—————
Невозможно долгая поездка до банкетного зала, наконец, проходит, и сейчас они стоят у богато украшенного стола на назначенных им местах. На эту снобистскую — как и все — вечеринку их не приглашали, но удобно же иметь друзей, которые без проблем впишут два лишних имени. Время стремительно летит к подаче ужина, а значит остаются считаные минуты для знакомства и осмотра — хотя, Сонхва и Ёсан делают это настолько часто, что уже и капли волнения внутри нет. Они больше не проводят часы перед встречами, продумывая и запоминая свои фальшивые жизни; опыта накопилось достаточно, чтобы уверенно нести любую чепуху без подготовки. — Мы встретились в старшей школе или перед выпуском из универа? — шепчет Кан и хватает бокал шампанского с подноса бегающего официанта. Нет никакой необходимости продумывать настолько мелкие детали, но в этом есть свое веселье. Сонхва просто фыркает. — Что тебе больше нравится. Ужин хорош, немного нестандартно для таких событий, но и не слишком экстравагантно — вкусно, одним словом. Сонхва с воодушевлением режет свой стейк, Ёсан занят вылавливанием официантов с подносами бесплатных напитков, чтобы заглушить нудные разговоры людей, сидящих за их столом. Они, все же, не слишком противные, и Кан с Паком вежливо поддерживают разговор, чтобы не сойти за грубиянов и более менее приятно провести время. — Говорите, вы оба занимаетесь финансами? — спрашивает мужчина напротив них — Сонхва уже и знать забыл его имя. — Да, не очень впечатляюще, — отвечает Ёсан и выдает абсолютно фальшивую улыбку под аккомпанемент из отрывистых смешков за столом. Слава богу, что тут собрались люди, работающие конкретно с музыкой — никто из них не станет донимать их лишними распросами. Кажется, прошла вечность, пока началась наградительная церемония. Сонхва пытается сосредоточиться, пока Ёсан лишь делает вид и залипает в телефоне, изредка отвечая на какие-то сторонние вопросы соседей. Они слушают уже который раз подряд одни и те же сухие, скучные спичи, от невероятно старых и толстых идиотов — таких же, как и Ким Хонджун. Сонхва надеется, что тот хотя бы наденет цветной галстук, чтобы они потом не потеряли его в море одинаковых стариков. Фу. Наконец-то наступает время последней номинации, самой престижной, и только сейчас Пак слышит имя Ким Хонджуна — «за достижения в продюссировании», кажется — ему вообще плевать — и тот поднимается на сцену. И Сонхва старательно пытается удержать челюсть от встречи с полом. Он тыкает локтем в Ёсана, обращая его внимание вперёд. — Чего блять? Это он? — Ёсан искривляет лицо в шоке. Ким Хонджун оказывается не очередным скупым старым занудой со скудной растительностью на голове и ещё более скудной личностью. Нет, он молод — не старше Сонхва — и бесспорно красив. Пак замечает кучу проколов, блестящих в ушах, и полное отсутствие приевшегося черного фрака. Вместо него на Киме строгий синий вельветовый костюм, сочетающийся с крашеными волосами — прекрасно подходит для гения искусства, или как там его называет награда. Сонхва встречается взглядом с Каном. Это не меняет их план, но что за…? — По крайней мере не придется изображать заинтересованность в нем, — говорит Ёсан, и он не может не согласится.————
