the spider

Хосок кричит. И когда Юнги говорит это, на самом деле он имеет в виду, что Хосок кричит. Крик достаточно громкий, чтобы он вполне мог разбудить их соседей. Будучи замечательным, любящим мужем, каким он и является, Юнги идет в спальню со сковородкой в руке, на носочках, чтобы посмотреть, в чем дело. Хосок, его прекрасный, замечательный, очаровательный муж, в настоящее время стоит на кровати, поджав пальцы ног, и выглядит так, как будто он действительно в смертельной опасности. Он так сосредоточен на своем собственном страхе, что даже не замечает Юнги со своей угрожающей сковородкой, который теперь смотрит на него, пытаясь расшифровать причину его крика. — Сок-а? — спрашивает Юнги. Хосок подпрыгивает и поворачивается, чтобы посмотреть на него, его глаза полны страха, и если бы он не был так напуган, Юнги нашел бы это чрезвычайно милым. Что ж, он все равно находит это чрезвычайно милым. На Хосоке шорты, ноги подкашиваются под ним, потому что матрас не идеально ровный, поэтому стоять трудно, а также потому, что он, вероятно, только что потерял годы своей жизни из-за того, насколько испуганным был его крик. — Юнги! — говорит Хосок, ему как будто стало легче, но он все еще напуган. — Я видел паука. Юнги бледнеет. Паук. С одной стороны, Юнги предпочел бы быть сожженным на костре, чем находиться в десяти футах от паука, а с другой стороны, Хосок действительно создавал впечатление, что он сломал ногу, или кашлял кровью, или что-то в этом роде, раз смог издать такой крик. — О, черт возьми, где? — говорит Юнги, и его голос звучит очень удрученно. Он не хочет убивать паука. Больше всего на свете он не хочет убивать паука. Когда он был ребенком, его отец делал это для него. И когда он жил в квартирах, в которых были пауки, будучи взрослым, он просто ставил на них чашку. Проведя на этой земле почти тридцать лет, можно было бы подумать, что он нашел бы более практичный способ борьбы с насекомыми, но это не так. — Там! — говорит Хосок, указывая на оконные занавески. Юнги подозревает, что он задергивал занавески, чтобы впустить утренний свет, а потом увидел паука. Юнги скулит. Слава Богу, он уже надел носки, потому что, если бы ему пришлось охотиться на пауков босиком, он думает, что упал бы. Он не оставит Хосока вдовцом. Юнги понимает, что все еще держит в руках сковородку. Сковорода, возможно, не самое подходящее оружие для убийства пауков. Юнги дрожит, бросая сковородку на покрывало рядом с Хосоком. Младший, так как он самое милое существо в мире, берет сковородку для себя, потому что для него сковорода - это оружие убийства для паука. Юнги подкрадывается к краю кровати, где они держат коробку с салфетками. Он использует салфетки как перчатки. Как будто целых десять секунд он просто вытаскивал салфетку за салфеткой, чтобы создать как можно больший барьер между собой и пауком. — Хорошо, где именно? — Юнги пытается казаться спокойным. Хосок указывает на нижнюю часть правой занавески, и Юнги кивает. Теперь он приближается на дюйм ближе, понимая, что паук хитер и зол и, вероятно, нашел отличное укрытие, где он может спрятаться, чтобы неожиданно прыгнуть на Юнги. Юнги просто сожжет свою кожу, если это произойдет. — Блять, блять, блять, — говорит Юнги. Он стоит на цыпочках. Почему это должно иметь значение? Он съеживается, глядя вниз на коврик в их спальне, из-за которого невероятно трудно обнаружить, есть ли какие-либо скрытые насекомые. Они должны заменить этот ковер на что-нибудь с меньшим рисунком. Почему они купили такой хороший ковер для игры в прятки от насекомых? — Люблю тебя, — говорит Хосок в качестве своей формы моральной поддержки. Юнги ценит это, но это не убьет это недоразумение быстрее. Юнги не видит его на полу нигде, кроме шторы. А это значит, что он все еще может запутаться где-то внутри ткани. Или это может быть совсем в другом