Брокколи, сэр.

Первые бледные рассветные лучи закрадываются в комнату, осторожно скользя по двум сплетённым телам. Дерек накрывает собой сонного Стайлза, покусывая расслабленные плечи, пока тот обнимает подушку, монотонно бубня на одной ноте: - Дерек, ну давай ещё поспим, ну хотя бы пять минут, ну пожалуйста... Хейл не сдаёт позиций и продолжает лапать тёплого со сна парня — никаких тебе глупых шуток, острых локтей и неловких движений, одна только бархатная мягкость кожи и сонное разморенное тепло — а Стилински не расстаётся с подушкой, складывая свои «пожалуйста» и «поспим» в утреннюю молитву великому богу Спать, нацеленную на отпугивание злых утренних демонов в виде Дерека. Хитрые смешинки в уголках губ выдают Стайлза — ещё совсем немного, и ежедневная чертовски тонизирующая зарядка имени Дерека Хейла будет сотрясать кровать, угрожая ей кончиной от чрезвычайно активной личной жизни хозяев. Они ещё не знают, что через пять минут телефонный звонок пустит все планы под откос. *** Оказалось, звонили из больницы Бейкон-Хиллс, сообщая, что у шерифа Стилински случился сердечный приступ. Стайлз бледнеет и тупо таращится в пространство, пытаясь понять, что ему говорит сухой официальный голос в трубке. Стайлз мечется как белка, хвост которой окунули в керосин — он скатывается с кровати, попеременно то хватая ключи от машины, то перекладывая вещи, словно бесконечное (и бессмысленное) движение запускает какой-то моторчик в голове и позволяет успокоить обрывочные мысли. Дерек устало думает, что Стайлзу проще сделать, а думать — это дело десятое. Поэтому он пресекает ровно три попытки Стилински выбежать из дома в трусах с супермэном, его, дерековой, пижамной куртке и одном кроссовке. Именно поэтому Хейл невозмутимо останавливает пребывающего в вечном броуновском движении парня, выдёргивает ключи, всовывает в руки чашку с ромашковым чаем, а сам отправляется собирать вещи в большую спортивную сумку и набирать номер для бронирования билетов. Не отпустит же он Стайлза одного, в самом деле. Через десять утомительных часов перелёта он уже тащит уставшего и ничего не соображающего Стилински через пункты досмотра в аэропорту Бейкон-Хиллс. *** - Как он? - первый вопрос, который Дерек задаёт Стайлзу в больнице. На посеревшем от усталости лице Стилински играют лихорадочные пятна румянца, но в целом он выглядит гораздо живее, чем утром. И гораздо болтливее. - Сказали, выпишут уже через несколько дней. Мы же останемся с ним? - Дерек понимающе кивает, про себя радуясь — молчаливый Стайлз выглядит удручающе. Джона Стилински выписывают совсем скоро, но Стайлз не унимается — он маниакально поправляет подушки, в остальное время сидя рядом и цепко держа отца за руку, пока тот не начинает семафорить Дереку глазами — «приём, приём, как слышно, нужна помощь с базы, приём!». После десятого подмигивания, грозившего перерасти в нервный тик, Хейл отдирает Стайлза от отца, отправляя проветриться. Но самое страшное начинается после того, как доктор выписывает Стилински-старшего со словами: - И помните, Джон, у вас повышенный холестерин. Постарайтесь придерживаться диеты, включите больше овощей и постарайтесь высыпаться. В глазах Стайлза вспыхивает какой-то потусторонний огонь, а Дерек думает: «Хьюстон, у нас проблемы». *** Сначала Стайлз методично посещает все кафе их маленького городка, строго-настрого запрещая продавать местному шерифу любую еду, которая не включала в себя как минимум три вида овощей и зелени. То же касалось кондитерских (никаких пончиков, боже упаси), пиццерий и