***
Арсений начинает играть в театре. Всё, как и в любом деле, получается не сразу — приходится пройти через несчитанное количество ролей второго плана, бессонные ночи и кучи заученного сценария вкупе с навязчивыми мыслями. Горькое «ты ничего не добьёшься, Арсений» всё ещё хранится где-то на задворках памяти и болезненно щемит в сердце. Арсений всегда выкладывается на все сто десять процентов, старается-старается-старается, готовится днями-ночами, а когда впервые слышит всплеск оваций и бурю аплодисментов в свою честь — не может поверить. Он только что исполняет свою самую заветную мечту — исполняет главную роль в спектакле, а в ответ получает единогласное признание зрителей и яркий блеск в их глазах. Столько благодарностей Арсений получает впервые — в это не верится настолько сильно, что глаза неприятно жжёт от подступающих слёз. Теперь мечта о свечении ярче пламенного Солнца больше не кажется такой заоблачной. Арсению нравится играть разноплановые роли. Нравится показывать, что уникальность — она для всех. Арсений считает, что каждый человек уникален по-своему; что каждый видит всех по-разному; что взгляды на уникальность могут отличаться — и это нормально. Его задача полностью раскрыть персонажа на сцене: показать его характер, мировоззрение, стиль общения, мнения по поводу любых жизненных аспектов. Зритель может поддержать или осудить, согласиться или не согласиться; он должен понять главное — чужая точка зрения существует, и если так получается, что они не совпадают, то не стоит клеймить человека и считать его «не таким». В этой Вселенной возможно всё. Не бывает плохих ролей — бывают плохие зрители. Не бывает плохих людей — бывают плохие люди. Арсений растёт, понемногу принимая свою уникальность. И вот вроде бы он снова ощущает себя искателем сокровищ среди звёзд, а иногда находит себя, сидящем в глубоком кратере и обессилевшим, — потому что все силы ушли на поиски сокровищ, которых на самом деле не было. Арсений словно живёт в нескончаемой временной петле, которая из раза в раз возвращает его в начало. Каждый день — сцена и репетиции; монотонный шум города; голоса знакомых и незнакомых людей. Ты засыпаешь, ты просыпаешься — и снова очередной день, постоянство и рутина, в которых растворяешься подобно сахару в крепком чае, который, к слову, Арсений терпеть не может. То самое сложное непостоянство, когда ты делаешь, и, вроде бы, делаешь всё правильно, но всё равно сомневаешься. Арсений сдирает старую краску с холста и рисует сам, своими красками. Получается неровно, криво, цвета слегка меняют свой оттенок. Как краску не сдирай — холст больше никогда не будет идеально чистым и белым. Арсений с этим мирится и наконец-то думает о том, что всё делает правильно.***
Всё меняется в один холодный весенний вечер. Арсений отыгрывает спектакль, утопает в овациях и аплодисментах, всё так же искренне улыбаясь благодарной публике, а уже в гримёрной, спустя несколько десятков минут, находит букет голубых незабудок и выведенную ровным и чётким почерком записку:«Твой талант несоизмерим, а глаза — сияют ярче самого солнца. Спасибо за эмоции, которые ты даришь из раза в раз. Это помогает мне чувствовать хоть что-то».
А ниже — номер телефона.***
Арсению нравится гулять по ночному Петербургу ранней весной, когда асфальт насквозь пропитан талой водой, в воздухе витает приятная свежесть, а на чистом небе мерцают яркие звёзды. Нравится кутаться в тёплый шарф и прятать в него холодный нос. Нравится целиком и полностью погружаться в таинство атмосферы, когда улицы пустуют, многие уже видят десятый сон, а прохладный ветер гуляет в кронах деревьев. В такие моменты чувствуешь невероятное умиротворение, какое не чувствуешь больше нигде. Руки краснеют и мёрзнут, но Арсений упрямо прижимает букет незабудок к груди, как нечто самое важное и драгоценное. Из головы никак не уходит его таинственный даритель — текст записки вызубрен наизусть уже очень давно; наверное, это написал мужчина, но кто знает? «… из раза в раз» — значит, этот кто-то ходит в театр на постоянной основе? Чтобы насладиться его игрой? Тогда почему он решил объявиться именно сейчас? Арсений улыбается собственным мыслям — незнакомый человек разом сделал его чуточку счастливее одним, казалось бы, незамысловатым жестом. И похвалил актёрскую игру — для него это значит очень много. Сердце предательски щемит — ему никто никогда не говорит вот так, в открытую, что он молодец, что все старания не напрасны, что его творчество отзывается где-то глубоко внутри. Конечно, Арсений часто слышит подобное от товарищей и коллег, но чтобы так — никогда. Арсений бросает взгляд на полную луну и тянется в карман за мобильным телефоном.***
