Счастливые люди

Генри медленно оседает на холодный паркет, стискивая ладонями виски. Он всегда говорил, что проще описывать боль. Проще перелить в бездушные строчки сжимающие сердце чувства, пытаясь избежать их, сбежать, скрыться как можно лучше. Только эти строчки с каждым разом получались всё лучше и лучше. Писать было проще, понятнее, описывать боль всегда было легче. Он медленно поднимается на ноги, доходя до кухни и ставя чайник. Ожидая, что его свист перекроет громкий хлопок захлопнувшейся двери. В этот раз его вины в этом не было. Как и всегда. Только сам он не знал этого. Проклинал себя каждый раз за глупые слова, глупую ревность, глупое желание того, чтобы к нему относились лучше. Да и , как он убедился, сам он был не столь умным. И запылившиеся грамоты с дипломами ничего не доказывали. В этот раз всё было по-другому. Он вспылил в ответ. Не уверен, что вспомнит всё то, что наговорил. Вспоминая о произошедшем, он скользит взглядом по полу кухни, видя разбитый стакан. Кто из них швырнул его об кафель, не столь важный вопрос. Осколок всё равно прилетел в руку Джекилла, чудом не попадая в лицо. Парень беспомощно кривится, сжимая ладонями лицо. С болью было проще. Только Эдвард не поднимал на него руку, как бы странно это не звучало. Он мог разбивать кружки, ломать стулья, захлопывать дверь так сильно, что сыпалась побелка. Мог со злостью вжимать за шею в стену, до боли сжимать пальцы. Но не бить. Хотя лучше бы бил. Бил, оставляя синяки, порезы, ожоги, оставляя боль. Боль, которая могла бы перекрыть то, как именно он уничтожал Генри. Уходил снова и снова. И снова возвращался. Настолько редко возвращавшийся в хорошем настроении, что Джекилл запомнил каждое мгновение наизусть. Проецирующий такое безразличие и пренебрежение, игнорирующий любые попытки парня наладить то, что разрушалось между ними. Рассыпалось на мелкие кусочки, и у Генри кончался клей. Нет... дело было не в клее. Не оставалось того, что можно было склеить. А сейчас. Сейчас Хайд вряд ли снова переступит порог этой квартиры. Парень поднял голову, останавливаясь взглядом на пачке сигарет, оставленной младшим на подоконнике. Поднялся на ноги, выключая, кажется уже несколько минут свистящий чайник. И теперь стоял у окна, смотря на начинающийся дождь. Сигарета оказалась в зубах, в последнее время он стал чаще курить. Хоть раньше это и казалось отвратительной и пагубной привычкой. Сейчас же это снова и снова напоминало начало их отношений. Когда Хайд, смеясь, выдыхал сигаретный дым ему в лицо, а Джекилл отталкивал его ладонями, фыркая и отмахиваясь. Потому что, чёрт: "От тебя несёт дымом, я не буду с тобой целоваться". Даже у них был конфетно-букетный период. Сейчас же одно воспоминание об этом резало внутри, также, как несколько лет назад Эдвард вырезал их инициалы перочинным ножом на заборе. У Генри на телефоне где-то всё ещё было фото. Всё было отлично. Они съехались, снимая уютную маленькую квартиру. Всё изменилось. Всё изменялось. Начало изменяться, когда они нашли работу. Разную работу. Теперь они виделись только дома. Только по вечерам, ночью. Потом Эдвард потерял работу. По вечерам Генри начал задерживаться на работе, он просто пытался заработать больше денег, чтобы сделать их жизнь хоть немного легче. Только это было ошибкой. Хайду было мало Джекилла. Слишком мало. И если по началу он справлялся с этим, то потом перестал. Отдал контроль собственной импульсивности, которая подобно чёрной дыре начала затягивать в себя всё. В том числе и Генри. Ни один не мог отпустить. Но всё это снова и снова превращалось в ад. Они не могли существовать по отдельности. Но вместе. Вместе, кажется, было