Пряность Кураста

След портала слабо мерцает в спускающейся темноте. Тэн сжимает в руке обсидиан, исходящий синими искрами, и прорезает в камне тонкие глубокие дорожки глифов... Изъеденные временем, веками сомкнутые двери забытого храма светятся изнутри. С тех пор Тэн постоянно чувствует активированный, мощный инстант-канал – энергии, общий эмоциональный фон, и редко – но до боли ярко – мысли. Это мало чем напоминает первую нить связи с Реттией – случайно получившуюся, долго непонятую, дающую лишь слабые отголоски эмоций и действий – это становится Путь. Возможность вызвать портал и ментальную связь в любой момент, но... всё с тем же желательным для инстанта условием поддержки – от обоих создавших и образующих. Тэн не торопит события, когда в вероятностях не чувствуются красивого поворота или критичного излома. И Тэн не мешает деактивации, если её действия не поддерживаются – хотя её мана вполне позволяет сломать барьер. Тэн приходит во снах. Привлекает внимание яркой магией, появляется в гарпийной ипостаси, и каждый раз говорит, что это всего лишь сон, но вместе с тем – возможность энергетической связи. Поэтому разговор будет как наяву, и если захочется его поддержать – он запомнится. Чаще уходит, не получив поддержки. Реже отвечает на вопросы. Иногда делится энергией – просто показать, как это бывает. Рассказывает про миры, в которых побывала, про путешествия и приключения, про свои знания и про себя. Предпочитает, вне явного интереса и запроса, но и без отстранённости, просто оставаться и смотреть, быть рядом – Тэн достаточно молчаливого разрешения. Это уже становится открытой дорогой – и настоящим Даром. Тэн говорит, что верит. Несколько раз оставлятла портал – обстоятельно рассказывая, где будет вход, как его найти, и как её саму можно будет встретить у выхода. Предупреждает сразу: инстант-портал не применим и не видим ни для кого, кроме активирующих саму связь. И... Тэн не строит ожиданий – просто показывает, что верит. Там, где дорогу начал строить Случай – продолжать её тоже будут неожиданные изгибы Судьбы. Столь же хорошо. Столь же красиво. И столь же больно – жёсткие испытания часто очень близки развитию души. Из очередного мира Тэн возвращается истерзанная, с жалкими остатками маны и повреждённой демонической ипостасью – основной, центральной между человеком и гарпией. Уходит, сбежав, не справившись, на пределе возможностей успев стать птицей, высоко в небе открывая портал перехода... Понимая, что единственной не затратной для маны альтернативой на ближайшее время станет человеческий облик. И в Мире Духов, хоть там и могли бы помочь, лучше не появляться ни тем, ни другим. И тогда Тэн уходит в другое место силы – в Кураст. Тэн, жрица заброшенного храма – едва активированного, ещё запретного, только набирающего силы... То, что у Тэн в человеческом облике, в полусне и в состоянии мана-недостатка получается уловить небольшой энерго-всплеск, становится только заслугой близости к храму. Тэн успевает услышать одну мысль – и дальше только отголоски эмоций. Не из-за своего состояния – просто очень короткий запрос. Тэн не пытается даже потянуться к мыслям ещё – и дело не в недостатке сил. Тэн точно знает, и сейчас чувствует особенно сильно: инстант-связь крепнет только тогда, когда строится на полном доверии и понимании. Доверие стоит поддерживать. Недоверию стоит верить. Эмоции – правдивее слов. «Я буду неожиданной для тебя!» Следовой портал возле храма теперь всегда остаётся спящим, полуактивным... На активацию инстант-запроса хватает и остатков маны. Тэн лежит на лужайке согретой солнцем болотной травы возле древней и заброшенной дороги. И даже не думает вставать – не считает нужным притворяться. Тэн последнее время долго спит и не спешит много двигаться – все важные движения сейчас происходят внутри. Даже портал Тэн активирует ещё в полусне, зная, что успеет в лучшем случае увидеть появление в полном сознании. Встречает честно – улыбкой усталой и радостной, протянутой открытой рукой бессознательно активируя резонанс... И вздрагивает от бегущих по телу мурашек, когда Милина, уверенным движением расцепив крепления, стягивает боевую перчатку с правой руки и проводит ладонью по ладони Тэн. Милина сжимает пальцы, и