Арсений любит весну, но вот хмурую и дождливую погоду на дух не переносит. Он останавливается у входа в маленькую кофейню и поправляет чуть влажные волосы — взгляд цепляется за случайных посетителей — одиноких, скучающих, зевающих — и по неизвестной причине ему становится непривычно волнительно. Ещё сильнее, чем перед выходом на сцену. «Была не была», — думает он и дёргает дверную ручку. Внутри тепло, пахнет свежемолотым кофе и корицей. Молодой бариста здоровается и приветливо улыбается, но Арсения хватает только на то, чтобы неуверенно кивнуть и криво-косо улыбнуться в ответ. Такое он замечает за собой впервые — так, чтобы перехватывало дыхание и потели ладони. Арсений прямо сейчас может развернуться и уйти — частенько ведь так делает, когда вдруг понимает, что идти на запланированную встречу совсем нет желания, — но что-то останавливает его. В конце концов ничего страшного не случится — Земля не перестанет вращаться вокруг своей оси, все звёзды мигом не погаснут, а Вселенная не сожмётся до размера крохотной точки. Он всегда так себя успокаивает, когда становится очень тревожно. Поэтому Арсений глубоко вдыхает, считает до десяти про себя и шагает вглубь помещения. Он знает причину своей тревоги: Антон — именно так зовут таинственного дарителя голубых незабудок. Той ночью Арсений отправляет ему короткое сообщение, звонить не решается — слишком поздно, зато тот без какого-либо предупреждения звонит ему с самого утра. Уставший и запыхавшийся, куда-то спешит и довольным голосом без умолку лепечет о том, как рад. Антон явно находится не один, его постоянно кто-то зовёт, тот неловко извиняется и отвлекается чуть ли не каждую минуту. Но это не мешает им договориться о встрече в кофейне чуть ли не на другом конце города в ближайшую субботу. После разговора — пусть даже такого сумбурного и быстрого — Арсений чувствует тепло, что обычно появляется вместе с яркими лучами солнца, которые пробиваются сквозь плотные грозовые тучи после сильного ливня. Время летит незаметно — и вот наступает суббота; вот он, в кофейне, с неясной тревогой и абсолютным непониманием, что делать и что говорить, плетётся к столику в самом углу. Антон сказал, что будет ждать его там. Он оказывается таким, каким Арсений его и представляет: кудрявые волосы, мелкая россыпь веснушек — Арсений замечает даже и их — и светящаяся улыбка. Сидит, обложившись листами с какими-то записями, книгами и тетрадями, и старательно стучит по клавиатуре ноутбука. Кажется, и Арсения он замечает не сразу, а когда замечает — светится ярче солнца. — Ты уже?.. О, чёрт! Кажется, я засиделся и не заметил, как пролетело время. Почему-то именно ассоциация с Солнцем приходит Арсению на ум первой. Пусть и Антон сейчас неловко извиняется и неуклюже собирает все бумаги и книги, освобождая стол. Антону двадцать четыре и он астрофизик. Это он рассказывает о себе в первые десять минут знакомства. Арсений удивляется — это довольное редкое увлечение. Вселенная кажется человечеству непостижимой, оттого у многих попросту нет желания её изучать. Позднее оказывается, что астрофизика — не просто увлечение. Антон учится на астрофизика, уже аж на третьем курсе, а до появления Арсения занимается написанием реферата по одной из дисциплин и подготовкой к предстоящей сессии. Арсений удивляется ещё сильнее. В голове моментально возникают тысяча и один вопрос. Хочется узнать, как Антон понял, что ему нравится именно это; как родители отнеслись к его выбору; а может быть — это было их настояние. Но Арсения как током прошибает, когда Антон смеётся — так открыто и искренне — и поправляет отросшую кудрявую чёлку. У Антона зелёные глаза, серебряные кольца на пальцах и живая мимика. Он открытый, искренний и знает очень много о звёздах. Через некоторое время Арсению кажется, что Антон знает много не только о звёздах, но и о всём мире. Рядом с ним время теряет свою ценность, как и вся реальность в целом. Арсений удивлён — Антон первый человек, с которым ему приятно находиться рядом; с которым хочется находиться рядом; с которым тепло и уютно. Они разговаривают весь вечер. Антон рассказывает о себе — о том, что переехал в Петербург из Воронежа четыре года назад; об увлечении научной литературой; о своей работе; об учёбе в университете и всех тонкостях своей необычной специальности; и о том, что ему нравится видеть Арсения на сцене. Последнее радует Арсения до невозможности. Ему хочется поговорить об этом с самого начала, но он тактично молчит, думая, что говорить о театре и о себе в первые минуты знакомства — моветон. В итоге Антон всё рассказывает сам. Говорит, что в последнее время не пропускает ни одного спектакля с участием Арсения, восхищается его актерской игрой и гордится. И в его словах ни капли лести — сплошная искренность. Это Арсения удивляет сильнее всего. Антон кажется невероятным человеком. Так радоваться успехам других людей — редкая способность. Это насколько нужно любить себя и всё, что ты делаешь, чтобы вот так открыто восхищаться другими людьми без притворства и лжи? А Антон как раз-таки кажется именно таким. Любящим себя и своё дело. И, кажется, любящим всю Вселенную. Антон кажется тем, кто смело отвоевал с схватке с космическими пиратами своё сокровище, и теперь никому не позволяет приблизиться к нему. Арсений ему завидует. Когда время близится к полуночи, Антону кто-то звонит. Он быстро собирает свои вещи, неловко извиняется и, уходя, покупает круассаны с миндалём. Но Арсений помнит, что буквально час назад Антон говорит о том, что имеет аллергию на этот самый миндаль.***
