Gaudeamus igitur

— Молодой человек! Ты никуда не пойдёшь! Сколько раз на неделе можно ходить в эти сомнительные заведения? Знаешь, какие слухи про нашу семью пускают из-за тебя?! — Раздавался разьярённый крик сеньора Давида. Но, кажется, человек, кому это было адресовано, только противно цокнул и развернулся, направляясь в свою комнату. Отец пошёл за ним, а его грозные шаги было слышно на весь роскошный второй этаж, который, кстати, полностью пренадлежал его несносному сыночку. Дамиано был красив, молод и богат, а значит что? Ему можно всё в этой жизни. Он выхватил золотой билет ещё при рождении. Мало того, хоть отец и не одобрял его вечный кутёж, он его очень любил, как единственного отпрыска. Правда, черезмерная любовь и море денег сделали из наследничка взбалмошного, разбалованного и очень эксцентричного молодого человека. Но Дамиано только наслаждался этим. Он любил роскошь, он хотел все самое лучшее, а любящие родители сразу это ему давали. Но ещё больше всего этого он любил себя. Точнее свой образ: он любил себя в искусстве, но не замечал особого искусства в себе. Обделенный, как он сам думал, талантами (на деле это была лень и отсутствие терпения, ведь его выводило то, что он не может получить что-то сию же секунду), он искренне обожал творчество и всю богему общества. Они с друзьями ходили на выставки и в театры, разбирались во всех жанрах кино и музыки, скупали самые дорогие билеты на разные выступления. На всех главных вечеринках страны обязательно был Дамиано и его любимые блондинчики. Два кота и кошечка — вот они, коты-аристократы. Даже не верилось иногда, что это реальная жизнь! Как же все прекрасно по сравнению с тем, что пишут в книгах и показывают в кино. Дамиано не любил драмы и не читал антиутопии, жизнь хороша, когда смотришь на неё через розовые (или лучше сказать бриллиантовые?) очки. Он зашёл в гардеробную, а за ним его отец. Но Дамиано не обращал на него внимания и, открыв шкаф, начал искать, во что бы принарядиться. Рубашки летели в стороны под возмущения отца, которые, как жужжание, мешали Дамиано сосредоточиться. Он всегда должен выглядеть безупречно! Как его могут отвлекать! Дами остановился, сжимая в руке какой-то топ. — Папа! Разве ты не понимаешь? Я молодой! И такое удовольствия в жизни ненадолго даётся! Может быть, ты не будешь мне всё обламывать?! Я хочу пожить! Бедный сеньор Давид вздохнул. Спорить тут не вариант, иначе будет истерика. Он поднял спокойный взгляд на сына. — Только будь осторожен… И развернулся, покидая это помещение. Дамиано тут же забыл, что произошло, и вернулся к одежде. Он надел прекрасную рубашку, штаны с высокой талией, а закончил образ платочком, кокетливо повязанным на шею. Длинные кудрявые волосы прикрывали бантик на шее, но от этого было только романтичнее. Он вёл себя абсолютно раскованно, но на людях его образы всегда были сдержаны. Только кажется, что ему всё равно на репутацию отца, да и свою, но на деле он имел свои чёткие правила. Надев ещё парочку золотых колец, которые красиво дополняли тёплый оттенок кожи, он взял свою сумку от Gucci и направился в своё любимое место к своим любимым друзьям — напыщенным котам. А звали их Вик и Томми, точнее так они звали друг друга. Томас не был самым богатым, его семья даже была немного бедной. И до какого-то момента он был прилежным и хорошим, настоящим примером для подражания. Они выросли с Дамиано вместе, поэтому были довольно близкими друзьями, но блондинчик был более закрытым, по своему характеру, да и родители у него явно строже и серьёзнее относились к его будущему. Но последние несколько лет, конечно, ему сорвало крышу, и он явно катится сейчас по наклонной прямо в объятья своего кудрявого друга, который полностью обеспечивает