Как оказывается, Хонджун очень милый и очень выделяется в толпе. Ёсан и Сонхва досиживают до конца церемонии и ждут ещё немного мучительных минут после, прежде чем что-то предпринять. Они находят его в холле — Ким получает множество комплиментов от каких-то скользких мужиков и вежливо благодарит. Они подходят только тогда, когда тот остаётся один у бара. Хонджун отставляет свой коктейль и приветствует их, излучая глазами доброту и честную улыбку. Это немного обезоруживает. Сонхва даже на секунду чувствует себя отвратительно — они ведь хотят его ограбить. — Поздравляю, — говорит он и натягивает на лицо свою самую очаровательную улыбку. Хонджун улыбается в ответ и заливается краской так, словно никогда до этого не получал комплиментов, хотя двадцать минут назад происходило ровно обратное. — Ох, спасибо. — Это заслуженная награда, правда, — добавляет Ёсан. — Спасибо, спасибо большое, — Хонджун совершенно очаровательно краснеет ещё сильнее, берет свой напиток и сжимает стекло, виновато улыбаясь. — Простите, кажется, я не знаю ваших имён. Вы из KQ…? — О, мы и не представились. Мы из другого лейбла, занимаемся финансовой стороной вопросов, — отвечает Пак, их отточенная до совершенства ложь легко слетает с языка, когда он протягивает руку для рукопожатия. — Пак Сонхва. — Финансы? Звучит интересно. — Кан Ёсан, — он тоже жмёт руку, и Сонхва не обращает внимание на то, как маленькая ладошка Кима теряется в ладони Ёсана. — Это абсолютная чепуха. Не хочу, чтобы Вы заскучали, пока мы будем рассказывать обо всех этих дебитах и кредитах. Хонджун совершенно естественно улыбается. — Оу, не думаю, что это настолько неинтересно. — Уверяю Вас, настолько, — отвечает Ёсан и вглядывается в глаза Хонджуна с улыбкой. — Что касается этих настолько же интересных, как бухгалтерия, выступлений — мы чуть не померли от скуки, пока Вы не вышли, Хонджун, — Сонхва удерживает зрительный контакт с Кимом, когда произносит его имя и слабо скалится, когда тот отводит взгляд. Ему легко делать комплименты, потому что это правда. Его выступление было лучшей частью вечера; немного шуток и очень душевная история о его карьере. — Ох, спасибо, — благодарит Хонджун и криво улыбается. — Хочу сказать, что мне приятно болтать с кем-то младше сорока лет и кто не пытается учить меня жизни. Сонхва смеётся и делать комплименты Киму становится ещё легче — хочется чаще видеть смущение на его лице и слышать смех от каждой шутки или шпильки. Он быстро открывается, много говорит о музыке и часто шутит в своей неповторимой манере. — Так Ваш лейбл, это просто кучка тупых старперов, сидящих по офисам с оборудованием? — шутит Ёсан. Хонджун хихикает от подкола. — Честно, почти так и есть. Лейблы могут быть очень консервативными, когда дело касается наема работников, — он ненадолго замолкает и мычит, словно что-то обдумывая. — Возможно, мне стоит податься в финансы, раз уж это так привлекательно для моих ровесников. Ёсан фыркает. — Вы идеально впишетесь, — Ким уже собирается что-то ответить в их манере, и Сонхва понимает, что действительно наслаждается процессом. Сегодня им не движет желание наживы, он не считает минуты, наоборот, время пролетает незаметно. Не нужно заставлять себя разговаривать и спрашивать что-то; Пак действительно заинтересован в Хонджуне, его словах, жизни, шутках — во всём. — Это просто невероятно. Такие высоты в таком молодом возрасте, — говорит Сонхва. С сегодняшнего дня отпускать комплименты — его вторая натура. Он мягко кладет руку на хонджуново плечо, всего на секунду. — О, спасибо ещё раз. Я пишу музыку сколько себя помню, — Ким пожимает плечами так, словно в его словах нет ничего необычного. Он отзеркаливает прикосновение Сонхва и дотрагивается до его локтя. — Очень приятно, когда твой труд ценят. Даже Ёсану нравится сегодняшний вечер, хотя обычно он недоволен больше всех. Сонхва научился читать его очень хорошо, и эта расслабленная линия плеч, когда он наклоняется ближе к Хонджуну, говорит о многом. — А чем лауреат музыкальной премии занимается в свободное время? — спрашивает Ёсан, намек проскакивает в его тоне и остаётся на щеках Кима слабым розовым цветом. — Будет очень