Самое худшее

Вечный второй год старшей школы, что может быть хуже? Нэндо бы сказал, что пачка чипсов, в которой всё чипсины сломаны. Выстрелившая тебе в лицо пеной банка тёплого взболтанного пива. Не коллекционная игрушка в киндере, купленном на последние карманные деньги. Хайро бы с жаром завопил о неожиданных травмах в день соревнований. Сломанная перед забегом нога или вывих запястья за пять минут до поднятия штанги, к примеру. Шун твердил бы о проигрыше "Тёмного Крыла", как он всегда называл себя в своих безумных фантазиях, и о внеплановой контрольной по математике Арэн бы с ним поспорил. "Нет ничего хуже заглохшего на середине трассы байка", - сказал бы он. И, чуть подумав, добавил бы шепотом: " И когда наступаешь на свои ужасно отросшие волосы". Макото, этот самодовольный болван с сестринским комплексом, несомненно бы ворвался со своим ненужным мнением о том, что ничего не может быть безнадежнее отменённой в последний момент фотосъёмки, к которой он так долго готовился, из-за отвратительного прыща на лице, которым его, разумеется, прокляли. Сайки даже в теории не стал бы спрашивать мисс-идеал Терухаши. Глупости и мелочи, удивительно важные в тот момент, в который они происхождят, в ретроперспективе не стоящие внимания. Кладези глупых идей, его самопровозглашенные друзья, от которых даже извержение вулкана не смогло бы помочь отвязаться, твердили бы о своём мнении наперебой, крича и перебивая друг друга, размахивая руками и игриво сражаясь. Споря во весь голос, перечисляя весомые на их взгляд аргументы, они бы даже не догадывались о том, что упустили. Забудьте обо всем, что только что слышали. И всегда помните, что он скажет. Старший брат. Вот что самое ужасное на свете. Дело даже не в том, что Кусуо предвзят. Вся его семейка довольно странная, если выражаться корректно. Дело не в этом. Сайки может признать, что время от времени брат бывает полезен. Иногда он даже не раздражает. Кусуо почти любит его редкое меланхоличное настроение, когда Куске молчит, изредка тяжело вздыхая, и рассеянно пялится в неизвестность. Точно как кошки на пустую стену, разве что более жутко. Он не пристаёт к Кусуо со всякими глупостями, - не так сильно, как в обычные свои дни - и даже не пытается играть в убийственное намерение и одержимость. В такие редкие моменты Куске вызывает сочувствие. Именно за это Сайки его ненавидит. Ужаснее старшего брата может быть только его же энтузиазм, направленный на самого Кусуо. Когда время начинает идти вперед, ничего не меняется. Никто не раскрывает его экстрасенсорные способности, на землю не нападают инопланетяне, не взрываются вулканы, а землятресения незаметно проходят по положенному им расписанию. Кусуо изредка помогает планете не умереть от ядерного оружия, удаляя память о его существовании снова и снова после каждого повторного изобретения оного, но на этом всё. Последний год старшей школы ничем не отличается от предыдущего. Та же форма, те же люди, тот же автомат с газировкой в коридоре второго этажа возле кабинета истории. Выпускной не приносит неожиданностей. Никаких откровений, неожиданных тайных заговоров и признаний в любви. С мелочным удовлетворением Кусуо отмечает, что победил Терухаши - он ведь так ни разу не ахнул. Сайки надеется, что они не увидятся снова. Единственное, что в тот год не застывает в вечном порядке вещей, это его раздражающий старший брат. Куске заглядывает домой чаще обычного. Куске притворяется доброжелательным гораздо чаще. И, кажется, даже чувствует себя таким. Куске дает ему не отравленный пуддинг. Куске - Куске - Куске. У Кусуо начинает болеть голова от постоянного мелькания старшего брата. Сайки не перестаёт думать о нём. Возможно, это новый способ свести его с ума. Куске, конечно, и раньше его проследовал. Был навязчивым, жутким и назойливым, но Кусуо думал, что он это перерос. Что случившееся в Осимай помогло оставить прошлое позади хотя бы частично. В отношении Куске не стоило надеяться ни на что. Брат слал письма из Англии, полные абсурдных идей о том, куда Сайки заведёт дальше жизнь, расписывая достоинства того или иного университета, вперемешку со странными комплиментами, которые иначе, чем оскорблениями, не назовешь. Сайки по глупости прочитал самое первое. Как жаль, что он не может превратить в камень самого себя, посмотрев без очков в зеркало. После этого остальные письма ждала незавидна участь. Он не глядя бросал их в нижний ящик стола - такая чушь была недостойна предания огню. Брат прилетал на личном самолёте чуть ли не каждые выходные, улыбался своей странной жуткой улыбкой, и предлагал Кусуо провести летние каникулы с ним. Погулять за границей, подготовиться к поступлению в университет, посмотреть местные достопримечательности. Даже на отказ реагировал спокойно, лишь пожимал плечами и говорил, что в следующий раз Кусуо точно согласится. Не пытался утащить его с обой силой, движимый непонятным желанием наладить семейные отношения, которые сам же регулярно и рушил, не подсовывал снотворное или галлюциногены ему в еду, не доводил соперничество до абсолюта. Это было странно. Действительно странно. Сюрреалистичнее того раз, когда старший брат целых два месяца притворялся нормальным, чтобы потом посмеяться. Это было в детстве, совсем давно, и тогда