Метаморфозис

Неудачниками не становятся, ими рождаются. Вадим Егоров всегда полагал, что это нечто, заложенное на генетическом уровне, от чего не избавиться и не сбежать, как бы ты сам себя не обнадёживал. Он был совсем ребёнком, когда ушёл отец. Когда-то они были по-настоящему близки и Вадим наивно считал папу лучшим другом, который всегда даст совет и поможет пройти долгую и не простую дорогу взросления. Но всё изменилось. Папа ушёл, оставив их с мамой одних, а маленького Вадима с миллионом оставшихся без ответа вопросов. Какое-то время он ещё выходил на связь, но постепенно попытки установить контакт с взрослеющим сыном становились всё реже. Теперь парень виделся с отцом, в лучшем случае, дважды в год. Обычно эти встречи были короткими, состояли из неловких взглядов и попыток мужчины проявить фальшивый интерес. Между ними не было ничего общего. У отца теперь была другая семья и Вадим стал чем-то вроде балласта, неприятного напоминания о прошлой жизни, которого папа предпочёл бы избегать. Расти без отца сложно. Мать, вечно пребывавшая в депрессии и унынии никак не могла дать мальчику то, в чём он нуждался, а чувство преданности, засевшее внутри, сделало его недоверчивым и малообщительным, избегающим прямого контакта с людьми. Вадим увлёкся книгами и компьютерным играми, позволявшими уходить от серой реальности хотя бы на время. Мама была такой же неудачницей, как и он. Вадим, по своему, жалел её – оставшуюся в одиночестве, слабохарактерную и тихую женщину, от которой он, вероятно и унаследовал схожие черты. Вадим был недурен собой. Симпатичное лицо с выделяющимися скулами, голубыми глазами так прекрасно сочетавшимися с его светлыми волосами, стройное тело – неплохой стартовый набор для того, чтобы нравиться девочкам. Его телосложение от природы было худощавым и жилистым. Вероятно, будь у Вадима хоть немного целеустремлённости и силы воли, он смог бы без труда улучшить свою физическую форму, но одна мысль о необходимости часами находиться в одном помещении с потными, агрессивными и крепко сложенными парнями пугала его. В Вадиме всегда видели идеальную игрушку для битья и унижений. Наверное, это тоже что-то на уровне генов. Он, будто магнит, притягивал к себе неприятности в лице желающих самоутвердиться и покрасоваться перед девчонками пацанов. Именно по этой причине Вадим так ненавидел школу. В выпускном классе он грезил скорейшим поступлением в университет, теша себя надеждой на то, что в новом месте все будет по-другому: новые люди, никакого клейма аутсайдера, возможность начать с чистого листа и даже, быть может, найти друзей, коих у Вадима было немного. Большинство их них были такими же замкнутыми и забитыми лузерами, предпочитавшими виртуальную жизнь реальной. Но, чем старше становился Вадим, тем сильнее ему хотелось перемен. Черт возьми, он мечтал о них! Он хотел быть в центре весёлых компаний, в которых его бы слушали, хотел посещать шумные вечеринки, хотел встречаться с девушкой… настоящей… возможно, в чем-то похожей на мать. Большинство его сверстников пускали слюни на худосочных девиц, однако Вадима всегда тянуло к мягким округлым формам, пышным ягодицам и толстым бедрам. Когда у него появились первые фантазии о матери, происходящее немного пугало его. Впрочем, со временем юноша убедил себя в том, что очень многие парни испытывают сексуальное влечение к матерям. Это всего лишь этап взросления, убеждал он себя, спуская в материнские трусики. Постепенно этот ритуал вошёл в привычку, избавиться от которой было крайне сложно. Вадим и дня не мог прожить, не наспускав в белье мамы. Его запах и мысли о её огромных пухлых ягодицах сводил молодого человека с ума. Университет не оправдал его надежд, заставив уяснить ещё одну жестокую правду: если ты неудачник, то это бремя будет с тобой всю жизнь, куда бы ты не пошёл. Жизнь в стенах вуза кипела, но вклиниться в этот бурлящий