Безумие

— Вэнь Кэсин, ты хозяин Долины призраков? — Цзышу смотрит с какой-то брезгливостью. — А-Сюй! Я всё тебе объясню! — Меня зовут Чжоу Цзышу, и я не нуждаюсь в твоих объяснениях. Просто исчезни, уйди, оставь меня в покое. — Я не могу! Ты моя родственная душа!       Цзышу смеётся. Этим смехом можно заморозить весь Цзянху. — Ты серьёзно? Ненормальный ублюдок, помешанный на мести, мой чжицзи? — А-Сюй! — Вень Кэсин пытается взять Цзышу за руку, но тот резко отстраняется: — Не смей ко мне прикасаться! Никогда!       Вэнь Кэсина подбрасывает на ложе, комната качается перед глазами, как будто началось землетрясение. Задыхаясь, он судорожно ловит ртом воздух и никак не может вздохнуть, сердце колотится так, словно хочет покинуть грудь. Это сон! Это всего лишь сон! Но в ушах до сих пор слышится холодный смех, пробирающий до костей. -А-Сюй? А-Сюй! — хриплым каркающим голосом зовёт Вэнь Кэсин, но в комнате царит убийственная тишина.       Вчера они остановились на ночь в небольшой придорожной гостинице. Когда Е Байи, опустошив половину хозяйской кладовой и половину кошелька Чжоу Цзышу, отправился спать, прихватив с собой Чэнлина, хозяин, беспрерывно кланяясь и извиняясь, сообщил, что осталась только одна свободная комната. Вэнь Кэсин вопросительно посмотрел на Цзышу, но тот устало махнул рукой. Им принесли толстый тюфяк, набитый рисовой соломой, застелили его простынёй, сверху бросили подушку. — Чур, я сплю на полу, — сказал Вэнь Кэсин, приготовившись к долгим спорам, однако Цзышу был подозрительно покладист этим вечером. — Хорошо, — рассеянно пробормотал он, лёг на кровать и укрылся тонким одеялом чуть ли не с головой, всем видом показывая, что задушевные разговоры перед сном его не привлекают.       Вспоминая сейчас всё это, Вэнь Кэсин покрывается холодным потом. А-Сюй знал! Он знал, что путешествует с Хозяином Долины Призраков! Догадался или что-то выяснил по дороге. Поэтому и держался так отстранённо прошлым вечером. Сон был вещим!       Вэнь Кэсин неловко поднимается со своего тюфяка и видит залитую лунным светом пустую кровать. Одеяло небрежно отброшено в сторону. Одежды, которую вчера вечером Чжоу Цзышу повесил на ширму, тоже нет. Вэнь Кэсин хватает с низкого столика чашу с водой и жадно пьёт, зубы стучат о глиняные стенки. Бросили! Его бросили! Конечно, он всегда знал, что так и будет, что рано или поздно правда вскроется и Чжоу Цзышу оставит его. Тёплый, мягкий свет, который он внёс в тёмную мутную жизнь Вэнь Кэсина, исчезнет навсегда. Не знал он одного, что будет так… больно? Больно. Это неподходящее слово. Оно не описывает странные ощущения, точно из груди вырезали сердце (или что там ещё осталось от него), точно что-то жжёт изнутри, и это жжение нарастает с каждым мгновением. Вэнь Кэсин тупо смотрит на чашку в руке, а потом размахивается и с силой бьёт её о стену. По комнате разлетаются острые черепки. Вэнь Кэсин зачем-то подбирает один и крепко сжимает, сквозь пальцы начинает капать кровь, на полу появляется россыпь тёмных бусин. Вэнь Кэсин смеётся, безумно, дико, разглядывая кровавый узор… Этот смех пугает его самого. Голова тяжелеет, виски пульсируют, словно кто-то внутри черепа пытается пробиться наружу. Если бы Вэнь Кэсин был сейчас в Долине, то он просто снял бы кожу с одного из Призраков, голыми руками, медленно, наслаждаясь процессом, так, чтобы жертва всё чувствовала и понимала…       «Он не мог далеко уйти, — думает Вэнь Кэсин, лихорадочно спускаясь во двор. Лестница под ногами шатается. — Я догоню его, объясню…» «Что ты ему объяснишь? — спрашивает холодно внутренний голос. — Ты же знаешь, как он отреагирует. Ты видел во сне…» Вэнь Кэсин