вообще любой вкуснятины, скрашивающей суровые будни шерифа. Дома же разворачивается баталия вселенских масштабов — Стилински с упорством наседки тушит, варит и готовит на пару здоровые (и крайне невкусные) блюда, угрожая половником, болезнями сердца и всеми карами небесными тому, кто не станет есть это неаппетитное зелёное месиво. Он помешивает булькающее рагу и задумчиво роняет в пустоту: - А не стать ли нам вегетарианцами? Кажется, даже желудок Дерека в ужасе сжимается от этой перспективы. Жареная картошка в доме Стилински становится врагом номер один. Соль объявлена террористом, подрывающим и без того хрупкое здоровье отца, и отправлена в унитаз, вся килограммовая пачка. Пицце — бойкот. Бекон — это смерть. О кофе теперь даже никто не заикается — на замену приходит травяной сбор, терпко отдающий пыльным веником, но Стайлз так зыркает поверх кружки, что отец закрывает рот, не вымолвив ни единого слова протеста. Дерек смотрит на это сквозь пальцы. Дерек изо всех надеется, что дома это помутнение пройдёт. *** Но не проходит. - Что это? - Хейл брезгливо морщится, тыкая в какие-то буро-зелёные отростки, больше напоминающие щупальца маленького инопланетянина, чем нечто растительного происхождения. Он задумчиво гоняет зелёный горошек по тарелке (единственный узнанный компонент в блюде), прикидывая — не дадут ли щупальца отпор, если он ткнёт в них вилкой или стоит оставить попытки поесть для другого раза. Стайлз гордо украшает веточкой петрушки его тарелку, расправляет складки на весёленьком фартуке в горошек и заявляет: - Это зелёная стручковая фасоль с овощами и специями. Тебе нравится? Дерек опасливо кивает, глядя на овощную массу, и уточняет: - Ты точно уверен, что это всё не было уже кем-то съедено? - явно намекая на странный цвет овощей, выглядевших как жертва зубов некоего травоядного. Очень редких зубов, судя по недопережёванным кускам. Суженные глаза незадачливого повара не обещают ничего хорошего, но Дерек не видит этого и опрометчиво произносит: - Может, просто закажем китайскую еду? Этой ночью Стайлз демонстративно уходит спать в гостиную. И последующими ночами тоже, потому что Дерек «не в силах оценить его кулинарное мастерство» (если это вообще можно назвать таким громким словом) и «заботу о партнёре». *** Дерек возвращается с утренней пробежки потным и чертовски голодным. Он громко стучит кроссовками по ступеням, предвкушая ароматный завтрак, кружку свежезаваренного кофе и сонного Стайлза под боком. Но реальность его жестоко обламывает: на кухне совсем не пахнет яичницей с ветчиной, а парень пододвигает к нему большую миску с… - Я похож на кролика, Стайлз? - Дерек иронично поднимает бровь и цокает, рассматривая яркую сочную зелень листового салата. - А что-то кроме травы тут есть? Картошка или курица? - Стилински только качает головой. - А специалисты утверждают, что завтрак активного человека должен начинаться с порции витаминов и комплекса минералов, а не с тяжело перерабатываемых белков. Зато никакого холестерина. - В гробу я видел твоих специалистов, - бурчит Дерек, выхватывает яблоко из вазы с фруктами и уходит переодеваться, бросая через плечо:- Поем на работе, спасибо. *** Когда Дерек с упоением вгрызается в сочный чизбургер, на задворках сознания скребётся что-то, смутно похожее на муки совести — где-то далеко Стайлз наверняка жуёт унылый шпинат. Или отвратительную овсянку. *** - Дерек, ты должен меня выслушать. Хейл скашивает глаза, отрываясь от книги и всем видом показывая, что он внимает. Стайлз откашливается и нервно трёт