поток, где в Вадиме наконец увидят личность, оказалось сложнее, чем он думал. Странноватый и неуверенный в себе он был способен вызывать лишь насмешки или, что ещё хуже, чувство жалости. Девушки не стремились идти с ним на контакт, а компании парней сразу обозначили роль Вадима. Он стал мишенью регулярных подколов и исправить это с каждым днём становилось всё труднее. Это означало, что в ближайшие пять лет его ждёт очередной парад унижений. А дальше работа, где его не будут уважать и долгое скучное существование. Но худшим кошмаром для сына Валерии Егоровой в университетских стенах были вовсе не надменные альфачи-спортики, рисовавшиеся и самоутверждавшиеся перед сокурсницами за счёт не способного постоять за себя слюнтяя. Главной проблемой Вадима стала Карина Бунеева – высокая и дерзкая короткостриженая легкоатлетка, по слухам даже обладавшая внушительный коллекцией медалей, но не сумевшая ворваться в мир большого спорта из-за проблем с дисциплиной. Грубоватая и агрессивная пацанка, проводившая большую часть времени в компании парней-одногруппников, по какой-то неведомой причине сразу не взлюбила Егорова. Возможно его способность привлекать к себе всех агрессивно-настроенных личностей – это и правда нечто генетическое. Так или иначе, Карина не упускала ни единой возможности отпустить в адрес Вадима колкий подкол, толкнуть его в очереди столовой или задеть плечом, проходя мимо по коридору. Обладая ростом в 182 сантиметра, она была невероятно стройной, гибкой и крепкой. О том, что Карина являлась девчонкой напоминало разве что слишком утонченное для парня лицо и широкий таз, которого спортсменка, кажется, стыдилась, пряча свои округлые бедра под просторными спортивными штанами. Маленькую, едва заметную грудь, скрыть было куда проще. Спортивные топы под верхней одеждой прекрасно справлялись с задачей. Однако, в том, что перед Вадимом была именно девушка, не оставалось никаких сомнений. От этого, любое унижение, что он принимал от воинственно настроенной томбойки, лишь увеличивалось в разы. Маша стала первым светлым пятном в студенческой жизни Вадима. Она ворвалась в его серую и пропитанную чувством безнадежности реальность внезапно и бесповоротно. Рыжеволосая пышнотелая первокурсница с самого начала привлекла внимание юноши. Во всей её неформальной внешности читалось бунтарство и смелость, начиная с мании к тёмным тонам в одежде и густому макияжу, заканчивая проколотым носом и музыкальными предпочтениями. Однако, вопреки всему, Мария оказалась мягкой и спокойной девушкой, тихоней, предпочитавшей одиночество на задних рядах и прогулки по коридорам вуза с наушниками, служившими ей оберегом от изъявивших желание завести разговор. Несколько раз они пересекались взглядами, но подступиться к девушке Вадим не решался. Было в ней что-то загадочное. Маша словно намеренно выбрала участь изгоя, храня собственные секреты от всего остального мира. В чем-то они с Вадимом были похожи, вот только он стал аутсайдером не по своей воле, в то время как Марию бесхарактерной назвать было сложно. Несмотря на кажущуюся кроткость, девушка никогда не лезла за словом в карман. Парень неоднократно слышал, как в адрес рыжей летели обидные слова. Её называли толстожопой и фриком, вот только Маше всё было ни по чем. Попытки уколоть её, будто разбивались о незримый щит, который девушка создала вокруг себя. Она была неуязвима, но при этом способной защитить личные границы. Иногда рыжая позволяла себе ответить обидчикам, но делала это так изящно и тонко, что вызывала настоящее восхищение в душе Вадима. Хотел бы он быть хоть немного смелее и уметь одной фразой заткнуть за пояс любого из местных «шутников». Он ждал удобного момента, чтобы заговорить с ней целых три недели, но тот самый удобный момент так и не наступал. Вадим репетировал и прокручивал попытку диалога с рыжей много раз, однако воплотить задуманное в реальность