останавливается, словно наткнувшись на какое-то препятствие. «Я не смогу жить без него», — говорит он растерянно. «Сможешь, — так же холодно отвечает внутренний голос. — Не втягивай его в свои разборки. Ты хочешь войны, а он мира. Ты жаждешь уничтожить этот лживый, двуличный Цзянху, а он мечтает просто пить вино и греться на солнышке. У Призраков и людей разные дороги» Ворота гостиницы почему-то начинают расплываться перед глазами, а потом Вэнь Кэсин внезапно понимает, что плачет. Он не плакал с восьми лет. Его вела по жизни ледяная ярость, переходящая в безумие, несовместимая со слезами… — Лао Вэнь? — в тёплом тихом голосе звучит беспокойство. — Что случилось? Почему ты застыл посреди двора?       Вэнь Кэсин резко поворачивается. Цзышу сидит на лавочке под цветущей вишней, лунный свет пятнами лежит на его ханьфу. Он кажется настолько воздушно-неземным, что когда Вэнь Кэсин неверными шагами бредёт к лавочке, то боится, что у него начались галлюцинации и он видит, чего нет. Однако Цзышу не исчезает и встревоженно смотрит на медленно идущего к нему чжицзи, приподнимаясь навстречу. Но Вэнь Кэсин не даёт ему встать, он падает перед Чжоу Цзышу, обнимает его ноги и кладёт голову на колени. Знакомый, родной, горьковатый запах трав моментально окутывает со всех сторон, словно хочет защитить от всех страхов. — Ты здесь, ты здесь, — бормочет Вэнь Кэсин, его тело сотрясает крупная дрожь. — Конечно, я здесь. Где же мне быть? — искренне удивляется Чжоу Цзышу. — Я думал, ты ушёл, бросил… — Что за ерунда! Посмотри на меня, — Цзышу хмурится, приподнимая голову Вэнь Кэсина. В лунном свете его тонкие черты кажутся ещё прекраснее, в тёмных волосах запуталось несколько вишнёвых лепестков. — Лао Вэнь, я никогда и никуда не уйду от тебя. Я останусь с тобой до самого конца, что бы ты ни задумал и кем бы ты ни оказался. — А если я страшный человек или даже вовсе не человек? — Я же сказал, кем бы ты ни оказался. Доверься мне, потому что я доверяю тебе всецело.       Он пристально и серьёзно смотрит прямо в глаза Вэнь Кэсина. Тот нервно сглатывает и кивает ему в ответ. — Да и потом, — уже совсем другим, сварливым тоном продолжает Цзышу, — ты что, думал, я вот так уйду ночью, ни с того ни с сего, бросив Чэнлина и мастера Е? А кто завтра будет платить за ужин и гостиницу? Хорошенькое же у тебя представление обо мне! — Я…я… — малодушно бормочет Вэнь Кэсин, — я испугался. Мне приснился кошмар. Проснулся, а тебя нет.       Он сам чувствует, что звучит глупо, по-детски. Но Цзышу понимает. Он вздыхает и говорит: — Меня разбудили гвозди, я помедитировал, не смог больше заснуть и вышел подышать. Сегодня такая славная ночь. Тихо, тепло. Деревья цветут, луна. Почти как дома. — Дома? — переспрашивает с недоумением Вэнь Кэсин. — В поместье Четырёх сезонов. Надеюсь, что завтра вечером мы туда придём. Тебе там понравится. — Мне понравится везде, а-Сюй, если ты будешь рядом! — Я рядом, шиди.       Вень Кэсину до смерти хочется поцеловать голубую жилку, бьющуюся на шее Цзышу. Но если тот видит в нём только шиди — пусть. Сейчас Вэнь Кэсин готов быть кем угодно, лишь бы чжицзи по-прежнему смотрел на него так ласково, что по телу разливается тепло, лишь бы улыбался ему так светло, как он один это умеет, глазами и самыми кончиками губ. Он вновь кладёт голову на колени Цзышу. Лёгкая рука перебирает его волосы, разделяет спутавшиеся пряди, нежно поглаживает по спине. Жжение внутри постепенно утихает, тёмное безумие растворяется в ласковых прикосновениях. «Когда-нибудь я расскажу ему всё, — думает Вэнь Кэсин, — когда-нибудь…» Вишнёвые лепестки медленно опадают с дерева и кружатся в лунном луче над ними.