Жертва

Под ногами неприятно хрупнуло. Соджиро остановился, отступил на шаг: рука. Он наступил на обгоревшую до костей руку и сломал ей запястье. Соджиро присел рядом, осматривая находку. Света луны, лившегося через небольшие окошки, было едва ли достаточно, но Соджиро доводилось бывать и в худших условиях. Рука, вся черная, без пары пальцев, была небольшая: похоже, принадлежала женщине или подростку. Ну или весьма крупному для своих лет ребенку, что вряд ли. Оглядевшись, Соджиро убедился, что, помимо руки, других частей тела поблизости не наблюдается. Или… Соджиро забрался сюда, спасаясь от непогоды. Сухой и теплой летней ночью он вполне охотно переночевал бы и на свежем воздухе. Но сейчас, когда ледяной ветер пронизывал одежду насквозь, от одной только мысли о том, чтобы расположиться на промерзлой земле, накатывала тоска. Денег, чтобы проситься на постой, у Соджиро не было. Горсти монет в лучшем случае должно было хватить на еду — возможно, не самую вкусную, зато сытную и, главное, горячую. Так что старый, но все еще крепкий амбар казался не самым плохим вариантом. Что же касается воспоминаний… Равнодушное «Ублюдок» он услышал словно наяву — но мотнул головой, отгоняя непрошенных призраков. У них больше нет над ним никакой власти. Стоило ли куда-то вообще уходить, если груз прошлого так и останется лежать на плечах? Соджиро не считал, что он от чего-то бежит. Он искал. И сейчас наткнулся на что-то, безусловно, необычное. Да, Соджиро до сих пор испытывал проблемы с эмоциями. Что-то чувствовал слабее, что-то — в разы ярче, иногда и вовсе затруднялся определить, что именно ощущает. Но сейчас ошибиться было сложно. Ему было любопытно. …Пол был устлан соломой поверх досок. Но там, где лежала рука, солома была разворошена. Вероятно, крысы постарались или другая живность. Соджиро встал и пошевелил ногой пучки соломы поблизости — ожидаемо ничего под ними не обнаружил и прищурился. Это могло не значить ничего: амбар был достаточно велик, и части тела могли оказаться в самых разных его местах — в том числе, и под мешками с рисом. А таскать их Соджиро уж точно не собирался, хватило в детстве. Соджиро задумчиво прошелся по амбару. Рядом метнулась тень, в углу зашуршало, потом стихло. Даже если бы он потратил всю ночь на поиски и нашел другие части тела, что бы ему это дало? Во-первых, подтверждение, что речь идет именно о теле, поскольку мало ли зачем кому-то могло понадобиться сжечь отрубленную руку. Бывший владелец руки вполне мог здравствовать. Вот только чутье упорно твердило, что не все так просто: что от обгоревших костей несет смертью. И вот тут появлялось «во-вторых». Судя по виду, амбар никогда не водил знакомства с огнем. А если бы пламя, способное довести человеческую конечность до подобного состояния, бушевало здесь, следы этого непременно должны были остаться. Из этого проистекало в-третьих: похоже, кто-то убил кого-то, расчленил тело, сжег останки, а то, что сжечь не вышло, постарался спрятать, хоть и не совсем удачно. Соджиро потыкал пальцем в один из мешков. Итак, убийство, а он решил считать именно так, произошло не здесь. Вопрос: где? Кажется, ответ был ему известен. На другом краю деревни одиноко темнел обугленный остов небольшого дома. Судя по его виду, сила пламени была достаточно велика, чтобы сжечь человека. Немного поколебавшись, Соджиро выскользнул в ночную темноту и направился к виденному днем зданию. Конечно, лучше было бы отдохнуть — кто знает, выпадет ли завтра возможность переночевать под крышей? Однако он знал, что разбуженное любопытство не даст уснуть и ему самому. Откровенно говоря, он даже сам себе не мог сказать, что тянуло его искать ответы. Почему он не прикрыл кости соломой или даже не оставил так, как они и лежали? Не отступил, не пожелал просто вычеркнуть из памяти? Только ли праздное любопытство влекло его по следу? Или же его тянуло узнать больше еще и потому, что где-то