Моя любовь Ярина

      Ярина ласково ведёт по волосам Тулы, собирая их в аккуратные длинные косы.       Алёна блаженно жмурится, да все больше льнёт к рукам Рязани, позволяя длинным пальчикам захватывать прядки, равномерно переплетать между собой, заплетать так, как она бы не смогла сама.       Рязань тихо-тихо приговаривает заговоры на долгую любовь и будущего суженого, ведя по оставшемся волосам гребнем вдоль.       Алёна голову назад откидывает, ложится на грудь, лицо любимое рассматривая. Та же шутливо в лицо дует, задорно хихикает, да волосы приглаживает, чтобы бы косы не спутались.       Тула на такую глупость не смеётся, серьёзно глядя вверх. Сердце вновь трепещет, и не дает покоя чувство странное слишком долго.       Она словно солнышко прямо сейчас, столь дорогое и недосягаемое, совсем рядом. Ослепляет своим нескончаемым светом и жаром, жизненно необходимое ей. Целый мир в ней, мир в котором она живёт.       Отрада её глаз, счастливая улыбка Ярины, которая никогда с губ не спадает, но столько спокойствия в тревожную душу приносит, что родная её Рязань все ещё та, которая она знает, остается и будет ею не один век.       Алёна каждое утро и ночь Бога Господа благодарит за светило свое дорожайшее, молится на ещё один день рядом, на рассвете принимая его с упоением.       Ярина тянется к отложенным в стороне цветам, заботливо очищенных от всяких насекомых и жучков, державшихся там. Ромашки, столь любимые ею, вплетаются между русых прядей, создавая расплывчатую линию из цветов.       Радостно хлопает в ладоши в знак окончания работы, за плечи подругу притягивает, прижимает ближе в объятиях. Напоследок губами прижимается к румяной щеке.       — Улыбнись шире, Алён!       И молится, лишь бы огонь в этих глаза не погас, не жёг жизнь ещё совсем молодую.       Пламя этой плохой мысли не оставляет, уверяет в хорошем, только разгорается сильнее, предупреждая, но держась в пределах костра.       И Тула не думает об этом, вдруг оборачивается, лезет с поцелуями, щекоча. Девчушка хохочет, на траву падает, все позволяет.       Губы уже ноют, а живот болит, но это не важно. Пока минуты тянутся так медленно, растягивая их время вместе, то ей уже ничего не важно.       — Дурочка...       Пламя не терпит, сжигает все на своем пути. Потухают последние огни, пропадает бесследно искры, оставляет лишь жалкое пепелище и тяжёлый дым, заполнивший все небо, перекрывающий столь нужный кислород, и мерзко давящий на итак раскрасневшиеся глаза.       Слезы сильнее собираются на уголках глаз, капают с ресниц, скатываясь по щекам.       Моя любовь Ярина. Да сгорела до тла.