ему всё и даже помогает их семье, но Томас и сам зачастую выделяет время для помощи своим родителям. Виктория тоже была из простой семьи. Раньше она была обычной девочкой, но со странными интересами и прекрасным талантом к танцам. Из-за чего её занесло в это кабаре! Самое роскошное в Италии, а самой роскошной в нём была именно она! Вот кто правда заслуживает имя кошечки. Гламурная работа танцовщицы, прямо как будто из какого-то фильма. Перья, корсеты, дорогущие туфельки и море шампанского. Наверное, это всё, что, по мнению людей, было в её голове. Но она была весьма умной. И, наверное, без неё Дамиано и Томас уже давно бы убились со своей дурости.       Сейчас был только обед, поэтому Вик ещё не работает, а Томас сегодня не пойдёт в ресторан родителей. Дамиано приехал на своём кабриолете к их дому. Они оба жили в одной квартире, которую снимал Давид. Блондинчики были неразлучны, но, кажется, никто так и не понимал, встречаются ли они. Даже Дамиано. Они оба поцеловали Давида в щеки, запрыгнули в машину и поехали, куда бы он их не отвозил. — Ну, и куда мы сегодня? — спросила Виктория, поправляя пиджак, надетый на голую грудь. Несмотря на такую смелую деталь, это вовсе не вульгарно, уж кто-кто, а Вик это точно видит и понимает. Дамиано скупал билеты на всё, что хотел, и принимал все приглашения. Всегда. Сегодня их пригласили на модный показ какого-то новенького, но довольно успешного дома. Не то чтобы они были самыми важными гостями, но все хотели их увидеть. Они, как вишенка на торте, приторная, не дающая особого вкуса, но такая изящная и прекрасная, что без неё как будто не то. — Скоро увидишь.       — Я ушёл, пап! Па-ап… — Угу, — раздалось из гостиной, — Вернись к шести, не забудь, что вечером надо быть у Санторо. Сказано это было, скорее для того, чтобы поддерживать образ примерного отца семейства, которого, впрочем, и нельзя было так назвать, чем из-за любви и заботы. Этан поправил лацканы коричневого желета, надетого поверх полупрозрачной белой блузы, и, вздохнув, вышел на улицу. Сеньор Торкио продолжил невозмутимо поглощать говядину с овощами, неторопливо запивая это дорогим вином. За столом напротив сидела молодая женщина. Она кокетливо поглядывала по сторонам и тоже отпивала из узорчатого бокала. Что она здесь делала? Жила. Кто она? Содержанка. Как её звали? Если бы этот вопрос задали самому сеньору Торкио, он бы уверенно ответил: — Мими. Потом бы поторопился исправиться: — Белла. Но здесь бы он задумался и, сомневаясь, произнёс: — Елена… Да, полагаю, что так. Но у этого несчастного овдовевшего мужчины пятидесяти — пятидесяти пяти лет была хотя бы Мими… Белла… или Елена — в общем, кто-то да был! Ах да, и сын, конечно же, у него был сын — Этан Торкио. Длинноволосый стройный юноша, которому было двадцать лет… или двадцать два, — во всяком случае не больше. Но это опять был бы слишком сложный вопрос. Впрочем, сам Этан тоже бы вряд ли сразу назвал свой возраст: ощущал он себя то ли на десять, то ли на все тридцать лет. Он был чувствительным, но очень сдержанным. Нервным, но умеющим это скрывать. Страстным и готовым любить, но не имеющим возможность проявить эти чувства. Поэтому он замыкался в себе и искал спасения от одиночества в кабаре. И в никотине. Единственный, кого можно было посчитать близким Этану, был его двоюродный младший брат, но тот жил в другом городе, и виделись они редко, хотя очень радовались встречам. Тогда Этан становился добродушным и открытым, он рассказывал о большом и сложном мире, о людях, о том, что пишут в великих книгах, которые он проглатывал одну за другой. Отечественная и зарубежная литература, античная и современная, реализм и даже фантастика — всё находило в разуме своё место и всё дополняло