месте. Святое дерьмо, что, если это в их постели? Юнги может стошнить. Может быть, в этом нет никакого смысла, но Юнги несколько раз топает по земле, чтобы посмотреть, не заставит ли это паука упасть. Не повезло. — Если ты умрешь, я никогда больше не выйду замуж! — Хосок! — Юнги скулит. — Не говори так. Тебе следует снова выйти замуж. Просто подожди лет 20, хорошо? — Я расскажу ему, каким храбрым ты был и что ты умер, защищая меня. — Я ценю это, спасибо, — Юнги кивает. Юнги немного давится, но он тянется к занавеске и делает глубокий вдох. Он прикасается к на краю занавески и смиряется со своей неизбежной смертью. Из этого нет пути назад. Если паук прикоснется к нему, он не получит сверхспособностей, он заразится болезнью мерзкого паука и немедленно умрет. По крайней мере, Хосок был действительно фантастическим мужем. Очень милый, хорошо обнимает и массирует спину, когда она болит после долгого дня. Он даже позволяет Юнги смотреть спорт по телевизору, а Хосок ничего не смыслит в спорте, но он всегда болеет за команду, которую ему говорит Юнги. Юнги прощается со своей жизнью и слегка встряхивает занавеску, чтобы избавиться от паука. На этот раз они оба кричат, когда паук, который определенно подстерегал их, чтобы убить, вываливается из занавеса и приземляется по крайней мере в трех футах от Юнги. Хосок кричит громче, и это один из его многоголосых криков. Начинается низко, поднимается высоко, немного вибрирует, а затем переходит в новый крик. Юнги просто кричит, снова пародируя водяного оленя. Паук размером с ноготь, так что он определенно слишком велик, чтобы его можно было убить из огнемета. Юнги все равно, ядовитый ли он или даже сама Шарлотта, потому что он сейчас обмочится от страха. — Блять! — Юнги кричит, когда паук начинает пробираться к кровати, на которой лежит его супруг, и Юнги не позволит этому крошечному демону причинить вред его мужу. Но в своем ужасном состоянии он забывает броситься на паука своими руками из ткани, вместо этого просто бежит к нему и начинает колотить ногами по земле. К своему ужасу, он видит, как его собственная нога в белом носке приземляется прямо на паука. Он не может сказать, в его голове это или нет, но он почти уверен, что слышит хлюпающий звук, примерно такой же громкий, как автомобильный гудок, и он чувствует хлюпанье крошечного, крошечного, крошечного тела под носком. Он и Хосок оба кричат так, как будто их вот-вот убьют топором в фильме об убийце с топором. — Черт возьми, сука, черт возьми, черт возьми! — Юнги говорит, а Хосок даже не использует слов, его слова - просто звуки. Он создает новый язык просто в своем собственном крике. Но хорошая новость заключается в том, что паук определенно мертв. Плохая новость в том, что Юнги должен отрезать себе ногу. — Фу! — говорит Юнги и подпрыгивает на ноге, не покрытой мертвым пауком. Он быстро стягивает носок, успешно умудряясь при этом не упасть на пол. Затем он использует свои салфетки, чтобы обернуть носок, чтобы ему не нужно было видеть кровавые остатки того, что только что произошло здесь. Хосок для него просто размытый образ, когда он вытирает пятно от паука на ковре своим мумифицированным носком. Он чуть не давится, но сдерживается. Он сильный человек, который только что победил паука, чтобы защитить честь своего возлюбленного. — Выбрось это, выбрось это! — ноет Хосок, и Юнги, конечно, тоже. Он бросает гигантскую кучу из носков и салфеток в мини-мусорное ведро в углу комнаты, а затем немедленно завязывает мешок, убедившись, что из него вообще не может выйти воздух. Юнги смотрит на своего мужа, который выглядит таким гордым им, но все еще немного напуганным. Он с нежностью смотрит на него секунду, прежде чем выходит из спальни, держа мешок для мусора так далеко от своего тела, как только позволяют его руки, и несет его к входной двери. Он отпирает