Они проводят вместе март и середину апреля. В свободное время от учёбы и работы гуляют по Петербургу, в ясную погоду Антон учит Арсения различать созвездия на небе, говорят о науке (Антон) и искусстве (Арсений). И если во время знакомства Арсений думает, что они об абсолютно противоположном, то теперь — всё совершено иначе. Он смело может назвать Антона причиной надвигающего шторма. С его появлением в жизни Арсения что-то меняется — что именно, он понять не может. Но чувствует это как те самые несколько минут перед сильнейшим штормом, в которые мир прекращает существовать и замирает на месте. Антон смеётся над его шутками громко и неприкрыто, расплёскивая эмоции, как обычно солнце расплёскивает тёплые лучи; напевает случайные мелодии и пританцовывает во время вечерних прогулок; чертовски ужасно флиртует с официантками, вынуждая тех неловко краснеть; намеренно строит нелепое лицо на фотографиях и однажды увлекает Арсения в танец прямо посреди оживлённой улицы, потому что «Арс, ты очень красивый. Смотри, как круто они играют». Антон влюблён в себя, влюблён в свою жизнь — и это взаимно. Антон, как сильнейший шторм, обрушивается на него, смывая остатки прошлого. Рядом с ним Арсений забывает о навязанных «надо», «правильно» и «должен» и отпускает себя. Рядом с ним Арсений чувствует себя маленьким ребёнком, который сидит перед белым холстом, держит в руках краски и сильно волнуется. Рисует несмело, постоянно спрашивая Антона, всё ли он делает правильно, на что тот только пожимает плечами, показывает, как лучше держать кисть, треплет по тёмной макушке и говорит рисовать так, как велит сердце. Арсений знает, что он — не такой как все. Но до конца принять свою уникальность не может. Не мог — до появления Антона. Тот влюбляет его не только в эту жизнь, но и в себя. И это правильно — да.***
— Арс, ты… Ты серьёзно что ли? Это ведь… Это просто восторг! На календаре девятнадцатое апреля и сегодня Антону исполняется двадцать пять. Они встречаются в той же самой кофейне — днём здесь не так многолюдно. Арсений предлагает сходить в ресторан, в кино, в театр — да куда угодно, но Антон отнекивается, говоря, что не хочет праздновать, а хочет просто провести время рядом с ним. Его желание для Арсения — закон. Арсений долго ломает голову над подарком: что можно подарить двадцатипятилетнему мужчине, увлекающемся астрофизикой? Точнее — как удивить и подарить то, чего у него нет? В итоге он объезжает весь Санкт-Петербург вдоль и поперёк несколько раз. Заказывает печатную версию каталога Мессье, отыскивает в затерявшемся среди городских улиц винтажном магазине карту звёздного неба старого года выпуска и покупает серебряное кольцо с выгравированными Солнцем и Луной, слитых воедино. Сказать, что Антон доволен — не сказать ничего. Для Арсения всегда важна реакция человека, и он получает её — бурную и искрящуюся. Антон листает страницы, показывает на цветные изображения галактик и скоплений и болтает без умолку, объясняя что к чему. Вселенная, оказывается, та ещё выдумщица — Арсений неприкрыто смеётся с Крабовидной туманности, туманности «Кошачий Глаз», скопления «Дикая утка» и скопления «Холодильник». Честно признаться, слушает он вполуха — нагло любуется увлечённым объяснениями Антоном и блеском в его зелёных глазах и наслаждается их переплетёнными между собой ладонями под столом, отчего и чувствует себя самым настоящим холодильником. Влюблённым по уши холодильником — невозможно думать о чём-то, когда рядом с тобой сидит живое Солнце. — Клянусь, мне было легче провалиться в чёрную дыру, чем найти это всё. Антон смеётся и только сильнее сжимает его ладонь. — А ты знаешь, что на самом деле это не яма, в которую можно провалиться, а область пространственно-временного континуума, то есть скопление мощнейшего сгустка гравитации? Это посмертие звезды, что остаётся после её взрыва, — умничает Антон, на что Арсений с максимально заинтересованным лицом поудобнее устраивается на его плече и готовится слушать. — А сам горизонт событий обычно называют точкой невозврата. Как только объект оказывается за горизонтом событий, скорость, нужная ему, чтобы выбраться, начинает превышать скорость света. А быстрее скорости света двигаться невозможно. Арсений едва понимает, о чём говорит Антон. Одно он понимает точно — свою точку невозврата он пересёк с его неожиданным появлением в его жизни, и вернуться обратно навряд ли получится, да и не хочется. Арсений отмахивается от собственных и мыслей и позволяет себе бессовестно пялиться на Антона, пока тот продолжает о чём-то заинтересованно рассказывать. И это правильно — да.***