картину мира. Этан прогуливался по аллее и думал о предстоящем мероприятии, которое организовал дом Санторо, но финансировал его отец взамен на рекламу его бизнеса. На вечере будет много гостей. Большинство богатые и известные в своих кругах. Они будут восторгаться очередной разноцветной тряпке, они будут пошло болтать о жизни, её не понимая. И ещё там будет Он. Дамиано Давид. Этан не чувствовал к тому ненависть, но с самого детства в нём воспитали некое отвращение к семье этого молодого человека. Что было с ним не так? Этан не знал, но компании их родителей конкурировали, и, наверное, в этом было дело. Узнавать ближе Дамиано не хотелось, хотя, по правде сказать, сойдись они коротко, нашли бы что-то общее. Пора было возвращаться домой и ехать на вечер. Конечно, Торкио появлялись на таких мероприятиях вдвоём, всякие Мими, Беллы и прочие находились в это время в своём распоряжении, а сеньор Торкио исправно играл роль вдовца.       Этан сел на удобное кресло, обтянутое красным бархатом, и, оглядевшись, к своему сожалению заметил, что прямо к сиденьям спереди направляются трое человек. Взгляд Этана упёрся в декольте красивой светловолосой девушки. Он моргнул и посмотрел в другую сторону: всё же ничего необычного — Этан знал, кто это такая, он её видел каждую неделю. Выступающей в кабаре, которое он посещал. Тут на него повеяло парфюмом. Сладковатый, немного терпкий, он сразу привлекал внимание и оставался в памяти надолго. Исходил он… от, о боже, конечно же, от Дамиано! Этан бы никогда таким не надушился, он вообще предпочитал пахнуть просто своим гелем для душа и свежей одеждой… «Но как вкусно, » — только подумал он, однако его вовремя отвлёк торжественный голос ведущего. Всё прошло как нельзя лучше! То есть Этану было отвратительно скучно, он, разглядывая какие-то подобия тог и свадебных платьев в одном, пытался представить, куда такое можно надеть, чтобы произвести наибольший фурор. Отвлекаясь таким образом, он вежливо перетерпел минут сорок, — после начиналась менее официальная часть: с музыкой, выпивкой и закусками. Было время обсудить увиденное, обменяться новостями и всё в таком духе. Этан вышел на улицу и жадно закурил, держа одну руку в кармане, а второй поднося сигарету ко рту и потом активно стряхивая пепел прямо на плитку дорожки. Вернувшись, он нос к носу столкнулся с Дамиано. «Да что ж такое, » — подумал он не злобно, но удивляясь, про себя случайно отметив красоту пышных волос парня. А вот Дамиано, похоже, был совсем не рад. Он действительно был похож на кота, свободолюбивого и ухоженного. А вот Этана можно было сравнить с благородным одиноким волком. Он бы съел и котов, и собак, и кого угодно ещё, — если бы ему было не так всё равно. Он остановился и уважительно поздоровался. Дамиано не знает, насколько Томас и Виктория любят такие мероприятия, но сам он был весьма увлечён течением моды, как в прошлом, так и в настоящем. Он любил её не так легкомысленно, как можно подумать, а очень даже разбирался и считал её искусством. На таких показах новых коллекций он внимательно рассматривал наряды, как люди рассматривают картины на выставках. В целом, в этот раз было что-то довольно интересное, и ему даже понравилось. Дамиано в глубине души знал, что все модники, здесь присутствующие, оценивали его образ, а он был сегодня романтичным и лёгким. Как и парфюм, которым он надушился, сладковатый и томный. Он любил духи, но его коллекция была небольшой. Только самые любимые, и что это за ароматы, он не часто рассказывал, так как имел много поклонников, и они бы сразу раскупили все флаконы, как только об этом расскажут журналисты. За что любили Дамиано? Он являлся неким олицетворением мечты. Богатая жизнь без забот. Многие это желание