скучно, если я скажу, что занимаюсь музыкой, но… — он кривит лицо. — Я люблю работать над личными проектами или вместе с друзьями. Если все на твоих условиях, то работа становится удовольствием. Но кроме этого… Я коллекционирую картины! Это более интересно. — Создание музыки для себя тоже увлекательно, — отвечает Пак. — Намного увлекательнее любой вещи, который занимаются другие гости по вечерам. Кан мельком проходится взглядом по заполненному холлу, пока Ким смеётся грудным смехом. У Сонхва в желудке закручивается узел. Он задерживает взгляд на Ёсане, и они без слов понимают друг друга. Это был их стандартный сигнал. Сонхва уже давно счёл дело успешным: Хонджуну явно интересно, он подолгу задерживает свой взгляд на нем и отзывается на любое движение и прикосновение к плечам, спине, рукам. Он наклоняется сильнее, чем следовало бы при светской беседе и ещё сильнее приближается, когда смеётся. Его можно читать как открытую книгу. Сонхва не нравится подходить к Киму с таким холодным расчетом. — Могу я угостить Вас? — срывается с языка Пака прежде, чем он успевает понять. Обычно жертвы покупали им напитки — тут же все по-другому, и он чувствует себя немного глупо. — Что Вы пили? — Ой, просто водка с содовой, — отвечает тот и краснеет так, словно никто и никогда не покупал ему коктейль. Пак едва ли мог в это поверить. — Спасибо. Когда Сонхва двигается к бару, он замечает, как Ёсан наклоняется ближе, кладет свою руку на барную стойку возле кимовой спины. Не касается его — пока что. Он, кажется, может слышать, как Кан отпускает несколько приятных слов в сторону костюма Хонджуна, его украшений, волос. И это звучит значительно более искренне, чем его обычные слова в адрес жертв. — Правда, Вы выглядите так, словно сошли с подиума и прибежали на эту тухлую вечеринку, — сладко тянет Ёсан. — О, Господи, знаю, Вы говорили это, — отвечает Ким и сильно краснеет. Очаровательное зрелище. — Но это правда. Сонхва не может понять, что отвечает Хонджун, раз Ёсан так хохочет, но слышит мелодичный смех — не фальшивый смешок, который тот обычно использует — и видит, как тот кладет Киму руку на грудь; у того розовеют щеки. Ёсан, как всегда, на высоте. Что-то горячее дёргается в желудке. Хонджун смотрит на Кана с обожанием, когда Сонхва возвращается. Между ними витает ощутимое напряжение. Неудивительно — у Кана всегда получается так действовать на людей. — Благодарю, — говорит Ким, принимая напиток. Он все ещё смотрит на Пака, пока делает осторожный глоток, кадык дёргается, а язык проходится по губам. На Сонхва накатывает странное желание съежиться под его взглядом. Его глаза устремляется на стакан в руках Пака, выхватывают кольцо на пальце — простенькое, из белого золота, но такое отполированное, что блеск ослепляет. Он хмурится. — Женаты? — Помолвлен, — уточняет он и расцветает улыбкой. Он едва сдерживается, чтобы не рассказать тому историю помолвки. — О, — говорит Ким. Он немного тушуется, кажется, на его лице отражается что-то вроде разочарования, но он быстро прячет его за маской вежливой улыбки. — Поздравляю! Эта счастливица здесь? — Мм, да, он здесь, — отвечает Пак и кладет руку на плечо Ёсана, который уже достает цепочку с кольцом из-под ворота рубашки. — О, тогда поздравляю вас обоих, — его выражение лица выравнивается и на нем больше ни одной эмоции. Ёсан бросает взгляд на Сонхва с поднятой бровью. Тот знает, о чем говорит этот взгляд и легко кивает в ответ. — Мы… многим можем поделиться, — Кан кокетливо улыбается и кладет руку на чужой бицепс. Это его любимый трюк, но в этот раз все… не так. — О, — повторяет Ким, и Сонхва кивает в подтверждение слов. Тот, кажется, обдумывает слова и подсознательно