Тэн, изворачивая кисть – странно выглядящим для человека и привычным для демона движением – разворачивает ладонь и переплетает пальцы. Тэн не держит, не сжимает, но и не отпускает – продолжая танец, перехватывая и перекрещивая пальцы – свои и её... Милина смотрит пристально, тянется чуть ближе – и садится поверх колен Тэн. Ловит её ладонь, сжимает пальцы до боли – и отпускает. Играет с запястьем кончиками пальцев, двигается дальше рукой по руке – мягко скользя ладонью. Тэн старается поймать взгляд – и застывает под сиянием жёлтого змеиного света. Милина прикасается к шее Тэн, проводит легко и быстро, гладит и скользит ладонью по коже – охватывая то угрожающе, то дразняще... Наклоняется, упирается локтем в живот, уже за гранью просто ощутимого – и снова отпускает, чуть отстранившись. Дожидается пристального, открытого и сияющего, взгляда Тэн, наклоняется ближе, замирает на расстоянии и снова протягивает к Тэн руку, спускаясь пальцами к животу, проводя по изгибу талии... Милина очень близко – и Тэн, выгнувшись от прикосновения к бедру, сама подаётся вверх – изгибаясь дугой, не свойственной для человека. Вторая рука Милины, с активированными металлическими когтями, тут же подхватывает Тэн со стороны спины, за поясницу, в упор лезвиями, не давая вернуться обратно к земле. Тэн не боится. Тэн не жалеет. Тэн наплевать, что сил мало и они на пределе – Тэн чувствует нежные пальцы Милины внутри себя. Тэн выгибается выше с каждым движением – мягким, лёгким, нежным – с движениями такими, каких не ждала и даже не надеялась... «Ты будешь для меня неожиданной? Будь!» Тэн следует тому, что ощущает телом, чувствами и душой – и разум, и оценки становятся лишними. Тэн живёт так, как живут джунгли вокруг неё: памятью извечного и зовом живой природы... Тэн становится звёздным куполом над зелёной землёй Кураста – поднимаясь полусферой, опираясь на мыски и на затылок, оставляя на траве под собой лишь ладони каждой руки – дрожащие, пальцами уходящие в землю – и сияя изнутри. Тэн чувствует, как под пальцами Милины всё тело исходит животной силой, потоком тепла, внутренним гулом – и звёздный дождь падает вниз с жаром и дрожью, и отзвуки гуляют резонансом по всей Вселенной, которой стала Тэн... Потом хочется только упасть... Так, чтобы земля Кураста обняла и приняла... Милина в такт мыслям легко убрает лезвия когтей из-под спины. И Тэн ясно – несмотря на все ощущения, словно чёткостью текста – чувствует странное: сравнение слишком верное. Слишком... Два локтя стали. Боль. Кровь. И вовсе не удивлённый взгляд Милины – насмешливый и презрительный. Или... другой взгляд Милины – хитрый и удивлённый. И блеск в глазах после... И полёт до... Второй вариант Тэн определённо нравится больше. Тэн звучит громко даже без голоса: «Я ничего не делаю специально. Я слышу вероятности, слышу их музыкой – и позволяю телу танцевать». Тэн не думает, слышит ли её Милина – она это знает. Секунда без опоры руками, с ускорением движения – и мана-поток, волной проходя по телу, превращает его в полу-птицу... На полное преобразование нет времени – только жилы и кости становятся такими, что способны удерживать тело в воздухе на огромной скорости. Руки устремляются вверх, изворачиваются – одна упирается Милине над солнечным сплетением, другая нежно хватает за шею – если мягкую хватку тонких пальцев с гарпийными когтями можно назвать нежной... И полный разворот, с рывка и с размаха – Тэн, переворачиваясь, прижимает Милину к земле. Перехватывает руки, стискивая Милине локти, и жёсткие тонкие пальцы поверх уходят когтями в дёрн. За спиной раскидываются крылья – негодные к полёту, слабые, неширокие – и вполне достаточные для того, чтобы не дать сразу отбросить Тэн обратно. – Хитрая птаха! Тот самый взгляд Милины, глаза в глаза – хитрый и удивлённый. Удивление всегда таит подвох – Тэн вздрагивает от удара в лицо, болезненного и резкого, пусть даже и почти успевает увернуться, но взмахивает при этом крыльями – и даёт слишком большую свободу движений. Тэн не успевает отследить все движения, чтобы удержаться... И не отлетает вверх, когда Милина бьёт её с размаху, только потому, что остаётся держать себя на выскальзывающих из земли гарпийных когтях. Слабые для такого удара, почти