лелеяли в душе и пускали слюнки на образ жизни светского кота. Но у него был некий «противник», с которым он, кстати, сегодня столкнулся. Этан Торкио. Он был весь такой сдержанный и аккуратный. Конечно, отец с детства, сам того не осознавая, настроил Дами против семейства Торкио. А сейчас он и не против, что его сын не водится с сыном неприятеля. Дамиано тоже не испытывал ненависти к Этану, просто ему было даже не интересно, кто он и что он из себя представляет. Может, это защитная реакция, потому что он знал, что папа будет зол, он и так не особо радуется выходкам Дамиано. Но ему нравится образ Этана. Элегантно. Эти длинные волосы всегда были главным акцентом, но это никогда не было скучно. Он и вправду был похож на волка. На Джейкоба из Сумерек уж точно, как любила шутить Виктория. — Здравствуй… Советую иногда смотреть по сторонам когда куда то идёшь, милый. Этан сглотнул. Его никто так не называет, никогда — «милый». Понятное дело, что Дамиано, скорее всего, так обращается ко многим, но всё же для Этана это прозвучало по-особенному. — А я советую тебе не наскакивать на людей. Милый, — инстинктивно передразнил он и, натянуто улыбнувшись, ушёл, оставив Дамиано с выражением «Мда.» на лице. Торкио видел, как веселятся Вик, Томас и Дамиано и даже в тайне от самого себя им немного завидовал. А потом домой. И ложась спать, накрываясь воздушным одеялом, он думал, что всё же есть что-то притягательное в человеке, который априори должен быть его противником. Не сложно догадаться, что сознание Этана, во время сна разбираясь в прошедшем дне, зацепилось за самое яркое — образ Дамиано. Этану снилось, — очень странно, но объяснимо, — что он общается с ним и его друзьями, как будто они знают друг друга вечность, что им хорошо, и нет никаких предрассудков и препятствий. Проснувшись, юноша поморщился. Сегодня днём нужно было помогать отцу в офисе, снова изучать документы, структуру компании, — чтобы потом, что само собой разумелось для сеньора Торкио, — стать главой фирмы. Но это когда-нибудь, а сейчас Этан уже начинал жить предвкушением вечера, когда он с головой окунётся в мир веселья, разврата и музыки — мир кабаре.       Вик, Томас и Дамиано не так уж и долго были на вечеринке после показа, потому что в девять Вик уже надо быть в кабаре и одеваться, разогреваться перед танцем. Конечно же, ребята поехали с ней, потому что им веселее всего только в своей маленькой компашке. «Торкио рано свалил. Ну и душнила, наверное, он очень скучный, как я и думал, » — размышлял Дамиано и, пока они ехели, молчал, думая об образе Этана и о том, что жаль, что такой красивый парень такой не интересный. Стоп? Почему он вообще думает о нём? Ну нафиг. Он посмотрел в зеркало на блондинчиков, которые обнимались. Томас подвыпил, поэтому был немного сонный, а Вик просто гладила его, улыбаясь. Милые. Вскоре они доехали, и Виктория мигом исчезла за кулисами, а парни заняли свой привычный столик, сразу заказав шампанское. В кабаре всегда полно шампанского, но у них ещё и отменный бармен который может намешать самые изысканные коктейли. — Я отойду. Томас встал из-за стола и пошёл в туалет. А Дамиано залез в телефон, что-то листая. Как ни странно, его не интересовали ни социальные сети, ни какие-то привычные для молодёжи мемы и другие веселья онлайн. Он любил всё вживую и мог себе это позволить. Томас вернулся, шмыгая носом и улыбаясь. — До скольких сегодня Вик? — Вроде как, до двенадцати. Сегодня нет специальной программы, она, кажется, завтра. Будет где-то до двух. Они немного выпили, поговорили, посмотрели, наверное, тысячный раз выступление, которое никогда не надоедало. Отношение к нему изменилось только сейчас. Если изначально красивые девушки и звенящая пошлость кружили голову, то теперь было чувство, что они часть механизма, завсегдатаи. VIP гости. Вик вернулась уставшей, и Дамиано отвёз их в квартирку. Он пришёл домой, родители, как всегда, спали, только уборщица и охранник немного бурчали на него. Он пошёл в свою комнату и, переодевшись, лёг спать. На завтра не было особых планов, поэтому днём он собирался быть дома, чем обрадует семью, а вечером — в кабаре.       