Папа, можно я пойду к этому дяде?

«Ты заметил, как только наступила весна, все люди будто бы ожили? И депрессия пропала, и мотивация появилась, и отношения многие заводить начали», — звучали через наушники слова одного из ведущих подкаста, который Чонгук любил слушать во время работы. Однако сейчас его раздражало все. И доброжелательные голоса дикторов, и яркое солнце, и чертовы двадцать пять градусов по Цельсию. «Соглашусь с тобой, только тебе не кажется, что ты немного опоздал с этой ремаркой? На дворе май пошел, скоро лето начнется», — ответил ведущему Юнхо его собеседник, имя которого Чонгук, к сожалению, не мог вспомнить. Да и действительно, май уже… «Ты прав. Кстати, дорогие слушатели, вы могли задать вопрос, почему с нами нет постоянного соведущего Чанмина. Субин, ты слышал, что он умотал отдыхать? Кстати, тема нашего сегодняшнего подкаста — отпуск…» — и не успел парень продолжить свою речь, как Чонгук с остервенением отбросил наушники в сторону, причем сделал это так яростно, что, чувствуется ему, твердая оболочка одного из них оставила красноватую царапину внутри уха. Пластмассовые амбушюры давно стали отслаиваться, а зазор часто наносил повреждения, но у мужчины банально не было времени купить, наконец, новые наушники с силиконовыми вкладышами. Как же все бесило-то, Господи. Чонгук был готов обматерить всё и всех: своих работодателей, яркое солнце, удивительно жаркую для мая погоду, свой график, благодаря которому он работал даже в воскресенье, чертового Чимина, единственного друга-омегу, которого полтора года вытаскивал из жестоких отношений, завязанных на эмоциональных качелях. И что он получил в ответ? «Чонгук, ну он же хороший. Шин изменился, теперь не причинит мне вреда. Я же люблю его, как и он меня». А что в итоге? Накануне ревущий Чимин, банально уставший Чонгук, неожиданно приехавший Юнги, который заставил их развлечься в клубе, гребанные триста пятьдесят тысяч вон, что они оставили там за алкоголь. И что обидно-то, все списалось с карты Чонгука, потому что Чимин шаблонно спал в его ногах, а Юнги успел потерять свою барсетку, которую именно Чонгуку, опять же, пришлось искать по всему помещению, пока старший альфа, с трудом вбивая буквы, пытался заказать такси. Как он докатился до такого? Не спавший, только теперь постепенно отходящий от количества выпитого, голодный, он сидел на своем привычном, как в чертовом «Дне сурка» кресле за столиком кофейни на террасе и работал. На второй, мать его, работе, которую даже брать не хотел. Чонгук, вздохнув, отодвинул от себя ноутбук, сделал очередной глоток воды из стакана, принесенного знакомым официантом, который только сочувствующе улыбнулся, неловко бормоча: «Понимаю», и надел солнцезащитные очки, заодно потирая глаза и щеки, пытаясь хоть как-то размять лицо и проснуться. Часы показывали половину одиннадцатого, однако окольцованное похмельем тело, видимо, думало, что утро только наступило. И как он в свои двадцать успевал в таком состоянии еще ночью сексом заняться, а к восьми идти сдавать зачет? М-да, когда тебе под тридцатку, все ощущается иначе. А ведь хотелось обратно, лет в семнадцать. Когда единственные твои проблемы — неуды по учебе, первая любовь, тогда казавшаяся любовью всей жизни, и проблемы с родителями. Теперь же это работа, ипотека, машина, которую надо в ремонт сдать и не забыть еще кредит выплатить, чертовы друзья с отсутствием инстинкта самосохранения (хотя нет, эта вещь перманентна уже лет так двадцать), нескончаемое количество продуктов, которое стоит купить, мизерные навыки