ещё хуже. Генри запустил пальцы в волосы, распуская словно стягивающий череп короткий хвост. Дышать легче не становилось. Он облокотился лбом о прохладное стекло, капли тарабанили сильнее. Пришлось приоткрыть окно, выпуская сигаретный дым. Подуло свежестью и сыростью. Квартира с каждой секундой становилась серее и серее, словно кто-то одну за одной выкручивал лампочки. Джекилл внезапно понял, что младший не вернётся. Шумно втянул воздух, облокачиваясь о стену, словно в теле внезапно кончились силы. Кинул взгляд на тлеющую в пальцах сигарету, понимая, что у него, возможно осталось не так много вещей Эдварда. Наверное он должен был почувствовать облегчение. Так ведь чувствуют себя нормальные люди, зная, что ад, в котором они жили, закончился? Что теперь они могут начать всё заново, найти нормальную пару, построить нормальную жизнь. Генри не стремился сбежать от этого. Хайд был частью его. Дополнял идеально, от чего кто-то из друзей старшего в шутку называл их "соулмейтами". Осталась ли сейчас какая-то часть души в Хайде, которая также рвалась бы к Джекиллу? Которая бы вновь и вновь пыталась разодрать грудную клетку в поисках недостающей части? Он не плачет. Выпустив сигарету на пол, опускается на корточки, пряча лицо в коленях. Сильнее сжимает пальцами волосы, сдавленно скуля от боли в груди. Пытается натянуть на голову надетую чужую рубашку, словно это поможет спрятаться, но это только напоминает о собственной ничтожности. Зажимает ладонями уши, не сразу понимая, что горло тянет от боли, а в ушах звенит от собственного крика. Что кто-то из соседей стучит, напоминая, что он живёт в этом доме не один. Как бы он хотел послать их. - Если ты не хочешь, чтобы нас ограбили, надо закрывать дверь. - хрипловатый голос разрезает висящую уже с десяток минут тишину, и Генри вздрагивает, медленно поднимая голову. По чужой одежде стекают капли воды, а волосы мокрыми прядями свисают вдоль лица. В чужой руке стиснут маленький пакет, который тот медленно опускает на стол, чуть наклоняя голову, чтобы посмотреть на Джекилла. Тот поднимается, делая короткий шаг ближе, непроизвольно зеркалит чужую позу. В глазах Эдварда нет прежнего презрения, ненависти. Неопределённость, запутанность, что-то внезапно лёгкое и неуловимое, что Генри даже не может понять что это. Он молча кидает взгляд вниз, смотря на натекающую под парнем лужу воды, поднимая взгляд на того снова, когда он начинает шевелиться. Двигает немного рукой, сдвигая край куртки, и Джекилл замирает, пересекаясь глазами с маленькими любопытными зелеными глазами. Потерянно поднимает взгляд на Хайда, который молчаливо пожимает плечами, доставая котенка целиком из-под куртки. Неуверенным непонятным движением протягивает его старшему, и тот аккуратно берет его в руки. Смотрит как, разомлев от тепла, котенок потягивается, дёргаясь, чтобы отряхнуться от дождя. Они молчат. Они не произносят ни слова в ближайшие полчаса. Смотрят на то, как котенок вылизывается, медленно обследуя стол. Как трётся об пальцы сначала одного, а потом второго, начиная скучать В пакете оказываются пластыри. Достав из упаковки которых один, Хайд тут же выкидывает оставшуюся пачку в окно. Они больше не пригодятся. Возможно у них есть шанс стать "счастливыми людьми". А если они потеряют этот шанс... у них есть целая жизнь. За которую этих шансов будут тысячи. Ведь они в конце концов не смогут расстаться. Их минусы в итоге дадут плюс. Простая арифметика. А сейчас... котёнок негромко мяукает, привлекая внимание, отвлекая от разглаживания пластыря на чужой ладони. В ближайший супермаркет за кормом они пойдут втроём. Потому что иначе кажется абсолютно неправильным.