Смерть луны

Это отвратительно. Он должен быть лучшим. Он должен быть сильнейшим. Так почему, почему каждый раз, после стольких попыток ничего не получается. Нагито улыбается утешительно, вытирая ласково капли крови упавшие Изуру на лицо. Ласково, даже когда его лицо искажается от боли. Его маленькое тело насквозь пронзенное множеством лезвий, защитно нависло над ним, в очередной раз спасая его от смерти. За кровью капают слезы. — Прости, Изуру. Мне так жаль. Каждый раз перед смертью Нагито зовёт его по имени. Зовёт по имени. И улыбается. Его тошнит. Он начинает сначала. Снова. И снова. И так до бесконечности. Даже если исходы всегда одинаковы — Нагито либо на его глазах умирает, либо превращается в одного из тех монстров, против кого они борются. Отвратительно. Всегда одно и тоже. Всегда он начинает заново. — Бедняжка, — однажды мурлычет она, сжимая в руке сердце Нагито, словно новенькую игрушку. Его тело, марионеткой с обрезанными нитями под дождем стынет, с кристаллом души, разбитым рядом с расскрытой ладонью. В который раз. — Сколько уже ты пытаешься его спасти? Она смеётся, обнажая жемчуг зубов скрытый за кроваво-алыми губами. — Ты в таком отчаянии, как прекрасно, — она наклоняет голову к плечу. Сердце Нагито лопается в ее сжатом кулаке. Она протягивает ему раскрытую окровавленную ладошку. — Хэй, мальчик, почему бы тебе не сдаться. Он отрубает ей голову. Золотые локоны водопадом на землю падают. Улыбка на ее лице больше похожа на оскал полумесяца, в беззвездном небе застывшего, глаза все так же насмешливо, понимающе сверкают небесной голубизной. Он начинает сначала. Однажды убивая Нагито собственноручно. От боли. От собственного бессилия. От отчаяния, погубившего столько других, но не его. От отчаяния, не раз погубившего Нагито. Это, пожалуй, было худшее из того, что он сделал. Это, пожалуй, единственный конец, который он смог контролировать. Но кровь на руках быстро остыла, а взгляд Нагито, такой преданный и удивленный, легко забылся в ворохе пустых серых глаз. И он начал снова. Только для того, чтобы на грани потерять его. От ее руки. И убить ее снова. Цикл начался сначала. И когда знакомый тонкий силуэт мелькает на периферии… — Нагито. Комаэда оборачивается, сверкая удивлённо своими очаровательными яркими глазами. Он обнимает его крепко, почти до хруста его птичьих костей. Он роняет школьную сумку, а руки неловко застывают над его спиной. Изуру только сильнее его сжимает. Живой. — Извините, мы знакомы? — звучит он неуверенно и неловко. Голос не сорван от агонии и предсмертных криков. Он позволяет в этот раз себе судорожно выдохнуть. Слезы, на школьном блейзере Нагито остаются тихим обещанием. — В этот раз я обязательно спасу тебя. Нагито замирает удивленный. Сердце в груди бьётся, даже сквозь слои разделяющей их одежды. У него не выходит. Он начинает заново. Ради Нагито.