готовки и одиночество. Тишина в квартире, иногда прерываемая только звуками тех же подкастов, сериалов и шоу. Так, фоном, чтобы просто с ума не сойти. Возможно, именно поэтому Чонгук и взялся за дополнительный заработок. Программистам нынче хорошо платят, да и должность у него для своих лет достаточно высокая, хоть и есть куда стремиться, только вот незнание, что делать в свободные дни, и привело его сюда. Причем, достаточно забавно сидеть и писать код для сайта покупок товаров, ориентированных на здоровый образ жизни, когда желудок танцует Макарену, а в голове слышатся отголоски Кукарачи. На кой черт, спрашивается, Юнги заказывал дополнительный шот? Благо, Чимин тогда был еще в адекватном состоянии и успел выкрикнуть, что у друга аллергия на корицу. Иначе закончила бы их шайка-лейка где-нибудь в отделении интенсивной терапии. Почесав нос, альфа облокотился щекой о подставленную ладонь и поморщился, понимая, что утром не было сил даже побриться, и колючая щетина уже начала отрастать. Зажмурившись, он почесал бровь, заодно поправляя закругленную штангу, дважды протыкавшую кожу, и взглянул на детскую площадку, находившуюся напротив его столика. Чонгук любил работать по выходным именно здесь как раз-таки из-за детского шума среди деревьев, посаженных на территории жилого комплекса. А ведь когда-то и он мог стать отцом, причем очень молодым, если бы его бывший омега не сделал аборт. Не сказать, что он сильно жалел об упущенной возможности, однако иногда, когда он смотрел на счастливых ребятишек и их родителей, действительно задумывался, будет ли хоть когда-нибудь у него нечто подобное? А теперь он чувствовал себя каким-то отморозком, наблюдая за шебутной мелкотней и заглядываясь на молоденьких пап. Ладно, если уж говорить начистоту, то только на одного из них. И, возможно, именно из-за него он работал по выходным исключительно за самым близким к площадке столиком ровно с девяти до часу, потому что безымянный омега со своим сыном, на вид которому было годика четыре, по имени Хенджун, которого он часто окликал, выходил сюда именно в это время. Редко, когда они не появлялись по воскресеньям на площадке, но при нынешнем состоянии Чонгука он буквально молил, чтобы они были здесь и скрасили своими улыбками, которые порой очень сложно заметить из-за дальнего расположения, его паршивый день. Наверное, подобный вуайеризм был неправильным, но Чонгук успокаивал себя тем, что за несколько месяцев подобного наблюдения он ни разу не подходил знакомиться. Хотя где-то в глубине души он надеялся, что у этого эффектного даже в повседневной одежде омеги вакансия на возлюбленного и отчима Хенджуна до сих пор открыта. По крайней мере, с ребенком ни разу не выходил гулять альфа. У Чонгука даже появилась мысль завести собаку, как только он закончит проект с сайтом, чтобы невзначай познакомиться с тем, кто забрал все его внимание, однако все же отмел эту идею. Зона для собак располагалась в противоположном от площадки конце парка, да и псу-то тоже внимание нужно. Не будет же какой-нибудь доберман (а он хотел исключительно массивного питомца) ждать его сутками напролет в квартире из офиса и спортзала, а потом пугать своим видом детишек. Хотя альфа и сам кого угодно напугает с его-то комплекцией, неизменно хмурым взглядом, кучей пирсингов и татуировок. Еще в двадцать, когда он только начал забивать свой рукав, папа был категорически против, вещая, что его такого не возьмут ни на одну работу, однако, спасибо работодателям, на пашущие мозги все же обращают больше внимания, нежели на вид. Да