ладони: - Я не хочу, чтобы какая-то тупая диета нас рассорила, поэтому я согласен на отварную курицу, мюсли и варёные яйца. Всё ради твоего блага, чувак! Дерек откладывает книгу и подаётся к Стайлзу вперёд: - Мюсли... Мне кажется, или ты сделал пять ошибок в слове стейк? - а выходя из комнаты, бросает: - Я предпочитаю считать себя хищником, Стайлз. *** Хейл задерживается в тренировочном зале допоздна: его группа разошлась по домам, а он собирает блины от штанг и скатывает тренировочные коврики, когда телефон радостно жужжит: «Дерек, приезжай домой». «Дай мне ещё один шанс». «Пожалуйста». Дерек вздыхает, оглядывая зал, подхватывает сумку и отправляется домой. Когда он заходит в квартиру, на него обрушивается давящая тишина. Грешным делом он думает, что что-то случилось, и чувствует, как внутри всё леденеет. Но в руке снова жужжит телефон, а значит, со Стайлзом всё в порядке: «Спальня». Дерек с интересом смотрит вглубь квартиры, ему даже кажется, что уши любопытно шевелятся, пытаясь уловить малейший шорох. Почему-то в солнечном сплетении тянет от предвкушения. Он бросает на пол сумку, ключи, неторопливо стягивает кроссовки и тихо проходит через гостиную и кухню, задерживаясь у чуть приоткрытой двери их спальни. То, что он видит за дверью, заставляет его задержать дыхание. Мягкий оранжевый свет от чайных свечек выхватывает абсолютно обнажённое тело Стайлза, растянувшееся во всю длину: дымчатые невесомые тени подчёркивают узкие щиколотки, зафиксированные широкими атласными лентами, тянущимися к прикроватным столбикам. Руки тоже перетянуты лентой, которая зелёной змеёй обвивает запястья, а оставшийся кусок намотан вокруг пальцев. Стайлз поднимает голову с подушки и бросает лукавый взгляд на Хейла, но не это заставляет Дерека открыть рот: - Это томаты? - недоумённо переспрашивает Дерек, смотря на аккуратную дорожку маленьких половинок томатов-черри, звёздочки из морковки, венчающие соски и пушистый салатный лист, прикрывающий пах. - Раз уж я не могу заставить тебя есть мою стряпню, может, так тебе будет вкуснее? - Стилински закусывает губу и продолжает: - Всё, что съешь — то твоё. Пару мгновений Дерек стеклянными глазами разглядывает острые коленки парня, но потом встряхивается, словно большой пёс, и медленно снимает одежду. - А если я хочу съесть тебя? - глаза Стайлза распахиваются до предела, зрачки расширяются, оставляя тонкий ореховый ободок радужки. Дерек опускается рядом, восхищённо разглядывая связанные руки, замирая, когда Стилински просит: - Завяжешь бантик? - и приглашающе отпускает конец ленты из пальцев. Дерек крепко наматывает зелёный атлас на спинку кровати и не выдерживает, впиваясь в мягкий и податливый рот, сталкиваясь зубами. Стайлз довольно стонет и жмурится. Хейл собственнически оттягивает за волосы парня, заставляя обнажить тонкое беззащитное горло с остро выступающим адамовым яблоком; он терзает шею Стилински, проходится языком, кусает до багровых отметин и спускается вниз к соскам, собираясь смахнуть кружочки моркови, а Стайлз ехидничает: - Никакого сладкого перед едой, Дерек. - Заткнись, Стайлз, - Хейл вовсе не намерен так легко сдаваться и просто стряхивает овощи в сторону. От влажных дразнящих прикосновений парень хрипло стонет. Дерек неспешно гладит распростёртое на простынях тело, наслаждаясь покорностью, царапает пальцами по прессу, обхватывает возбуждённый член Стайлза, размазывая по головке крупные капли смазки, доводя до исступления и тихого поскуливания. Стайлз запрокидывает голову и толкается ему в ладонь, пытаясь