Антон впервые целует Арсения тем же вечером. Рядом плещутся воды Невы, алые солнечные лучи обрамляют горизонт, а порывистый ветер теряется где-то в густых кудрях. Губы жжёт то ли от холода, то ли от горячих поцелуев. Антон целует нежно, глубоко, неторопливо, очерчивая контуры его лица еле ощутимыми касаниями кончиков заледеневших пальцев, зарывается в непослушные тёмные волосы и щекочет кожу длинными ресницами. Целует, говоря «я нуждаюсь в тебе здесь и сейчас», горячо и медленно; так, что начинаешь чувствовать себя единственным на этой чёртовой планете. Мир взрывается и рушится на мелкие осколки. Он находится так близко, что Арсений видит в его глазах тепло весеннего солнца, мириады сверкающих звёзд и всю Вселенную. Антон улыбается ему своей самой светлой улыбкой, и Арсений теряется окончательно и бесповоротно. Понимает, что сейчас рядом с ним находится тот самый человек, которого он так давно ищет. Человек, который ураганным вихрем врывается в его жизнь, переворачивает её вверх ногами и стирает все границы «правильного». — Ты не представляешь, что делаешь со мной, — шепчет Антон между поцелуями, и Арсений млеет. Арсению хочется кричать то же самое так, чтобы его услышал целый мир. И это правильно — да.***
Месяц рядом с Антоном пролетает настолько быстро, что Арсений, погружённый в самые благородные чувства, не успевает опомниться. Они вместе гуляют по ночному Санкт-Петербургу, разглядывая редкие звёзды, целуются до опухших губ, скрываясь где-нибудь в безлюдных переулках, и оба ярко-ярко светятся. Антон — человек-Солнце. Арсению, определённо, нравится то, каким он становится рядом с ним. Таким же Солнцем, только, может, чуть-чуть поменьше: искренность в каждом слове и действии без страха быть осуждённым и любовь к собственной невероятной Вселенной внутри. Арсений знает, что он — не такой как все. Он любит быть не таким, как все, а Антон — любит его. И Арсений эту любовь чувствует. Она — наэлектризованная и терпкая — клубится в воздухе, заполоняя собой всё пространство. Арсений чувствует это настолько сильно, что от осознания и внутреннего счастья хочется сворачивать горы. Но он не привык так, чтобы громко, поэтому просто целует Антона в кончик носа и любит его по-своему нежно и мягко. Никакие сокровища ему не нужны — его драгоценное Солнце держит за руку и утыкается зацелованным носом в плечо. И он счастлив. В нём столько силы, что её хватит для росписи нескольких холстов — не меньше. Рядом с Антоном Арсений чувствует долгожданную свободу, о которой мечтает, и не боится быть собой. Но Арсений соврёт, если скажет, что у них с Антоном всё хорошо. Антон хоть и человек-Солнце, но иногда Арсений замечает в его глазах сильную тоску. Особенно когда тот долгое время молча всматривается в ночное небо. Антон ничего не говорит — Арсений не спрашивает. Но думает, что это как-то связано с теми чёртовыми миндальными круассанами и редкими побегами Антона после телефонных звонков. Арсению кажется, что Антон скрывает от него очень важную тайну. И надеется, что он когда-нибудь решит поделиться ей.***
Арсению не спится. И даже звёзд на небе не видно — оно затянуто плотными грозовыми тучами, — поэтому приходится бездумно смотреть в ничем не примечательный потолок и ворочаться в постели. Навязчивые мысли то и дело крутятся в голове — Арсений упорно пытается их игнорировать, но получается мягко говоря не очень. Он думает об Антоне; о его очередном резком уходе со свидания без объяснения причины после чёртового телефонного звонка; о его шрамах — скорее ожогах — на предплечьях, что замечает абсолютно случайно; и о его тайне, которую он так тщательно пытается скрывать вот уже практически два месяца. Арсения прерывает телефонный звонок, что в ночной тишине кажется чересчур громким и вынуждает испуганно дёрнуться. Звонит Антон, Арсений удивляется — тот любит звонить ранним утром, и практически всегда делает это без предупреждения. — Антон? Все в порядке? — Арсений, — зовёт его совсем не тот голос, который он ожидает услышать. Детский, хриплый и заплаканный. — Приезжай, ты очень нужен моему брату.***
Арсений не помнит, как мчит через весь город; не помнит, как прикрикивает на водителя такси, заставляя того ехать быстрее; не помнит, как бегом по лестнице поднимается на пятый этаж. Не помнит ничего — перед глазами будто темнота. Он приходит в себя только тогда, когда дверь нужной ему квартиры медленно открывается и из-за неё показывается маленькая рыжеволосая макушка. — Ты приехал! Перед ним стоит девочка лет десяти — не старше, в мятой пижаме, с растрёпанными и волнистыми после косы волосами, россыпью веснушек на лице и покрасневшими от слёз голубыми глазами. Она так сильно похожа на Антона — почему-то Арсений думает об этом в первую очередь. — Что случилось? Арсений не успевает зайти в квартиру и присесть на корточки, чтобы находиться на одном уровне с девочкой, как она набрасывается на него с объятиями. Обнимает крепко-крепко, утыкаясь веснушчатым носом в плечо, и Арсений инстинктивно обнимает её в ответ. Рыжие волосы, как и волосы Антона, пахнут спелой вишней. Арсений вдыхает сладкий аромат и успокаивающе гладит девочку по голове — вдруг осознаёт, что ладонь его мелко-мелко дрожит. Он уже и не знает, о чём думать. Дикий страх застилает собой всё вокруг — Арсений слышит, как гулко колотится его сердце. Девочка чуть отстраняется, поднимая на него взгляд, и Арсений вновь замирает — её глаза точь-в-точь как глаза Антона. Только если Антон — цветущие и сочные луга, то она — чистое и ясное небо. — Всё будет хорошо, — шепчет Арсений, проводя кончиками пальцев по детской щеке, пытаясь успокоить и себя и девочку. Он до сих пор не имеет представления о