внутри мерзко зудела мысль, что для него самого много лет назад все могло кончиться точно так же… …"Ублюдок». В ушах зашумело. Соджиро улыбнулся и привычно тряхнул головой. Впереди наконец-то показался сгоревший дом, неестественным обломком выпирающий из аккуратных деревенских улочек. Свет луны разливался по обугленным доскам и, казалось, впитывался в них. Соджиро осторожно подошел к одному из окон дома и, не заглядывая внутрь, прислушался. Было тихо. Постояв так еще немного и не заметив в доме признаков чужого присутствия, Соджиро, не утруждая себя поисками более удобного входа, нырнул в пропахшую гарью темноту прямо через окно. Дом был построен добротно. Несмотря на сильный пожар, остов здания был практически цел. Проломы зияли всего лишь в нескольких местах, да и были невелики. Крыша уцелела лишь частично: некоторые из несущих балок хоть и почернели, но выглядели все еще достаточно крепкими, однако другие обвалились, в результате чего в крыше образовалась приличных размеров дыра. Внутри дома царила разруха. Вещей практически не было: вероятно, или сгорели, или обрели новых хозяев. Бумажные стены, конечно, пострадали одними из первых. Ничто не давало подсказок о том, кто здесь жил, сколько человек. Дом был не слишком большим, но и маленьким его никто бы не назвал. Насколько зажиточными были хозяева (или хозяин), сейчас уже тоже было не понять. Найти ответы на вопросы о разыгравшихся здесь трагедиях — пожаре и убийстве — представлялось откровенно маловероятным. Соджиро сделал шаг — и снова остановился. Странно, что сам дом еще никто не разобрал. Или обломки досок внутри свидетельствовали о том, что это уже начали делать? Старые хозяева, если кто-то из них остался жив — отсутствовал во время пожара, например, или успел вовремя выскочить. Или наследники. Гарью пахло довольно сильно. Но Соджиро показалось, что в запахи пожара тонкой нитью вплетается легкий аромат гниения — сладкий, чуть удушливый, словно из полураскрытого бутона после сильных дождей. Показалось ли? Соджиро двинулся вперед, аккуратно обходя одни обломки и перешагивая через другие. Если ему все-таки не показалось, все становилось еще интереснее. Выходило, что в никогда не знавшем огня амбаре лежали обгоревшие кости, а в сгоревшем доме чувствовался душок разлагающегося тела. Это было… странно. Еще более странным было то, что даже если тело сожгли здесь, сгореть до костей оно могло разве что со всем домом целиком. Вот только дом был не настолько сильно поврежден. Где же догорало тело? И кому и зачем могли понадобиться такие игры с подменой? Соджиро миновал место, где обломки крыши словно поделили пространство дома пополам. И та часть, что расположилась за обломками, пострадала куда больше. Пусть перегородок не сохранилось, Соджиро предположил, что где-то здесь раньше была спальня. На полу виднелся след от сгоревшего дотла футона. При этом, что удивительно, доски частично уцелели. Соджиро потянул носом: запах гари оставался почти таким же, а вот ароматы подгнивающей плоти стали сильнее. Он медленно повернул голову вправо, потом влево, выискивая направление, откуда тянуло разложением. Выходило, что из правого угла. Соджиро собрался было подойти, но тут же насторожился: снаружи кто-то был. И этот неведомый пока еще кто-то целенаправленно двигался именно сюда, был уже почти на пороге сгоревшего дома — пытаясь при этом красться, но производя достаточно шума, чтобы для бойца уровня Соджиро его появление не оказалось сюрпризом. Не раздумывая, Соджиро метнулся к прогоревшему проему в стене, узкому, но недостаточно для того, чтобы он не сумел проскользнуть. На самом деле Соджиро предпочел бы забраться на крышу, но именно здесь она еле держалась на немногих уцелевших балках, с едва слышным скрипом покачиваясь при особо резких порывах ветра. А в самой комнате укрыться было негде. Ночной визитер был уже в доме: споткнулся обо что-то почти у самых дверей, сдавленно