и вид у него, откровенно говоря, впечатляющий. Немногочисленные омеги-коллеги пару лет так точно пытались добиться его внимания, пока не поняли, что парень он, несмотря на красивую картинку, робкий и намеков не понимающий, годится только в друзья со своей вежливостью. А ведь у него действительно никогда не получалось самому знакомиться с омегами. Обычно он их привлекал, они подходили познакомиться, и все — финита ля комедия. Уже потом он раскрывался во всей красе, уверенной, сексуальной, манящей. Когда только это в последний раз было? Лет пять назад? Теперь манящим был только он, прекрасный незнакомец с не менее красивым сыном. А ведь какие у них с этим восхитительным омегой передались бы гены потомкам… Чонгук, осознав, что мечтательно пялится на детскую площадку уже минут пятнадцать, прочистил горло, придвинул обратно ноутбук и продолжил печатать с невозмутимым видом, то и дело поглядывая, не пришла ли полюбившаяся ему парочка. Хотя, наверное, их отсутствие даже к лучшему, потому что обычно Чонгук тщательно готовился к воскресеньям, выглаживая свои рубашки и свитшоты, укладывал прическу и в глубине души надеялся, что хоть в этот раз ему повезет, и их пути, да хотя бы взгляды, пересекутся. Ну, вот как в дорамах показывают: слоу-мо, ветер в волосах, романтическая музыка на заднем фоне, яркие лучи, и всё — любовь с первого взгляда, горы радости, хэппи энд и реклама «Самсунг» в титрах. Только вот музыка не играет, наушники сломаны, альфа вообще продукцией «Эпл» пользуется, а омега, на которого он положил глаз, не обращает на него внимания. Более того, он мог быть замужем (хотя отблеска кольца на пальце он за это время так и не заметил, хоть и пристально пытался проследить). Расстроившись своим же мыслям, опять принялся за написание кода, однако сделал в нем столько ошибок, что, стерев все, решил, наконец, выключить ноутбук, расплатиться за завтрак, который даже не доел из-за паршивого состояния, и присесть на лавочку под деревом, подождать немного тех, ради кого пришел. Это уже как пунктик: увидеть бы глазком, а потом и домой пойти. Проект все равно нужно сдать через пять дней, а у начальника с первой работы попросит выходной на завтра, вряд ли он мог отказать. Альфа без выходных с начала года работал, один пропущенный день погоды бы не сделал. Оплатив счет и попрощавшись с официантом, он как раз занял свободное место у лавки прямо под деревом и, сложив руки на груди, принялся наблюдать, погружаясь в свои мысли. Вечерком стоило бы все-таки доехать до торгового центра за новыми наушниками, позвонить Юнги, потому что до сих пор не знал, доехал ли тот до дома или остался у Чимина, да и узнать, жива ли та пьянь с отсутствием самоуважения и твердым отказом помощи. Легкое щебетание птиц расслабляло слух, а мельтешащие дети возымели какой-то усыпляющий эффект, и Чонгук даже не заметил, как, прислонившись к стволу дерева, заклевал носом. Однако полудрема его продлилась недолго и была разрушена, как ему показалось, самым прекрасным голосом на свете. Таким знакомым, но почему-то очень рассерженным. -… сколько раз тебе уже говорить, Хенджун! — воскликнул омега, и Чонгук мигом проснулся. Буквально в паре метров от него стоял он. Молодой папа казался вблизи еще красивее, чем прежде, с густой копной шелковистых темных волос, длинными ресницами, которые особенно выделялись в профиль. Его подтянутые ягодицы украшали молочные брюки, талия особенно выделялась благодаря кожаному ремню, а белая футболка демонстрировала очертания угловатых плеч. Модель, не иначе. Кончики пальцев