усилить трение, но Дерек непреклонен — желание продлить сладкую агонию слишком сильно. Хейл спускается ниже, разводит худые бёдра и влажно вылизывает мошонку, обводит сжатое колечко мышц кончиком языка, смачивает каждую складочку — Стайлз в ответ переходит на почти плачущее хныканье, дёргая ногами и натягивая атласные путы сильнее, то ли желая отстраниться, то ли придвинуться плотнее. Белая кожа покрывается алыми неровными пятнами румянца до самого пупка, а Дерек, удовлетворённый этим зрелищем, проталкивает язык в жаркое пульсирующее нутро, вызывая неконтролируемые всхлипы. Он видит, как Стайлз стискивает зубы, пальцы и замирает в попытке успокоиться, приглушить остроту чувств, но всё равно скулит, когда Хейл ритмично и грубо вторгается языком внутрь. Он наслаждается восхитительными звуками, невнятными ругательствами и тем фактом, что простыни под Стилински уже намокли от пота. Дерек хотел бы продлить это мгновение, желательно, растянув удовольствие на всю ночь. Несколько дней воздержания стоили того, однозначно. Хейл отстраняется от ставшего почти невменяемым Стайлза, но только чтобы достать смазку и наклониться к алеющему уху парня: - Ты такой покорный. Сколько оргазмов подряд ты выдержишь, а, Стайлз? - Дерек двигает пальцами, растягивает парня, упиваясь моментом. Стайлз мотает головой, закатывая глаза и постанывая, позволяя делать с ним всё, что угодно. Дерек вбивается в него с силой, сжимая пальцы на шее и бёдрах, оставляя синяки, царапины, укусы. Он испытывает Стайлза, максимально разводит его ноги, врывается с животной яростью, словно хищник, разрывающий свою жертву на мелкие куски. Обездвиженный и податливый, Стилински не смог бы отстраниться, даже если бы захотел. Кожа Стайлза остро пахнет сексом, потом и томатами, которые давно превратились в месиво под извивающимся мальчишкой. Дерек мстительно думает, что заставит Стайлза перестирывать постельное бельё в наказание за неуместные игры с едой, а пока... Пока он двигается, уже чувствуя приближение скорого оргазма и сжимает бока изо всех сил. Загнанные дыхание и крики партнёра будоражат внутри Хейла что-то тёмное, первобытное, никакой нежности. Только влажные хлопки кожи о кожу, только незамутнённое, чистое, ослепительное желание. И никакой пощады. Острое удовольствие разливается по венам, покалывает их изнутри, как пузырьки шампанского. Дерек позволяет себе замереть на несколько мгновений, а затем валится рядом, прижимает к себе выгибающегося Стилински, быстро работая ладонью. Стайлз с хрипом кончает, до предела натягивая ленты и бесконечно долго выплёскивась в его ладонь, на живот и простыни. Дерек обнимает парня, чувствуя мелкую дрожь и тяжело бьющееся сердце, дёргает за узел на руках, ослабляя давление лент. Стилински утыкается носом в ухо Хейлу, закидывая руки в красных полосках-отметинах ему на грудь и довольно вздыхает: - Я пахну, как греческий салат. Дерек морщится, но улыбается краем рта: - Я был убедительным хищником? - Более чем, - Стайлз потирает саднящие укусы и довольно потягивается. - А ещё я хочу есть. Очень-очень хочу. Хейл тянется за телефоном: - Сейчас организуем. Но если ты ещё раз надумаешь изводить меня травой, то я тебя трахну... - Дерек возится, вытаскивая что-то из под спины, - ...о, вот морковкой, - показывает оранжевую звёздочку. - Или баклажаном. А если не уймёшься... - Я понял, понял! Чур, мне с двойным сыром! - Стайлз отвязывает ноги и плетётся в душ, едва переставляя ноги. - И бургер! Дерек набирает номер доставки. Возможно, ради такого он согласится на мюсли.