День с родителями прошёл довольно хорошо: Дамиано любил их, а они его. — Дами, во вторник тебе надо будет поехать в Париж, в качестве лица компании. Я думаю, ты справишься, особо ничего говорить не придётся, с тобой будет помощник. Дамиано взглянул на отца и кивнул. Всё-таки что-то полезное он должен делать. — Зато сходишь в любимые бутики, если хочешь, возьми друзей. — Да, мам, но они заняты, я и сам поеду, всё хорошо. Мать добродушно улыбнулась. Дамиано посмотрел на часы. — Ну, мне, наверное, пора. — Ох… Дамиано, если ты один день не пойдёшь туда, хуже не станет. — А где ещё видеться с друзьями? Дами встал с дивана и пошёл в свою комнату, чтобы забрать сумку. Он был красиво одет с утра, поэтому даже не пришлось спешить. Приехав к заведению, он зашёл, сразу подходя к столику, где развалился гламурный Томас с сигаретой в руке и пил газировку из красивого бокала.       Вечер проходил весело, они обсуждали людей, входящих в заведение, и придумывали кем они могут быть. — Хей, Дамиано, смотри! Это же Торкио! — Ну да, он же тут каждое воскресенье. — Кем он мог бы быть? — Пф, легко, наследничком папочки, у него нет других вариантов. Тут Этан снял своё пальто, под которым был розоватый корсет. Томас поперхнулся, хихикая. — О божечки, это что, новая танцовщица? Какая бесвкусица Этан. Торкио, конечно, их не слышал, он даже их не заметил и пошёл к столику, который оказался, как назло, рядом с ними. — Пссс, девушка, а вы разве не должны быть на сцене? — обратился к нему Дамиано, посмеиваясь. Этан обернулся. Ну да… Эти придурки тут! — Смущаещься? — спросил Дами, изящно повернувшись к нему. — О, я полагаю, — не растерялся Этан, — сегодня справятся без меня, но если вам очень хочется посмотреть, как я танцую, — он, как будто заигрывая, положил руку на спинку стула, и тени подчеркнули его мышцы, — я поговорю с начальством о новом номере. Этан улыбнулся и подозвал официанта, чтобы заказать выпить. С первых глотков он расслабился и даже не слушал, что происходит вокруг, фоновые выступления переросли в специальную программу этого воскресного дня, Этан был увлечён ей и почему-то ждал, когда появится знакомая Дамиано и Томаса. Вдруг сзади послышался подозревающий, а потом даже возмущённый голос: — Томас. У тебя зрачки, как блюдца. Опять? Ты же только вчера… — Дамиано затих, чтобы не привлекать ещё больше внимания. «О как… Интересно, а Дамиано с ним? Больно он энергичный, » — подумал Этан, имея в виду задиристость последнего. Кажется, они куда-то ушли, и Торкио, допив, что оставалось в стакане, попросил повторить. Становилось приятно и жарко.       Дамиано вывел Томаса из здания, и они зашли за угол. -Томас! Ты понимаешь, что нужно иметь хоть какое-то самообладание? Он смотрел в его почти чёрные, стеклянные глаза, обрамленные зелёной каёмочкой. Конечно, он понимает что сам виноват, но это выходит из-под контроля, а сделать ему плохо Дамиано явно не желает. Томас, явно уже немного не в себе, засмеялся. — Ну что ты ко мне пристаёшь? Я всего одну снюхал, и то она тоненькая. А сегодня особенный день! — Вчера тоже был особенный? — Вчера… я так, для настроения. И вообще, у меня всё под контролем. Я понимаю, что делаю. Если бы я неосознанно, то это можно было бы назвать зависимостью, а я принимаю сознательные решения… каждый раз. Но, если я захочу, я хоть завтра