никак не получалось. Весь былой опыт во флирте с противоположным полом у Вадима состоял их пары-тройки случаев, когда девушки сами проявлял к нему интерес и анонимного виртуального общения, но в конце концов парень всегда падал в грязь лицом. Его неловкость, неуверенность и стеснение никогда не способствовали тому, чтобы завязавшийся разговор перерос во что-то более серьёзное. По иронии судьбы именно Карина невольно помогла сближению Вадима и Маши. Однажды, идя по коридору, парень вновь столкнулся с «неровно дышащей» к нему легкоатлеткой, забавы ради выбившей тетради из его рук одним ударом и злобно усмехнувшейся на прощание. Всё это, разумеется произошло на глазах у Маши, которую рослая спортсменка тоже не особо жаловала. Но её нападки на рыжеволосую никогда не были столь явными, Мария легко справлялась с ними, игнорируя буйную одногруппницу. – Почему ты терпишь это? – привалившись к стене и глядя сверху вниз на собирающего разлетевшиеся тетради Вадима спросила она. Он не нашёл ничего лучше, чем пожать плечами. – Она же девчонка. Я что, её избить должен? Эта отговорка была жалкой попыткой оправдать свою трусость дабы не признавать перед симпатичной ему девушкой тот факт, что он просто боится прямой конфронтации с превосходящей его физически пацанкой. Но Мария не стала копать глубже, хотя, как показалось Вадиму, и так все поняла. Возможно ей просто не хотелось смущать парня или заставлять его вслух признавать неприятную правду. Тем не менее, она улыбнулась. – Может она в тебя тайно влюблена? Вадим залился краской, но, к счастью, нашёлся с ответом: – Думаешь она крутится среди отмороженных гопников и качков только для отвода глаз? – Нуууу, далеко не всех девушек привлекает безмозглая гора мышц, – задумчиво проговорила рыжая и Вадим готов был поклясться, что в тот момент её глаза блеснули. А потом она улыбнулась ему, так мило и тепло, что он вмиг растаял, расплавленной массой прилипнув к полу и чувствуя как тревожно заколотилось сердце в сжавшейся груди. Диалог завязался сам собой. Вместе они последовали к следующей аудитории, вместе просидели остаток пар и вместе возвращались домой. Ещё никогда прежде разговор с человеком не затягивал Вадима так сильно. Маша, создававшая впечатление неразговорчивой и замкнутой личности, вдруг открылась ему с другой стороны и, чем больше юноша узнавал о ней, тем больше проникался этим прекрасным созданием, посланным в его жизнь в награду за долгие годы неудач и одиночества. Их сближало буквально всё: любимые музыкальные исполнители, предпочтения в литературе и кинематографе, некоторые привычки и даже видеоигры. Маша много читала, играла и стримила, вела относительно популярный блог, играла на гитаре и жила на съёмной квартире с подругой, вместе с которой приехала из маленького областного городка населением в 20000 человек. Она казалась одновременно такой приземленной и в то же время неординарной, но, что более важно, с ней Вадим ощущал себя как никогда комфортно. Вся былая скованность уходила прочь. Он ещё ни с кем и никогда не говорил так много и часто как с Марией, так внезапно занявшей важное место в его душе. Но какая-то часть Маши всегда ускользала от него, сколько бы он ею не интересовался. Она одновременно тянулась к нему и держала дистанцию. Эта интрига, существование которой парень ощущал лишь на интуитивном уровне, только подпитывала его интерес к Маше. Он и не заметил как быстро закрутились их отношения. К его стыду, Маша не только первой заговорила с ним, но и первой поцеловала. Всё произошло в тот день, когда, взяв на двоих один учебный проект, они договорились заняться его выполнением у Вадима. Привести Машу в своё логово задрота было спонтанной идеей и парень ощущал себя действительно очень странно, пока девушка с любопытством окидывала взглядом его увешанную плакатами комнату. Тем не менее, вопреки всем опасениям, Марии обстановка