том, что случилось, но уверен — всё будет хорошо. По-другому быть просто не может. — Как тебя зовут? — Стеша, — хмурится она, всхлипывая и вытирая нос рукавом пижамы. — Красивое имя, — Арсений пытается улыбнуться. — Что случилось? Где Антон? Стеша молча берёт его за руку и ведёт по коридору — Арсений замечает, что свет во всей квартире включён. Они останавливаются у ванной комнаты, дверь которой распахнута настежь. Антон, запустив пальцы в растрёпанные кудри, сидит на полу в самом углу, плавно раскачивается из стороны в сторону и шепчет что-то себе под нос. Арсений без промедлений бросается к нему — садится напротив, но прикоснуться так и не решается. — Антон? Антон, это Арсений. Пожалуйста, посмотри на меня. Тот едва реагирует на его голос. Сидит так, но покачиваться из стороны в сторону перестаёт, а через пару секунд отнимает ладони от лица. Взгляд его бесцветный-бесцветный — у Арсения болезненно сжимается сердце. Такого безжизненного и серого Антона он видит впервые. Тот смотрит на него так, будто видит впервые. Тяжело дышит и мелко дрожит. — Антон, это я. Ты не узнаёшь меня? — Арсений пытается звучать как можно мягче и увереннее. Сам уже находится на грани, но старается держаться изо всех сил. — Я не справляюсь, — вполголоса шепчет Антон, самостоятельно утыкаясь носом в плечо Арсения. Тот воспринимает это как зелёный свет и изо всех сил обнимает своё погасшее Солнце. Гладит по спине, прижимает к груди крепко-крепко и думает, что не отпустит его ни за что на свете. — Не справляюсь, Арс. Я больше не могу. Не могу! Арсений прижимает Антона к себе ещё крепче, и находит взглядом Стешу, что стоит у порога ванной комнаты, осторожно выглядывая из-за дверного косяка. У её ног крутится рыжий мейн-кун.***
У Антона в комнате над кроватью висит карта звёздного неба, постельное бельё вдоль и поперёк усыпано созвездиями, а ночник — светит бледно-золотым и отбрасывает тусклые силуэты звёзд на потолок и стены. Арсений невольно засматривается на них и выпадает из реальности на несколько минут, слушая чужое сердцебиение. Приходит в себя только когда Антон удобнее устраивается на его груди. Арсений думает, что Вселенная чертовски несправедлива. Антон — самый невероятный и самый чудесный человек на планете, что горит ярче Солнца и заражает своим светом остальных. Невыносимо смотреть на то, как он гаснет буквально на глазах. Получается, они со Стешей живут вдвоём — Антон как-то рассказывал, что потерял родителей ещё несколько лет назад. Теперь Арсений всё понимает. Понимает, кто так настойчиво отвлекал его во время их первого телефонного разговора; понимает, почему и с кем он так часто ходил в театр; понимает, почему он иногда сбегал со свиданий без явного объяснения причины; почему он всегда покупал те самые круассаны с миндалём, на которые имеет сильную аллергию; почему он выглядит сильным и знающим всё об этом мире. Потому что с ним находится человек, рядом с которым он не может быть другим. Антон взрослый. Он не позволяет горю утраты поглотить себя целиком, потому что ему нужно быть сильным не только для себя. Арсений не знает, почему Антон скрывает от него Стешу уже больше месяца, но уверен, что у того на это есть веские причины. Сильнее всего он винит себя за то, что позволяет случиться тому, что случилось. Арсений ведь видит, замечает этот отблеск печали и усталости в зелёных глазах, но решает не навязываться, потому что Антон молчит. Арсений думает, что хуже молчания нет ничего. Поэтому он твёрдо намерен завтра — или уже сегодня — утром поговорить с Антоном. Сказать, что будет рядом даже в самые тяжёлые времена; что всегда будет крепко держать за руку; что не позволит ему угаснуть просто так. — Арс? — сонно зовёт его Антон. — Арс, не отпускай. Арсения до замирания сердца распирает от плеяды чувств и нежности к этому человеку. Он счастливо улыбается, запускает пальцы в мягкие кудри и долго целует Антона в висок. — Не отпущу.***
Утром Арсений аккуратно стучится и приоткрывает дверь в комнату. Стеша сидит на незаправленной кровати и гладит распластавшегося по простыням мейн-куна. — Как у вас дела? — Хорошо, — Стеша улыбается во все тридцать два, сгребая недовольного резкой сменой положения кота в объятия. — Мы с Мёдом уснули сразу после твоей сказки. Представляешь, он всю ночь спал вместе со мной. — Правда? — Арсений присаживается на край кровати. Вчера, когда Антон окончательно засыпает, он идёт в комнату к Стеше и застаёт её вместе с Мёдом в крепком укрытии под несколькими одеялами. Ей страшно — она говорит ему об этом прямо. Арсений долго говорит с ней о всякой ерунде — оказывается, Стеша очень любит красивые цветы и рисовать, о чём свидетельствуют увешанные рисунками стены и уставленные растениями подоконники — и рассказывает сказку перед сном. Конечно же, выдумывает на ходу — говорит о маленькой звёздочке, что теряется в холодных глубинах космоса и ищет дорогу домой. Сказка со счастливым концом — несчастливый Арсений не любит. Стеша слушает его увлечённо, но начинает клевать носом уже спустя десять минут и в конце концов засыпает. Они с Антоном даже одинаково хмурятся во сне — Арсений на это