не возьму. Томас, вытащив пачку Winston из кармана, закурил чуть дрожащими руками. После небольшого объяснения он снова успокоился и повеселел. Дамиано понимал, что Томас врёт. Точнее, он так искренне верит себе, что даже самая безрассудная мысль произносилась с невероятно правдивым выражением лица. — Томми..... Я хочу, чтобы у тебя всё было хорошо, а то, что ты делаешь, явно испортит тебе жизнь… Пожалуйста, завязывай с этим. Иначе я перестану тебя спонсировать, дорогой мой. Манипуляция была необходима. Так считал Дамиано, ведь образумить зависимого Томаса явно не легко. — Ну ты душный, Дами! — Томас закатил глаза. Он знал, что Дамиано любит его и не станет воплощать угрозу в жизнь. — Ты же сам дал мне попробовать… И ничего страшного не происходит, у меня даже пока ломок нет. То есть… не пока, а вообще! Хочешь, я с тобой поделюсь? У меня осталось. А то ты слишком нервный… Дамиано посмотрел на Томаса и прикусил губу. Хочется. — Потом мы возьмём перерыв на неделю, ок? Томас кивнул, и они вместе пошли в туалет, который в заведении был шикарен, наверное, на раковинах больше кокаина, чем пыли… А вернулись за столик на веселе уже оба. Дамиано расслабился и хихикал. — Хееей, Этаааааан, пс пс пс? Ахаха, а как собак подзывают? Томас засмеялся: — Боже, я-то откуда знаю? Гав гав? Дамиано засмеялся ещё больше. Им явно было очень весело и хорошо. Этан хотел проигнорировать, но чёрт его дёрнул оглянуться на «гав-гав». — Смотри, отзывается! — Томас чуть не подавился со смеху. Этан серьёзно оглядел двух друзей и остановил взгляд на Дамиано. — Ты бы хоть нос вытер, палишься, смотри, увезут ведь, — съехидничал Этан. Ему совсем не нравилось, когда люди так издеваются над своим организмом. Однако он достал очередную сигарету… Кто тут издевается, это ещё вопрос. Но он почувствовал… жалость? симпатию? Томаса Этан не знал, но тот выглядел, как обычный парень, что-то забывший в обществе Дамиано, в этом треклятом кабаре. Как-то он, несмотря на своё поведение и наряд, сюда не вписывался. Или наоборот, слишком хорошо подходил к этому месту, так, что это было даже необычно. Дамиано показательно вытер нос и забыл про Этана. О! Да они же все пропустили момент, как на сцене появилась блистательня Вик. Всё внимание было, естественно, обращено к сцене. Красивые девушки светили ножками под заводную музыку. Их наряды пестрили яркими красками, пайетками и стразами, перьями и кружевами. Они были похожи на волшебных птиц, все как на подбор с красивыми фигурами, как куколки. Яркий макияж помогал посылать улыбки каждому в зале. Шоу было не одно, следующее было более провокационное, они были полуголые, а главной звездой была певица. Под конец картина вообще была немого в стиле ню, но, боже, как красиво смотрелись молодые девушки с накладками на сосках. Пошло? Да. Стоит того? Да! Виктория была одной из немногих блондинок труппы, и её было видно, она была беднее большинства итальянок, а светлые завитые волосы были очень притягательными.       Выступление закончилось под восхищенные визги посетителей и с кучей б цветов на сцене. Люди любили всех танцовщиц и с удовольствием награждали их аплодисментами и букетами. Дамиано успел прошмыгнуть за кулисы ещё до конца выступления. Томаса и Дами всегда пускали туда, они были одни из немногих, кому это было позволено. Он подошёл к Вик: хотелось поговорить про Томаса… Хорошо, что его уже отпустило. А Томас развалился на диване, у него немного болела голова, и он запивал это шампанским. Этан заметил, как Дамиано скрылся за кулисами. В голову пришла идея — хорошая она или плохая, будет зависеть от результата. Торкио был пьян, но он хорошо владел собой. Разве что теперь он был более смел и почти не думал, что будет, если он сделает