понравилась и это заставило его немного расслабиться, хотя думать об учёбе во время работы над проектом давалось непросто. Маша была так близко, что он буквально улавливал приятный аромат её духов и кожи, мог видеть как сильно натянута ткань просторной футболки, распираемой пышной грудью, как пульсирует венка на её нежной шее. И эта девушка в самом деле была в его комнате – в обители одиночества, куда ни разу не ступала женская нога (кроме, разумеется, ноги его матери). Немного позанимавшись они устроили небольшой перерыв, засев за джойстики и запустив приставку. Вот тогда-то Мария и сделала свой очередной ход конём, дотянувшись до рта Вадима и чмокнув парня в губы горячим и одурманивающим поцелуем. Потом она, как ни в чем ни бывало, выпрямилась и сделала вид, будто ничего не произошло, а Вадим так и сидел вжав голову в шею с глупой улыбкой на лице. Иногда ему казалось, что всё это происходит вовсе не с ним. В какой-то момент жизнь его стала совершенно нормальной. Слишком нормальной, чтобы не искать скрытого подвоха. Разве мог неудачник вроде него стать счастливым и выстроить здоровые отношения? Но каждый день в университете и вечера в компании Марии заставляли пессимизм Вадима таять. Он не мог не заметить и перемены, которые в какой-то момент стали происходить с его матерью. Вечно угрюмая, в последние годы заметно подзапустившая себя и молчаливая женщина вдруг стала преображаться. Сбросила лишний вес, превратившись из невзрачной толстушки в обворожительную пышнотелую красавицу, чудесным образом похорошела, стала чаще улыбаться и пытаться интересоваться жизнью сына и в конце концов даже обновила гардероб. Что именно заставило маму так омолодиться и буквально светиться от счастья, Вадим не знал. Поначалу подозревал, что у той появился мужчина, но вскоре, не обнаружив никаких указывающих на это улик, обратил внимание на флаконы с таблетками, которые мать стала принимать месяцем ранее. Интересоваться у матери «таинственным лекарством» Вадим не стал. Как бы то ни было, он был рад видеть её такой: позитивной, ожившей и воодушевленной. После ухода отца её состояние ухудшалось с каждым годом, но теперь всё менялось в лучшую сторону. Если все эти трансформации происходящие в её и Вадима жизнях, – это всего лишь сон – он не станет разбивать хрупкую картину. Маша никогда не рассказывала Вадиму о прошлых отношениях. За прошедший месяц они с рыжеволосой очень сблизились, но никаких историй их личной жизни не касались. Мария будто нарочно избегала их, но Вадим не давил. С одной стороны его съедало любопытство и ревность к прошлым отношениям девушки, с другой – она была с ним, а значит нашла в Вадиме то, чего не смогли дать предыдущие парни. Кроме того, он догадывался, что тема эта для Маши была болезненной и тревожить её старые травмы совсем не хотелось. Когда-нибудь она расскажет ему сама. Возможно. Теперь они часто целовались. На переменах между парами, по дороге домой, занимаясь проектом и проводя время за игрой в приставку. Однако дальше поцелуев и лёгкого петтинга дело не заходило долго. Маша была осторожна, а Вадим слишком неопытен и застенчив, чтобы проявить инициативу. А в один прекрасный день, Маша заявилась в университет в чёрных чулках, так прекрасно смотревшихся на её полноватых ногах, выглядывающих из-под винного оттенка юбки. Вадим видел, что даже обычно презрительно называвшая рыжую толстожопой кобылой компания парней, с которыми ошивалась Карина, буквально пожирала взглядами ноги Марии. Внутри него змеиным клубком крутилась ревность вперемешку с сильнейшим возбуждением и почти до самого конца пар Вадим проходил рассеянный, с трудом сосредотачиваясь на учебе. Маша же напротив вела себя как ни в чем ни бывало и делала вид, что не замечает пускающих на неё слюну одногруппников и парней с потока. Она жалась к Вадиму и при любом удобном случае пыталась взять его за руку или поцеловать. Её