слабо улыбается. — Наверное Мёд, как истинный джентельмен, охранял сон маленькой принцессы? — Я не маленькая, — обиженно протестует Стеша. — Хорошо-хорошо, — Арсений приподнимает ладони в сдающемся жесте. Он уже понимает — со Стешей лучше не спорить. — Как Антон? — Он очень устал и ещё спит, всё в порядке, не переживай. Стеша кивает и двигается ближе к нему. Мёд на её коленях ворчит и недовольно виляет хвостом, на что она извиняюще гладит его по голове. — Тебе понравились цветы? — Какие цветы? — Ну как же, — хмурится Стеша и дует щёки. — Незабудки. Это была моя идея, кстати. Теперь Арсений понимает — те самые незабудки с вложенной в них запиской, найденные в гримёрной после спектакля. — Твоя идея? — он заметно расцветает, садясь на постели поудобнее. Ему очень хочется узнать эту историю, и, что-то подсказывает, что Антон в день их знакомства рассказывает ему не всё. — Конечно, — отвечает Стеша с такой гордостью, что Арсению на пару секунд кажется, что в этом доме главная именно она. — Мы пошли на спектакль, и ты Антону понравился сразу. Я заметила и предложила сходить ещё. — И сколько раз вы ходили на мои спектакли? Стеша поднимает ладони, видимо, собираясь посчитать на пальцах, но через пару секунд вздыхает и говорит: — Много. Арсений довольно улыбается и даже не пытается это скрыть. — Он очень хотел с тобой подружиться, но не знал как. Я предложила Антону подбросить тебе записку с его номером. Мне так однажды мальчик из параллели подбросил шоколадку, представляешь? — Да ну? — Да! — Стеша счастливо улыбается и едва не хлопает в ладони. — Правда потом он начал дразнить меня за веснушки, и я его побила. Арсений заливается смехом и несильно обнимает Стешу, щёлкая ту по носу. — Правильно, себя в обиду давать нельзя. А тот мальчик ещё пожалеет, что потерял такую смелую красавицу. — Ты хороший, Арсений, — она обнимает его в ответ сильно-сильно, прижимаясь щекой к груди. — Прости, что Антону приходится так часто уходить от тебя. Мне иногда снятся страшные сны. Поэтому я звоню ему и прошу, чтобы он вернулся домой. Арсений замирает и, кажется, не дышит. Понимает, что инстинктивно начинает сжимать в объятиях Стешу ещё сильнее. Она и есть та самая тайна, которую Антон так тщательно скрывает от него всё это время. Но почему? — Антон никогда не рассказывал мне о тебе. — Он боится. Называет меня своей Вселенной и говорит, что не может после мамы и папы потерять ещё и меня. Стеша так легко об этом говорит, а у Арсения — в горле липкий ком. Ему тяжело это слышать, а ещё тяжелее — представлять то, через что ей с Антоном пришлось пройти. Теперь Арсений понимает, почему они кажутся ему такими сильными. Им просто пришлось такими стать несправедливо рано. Особенно Стеше. Арсений ни капли не злится на Антона, даже не позволяет себе думать об этом. Наверное, в такой ситуации он бы поступил точно так же и до последнего бы был рядом с единственным родным ему человеком. — Я вчера сильно испугалась, — признаётся Стеша, двигаясь ближе к краю и покачивая ногами в воздухе. — С Антоном такое случилось первый раз. Наверное, ему приснилось что-то плохое, поэтому он начал кричать во сне. Арсений молчит — крепко обнимает Стешу, успокаивающе гладя по голове, а взглядом упирается в пустоту. — Мне его очень жалко. Он так много старается и так много работает, что иногда я хочу завернуть его в одеяло и запереть дома. Арсений ловит себя на мысли, что тоже думает об этом, и даже не один раз. — А вообще, я его очень люблю, — вдруг признаётся она. — И тебя я тоже люблю. И хочу, чтобы у вас всё было хорошо. — Антон говорит обо мне? — Постоянно, — возмущается Стеша так, что Арсений примерно начинает представлять, как проходят их вечера. И Стешу он тоже понимает — наверное, тяжело жить в одном доме с по уши влюблённым идиотом. — Иногда я специально заставляла его идти к тебе, потому что он мешал нам с Мёдом смотреть мультики. Арсений смеётся. Вдруг дверь в комнату медленно приоткрывается, и на пороге появляется Антон. С заспанным лицом и растрёпанными кудрями. «Всё равно красивый» — думает Арсений и улыбается ему. Антон долгое время просто стоит на месте и нервно теребит пальцами край футболки, растерянно глядя то на Арсения, то на Стешу, и не решается начать разговор первым. В конце концов Стеша выбирается из объятий Арсения, сажает задремавшего Мёда на постель и бежит к Антону. Тот присаживается на корточки и обнимает крепко-крепко, гладит широкими ладонями по спине и целует рыжую макушку несколько раз. — Прости меня, — вполголоса шепчет Антон. — Прости, что напугал тебя, котёнок. Арсений всё слышит, но старается вести себя так, словно его в этой комнате нет. Он наблюдает молча и не пытается скрыть счастливой улыбки. — Главное, что ты в порядке, — Стеша чуть отстраняется и поправляет Антону съехавшую на лоб кудрявую челку. — Вчера Арсений рассказал мне красивую сказку перед сном, а утром мы с Мёдом сами позавтракали, убрались и посмотрели мультики. — Вместе с Мёдом? — Антон заметно расслабляется и вторит Стешеной улыбке, придерживая её за плечи. Мейн-кун спрыгивает с кровати и медленно шагает к двери, размахивая пушистым хвостом