то, что ему хочется. Он подсел к Томасу. — И что тебе надо? — устало спросил тот. Ему было лень шутить и язвить, всё сожрала кокаиновая ажитация. — Слушай, — пахнул Этан на него алкоголем, — ты давно употребляешь? — Не твоё дело, — угрюмо ответил Томас и глотнул шампанского. — Ладно, неважно, просто… — Этану не хотелось говорить фразами, звучащими из каждого телека, поэтому он сознательно избегал слов «вредно», «зависимость» и подобных. — Ты же убиваешь себя. Томас посмотрел на Этана. На лице было написано: «Ты издеваешься? Я сказал, что это не твоё дело.» — Отвали. Я всё контролирую. Это было раз… — Он хотел сказать «пять», но эти пять раз были только за последние две недели. Конечно, он контролировал. Скорость, с которой катился в бездну. Тормоза этой вагонетки не работали. Почему-то Этану отчаянно хотелось помочь. Он не сдавался. — Ну а оно тебе надо? Ты, блять, глянь на себя, разве тебе сейчас хорошо? Ты взял радости взаймы, и нужно отдавать с процентами. Через пару месяцев начнётся игра в догонялки, и эта дрянь сгрызёт тебя изнутри. Томас молчал. Он сюда пришёл развлекаться и отдыхать, а не слушать лекции. Этан вздохнул. — Ты можешь не отвечать, но разве ты сам этого захотел? Томас напрягся. Он вспомнил свой первый раз. Как было страшно. Как Дамиано весело ему предлагал и толкал в бок. А теперь уже второй день подряд Томас не может расслабиться без наркоты. «Сгрызёт изнутри…» Парень посмотрел на свои руки. Бледные и дрожащие. Сработала защитная реакция: — Иди нахуй. Это там, — Томас указал на выход сквозь толщу народа. Думать не хотелось, но процесс был запущен. В голове проносились эпизоды: в кабаре, дома, даже один раз на улице, хотя как таковой необходимости не было. Действительно, что давало Томасу употребление? О, неземную эйфорию и возможность забыть о своём положении, которое было даже в какой-то степени унизительно. Но от этой эйфории каждый раз веяло всё большим холодом смерти. Кокаиновые наркоманы не живут дольше 40 лет, а значит, такими темпами, Томасу осталось всего 20… Томас огляделся. Этан куда-то исчез («Видимо, всё-таки пошёл нахуй, » — подумал он и стал ждать возвращения Дамиано, который в этот самый момент разговаривал с Вик. Дамиано подошёл к Вик, которая уже переоделась и смывала водостойкий макияж, усердно протирая лицо мицеляркой. — Привет, Дами, — она ему улыбнулась, но, взглянув на его взволнованное лицо, немного напряглась. Что-то случилось. Улыбка редко покидает лицо Дами. — Меня волнует Томас… Точнее его зависимость… Вик вздохнула. У Дамиано вообще-то тоже зависимость, и он сам подсадил Томаса! То, что он может держаться дольше без кокаина, не значит, что он не зависим. — Что-то случилось? — Он уже два дня подряд нанюхивается. Сердце Вик ёкнуло. Только не Томми. Чёртов Дамиано. Он портит свою жизнь и теперь ещё и жизнь Томаса. — А ты? — Я сегодня… с ним… — Вы оба зависимые. Виктория бросила ватный диск на стол и встала. — Мы едем домой. На такси… Все в квартиру. У неё в душе зарождалась паника. Конечно, вседозволенность даёт возможность добраться до чего угодно, но некоторые вещи нелегальные не просто так. Она сама чувствует, что зависима от алкоголя, и не может даже уснуть без вина, но катиться ещё ниже не хочется, хотя, если взглянуть на эйфорию Томаса, хочется быть с ним — где-то в облаках. А ведь проблема не в зависимости, а в последствиях. Томас очень плохо спит, он всё время уставший и нервный без наркотиков и алкоголя. И стоит только взглянуть на жалобные грустные глазки, и она готова купить ему даже худшую вещь в мире. Например, кокаин. Ведь без него её малышу так плохо. Дамиано вернулся с Вик, и они забрали Томаса, вскоре уезжая на такси в их квартирку в центре Рима. Зайдя внутрь, Томас сразу