тактильность в тот день зашкаливала. Всё случилось после пар, когда в очередной раз сидя у Вадима, Маша все же поймала юношу на пристальном взгляде в сторону облепивших ноги чулок. Слегка порозовев и закусив губу, она о чем-то подумала, после чего вдруг поднялась, встала перед Вадимом полубоком, чуть оттопырив свой внушительный и тяжёлый зад, и расставив пошире ноги. Взявшись за края своей юбки, Маша, недолго думая, подняла их вверх, демонстрируя окаменевшему от неожиданности и шока парню, свои кружевные чёрные трусики и бледные пухлые ляжки, обтянутые верхней частью чулок, сильно передавивших их. Аккуратные, но эффектные ремешки тянулись вверх, врезаясь в кожу, вплоть до обернутого вокруг нижней части живота пояска. – Нравится? – неуверенно спросила рыжая. – Да, – севшим от внезапного нервного и физического напряжения голосом ответил Вадим. Она не спешила опускать юбку, демонстрировала ему свои мягкости и терпеливо ждала, пока воздух в комнате стремительно накалялся. Потом, когда он поднял свои затянутые дымкой глаза, Маша вдруг смутилась и села рядом с ним – так близко, что он мог отчётливо ощущать запах её волос. – Думаешь, я шлюха? Это было настолько неожиданно, что Вадим моментально протрезвел. Нет! Никогда в жизни он бы не подумал так об этой милой, начитанной, доброй и интересной девушке. Она была его Машей – той, которую, как ему теперь казалось, он знал целую вечность. – Ты не шлюха. Я… я бы никогда… Этого ей было вполне достаточно. Губки изогнулись дугой улыбки, а затем потянулись к нему. Спустя мгновение они уже жадно целовались сидя на краю его кровати. Член Вадима распух и беспокойно пульсировал в штанах. Когда рыжая положила на него руку, мягко сжав твёрдую плоть сквозь ткань, парень едва не потерял рассудок. Девушка массировала и мяла его так настойчиво, что уже спустя минуту, не имевший ранее никакого сексуального опыта Вадим, едва не принял позорное поражение, спешно эякулировав в трусы. Но Мария будто читала его. Её хватка вдруг ослабла и ладонь поползла выше. Юркие пальчики расправились с ремнем, расстегнули молнию на брюках, ухватились за их края и рывками сдернули те до колен вместе с нижним бельём оторопевшего от такого напора парня. Его короткий, но непропорционально толстый член выпрыгнул наружу упругой мясной пружиной. Вадим едва сдержался, чтобы не прикрыться и не сбежать из комнаты. Прежде ему не приходилось обнажаться перед девушкой, а годы дрочки на разносортное порно лишь развило кучу комплексов относительно размеров его мужского органа. Но Машу его длина, похоже, совсем не смутила. Сверкнув глазами, она крепко обхватила ствол рукой, заставив член Вадима почти полностью скрыться в её ладони, которая тут же задвигалась вверх-вниз, растирая выступившую на головке каплю смазки по распухшему органу. – Маша… я… я…, – растерянно начал Вадим, но, видимо желая его заткнуть, та жадно припала губами к тяжёлым мячикам яичек, целуя их и поочерёдно посасывая. Вадим вцепился руками в край кровати так, что костяшки белыми наростами проступили сквозь кожу. А чертовка вдруг выпустила из руки пульсирующий член и тут же провела важным языком от основания до самой головки, после чего, глядя на юношу из-под густо покрытых тушью ресниц, легко погрузила тот в свой влажный горячий рот. Вадим застонал. Сложив губы буквой «О» и используя ротик как маленький и мощный насос, Маша задвигала головой, помпируя напряжённый орган и развратно причмокивая. Парень был готов взорваться уже спустя пару движений, но рыжеволосая подруга легко контролировала его состояние, вовремя сбавив темп и оттянув яйца. Будто издеваясь, она высвободила пульсирующий стержень, демонстрируя Вадиму обилие слюны, растянувшейся сверкающими нитками от её губ к опухшей головке, хихикнув лизнула фаллос юноши и снова поглотила его. Позже он и не вспомнит сколько раз это прекрасное создание доводило его до края и