человеческие руки... Руки, тянущиеся к живому покрову джунглей Кураста, устремлённые к храму... и храм тянется навстречу – синим туманом с рыжими искрами. Тэн не уверена даже в том, делает ли что-то сознательно – мыслей почти нет, только чувства – тело изменяется само. Тэн, взмахнув крепкими крыльями, вздрогнув и прошипев от слишком быстрого преобразования, тяжело опускается обратно на землю. Птичьи лапы, ещё зависшие в воздухе, охватывают колени Милины, и длинные когти на крепких и чешуйчатых птичьих лапах глубоко уходят в землю и корни. Руки, такие же как и были, стискивают Милине запястья и прижимают к жёсткой траве. Только сил за спиной теперь хватает, чтобы, опираясь локоть к локтю, удерживать её согнутые руки неподвижными. Тэн знает, что наклоняется лицом к лицу – слишком близко. Тэн знает, что тартаканский язык скользнёт по губам, ударит, оставляя их ободранными в кровь... Тэн нравится именно так – полулёжа, чувствуя себя сильной и чувствуя себя зависимой, стискивать Милину и смотреть, как собственная кровь окрашивает улыбающийся оскал напротив. «Ты снова пахнешь моей кровью...» Милина смотрит вызывающе, змеиные зрачки узкие и длинные: – Ты почувствовала ловушку? – Я почувствовала – тебе понравится, если я в неё не попадусь. – И вот так принимаешь ловушку? Ты же веришь мне! – Верю. А ты мне – нет. И тебе ещё проверять и проверять мою веру. Тэн отпускает одну руку, бросает стазис-заклинание, слабое и недолгое, вытягивает пальцы вверх и легко касается каскада листьев плюща, ниспадающего с жёсткой, корявой ветки Курасткого дерева... С не меньшей лёгкостью на руку соскальзывает змейка – маленькая, листвяно-зелёная, юркая – мелькнув языком, она обвивает запястье. Тэн встаёт над Милиной на колени, отпускает вторую руку, застывает, возвращаясь в человеческую ипостась... Поднимается, делает пару шагов назад, протягивает к буйной листве дерева руку, устремляясь всем телом вверх, вытягивается нефритовой статуэткой... Вторая змейка свивается на руке подобно первой и, спокойно греясь, беспрестанно поворачивает голову – озирается вокруг, словно проверяя, мерцает жёлтым взглядом... Милина поднимается одним прыжком – на рефлексе, и застывает в боевой стойке... – Хочешь атаковать? – Нет! В тебе сейчас маны – пол-Кураста разнести. Тэн улыбается еле заметно, одними глазами, и медленно, танцевальным движением, опускается на колени. Перед храмом – который не разглядеть за деревьями, но видно душой. Перед Милиной, перед её и своими чувствами. Перед древней силой Кураста и своим ритуалом. Сливается энергией с дорогой, раскидывает руки плавным, молитвенным жестом, касается цветущих по краям олеандровых кустов кончиками пальцев. Змейки, захватив с собой тепло, излучаемое Тэн, и заметную толику мана-свечения, поднимаются изваяниями на ладонях, свиваются двумя пружинами и соскальзывают в густые заросли. Тэн не хочет подниматься, только поднимает взгляд к небу – облачному, туманному, светлому в самой вышине. – Змеи ядовитые. Олеандр ядовитый. Все мы – Дети Природы... Я тебе верю. Тэн смотрит Милине в глаза – их жёлтый свет видится Тэн столь же скрыто-жарким, как солнце сквозь Курастские тучи. Энергия дрожит внутри – хочется кружить в небе птицей и петь всем телом. Тэн знает – на это сил вполне хватит. И можно принять уже доступную демоническую ипостась... Только не нужно. Не сейчас. Милина делает шаг вперёд. Тэн чуть наклоняется и прижимается ладонями с вытянутыми вниз пальцами к коленям Милины: – Твой обман, твои хитрые игры, которые много кто захочет назвать "предательством" – они... они честные! Ты не жаждешь сказать, что всё это ради высоких целей, справедливости, и вообще во благо. И знаешь... я сама это скажу! Ты делаешь меня сильнее. Такими поступками – тоже... Я сама этого хочу, Милина. Мы – мой выбор! Я верю – тебе и себе. * * * Две змеи, спустившись с покрытой цветами лианы, свиваются и танцуют – в пряно-сладком запахе, на источенном капелью камне алтаря. На перекрестье выступов лежит острый обсидиановый осколок, оставленный Тэн у храма. Начертанные на стенах глифы светятся, и вокруг них разгораются странные, замысловатые контуры – древние символы, которые уже давно не были видны. Спящий портал вспыхивает синими искрами.