закололо от представления, как было бы прекрасно обнимать его со спины, прижимать к крепкой груди (а Чонгук своей грудью гордился и знал, что она притягивает взгляды), опускать подбородок на плечо, любовно целовать шею, медленно поднимаясь к скуле и, срывая стоны, увлекать в… — Будешь опять баловаться, отдам тебя злому дяде, вот этому, например. Дядя тебя заберет, и все, больше не увидишь меня, — незнакомец указал на Чонгука позади себя, видимо, думая, что тот до сих пор спит, и у альфы с грохотом рухнули все воздушные замки. Вообще-то, действительно обидно. Да, сегодня он не в форме, да, помятый, да, мрачный, но добрый ведь! У него еще столько игрушек дома, что некоторые явно пришлись бы по вкусу ребенку, а вот другие, что лежат в дальнем отделении шкафа, очень полюбились бы его папе… Чонгук! — Так, — раздался грозный голос, и альфа даже не сразу понял, что произнес это сам севшим ото сна басом. Однако, все же, печаль затаилась. — Что это за фраза такая: «Дядя тебя заберет»? Дядя сейчас придет домой и будет играть в «Xbox». Он поздно ляжет спать и проснется, когда захочет. Дяде вообще-то никуда не надо. Вы ребенка пугаете или мотивируете? У дяди дома приставка, в морозилке мороженое и тишина. Вы сейчас договоритесь, и Ваш муж со мной уйдет. — У меня нет мужа, — омега вздрогнул от неожиданности, испуганно поворачиваясь к Чонгуку, который даже и не сообразил моментально, что узнал животрепещущую тайну. Вот и ключ к загадке, который он так долго искал. — Значит, сами придете. Еще остаться захотите, я уверен, — подмигнул он удивленным карим глазам напротив и улыбнулся уголком рта. («Подождите, реально? Типа, вообще нет? Значит, можно действовать?») — А у вас правда приставка дома есть? — спросил мальчишка, смотря на мужчину такими же обаятельными глазками с густыми ресницами. — Правда. И «Лего» тоже. Я сейчас собираю коллекцию с Мстителями, малыш, — голос его подобрел, и альфа уперся локтями о колени, выпрямляя спину и лукаво наблюдая за ребенком. — Па-ап, папа, — Хенджун подергал омегу за штанину, — а можно я пойду к этому дяде? — Да что ж ты… — омега не сдержался и обреченно захихикал, закрывая глаза ладонью, — нельзя идти к незнакомцам даже если у них есть Мстители, Джуни. Я сколько раз тебе говорил это? — Но он не незнакомец! Я слышал, как ты с дядей Джином говорил про этого дядю, — обиженно пробубнел сынишка, выдавая все папины тайны. Чонгук теперь тоже не скрывал озорной улыбки и бегал глазами от младшего к старшему. — Дяденька, это же Вы постоянно во-он там сидите? — Хенджун! — воскликнул омега и одернул вытянутый в сторону кафе пальчик проказника. — Я, малыш, — ласковая улыбка альфы чувствовалась даже в голосе, — можешь подойти ко мне? — Хенджун, — вновь шикнул папа, но ребенок, не скрывая бунтарский характер, нахмурил брови, поджал губки и сделал шаг навстречу мужчине. — Скажи, пожалуйста, как зовут твоего папу? — спросил Чонгук и устремил взгляд на совсем растерявшегося омегу. — Ким Тэхен, — весело ответил он. — А я Ким Хенджун. — Чон Чонгук, приятно познакомиться, — он подал руку и мальчик с особой важностью пожал ее. — Давай ты поиграешь еще минут пятнадцать, а я на это время задержу твоего папу. Но не дольше, хорошо? Вам наверняка уже нужно уходить. — Но я не хочу даже через пятнадцать минут! — захныкал мальчик. — Мы и так сегодня поздно вышли, а теперь надо домой, есть суп. А я не хочу суп! — Хенджун, скажи, сколько тебе лет? — Мне пять, — повеселел альфочка. — Уже целых пять, представляешь? Это очень много! — заверил его Чонгук, чем порадовал