плюхнулся на диван, а Дамиано сел рядом. Вик встала перед ними, грозно смотря. — Томас. Это не может так продолжаться. — Вик, я все контролирую. — Нет, Томас, это не так! Её голос сорвался на крик, а на глазах застыли слёзы. — Если всё под контролем… Тогда брось это! Ради меня! Она заплакала. — Вы оба! Обещайте, что не прикоснетесь к наркотикам! Дамиано и Томас грустно смотрели на неё. Обещания нужно держать, они знают, что вряд ли сдержат. Томас встал и обнял её, прижимая к себе. — Милая, я… постараюсь. Я не знаю… Я не уверен в том, что я зависим… Но я сам хочу завязать. — Томас, замолчи… Я хочу услышать только одну фразу от тебя, и это: «Я больше не буду ничего принимать.» Томас погладил её по спине… Он любил её, но сказать эту фразу было тяжело, очень тяжело, как поднять огромный валун и дальше так и удерживать. Видимо, он правда зависим. — Я больше не буду ничего принимать. Вик отодвинулась и взглянула ему в глаза. — Я надеюсь, ты не врёшь. Дамиано смотрел на них. И чувствовал весь спектр плохих эмоций. Но Вик села рядом с ним и взяла его за руку. — Дами, котик… Ты тоже зависим… Вам обоим нужна помощь. Пожалуйста. Это не стоит того… У тебя же есть деньги на все самые лучшие вещи в мире, разве кокаин — одна из них? — Нет, Вик… Я… Просто не могу от этого избавиться… Мне было очень плохо, я пытался… И как я это объясню родителям? — Лучше сторчаться? — Нет… — Всё будет хорошо, но только если ты сам захочешь всё исправить. Она обняла его. Опять её котики в беде — нужно помогать. Но это чувство, что она им нужна, грело душу. Конечно, она не думала, что справиться с двумя парнями в депрессии будет легко, но она явно была готова дать столько поддержки и любви, сколько сможет. — Останешься тут? — Да, пожалуй… Вик поцеловала его в лоб. — Хорошо, я принесу тебе подушку и одеяло. И она ушла в спальню. Оставив их двоих наедине с осознанием.       Этан и правда ушёл. То есть уехал — домой на такси. Когда он напивается в кабаре, он не ездит со своим водителем, ему стыдно. Он вспомнил о Томасе, потом и о Дамиано: как бы то ни было, они вместе упарывались этой белой дрянью. Хорошо не быть зависимым! И Этан закурил в окно. Раздался телефонный звонок. — Да… С кем?.. Но… Да, я понимаю. Хорошо. Звонил секретарь. Несмотря на выходной, сегодня был заключён договор о сотрудничестве с компанией сеньора Давида. Это был эксперимент, который мог помочь начать зарабатывать ещё больше двум сторонам. А самое интересное было то, что теперь Этану наверняка придётся столкнуться в офисе с каким-то представителем другой компании. Вероятность того, что это будет Дамиано, помогающий вести отцу дело, достаточно велика.       Но Дамиано ещё не был осведомлён, он вообще телефон на беззвучный поставил, чтобы ему не мешали. С Томасом они сидели на диване, дыханием разрывая тишину. — Со мной Торкио заговорил, — сказал Раджи, погружённый в мысли. — Кто? Зачем?.. — Он о наркоте. — Господи, и этот ещё лезет, — вздохнул Дамиано, подвывая. — Я точно не помню, что он там наплёл, но он сказал, что это «сгрызёт меня изнутри». — Ну, в принципе, он прав. Да и не только тебя, и меня. Если мы не завяжем. — Я не знаю, мне кажется, не получится. — Но ты же пообещал Вик, надо хотя бы попробовать. Да и мы с тобой договорились, что неделю точно не будем брать. У тебя ещё что-то осталось? — Нет, это было всё. — И у меня нет. Вот и отлично! Через день я в Париж, там точно возможности не будет, а тут просто займём себя чем-нибудь другим. Я достану билеты в театр или на выставку, в кабаре нам лучше не ходить пока. — А Вик? Как же она без нас? — Да ты с ней живёшь, Томми! Успокойся. — Хорошо. Ребята легли спать усталые и нагруженные мыслями, но с надеждой на то, что теперь всё будет по-другому.