высовывает язык, чтобы облизать губы. Пак, как заворожённый, следит за его движениями. — Я… вижу. Проходит мгновение напряжённой тишины, кажется, что сейчас весь план рухнет, но Сонхва подходит ближе. — Хонджун, Вы упоминали о своей коллекции картин, — он легонько касается ладонью плеча. — Не будете так любезны провести нам приватную экскурсию? — Мы любим красивые картины, — голос Кана срывается на шёпот, которым он лижет чужое ухо. Практически сексуально, и его мурчание пускает по телу Хонджуна мурашки. Сонхва чувствует, что и его самого пробирает дрожь. Ким тяжело смотрит, когда выуживает из кармана телефон. — Позвольте я закажу такси.————
Поездка оказывается короткой и напряжение не успевает стать невыносимым, пока они обыденно болтают. Мысли Сонхва концентрируются на всем, кроме разговора, и он безумно счастлив, что они наконец-то переступают порог хонджунова дома. Достаточно стильный, соседей вокруг нет — это плюс — и сразу видно, что деньги Хонджун зарабатывает именно продюссированием. Все минималистично и на каждой стене и правда картина, да и не только: фотографии, гобелены, распечатки. Несмотря на разброс, вся коллекция кажется гармоничной и хорошо подобранной. Сонхва особо не приглядывается — обычно он сканирует каждый угол дома на случай, если все накроется, но сейчас он занят рассматриванием изгибов тела под синим вельветовый костюмом. — Будете что-нибудь пить? — спрашивает Ким, отыгрывая роль радушного хозяина. Как будто не знает, почему они здесь. Сонхва ловит взгляд Кана. В этот момент они начинали работать, соглашались на выпивку, пригубляли (или отправляли поить растения), и вежливо подливали хозяину ещё, пока он не перестанет соображать. Тогда Ёсан и Сонхва могли уходить, прихватывая с собой столько ценностей, сколько могли. Если ограбление — это искусство, то они создали шедевр. Они молчаливо обмениваются фразами. Решение принято. — Нет, спасибо, — говорит Кан с лёгкой улыбкой, отказываясь от своих уловок для обычных жертв. Он нежно дотрагивается до чужой щеки и так же нежно говорит: — Ничего страшного? Хонджун кивает, и Пак не успевает понять, кто движется первым, но через мгновение его жених целует другого мужчину и чувство, бурлящее в желудке Пака отнюдь не ревность. Они осторожно пробуют друг друга, немного неловко; Ёсан склоняет кимову голову для лучшего угла. Сонхва, кажется, улетает в астрал от набирающего темп поцелуя и стона, который вырывается из Кана, когда Хонджун кусает его за губу. — Господи, ты невероятен, — выдыхает Ким, когда Ёсан ненадолго отстраняется. Тот прижимается вновь, впиваясь одной рукой в чужой пиджак, а другой притягивая Пака, который едва помнит, как двигать ногами. Сонхва нежно целует шею Кана, пока тот стонет в поцелуй. Когда он отстраняется, острый взгляд Хонджуна впивается в Сонхва. Кан прижимается к кимову боку, позволяя Паку влезть в пространство между ними и поцеловать Хонджуна, сразу глубоко и мокро. Они едва успевают дышать. — Думаю, нам стоит пойти в спальню, — говорит Ким. — Там твоя коллекция картин? — Ёсан не может удержаться от шутки. На секунду воцаряется тишина, которую разрывает громкий смех Кима. Сонхва фыркает и закатывает глаза. — Там мои любимые произведения, — отвечает он, схватив обоих за руки. В спальне творится беспорядок; Ким едва успевает отбрасывать ногой одежду с пути. Кровать кажется огромной, намного больше, чем двухместная в квартире Сонхва и Ёсана. Больше Пак ничего не запоминает — разве что на стене висит панно. Его начинают требовательно раздевать. Хонджун лихорадочно дёргает себя за рубашку и штаны, полностью раздевается и садится на колени Сонхва, затянутые в брюки. Пак ненадолго удерживает на нем