малыша, пока омега с искренним интересом наблюдал, куда заведет их разговор. — Но теперь ты должен понимать, что ты мальчик взрослый и должен уважать папу, который очень долго старался для тебя, готовил обед. Он ведь наверняка не был бы даже на этой площадке, если бы только ты не хотел этого, но ради тебя вы спустились, чтобы ты поиграл с друзьями. Папа уважает твои интересы и заботится о твоем здоровье, он много устает, поэтому иногда, может быть, чуть-чуть порадовать его и согласиться? Наверняка тебя сегодня ждет еще много-много интересностей, правда? Мальчик кивнул. — Тогда договорились? А если потом папа придет и скажет мне, что ты постарался, я тебе кое-что принесу в знак благодарности, — Хенджун кивнул уже энергичнее. — А что вы принесете? — детский интерес никогда не угаснет. — Хм, дай поразмыслить, — альфа сделал вид, что задумался. Тэхен попытался спрятать улыбку, которую мужчина все равно заметил. — Какого героя ты больше всего любишь? — Железного человека! — ответил мальчик как само собой разумеющееся. — Он такой сильный! И красный. — У меня есть эксклюзивный шлем Железного человека со светящимися глазами. Пойдет такой обмен? — Папа, — ребенок сразу же повернулся к омеге, — пошли есть суп. — Иди поиграй пару минут, даю разрешение, — улыбнулся молодой человек и потрепал сына за торчащие в разные стороны волосы. Тот сразу же обнял его за бедра, пробурчав «я тебя люблю» в штанину и резво побежал обратно к друзьям. Тэхен, прикусив в волнении губу, присел на лавочку. Чонгук не мог отвести от него взгляд, и с минуту они молчали, пока омега не спросил смущенно: — У вас точно есть такой шлем? — Лежит еще со студенческих времен, — закивал Чонгук и придвинулся чуть ближе. — Вы хорошо ладите с детьми. — Просто Ваш ребенок замечательный. Я… — он почесал висок, не зная, стоит ли говорить этого, но все же решил попытать счастья. — Я давно наблюдаю за вами. И Хенджун хоть и шебутной, очень вежливый мальчик. Уверен, во всем есть Ваша заслуга. — Я тоже наблюдал… — Тэхен стушевался, — за Вами. Даже как-то хотел подойти, но… — Выгляжу я хмуро, знаю. Но все же я не злой дяденька, — понизил голос он, и омега засмеялся. — Я тоже хотел познакомиться. Очень, очень много раз. Но боялся, что Ваш альфа потом еще выследит меня где-нибудь. — У меня никого нет, — прошептал Тэхен и повернул голову, смотря в черные глаза альфы. Чонгук видел, как его зрачки бегали по всему его лицу и не мог сделать ответного действия. Омега был поистине красив. Смуглая кожа, миндальный разрез глаз, ровный нос и пухлые губы, которые так хотелось попробовать на вкус. Неизвестно, сколько времени они просто смотрели друг на друга, однако понимали оба: дольше, чем позволяет этикет. Намного дольше. — Раз так, то, может быть, Вы хотели бы как-нибудь поужинать со мной? — спросил Чонгук. — Или хотя бы посидеть за чашечкой кофе? Может быть, даже сегодня? Если Вы, конечно, не заняты. — Обычно мы с Хенджуном идем гулять часов в пять, и, если Вас не затруднит, может, мы бы зашли в то кафе, где Вы обычно сидите? — Конечно, давайте. Я с радостью. Захвачу и шлем с собой обязательно, — улыбнулся Чонгук, получив в ответ такую же смущенную, но счастливую улыбку. — И может быть на «ты»? — Конечно… Чонгук, — тепло ответил омега и все же поднялся, окликая сына. — Тогда, до встречи? — До свидания, Тэхен, — альфа не мог не испытать удовольствия, наконец, обратившись к нему по имени. — Пока, Хенджун. — Пока, дяденька! Не забудьте про подарок! Я все сделаю, обещаю, — поклонился ребенок, и мужчина еще долго смотрел им вслед.