выругался и направился прямиком в ту сторону, где находился Соджиро. Немного не дойдя до пролома, человек опустился на колени, разгреб руками непонятную кучу на полу, снял несколько досок и извлек из-под настила стоящий на земляном полу ящик. Соджиро чуть подался вперед, оставаясь по-прежнему незамеченным. — Вот так, дорогая, — пробормотал между тем незнакомец. — Не сомневаюсь, ты рада меня видеть. Ты же всегда радуешься, когда я прихожу. Не то, что твой ублюдок… Соджиро на мгновение прикрыл глаза. Голос показался слишком знакомым. А потом незнакомец зажег лампу, огородив ее так, чтобы свет оставался в доме, а не просачивался в проемы, и секундное наваждение схлынуло, словно его и не было. Незнакомец оказался Соджиро не столь уж и не знаком. Пусть сейчас он был одет в косодэ и хакама вместо форменного мундира, Соджиро уверенно опознал в нем одного из двух местных служителей закона. Самого полицейского участка в деревеньке не было, а вот полицейские — служили. У одного из них, того самого, что находился сейчас в нескольких шагах от Соджиро, даже меч имелся. Не катана — европейская сабля, она и сейчас была у полицейского с собой. А потом он открыл ящик, извлек то, что было внутри, и, перевернув ящик, поставил содержимое сверху. Это было похоже на удар рукоятью меча под дых, когда боли еще нет, но дышать уже невозможно. Соджиро показалось, что там, на ящике, стоит голова госпожи Юми. Потом, конечно, пришло понимание, что это не так. Что это в любом случае невозможно. Свет от масляной лампы заливал отрубленную женскую голову, безжалостно демонстрируя нелицеприятные детали. И теперь уже было решительно неясно, как он вообще мог так ошибиться. Первым, что привлекало внимание, были волосы: черные, густые, они сперва показались Соджиро собранными в сложную прическу. Потом становилось заметно, что уложены они неаккуратно и… словно неумело. А шпильки, судя по длине и углу, под которым они были закреплены, входили не только в волосы. Глаза на тщательно выбеленном лице были закрыты, губы — тронуты алой краской. Но даже толстый белый слой уже не мог скрыть того, что кожа расползалась, а нос ввалился и покосился в сторону. Одно ухо, к тому же, было заметно выше другого. — Мне понравилось смотреть, как ты горела, — доверительно сказал… Номура Кайоши, припомнил Соджиро. Именно так этого человека называли в деревне. — Жаль, что не получится повторить, — и он ласково провел указательным пальцем по ее щеке, отчего на белой поверхности остался след. — Знаешь, — прибавил он, — я ведь подбросил твою руку в амбар к Ивамото. Если расследование все-таки будет, в твоей смерти обвинят именно его. У него и повод был, верно? Не стоило ему к тебе приходить. Номура любовно отвел в сторону прядь волос — и недовольно скомкал ее в руке, когда она отвалилась от головы. — Впрочем, до этого вряд ли дойдет, — он мечтательно улыбнулся, отбрасывая прядь в сторону. — Говорят, на днях здесь проездом будет полицейский инспектор из Токио. Наверняка устроит внеочередную проверку. Он, конечно, может и заинтересоваться этим делом, но сомневаюсь. Скорее всего, пожар сочтут обычным несчастным случаем. А ты… Тебя, возможно, кто-нибудь из осведомителей увидит ближе к Киото — там, где так легко затеряться даже женщине. И никто, слышишь, никто, — улыбка превратилась в оскал, — не узнает, сколько твоей крови впиталось в стены и пол до того, как я разжег огонь. Наклонившись к голове, Номура впился в ее губы поцелуем, а когда отстранился — они шевельнулись, словно мертвая госпожа желала что-то сказать. Соджиро наблюдал со смесью пока еще не до конца ему самому понятных эмоций, большую часть которых, впрочем, представлял восторг. Губы госпожи шевельнулись снова. И еще. А потом — приоткрылись, и из-под них выбралось довольно крупное насекомое. Какое — Соджиро разглядеть не успел: коротко размахнувшись, Номура ударил. То, что осталось от насекомого, размазалось по