взгляд, разглядывая острые очертания лица и возбуждающе темные зрачки, пока тот не прижимается телом к нему, до боли впиваясь губами в губы, пропуская внутрь язык. Ёсан держит Кима за талию и оставляет на ключицах Пака засосы — для него это слишком. Два ласкающих рта, четыре руки, блуждающие по телу, и сам Хонджун, нетерпеливо ерзающий на коленях. Сонхва приходится отстраниться, чтобы вздохнуть. Тот оставляет цепочку мокрых поцелуев вниз по шее, встречается с Ёсаном и облизывает свежую метку под ключицей, продолжая скользить к животу. — Ох, — выдыхает Пак, понимая, что Ким собирается сделать. Тот смотрит вверх, сталкиваясь с его одобрящим взглядом. — Хонджун-и, такой нетерпеливый, — поддразнивает Кан, помогая снимать боксеры. Сонхва остаётся только восхищённо смотреть на Хонджуна, ставшего на колени между его ног. Он, не колеблясь, берет в рот, и Пак, переполненный ощущениями, откидывает голову. — Ох, блять, — мычит он и возвращает голову в прежнее положение, предпочитая смотреть. Ёсан склоняется над Хонджуном, держа его одной рукой за талию, а другой щекоча грудь. Рот занят мокрыми поцелуями куда-то в шею — кажется, зрелища лучше уже не увидеть. Картина пропадающего в розовых губах члена не составляет в голове Сонхва ни единой мысли. — Подавись им, он такое любит, — мурчит в ухо Хонджуну Кан, порхая руками по его худыми боками. — Думаю, это тешит его эго. — Ох, да вы прекратите… — попытка Пака возразить грубо прерывается собственным стоном, когда горло Хонджуна вибрирует от смеха. Кан мягко надавливает на его голову, и тот давится, размазывая слюни, но даже не пытается отстраниться. Внутри прочно завязывается горячий узел. — Хороший мальчик, — воркует Ёсан и проходится по его спине, но потом возвращает руку в чужие волосы. — Ты так хорошо его принимаешь? Разве его член не совершенен? Он так идеально заполняет тебя. Хонджун скулит; Пак впивается пальцами в простыни, едва сдерживаясь. Вторая рука протягивается к Ёсану и хватает того за ладонь. — Так хорошо, — продолжает Кан, наклоняясь к уху Кима ближе и шепча нежности. Ёсан высвобождает руку из чужой ладони и начинает нежно поглаживать член Хонджуна, заставляя того стонать и работать усерднее: Ким смотрит вверх сквозь ресницы, прямо в глаза Паку и играет языком с головкой — Сонхва едва дышит. — Милый, — говорит Ёсан. Он что-то делает с чужим членом, отчего Хонджун мычит вокруг Сонхва. — Я могу войти в тебя? Тот снова давится, пуская слюну и отстраняется. Пак давно привык к прямолинейности Ёсана, но Хонджун, кажется, не готов. — Ну, или можем сделать что-то другое, как хочешь, — продолжает Кан, поглаживая ладонью чужую спину. — Нет, я хочу тебя, — голос к концу предложения ощутимо надламывается. Ёсан улыбается и принимается выцеловывать линию паковой челюсти, пока Ким ищет лубрикант и презервативы в тумбочке у кровати. Они оба укладывают его на мягкие простыни, собравшись вокруг, словно хищники возле добычи, хотя Хонджун с добычей ничего общего не имеет — он пылает от ушей до шеи, но взгляд остается таким же пронзительным. Он прикрывает глаза только тогда, когда Ёсан снова прижимается к нему губами, двигая рукой по груди мучительно медленно. Сонхва открывает баночку лубриканта, и устраивается между разведенных ног. Простое прикосновение пальцев ко входу заставляет Хонджуна напрячься, и Пак ждёт. Он готов ждать вечность, пока Ким не расслабится, но столько не нужно — Ёсан, вылизывающий шею, действует успокаивающе. Войдя одним пальцем, Пак перемещает одну его ногу себе на плечо, оставляя поцелуи на внутренней стороне бедра. Немного погодя, Ким уже сам насаживается на три пальца, скуля в рот Ёсану. Сонхва разрывается между собственными