ее, бросает мешок для мусора на землю, а затем снова закрывает дверь, запирает ее и делает свой первый глубокий вдох примерно за пять минут. Он забыл, что такое воздух, как только Хосок закричал, и теперь он заново знакомится с ним и понимает, что воздух на самом деле очень важен. Но не такой важный, как его муж. Юнги бросается обратно в их спальню и видит, что Хосок все еще стоит на кровати. Он смотрит на занавеску, как будто там еще один паук, и Юнги паникует. Что, если есть еще один? Что, если паук отложит яйца? Что, если они собираются заразиться? Повсюду могут быть пауки, о которых они даже не знают, а этот паук был просто разведчиком. — Юнги, — хнычет Хосок и целую минуту переминается с ноги на ногу, прежде чем Юнги понимает, что он имеет в виду. Он кивает, подходит к кровати и оборачивается. Хосок забирается ему на спину, как будто это нормальная вещь, которую они делают, но это не так. Но Хосок еще не надел носки, и его нужно отвести в безопасное место, прежде чем он сможет коснуться земли. Юнги понимает это. Он всегда будет делать все, что в его силах, для своего Хосока. Юнги тащит Хосока в гостиную и осторожно отпускает его прямо рядом с диваном. — Мой герой! — взволнованно говорит Хосок и разворачивает Юнги, чтобы поцеловать его. Хосок дарит ему очень щедрый поцелуй солдата, возвращающегося с войны, а Юнги не привык к таким поцелуям так рано утром. Они еще даже не завтракали. Сковорода, на которой собирались приготовить им завтрак, в настоящее время находится в спальне, и, несмотря на то, что она ни в малейшей степени не коснулась паука, все равно кажется, что она испорчена. Юнги не хочет притворяться крутым, потому что они оба знают, что это было невероятно мучительное сражение. Поэтому вместо того, чтобы сказать что-то вроде «не беспокойся» или «в любое время», он говорит: — Если бы это был кто-нибудь, кроме тебя, я бы оставил его там умирать. — Я знаю, и я люблю тебя, — Хосок обнимает его, и он никогда не был так благодарен за то, что у него есть такой замечательный и храбрый человек, который любит его. Хосок целует все его лицо, и Юнги наслаждается этим, потому что он заслуживает этого прямо сейчас. — Я люблю тебя, Сок-а, — говорит он, крепко обнимая его в ответ. — Мы можем... переночевать в отеле сегодня вечером? — спрашивает Хосок, и Юнги отстраняется, чтобы недоверчиво посмотреть на него. — Э-э, что? — Например, можем ли мы купить один из этих спреев от насекомых и распылить по всей квартире, а затем переночевать в отеле? — Сокки, это большая работа... — Я просто… что, если их будет больше? Может быть, паук отложил яйца! — Хосок съеживается, а Юнги вздыхает, потому что у него была точно такая же мысль всего несколько мгновений назад. — Пожалуйста, Юнги! Помнишь тот раз, когда у тебя был вросший ноготь на ноге, и я позаботился об этом для тебя, хотя ты знаешь, что я ненавижу ноги, и это было действительно отвратительно, и я никогда по-настоящему не был прежним. Ты у меня в долгу. — Хорошо, — говорит он, кивая, и Хосок улыбается ему. — Мы должны нанять профессионального убийцу насекомых ради такого. — Ммм, — кивает Хосок. Может быть, это немного чересчур - нанимать дезинсектора из-за одного жука, но какой смысл быть взрослым человеком с собственным источником дохода, если вы не можете потратить слишком много денег, чтобы предотвратить попадание жуков в ваш дом? — Я очень сильно люблю тебя, Юнги. — Я люблю тебя больше, Сокки, — говорит Юнги, и обычно Хосок спорит, потому что это невозможно, но только в этот раз он позволит Юнги выйти сухим из воды. Юнги ненавидит жуков, может быть, не так сильно, как Хосок, но они ему определенно не нравятся. Но он почти не колебался, когда дело дошло до защиты своего мужа, и Хосок даже не может начать говорить, насколько это для него важно. Его Юнги действительно сделал бы для него все, что угодно.