Грязь

Грязь.

Сколько они уже знакомы? Слишком мало, чтобы забыть старые обиды. Слишком много, чтобы делать вид, что нормально живут друг без друга. Уже не ясно — кто за кем бегает. Они просто всегда рядом друг с другом. Даже, если этого не требуется. Даже в те моменты, когда наоборот хочется побыть в одиночестве. Тогда, когда одолевает желание послать к чёрту обязанности, спасение людей, весь мир и себя заодно. Они уже давно стали больше, чем напарниками. Они стали спасательным кругом друг для друга. Питер — вытаскивал Уэйда из болота самоненависти и презрения к себе, спасал от голосов, что нашёптывали ему идеи об истреблении всего и вся. Он каждый раз убеждал Уилсона, что тот не монстр. Что все его ошибки позади. Что его внешность ничего не значит. Паркер пробился сквозь все баррикады и смог заставить Дэдпула откинуть маску. Хотя бы, наедине с ним. Да, порой, на экс-наёмника снова накатывало отвращение к самому себе, но в такие моменты с ним всегда был дружелюбный сосед, который садился рядом, брал изуродованное лицо в свои руки и заставлял смотреть себе в глаза. Он касался рубцеватой кожи так, словно она была совершенно обычной, словно не была испещрена язвами и струпьями, словно он смотрел сквозь оболочку. И он видел, Уилсон в этом не сомневался, видел всё то, что скрывается в глубине. И вечную жажду крови, и страх сорваться, и ненависть к себе, и зависимость от своего героя. Он видел и принимал всё это. Принимал Уэйда полностью. Позволяя тому раствориться в чужих янтарных глазах. Питер защищал Дэдпула и перед всеми остальными. Каждый раз выгораживал перед Мстителями, Иксами, агентами ЩИТ-а. Даже тогда, когда антигерой действительно косячил, парень не подпускал никого к Уэйду, предпочитая сам указывать на ошибки. Ему было плевать на то — как это выглядит со стороны. Важно было лишь то, что за маской шута Уилсон был слишком хрупок, чтобы выстоять против всемирной ненависти, направленной в его сторону. И Паркер это знал. Знал, что стоит дать малейший повод и голоса Пула сожрут своего хозяина изнутри. Они будут вгрызаться в его мозг, примеряя разные обличья. Будут использовать чужие фразы, добавляя к ним самоуничтожающие мысли бывшего убийцы. Поэтому Паук должен быть рядом. Он спорит с голосами вместо Уэйда. Он каждый раз находит новые аргументы и слова, подобно адвокату. Он единственный, кто способен заставить голоса позорно замолчать. Уэйд же в свою очередь помогал Паркеру не пасть под гнётом ответственности. Он видел, что парень переоценивает свои силы. Что в каждой смерти Паук винит только себя. Питер не понимает, что каждый имеет право на отдых и на ошибку. Особенно он — парень, который готов спасать всех, даже ценой собственной жизни. Парень, в котором никак не гаснет вера в человека. Его не волнует — кто нажал на кнопку или спустил курок, его волнует — что он не успел, не смог это предотвратить. В такие моменты Уилсон видел не героя. Он видел сломленного человека, который страдал от боли других. Человека, который падал в бездну самобичевания. И Дэдпул знал, что тут не помогут речи Старка о том, что «нельзя спасти всех» или фразы Кэпа по типу «мы сделали всё, что могли». В такие дни Паркер не вылезал из кровати. Ему не хватало сил ни на что. А Уэйд просто садился на пол рядом и начинал рассказ. Рассказ, наполненный болью. Иногда он говорил о себе, иногда о своих "целях", иногда о заказчиках. Редко у этих историй был хороший конец. И, казалось бы, это скорее добьет и так разбитого парня, нежели поможет ему, но… Его это спасало. Спасало присутствие другого человека рядом. Спасало чужое откровение и готовность открыться. Спасало то, что есть кто-то понимающий, насколько ему плохо. Пусть в своей изощрённой манере, но Дэдпул поддерживал Паука. Пытался быть для него эмоциональной опорой. Тем, рядом с кем не придётся казаться "умнее", "сильнее" или "ответственнее". Питера приняли таким, какой он есть. И никто бы не предположил, что это сделал безумный наёмник. Медленно, но верно Уилсон вытаскивал из глаз героя осколки стекла от разбитых розовых очков. Нет, Человек-паук не начал убивать, но он понял, что давать больше чем один "второй шанс" в некоторых случаях просто бессмысленно. И в таких случаях он ослаблял контроль над Уэйдом. Позволял сделать что-то, что сможет раз и навсегда обезвредить преступника, а уже после сдавал копам. Они сами не понимали что между ними происходит. Но это их устраивало. Их устраивал тот мирок, что они построили. Этакий остров жаждущих защиты. Забавно, не так ли? Человек, прошедший пытки и ад, но не утративший чувство юмора — нуждался в защите. Человек, что был способен поднять три тоны за раз и спасти Нью-Йорк от безумных учёных в одиночку — нуждался в защите. И эту защиту от остального мира они нашли друг в друге. Их отношения не укладывались ни в одни рамки. Да и они сами давно были за границами нормальности. Но кое-что "нормальное" Питер всё же захотел сделать. — Я хочу с тобой встречаться. — Сказано было совершенно обыденно, спокойно и легко. — Не думаю, что стоит. Тогда, ты точно поймёшь, что отношения со мной — похожи на поцелуй с грязью. — Эти знакомые нотки горечи в голосе. — Нет, думаю, они будут ещё хуже, но мне плевать. Ради тебя я готов целовать грязь хоть вечность напролёт. — Герой не дал Дэдпулу сказать что-либо ещё, вовлекая его в поцелуй. Поцелуй, от которого накрывает эмоциями. Нет, это не просто банальные возбуждение и страсть, заставляющие дрожать губы. Это чувство, от которого сводит скулы. Чувство, от которого немеют зубы. Оно сводит с ума обоих. Окончательно. Бесповоротно. Они полностью завладели друг другом, и теперь, они стали ещё дальше от понимания этого мира. Один не понимал — почему человека напротив называют опасным. Другой не понимал — почему человека напротив считают слабым. Но они оба понимали друг друга. Сколько они уже знакомы? Слишком мало, чтобы забыть старые обиды. Слишком много, чтобы делать вид, что нормально живут друг без друга.