в воздухе. — Да! — Стеша пресекает попытку Мёда незаметно улизнуть и берёт того на руки. — Мы пойдём к тебе в комнату смотреть на звёзды. Она уходит, плотно прикрывая за собой дверь. И Арсений тут же поднимается с постели, идя навстречу к замершему на месте Антону. Подходит близко и не сводит взгляда с зелёных глаз, в которых жёлтыми отблесками пестрит волнение. Ладони тянутся к плечам — Арсений приобнимает Антона и поднимается выше, к покрытому лёгкой щетиной лицу. Ещё пару секунд — и их лбы, как и носы, соприкасаются друг с другом. Антон обнимает его несмело, неторопливо, и облегчённо вздыхает. — Видимо, Стеша единственный взрослый человек в этом доме, а за тобой нужен глаз да глаз, — издевательски улыбается Арсений, на что Антон только усмехается, заключая того в плотное кольцо рук. — Ну, для этого у меня есть ты. Антон чертовски прав — навряд ли теперь Арсений когда-нибудь отпустит его. — Я рад, что ты в порядке, — Арсений быстро целует веснушчатый нос и приглаживает непослушные кудри ладонями. — Нам стоит поговорить? — Стоит.***
Арсений лежит на мягкой постели и с интересом наблюдает за тем, как плавно скачут по потолку и стенам отбрасываемые ночником бледно-золотые звёзды. Шторы задёрнуты плотно — в комнате царит приятный полумрак. Антон лениво сопит ему в шею. — Только не говори, что занимаешься и работаешь ты в такой же темноте. Сейчас Арсений замечает под отказ забитые книгами полки и захламлённый стол. Если бы он не знал Антона, то наверняка бы подумал, что это конура какого-нибудь сумасшедшего затворника-учёного, который готовится захватить Вселенную. Здесь есть и горы кружек из-под чая, и карты, и тонны книг, и рисунки с непонятными чертежами, и даже небольшой телескоп. Как Антон до сих пор не захватил Вселенную — непонятно. — Есть смысл отнекиваться? — сонно и неразборчиво бурчит Антон, дыханием щекоча шею, отчего Арсений слабо смеётся. — Не думаю. — Тогда да — я учусь и работаю в темноте. — Не заботишься о себе — позаботься о своём зрении, — Арсений не пытается быть строгим. Скорее, он специально журит Антона, чтобы после любоваться его недовольным лицом и хмурым взглядом. Правда долго злиться он не может, Арсений запускает ладонь в его мягкие кудри и наблюдает, как зелёные глаза практически моментально наливаются теплом. Антон глядит на него снизу-вверх, они лежат на простынях со звёздами, лежат под звёздами и всматриваются в отражения звёзд в глазах друг друга. — Расскажешь, что произошло вчера? Антон едва заметно кивает и тяжело вздыхает, собираясь с мыслями. — Не знаю, с чего начать. — Начни с самого начала, — Арсений поддерживающе сжимает его ладонь, на что Антон слабо улыбается. — Пять лет назад я жил в Воронеже, учился в экономическом, нянчился с младшей сестрой и думал, что живу лучшую жизнь. И я правда был счастлив до тех пор, пока не погибли мои родители, а я чудом смог уцелеть, — Антон инстинктивно касается свободной рукой шрама на левом предплечье, а Арсений только сильнее стискивает его ладонь. — Не помню, как смог справиться с этим, но помню, как боялся и не знал, что сказать Стеше. Она ведь была совсем ребёнком. Я отчислился, начал прорабатывать это со специалистами, а всё свободное время посвящал сестре. Нам пытались помогать родственники, но, знаешь, они были такими противными и надоедливыми. При каждой встрече начинают вздыхать, качать головой и хвататься за сердце, спрашивая, а как мы теперь будем жить. Их поддержка доводила Стешу до слёз, а меня до истерик, что я просто выставлял их за порог и не отвечал на звонки. Спустя год мы переехали в Петербург. Знаешь, Арс, — Антон поджимает губы, опуская взгляд на их переплетённые между собой ладони, — ещё тогда я понял, что от меня зависит не только моё будущее, но и будущее моей сестры. Будущее Стеши — в первую очередь. Это, знаешь, как с звёздами. Они светятся, проживают свой жизненный цикл и гаснут навсегда. А я… — А ты нашёл в себе силы светиться заново, — вдруг перебивает его Арсений. Он садится и тянет Антона за собой. Зелёные глаза блестят в полумраке. Одной ладонью Арсений накрывает его холодные ладони, а другой нежно касается щеки. — И ты светишься не только для себя, но и для остальных. — Ещё я очень сильно сомневаюсь, Арс, — Антон опускает взгляд вниз, словно боится, что его за это откровение накажут. — Чертовски сильно сомневаюсь. Мне плевать на то, как сложится моя жизнь, но я хочу, чтобы жизнь моей сестры сложилась хорошо. Я делаю для неё всё возможное, но иногда мне кажется, что и этого недостаточно. Иногда я расклеиваюсь настолько, что мне действительно кажется, что она — единственный взрослый человек в этом доме. Я никогда не видел, чтобы она расстраивалась или плакала по пустякам, она очень сильная и не боится ничего в этом мире. А я… ну, я очень устал. Вчера мне приснился кошмар, помню, как я начал кричать и задыхаться. Дальше как будто пустота, очнулся я только на полу в ванной, когда ты меня обнимал. Окончательно пришёл в себя только утром. — Ты такой молодец, Шаст, — Арсений притягивает его к себе и заключает в крепкие объятия. — Мне очень жаль, правда. Из возможных путей ты выбрал самый