Сайки ему поверил. Он не собирается допускать одну и ту же ошибку дважды. (Кусуо долго будет помнить тот случай, когда старший брат отравил то, что трогать было запрещено. Тогда Сайки впервые применил свои способности во вред человеку и родители впервые были сердиты и разочарованы из-за него. Сайки может понять мамин суп. Шоколад. Мясо на гриле. Но кофейное желе... Его брат отвратительный.) Куске любит жестокие шутки. Кусуо приловчился отвечать ему той же монетой. Кусуо плевать на то, что Куске ему говорит, и безразлично все, что брат может ему предложить. Когда Куске с заговорческой улыбкой в уголках губ спрашивает, куда Кусуо все-таки поступает - к счастью, не упоминая свои абсурдные письма - Сайки не думает о нём ничего хорошего. Кусуо лениво строит предположения насчёт того, что тот снова задумал. Ни одно из них не сбывается. Между Стэнфордом и Гарвардом Сайки выбирает Кембридж. Не Оксфорд, ведь там наверняка до сих пор помнят Куске. Англия ничем не лучше и не хуже любой другой страны. Он винит во всём брата и свою любовь к сладостям, ведь бесплатные десерты на всё время учёбы в любых количествах на дороге не валяются. В первый день первого семестра Куске поджидает его у выхода после пар, с нарочито милой улыбкой и предложением отпраздновать. Кусуо готов от него отмахнуться, но что-то его останавливает. Может, это искусственная улыбка на чужих губах. Может, в целом непривычный вид. Напряжение в плечах и тщательно скрытые синяки под глазами. Сайки мысленно проклинает свою мягкотелость и весь оставшийся вечер гуляет по серым улочкам Лондона со своим братом. Так или иначе на первый взгляд всё действительно идёт хорошо. Они почти что не ссорятся, а Куске ведёт себя удивительно прилично. Под конец вечера Кусуо просто вынужден спросить Куске, не умирает ли он. Брат смеётся. - С чего ты это взял? - демонстративно смахивая несуществующую слезу, спрашивает он. - Ты ведешь себя адекватно, - с подозрением смотрит Кусуо. - А ведь ты уже совсем взрослый - ни с того ни с чего замечает Куске. После чего замолкает и поспешно уходит. Через полчаса и одну чашку кофе, Кусуо телепортируется к нему в лабораторию, надеясь найти брата там. Он не способен прочитать чужие мысли из-за специального устройства, но по взглядам может обо всём догадаться. То, как чужие глаза задерживаются на его губах. То, как брат напрягается от неизбежных случайных прикосновений. Те приступы меланхолии, что время от времени охватывают Куске. То, как одержимость брата приобретает определенный оттенок. Это то, о чем не принято говорить вслух. То, от чего люди обычно шарахаются в отвращении. То, из-за чего Сайки не знает как быть. Он думает. Взвешивает всё плюсы и минусы выбранного решения, а потом швыряет их в жерло так и не взорвавшегося вулкана. Некоторые вещи Сайки делает просто из скуки. Это одна из них. Это... Звучит действительно интересно. Когда Кусуо целует старшего брата, он ожидает подлянки. Может быть, смеха. Куске всегда умел имитировать эмоции и играть на этом. Может, укола в шею, чтобы потом проснуться на холодном лабораторном столе. Может, даже сдергивания заколок и с его волос и холодного взгляда безумного учёного. Вместо этого Куске притягивает его к себе крепче и обнимает за талию, углубляя поцелуй. Их губы и языки встречаются. Спустя несколько неловких движений они неприятно сталкиваются зубами и на мгновение отстраняются друг от друга. Взгляд у Куске растерянный, затуманенный. Кусуо отрешённо думает, сможет ли он подтолкнуть брата на что-то большее, чем просто десерт. То, что это не сон, Куске понимает по искривленному куску металла, что когда-то был дверью в его спальню. Когда младший брат успел их телепортировать? Впрочем, это не важно. Как и тысяча мелких мыслей, которые громко жужжат и диким роем обезумевших пчел кружатся в его голове. Куске знает, что Кусуо может его сломать, даже не пошевелив пальцем. Прибор для скрытия мыслей, бесчисленные изобретения, образ безумного гения и многочисленные роботы, всё это полупрозрачная тонкая ширма для его беспомощности. Впервые Куске не против, чтобы его сломали. Он сдаётся своей одержимости, он ещё способен сопротивляться своим желаниям, но... он больше не хочет. Смотреть на обнажённого брата - неизведанное ранее удовольствие, за которое Куске готов принести в жертву самого себя. Свою личность, свою свободу, и даже свой разум. Сначала он снимает подавитель телепатии, потом - штаны. Всё не прибитые к полу предметы взлетают и зависают у потолка, к счастью, не пробивая его и не отправляясь в космос. Силы Кусуо ещё растут, и Куске с благоговейным ужасом смотрит на это. Кусуо не спрашивает, можно ли. Он знает ответ. Он просто берёт. Он кусается и сжимает пальцы до синяков на бёдрах Куске, он безжалостен и беспощаден. Куске хотел бы запечатлеть это мгновение навсегда. Многочисленным камерам не передать разрывающие его эмоции, лишь выражение лица, исказившееся от наслаждения и боли одновременно. Куске всегда чувствовал слишком много. Слишком сильно и слишком ярко, увлекаясь до одержимости, раздувая лёгкую неприязнь в ненависть, а симпатию в навязчивое преследование. Самое сладкое - знать, что Кусуо в этот момент чувствует то же самое. Что хуже всего? Его младший брат. Куске умоляет не останавливаться.