лишало подступившего оргазма. Маша явно знала, что делала. Осознание её опытности одновременно задевало его самооценку, ввергая в пучину ревности, но в то же время возбуждало и противостоять этому чувству Вадим не мог. В конечном итоге она подарила ему разрядку, сжав обсосанный до блеска член в кулаке и быстрыми движениями закончив начатое. Кончал Вадим как никогда сильно, вздрагивая и инстинктивно подбрасывая бедра под аккомпанемент Машиных ласковых слов. – Вот так, мальчик мой. Не держи в себе. Её так много. Ты умница. Её слова, отдающие чем-то материнским, заставили парня окончательно потерять голову. Густые сливочные брызги обильно осыпались на лицо рыжей нимфетки, замарав её щеки, нос и торчащий наружу алый язычок. Когда все кончилось, она лишь жадно облизнулась, издала милый смешок и, подмигнув Вадиму, убежала умываться. А он так и просидел до её возвращения шокированный со спущенными штанами. Лишь когда Мария снова появилась в дверях его комнаты, он вдруг спохватился и натянул брюки, пряча от её взора свой обмякший член. Красный как свёкла, он взглянул на неё, ожидая важного для их дальнейших взаимоотношений разговора, но девушка молча прошла мимо, зацепила лежавший на столе джойстик игровой приставки и, плюхнулась своим большим мягким задом на кровать. – Играть будем? – вопросительно изогнув бровь, обратилась она к Вадиму. Он что-то промямлил, растерянно кивнул и потянулся за вторым джойстиком. Весь остаток дня Мария вела себя так, будто ничего не произошло. – Маш, так мы теперь типа… встречаемся? – набравшись смелости спросил Вадим провожая её домой спустя несколько часов. Рыжая задумчиво склонила голову на бок. – Ну, думаю да. Она улыбнулась ему этой своей обезоруживающей улыбкой, вырисовывающей ямочки на её щеках, и Вадим вдруг ощутил как легко стало внутри от того, что мучивший его вопрос вдруг получил прояснение. Его жизнь менялась слишком быстро. Ещё вчера он был никем. Бледным сутулым призраком себя самого, изгоем, потерявших веру в лучшее. Но с появлением Маши, реальность стала перестраиваться так стремительно и неожиданно, словно кто-то досыпал в коробку с давно осточертевшим конструктором миллионы новых деталей. Каким-то неведомым образом, Маша и правда вселила в Вадима оптимизм, раскрыла новые горизонты и наполнила его существование новыми смыслами. Он влюблялся в неё так бесповоротно и безнадёжно, что порой сам пугался нахлынувших чувств. Страх испортить всё всегда стоял за спиной, дыша ему в затылок. Но когда Маша была рядом, это наваждение отступало и оставались лишь они двое. Её сексуальный аппетит, казалось, не угасал никогда. Вадим не сопротивлялся, позволяя рыжей красавице снова и снова брать под контроль его маленький толстый член. Чем больше они занимались этим, тем больше и он сам подсаживался на новые для него чувства и эмоции. Она никогда не позволяла Вадиму проникнуть в себя, объясняя это тем, что не хочет торопить события. Отговорка была глупой, но парень не пытался давить или спорить. Если Маша этого не хотела, значит на то были причины. Но каждый раз, когда после пар они приходили к нему домой, девушка нетерпеливо стягивала с него штаны. Она сосала ему умело и напористо, дрочила рукой его твёрдый и ноющий стержень, постепенно внося в их игры всё новые и новые коррективы и вводные. Маше определённо нравился контроль над ситуацией. Очень скоро стягивание яичек, пытки с оттягиванием или разрушением оргазма и связывание стали важной частью их сексуальной жизни. Она тренировала Вадима упорно и терпеливо, повышая его выносливость и позволяя вводить член меж своих пухлых и тесно сжатых ляжек, когда он был особенно хорошим мальчиком. Постепенно скелеты в её огромном шкафу перестали беспокоить юношу. Что бы ни скрывала Маша, она была с ним, а остальное его почти не волновало. Впервые за свои восемнадцать лет жизни Вадим чувствовал себя по-настоящему живым.