пальцами, исчезающими внутри Хонджуна, и картиной жадно целующего Кана. — Готов? — спрашивает Сонхва, вынимая пальцы. — Боже, да, я давно готов, — отвечает тот; его губы припухли от долгих поцелуев. — Мм, он такой нетерпеливый, — поддразнивает Ёсан, и Хонджун издаёт полный жажды звук. — Давай не будем заставлять его ждать, дорогой. Они меняются местами: Сонхва теперь сидит у подголовника, голова Кима покоится на его коленях. Отсюда ему открывается прекрасный вид на Кана, раскатывающего презерватив и склоненного над Хонджуном. Медленный толчок — его голова запрокидывается со стоном, и ему требуется несколько мгновений, прежде чем позволить продолжить. Вид заострённых в неге лица Ёсана и Хонджуна выбивают из головы Пака последние адекватные мысли. Каждый толчок отзывается тянущей болью внизу живота. — Он так хорошо принимает тебя, любовь моя, — мурчит Сонхва, пропуская руку через спутанные волосы на кимовой голове. — Господи, да, — мычит Ёсан, все чаще сталкиваясь животом с чужими бёдрами. Хонджун мечется и воет, с каждым разом всё громче. — Тебе хорошо, Хонджун? — спрашивает Пак. — Да, — на выдохе отвечает тот. — О, я прекрасно знаю, каким может быть Ёсан, — продолжает он, пока Ким хватается руками за него. — Тебе нравится быть заполненным, не так ли? Хонджун лишь кивает, надрывное стаккато из стонов не даёт ему говорить. Сонхва тянется, оборачивает пальцы вокруг чужого члена, вынуждая Кима застонать ещё громче. — Ах, подожди… — хнычет тот, и Пак отстраняется. Ёсан останавливается, вглядываясь в лицо под ним. — Я хочу… Я хочу встать на колени. — О, конечно. Хонджун шипит, когда Ёсан выходит, и быстро переворачивается, оставляя ладони на бедрах Пака. Кан снова входит, возобновляя ритм. Хонджун оставляет несколько влажных поцелуев на животе Сонхва, и втягивает его член в рот; тот едва подавляет желание дёрнуться вверх. Тело Хонджуна покрывается потом, пока он насаживается на Ёсана, красного от ушей до шеи ровно в том месте, где висит цепочка с кольцом. Мокрые пряди пристают к его лбу, и лучше этого Пак ещё ничего не видел — и видеть не хочет. Он может с точностью до секунды сказать, когда Хонджун достиг грани. Он выпускает изо рта его член и впивается пальцами в бедра, утыкаясь мокрым лбом в чужой живот. Его дыхание сбито, стоны становятся отрывистыми и громкими. — Уже близко, Хонджун? — Пак запускает руку в волосы Кима. — Мм, Ёсан заставляет тебя чувстовать себя хорошо, правда? Кан прижимается грудью к лоснящейся спине и обнимает за талию, желая прочувствовать каждый момент его оргазма. — Попался, — мурчит Ёсан в чужую кожу. Хонджун неразборчиво хнычет, кажется, пытаясь сказать его имя; тело напрягается, пальцы пытаются разорвать кожу на паковых ногах, когда он кончает. Его лицо выражает крайнюю степень блаженства. Ёсан толкается пару раз и кончает следом, ругнувшись. Сонхва поддерживает Хонджуна, у которого трясутся руки, и отлепляет его от своего живота. — Ох блять, — выдыхает Ёсан. Они оба выглядят уставшими, потными и абсолютно счастливыми. Сонхва болезненно переворачивается, цепляя ноющим членом простынь. Ёсан выходит и на трясущихся ногах подходит к мусорнице. Хонджун ложится рядом с Паком и обвивает пальцами его член. Один только контакт заставляет его застонать — он уже почти на грани, и вид накрашенных ногтей держаться не помогает. — Понравилось шоу? — спрашивает Хонджун, не избавившись от своих подколов даже после этого. Сонхва лгать уже не может, и слова сами складываются на языке. — Да, очень. Ёсан возвращается к кровати немного запыхавшимся, но всё ещё энергичным, и становится возле Сонхва на колени. Он знает о нем всё, и с оточенностью принимается посасывать чужое