мертвому застывшему лицу госпожи, смешиваясь с разбитыми губами. Номура выругался. — Дрянь, — доверительно сказал он голове. — Зря я тебе сначала голову отрубил. Надо было порезать на кусочки, а уж потом… Но нет, побоялся, что сумеешь поднять шум. Дал тебе быструю смерть — и посмотри, вот, как ты это ценишь. Соджиро боролся с искушением зажать рот руками. Это было невероятно, невозможно — и все-таки было, было! Отправляясь в этот дом он надеялся, конечно, отыскать подсказку, но ни на что конкретное, в общем-то, не рассчитывал. Насколько велики были шансы обнаружить место убийства? А встретить там убийцу? А узнать о том, что именно он сделал, непосредственно от него самого? Число совпадений приводило Соджиро в восхищение. Разворачивающееся рядом представление ему тоже нравилось. — В любом случае, твой ублюдок уже почти в моих руках. Они с дедом прибудут с завтрашним караваном. Но что сможет противопоставить мне какой-то старик? — продолжал меж тем Номура. Соджиро склонил голову на бок. Кажется, теперь происходящее начинало ему нравиться меньше. … Ублюдок!.. К нему никто не пришел. Никто не защитил. Не помог. Ему самому пришлось стать сильным. Сильнее, чем все те, кто жаждал распоряжаться его жизнью. Его не защитили. Но может защитить он. Перед глазами как наяву встала мокрая стена — словно дождь добрался до него прямиком из той ночи, когда он убил людей, не ставших его семьей. Соджиро, не давая себе времени на раздумья и не слушая больше речи Номуры, подошел к нему, положил руку на плечо — и тут же отпрыгнул, рассмеявшись. Реакция у Номуры оказалась как у настоящего мечника… разве что слишком медленной. — Ты еще кто такой?! — прорычал Номура, направив в сторону Соджиро кончик клинка, и, сощурившись, осознал: — И давно ты здесь?! — Давно, — согласился Соджиро и улыбнулся. — Боюсь, что с самого начала, Номура-сан. — А впрочем, плевать, — презрительно процедил Номура, принимая незнакомую Соджиро стойку. — Здесь ты и умрешь. Хотя… — он окинул Соджиро оценивающим взглядом, провел языком по верхней губе и прибавил: — Пожалуй, что и не сразу. Улыбка Соджиро не поблекла ни на мгновение. — Номура-сан, — сказал он. — Если не затруднит, расскажите, пожалуйста, сначала, зачем вы все это сделали и почему убили госпожу?.. Попытку узнать имя мертвой женщины Номура проигнорировал. А вот об остальном решил немного поговорить. — Тебе это все равно не пригодится, — он усмехнулся. — К тому же, это личное. Семейное дело, так сказать. И тогда Соджиро понял, что сделал правильный выбор. В конце концов, не каждый инспектор из Токио стал бы разбираться с несчастным случаем и историей побега. И уж тем более не каждый сумел бы в итоге докопаться до истины. Остаться же и проследить за этим Соджиро позволить себе не мог, встречи с полицейскими ему были противопоказаны. В конце концов, он до сих пор числится в розыскных списках за убийство министра Окубо. Легкий шаг в сторону, даже близко не шикучи, и атака Номуры — медленная, такая предсказуемая! — ушла в никуда. Продолжая движение, Соджиро оказался у Номуры за спиной, перехватил руку с мечом и, вывернув ее, легко забрал оружие. Сабля не самого лучшего качества. И все же, стряхивая с клинка кровь, Соджиро равнодушно признал, что европейские мечи не так уж бестолковы. Тело Номуры, обезглавленное, лишенное рук, лежало перед стоящей на ящике головой мертвой госпожи. Соджиро уважительно поклонился ей, положил перед ней саблю и вышел из дома. Больше ему здесь делать было нечего. Соджиро умиротворенно улыбнулся. И хотя выяснить удалось далеко не все, с остальным пусть разбирается полицейский инспектор из Токио. А Соджиро решил использовать остаток ночи с максимальной пользой. Вернувшись в амбар, с находки в котором и начались события этой ночи, Соджиро поудобнее устроился на мешках с рисом и спокойно уснул. Отдыхать ему оставалось совсем недолго. Деревню стоило покинуть утром как можно раньше.