***

Бывает иногда такое, когда смотришь на человека, говоришь с ним, и понимаешь: «моё». Чонгук никогда не думал, что испытает такое чувство. Уже стукнул восьмой час вечера, и с пяти они сидели за маленьким столиком уютного кафе. Ровно в семь Тэхен окликнул Хенджуна, и Чонгук переживал, что комфорт скоро рассеется и два очаровательных создания исчезнут словно наваждение, но омега, видимо, тоже не желая расставаться и заранее спросив Чонгука, не будет ли тот против, позвал ребенка покушать, предварительно заказав блюда из детского меню. Теперь Чонгук ловил хитроватые взгляды официанта, который, видимо, заметил наисчастливейшую физиономию постоянного гостя и только радовался за него. Однако альфа действительно не мог понять: лишь нынешним утром он готов был испепелить каждого, а теперь преданными светящимися глазами смотрел на то, как Тэхен режет на более маленькие кусочки курицу своему сынишке, только на время ужина согласившемуся снять с головы шлем Железного человека. Изначально, когда было еще совсем светло, их разговор шел со скрипом, однако прошло минут сорок, как Чонгук убедился окончательно. Он влюбился, бесповоротно. Мужчина крупицами хватал любую информацию об омеге, который оказался на два года младше. Тэхен работал сценаристом достаточно популярных развлекательных шоу, что и позволило ему приобрести квартиру им с малышом в этом комплексе, развелся три года назад с отцом Хенджуна, и все эти годы в его сердце был только один альфа — его сын, которому он хотел дать все лучшее. Разговоры о себе перешли на темы о прошлом, о студенчестве, о родителях, о планах на будущее, и мужчина впервые за долгое время почувствовал, что отдыхает душой. Паузы заполнялись рассказами мальчика о своих друзьях, о том, во что они играли и что им нравится и не нравится в детском садике. Все выглядело так… семейно. Будто это то, чего Чонгук ждал годами. Будто последний пазл встал на место. Шутки сменялись романтикой, флирт переходил в разговоры о большем, затем вновь истории, смех, улыбки и долгие взгляды. Изучающие, даже зачастую жадные, но не переходящие порог вежливости. Время подходило к одиннадцати, когда совсем стемнело. Хенджун начал засыпать, и Чонгук, оплатив счет, не стал будить альфочку, а лишь поднял его на руки под изучающий взгляд омеги. Они побрели в сторону квартиры омеги, и Тэхен все это время не мог оторвать взгляда от высокого мужчины, который давал уверенность. Удивительно, однако Тэхен некоторое время назад вычитал в интернете, что в японском языке есть одна фраза, трудно подающаяся дословному переводу. Она означает душевное чувство принятия факта, что в будущем ты полюбишь человека. Что это неизбежно. И что-то обоим подсказывало: они не будут против. Хенджун так и не проснулся, вымотанный особенно долгим нахождением на свежем воздухе и, пока Тэхен аккуратно переодевал его в пижаму, Чонгук подошел ко входной двери, не зная, поцеловать напоследок или нет. Хотелось, очень хотелось почувствовать вкус губ еще с начала вечера, хотелось провести нежно большим пальцем по щеке, запустить руку в густые локоны, хотелось обнять и больше не отпускать, однако, выдохнув, он готов был ко всему. Однако не к тому, что к его спине прижмется чужая щека. Что талию окольцуют мягкие руки. Что сквозь ночную тишину послышится шепот: — Останься. Чонгук плавно развернулся в кольце объятий и нежно положил руки на шею омеги, приподнимая голову и заглядывая в блестящие глаза, смотрящие прямо на него. — Я могу тебя поцеловать? — судорожный вздох, теплое дыхание на двоих и сладкие губы, послужившие ответом. Казалось, внутри почувствовалась каждая клеточка и легкая дрожь пробежалась по спине. Губы