возбуждение. Воздух застревает у Пака в лёгких; Хонджун не убирает руку, помогая Ёсану там, где тот не может достать ртом, и оставляет на чужой груди мокрые поцелуи. Кан знает, что тот любит больше всего, и его уверенность вместе с переизбытком чувств доводят Сонхва за считаные секунды. Ёсан проглатывает практически все, но что-то остаётся на губах и щеках так, как нравится Паку. Он едва сдерживает стон обожания. Ким присаживается и оставляет на чужих губах короткий поцелуй, тут же прижимаясь ими к Ёсану, забирая часть слюны и семени. Член Пака снова с интересом дёргается. — Блядство, — он откидывается на спину, — вы меня убьете. Они ложатся на кровать, и Ким с удовольствием протягивает руки вверх, с хрустом разминая спину. — Эй, ребят, давайте я покажу вам, где ванная, чтобы мы могли помыться. Сонхва с недовольным ворчанием встает, утягивая за собой Ёсана. Немного неловко смывать друг с друга пот и грязь, надевать свежую одежду, которую любезно предоставил хозяин. Пак даже не знает, что сказать. Он уверен в каждой мелочи их воровской рутины, но она никогда не включала в себя…это. Пак ничего не знает об этикете после секса втроём, особенно учитывая тот факт, что изначально они хотели Хонджуна просто ограбить. Теперь это, кстати, кажется плохой идеей. — Эм… не хотите остаться на ночь? Я не принуждаю, если что, — Ким вырывает его из странных мыслей. Пак сталкивается взглядом с Ёсаном и сонно кивает. — Будет просто чудесно, а то я так устал, — Хонджун в ответ улыбается, медленно моргая. — Да, я тоже, — он снимает простыни и меняет их на свежие, и, хотя на кровати достаточно места для троих, Ким оказывается зажатым между Ёсаном и Сонхва. Но никто не возражает. Ёсан прижимается к чужому плечу, а Пак протягивает руку под кимовой талией и сплетает с Каном пальцы. — Спасибо, что пригласил нас, Хонджун, — шепчет он в темноту комнаты. — Это я должен вас благодарить. Я думал, что этот вечер будет ужасным. Вы даже не представляете, насколько такие мероприятия скучные, — говорит Хонджун, вызывая у них смешок. Они прекрасно знают, насколько там «весело». — Правда, я рад, что встретил вас сегодня. — Я тоже, — бормочет Ёсан в плечо своим невозможно глубоким голосом и сжимает чужую руку. «Я рад, что мы тебя не ограбили», думает Пак, но, конечно, не говорит. — Спокойной ночи, — мычит он и проваливается в глубокий сон.————
Когда Сонхва просыпается, Ёсан уже не спит и торчит в телефоне. Он выглядит помято, под глазами — темные круги от макияжа, но даже так он выглядит чертовски привлекательно. Хонджун всё ещё блаженно сопит между ними. Они решают аккуратно встать, чтобы начать одеваться, но едва Пак ведет плечом, как тот просыпается. — Эй, Хонджун, мы должны идти, — низко ото сна шепчет он. Ким садится на кровати, потирая глаза. — Уже уходите? Черт, простите, я должен бы сделать завтрак или… — Нет, все в порядке, не вставай, — успокаивает его Пак и нежно касается плеча. Истории о том, что Ким может засиживаться до утра за музыкой против воли всплывают в голове — этот человек должен отдыхать столько, сколько может. — Я… Я оставлю наши номера на кухонном столе, позвони или напиши, хорошо? Возможно, идея поддерживать связь глупая, но Ёсан кивает в знак согласия. — О, ладно, — говорит он и расплывается в улыбке, уже закрывая глаза и падая на подушки. — Пока, Хонджун, — тянет Кан, отнимая ладонь от чужого лица. Они делают ровно так, как сказал Сонхва: пишут номера и имена на клочке бумаги, словно школьники. У них даже мысли не проскакивает о том, чтобы стянуть что-то у Кима, хотя момент просто идеальный. Они оставляют все его вещи нетронутыми. Сонхва впервые в жизни чувствует, словно что-то своровали у него.