трудный и самый правильный. Я так тобой горжусь. Шаст, ты… ты настоящий герой. — Я знаю, Арс. Знаю. Спасибо, — Антон оставляет долгий поцелуй на плече Арсения и чуть отстраняется, заглядывая в голубые глаза. — Но иногда быть старшим братом тяжело, особенно когда силы находятся на исходе. — Ты замечательный старший брат, — Арсению хочется добавить, что Антон не только замечательный старший брат, но и замечательный человек, но почему-то думает, что тот это знает и без него, просто не всегда верит в это. — Ещё тогда, решив переехать, ты сделал всё правильно. И сейчас делаешь всё правильно. Делаешь всё, что можешь. И Стеша видит это и очень сильно тебя любит. Ты хорошо справляешься. Лучше всех. В тебе столько силы, Шаст, я… я просто поражаюсь. Вчера Стеша сказала мне, что иногда хочет насильно завернуть тебя в одеяло и запереть дома. — Прямо так и сказала? — Антон улыбается, Арсений засматривается на ямочки на его щеках, но коротко кивает. — Ну, она и не на такое способна. Арсений тихо смеётся, глядя на то, как Антон пожимает плечами. — Это я к тому, что Стеша уже не маленькая и всё прекрасно понимает, Шаст. — Я знаю, — Антон дышит медленно и глубоко, нервно заламывая пальцы. Он о чём-то думает, что-то хочет сказать, и Арсению тяжело наблюдать за тем, как долго он не может решиться. — Арс, прости меня за то, что я ничего не рассказывал. Я не мог. — Всё хорошо, Шаст. Наверное, я бы поступил точно так же. Арсений улыбается, а в голове — «Он боится. Называет меня своей Вселенной и говорит, что не может после мамы и папы потерять ещё и меня». Он крепко обнимает Антона, будучи полностью уверенным в том, что теперь — точно не отпустит. — А астрофизика? Как ты к этому пришёл? — Да как-то интересовался этим с самого детства. Помню, как любил приезжать к бабушке и часами смотреть на звёзды. Зимой ведь небо чистое, всё хорошо видно. Читал какие-то книги, журналы, но никогда не задумывался о том, чтобы заниматься этим всерьёз. Потом поступил в экономический, потому что просто пришлось. Родители не ограничивали в выборе, а я думал, какая разница, какой диплом у меня будет. Главное, что он есть. Это уже после переезда я понял, что всю жизнь занимался не тем. Немного подготовился, решил сдать вступительные — и сдал. И поступил. Понимание того, что нет смысла тратить своё время и заниматься тем, что тебе не интересно, пришло только потом. Но я рад тому, что не испугался и не отчислился после первых же экзаменов. Теперь вот, готовлюсь захватить Вселенную. Антон смеётся, а Арсений только спустя время понимает, что тот смеётся над ним. Он пихает его в плечо, и они оба падают на мягкую постель, смеясь в унисон. — Ну, одну Вселенную ты уже захватил, — шепчет Арсений, обнимая Антона, и проводит носом по щетинистой щеке. — Мне достаточно и этого, — тот поворачивает голову, находя губы Арсения своими, и мягко целует его. Целует, и замечает, как бледно-золотые звёзды мажут по щекам, освещая их лица. — Арс, ты правда не представляешь, какая невероятная Вселенная умещается в тебе. Я когда тебя впервые увидел, то подумал, что ты можешь поспорить с Солнцем — настолько ярко ты сияешь. Сцена и ты — это прямо правильно. И я так рад, что ты смог к этому прийти несмотря на всё. — Спасибо, Шаст, — Арсений счастлив. Счастлив до ярких фейерверков внутри. Сейчас он вспоминает себя, только переехавшего в Питер и надеющегося, что его смогут полюбить в городе с населением в полдесятка миллионов. Его полюбили — смог полюбить и он. Теперь Арсений не сомневается, что в этой Вселенной возможно всё. — Мы готовим новый спектакль, меня хотят утвердить на главную роль. — У тебя всё получится. — Да, — говорит он, будто бы убеждая в этом самого себя. Антон всегда верит в Арсения, даже если тот не всегда верит в себя. — И у нас всё получится, Шаст. Веришь мне? Мы всё сможем и всё преодолеем. Вместе. Я всегда буду рядом. И никогда тебя не отпущу. — Не отпускай, Арс.***
Современный мир даёт огромное количество возможностей. Арсений этими возможностями пользуется правильно. И идёт к своей мечте несмотря ни на что, как истинный искатель сокровищ. Он думает, что в этой Вселенной возможно всё, и оказывается прав. Нужно брать от жизни всё, не бояться пробовать и выламывать закрытые двери. Помимо возможностей мир даёт нам прекрасных людей. В этом и есть его прелесть — он полон людьми, яркими, простыми, добрыми, смелыми и честными. Каждый уникален по-своему, и мерцает своим — особенными — светом. Стоит грезить о Солнце, но иногда стоит смотреть по сторонам — может быть, оно ближе, чем кажется. Арсений своё Солнце находит совершенно случайно, точнее — оно находит его, потерянного и одинокого, и озаряет всю Вселенную ярким светом. Нужно не бояться сделать неправильный выбор — нужно бояться не успеть сделать правильный. А если сделать правильный, то можно не только стать счастливым, но и захватить целую Вселенную. Или несколько. Арсений стоит на сцене, купаясь в громких овациях и бурных аплодисментах, и думает, что, если получилось у него, значит — получится у всех. А в первых рядах сидят два человека, ставших для него целым миром. И это правильно — да.