прижимались друг к другу вновь и вновь, а звенящая пустота наполнялась тихими звуками поцелуев. Голова пьяна, но не от алкоголя. Когда пьешь алкоголь, чувствуешь легкость в теле. Здесь же — легкость в голове. Во взглядах, в кратких прикосновениях. Аккуратно отстранившись на секунду, Чонгук наклонил голову Тэхена вправо и на пробу лизнул кончиком языка пухлую нижнюю губу, встречая только более инициативную реакцию. Чонгук понял — этого хотели оба. Весь вечер гадали, как? Как же это будет? Сладко, очень сладко. Теперь уже не остановиться. Поцелуи становились громче, мокрее. Языки танцевали, и дышать становилось тяжелее. Практически не заметив, альфа уже водил руками по шее, плечам, спине, пояснице, спускаясь ниже и ниже, и отстранился от губ лишь тогда, когда омега практически невидящим, завороженным взглядом из-под опущенных ресниц глубоко и непрерывно, но сбивчиво дышал, утыкаясь носом в щеку. Расцелованные губы, посасывая, прикасались к скуле, к линии челюсти, к шее, к той самой запретной и невероятно приятной зоне, когда срывает все тормоза. Альфа, не скрывая своего возбуждения, поменял их местами и прижал его к двери, касаясь своим пахом с омежьим, таким же налитым и просящим освобождения. Чонгук опустил ладони на ягодицы, и Тэхен впервые простонал. Тихо, но так восхитительно, что альфа совершенно потерял голову, остервенело, страстно, пошло целуя еще раз, собственной головой прижимая другую к твердой поверхности. Они точно сходили с ума… — Нам надо… остановиться, — голос его охрип, но Тэхен прижимал его к себе еще, и еще, и еще… — Ты уверен? — Как никогда. — Я хочу, чтобы ты понимал. Для меня это… — Я знаю, — ответили ему, и Чонгук не стал ждать. Он подхватил омегу за ягодицы, как тот сразу же обнял его талию ногами, и на ощупь, в полной темноте, освещаемой только бра из прихожей, они вошли в спальню омеги. Альфа аккуратно положил его на кровать, придерживая за голову, и Тэхен вытащил его футболку из брюк, пальцами пробегая по прессу, и Чонгук потерял связь с миром. Не было никого, лишь они вдвоем в ворохе постельного белья, избавлявшиеся от одежды друг друга, не прекращая жадных французских поцелуев. — У тебя есть?.. — Сейчас, подожди… Это были единственные слова. Затем только поцелуи, засосы по всему телу, долгая прелюдия, что даже могла привести к самому пику, но Чонгук упивался тяжелым дыханием. Он знал, что за эту ночь прикоснулся к каждому кусочку тела, взял и отдал всего себя, доставляя истинное удовольствие. Он долго, невыносимо долго для самого себя растягивал омегу пальцами, губами, языком, пока Тэхен прижимал подушку к лицу, чтобы заглушить тихие стоны, а затем сменил ее на поцелуи. Наконец, медленные толчки заменялись на более страстные, несдерживаемые, пульс сбивался с ритма, и Тэхен задышал чаще, откидывая голову и давая полную свободу к своей шее, чем Чонгук моментально воспользовался, лаская с двух сторон. Толчок, очередной, ладони, сжимающие грудь и соски, паховая область и долгожданный оргазм. Поцелуй, поцелуй, поцелуй… им не было счета, успокаивали разбушевавшиеся одинокие души, ставшие целым. Отдышавшись, альфа стянул презерватив и, выкинув его в мусорку на кухне, налил воды. Выпил сам, принес омеге, и Тэхен, утолив жажду, притянул его к себе, прижимая к груди его голову. Они долго лежали так, в объятиях, не в силах расцепить руки, но Чонгук прошептал: — Стоит сходить в душ, Тэ. — Завтра, — шепот в ответ. — Все завтра. Только не отпускай. Пожалуйста. — Ни за что. Пара слов, но Тэхен понял — правда. А Чонгук, проснувшись утром от криков «папа», все еще обнимая омегу, осознал, что это действительно так. Свое слово держать он умел превосходно.