someone to wake up to

Кошмары снятся ему каждую ночь. Нет, не так. Они снятся ему каждую ночь, когда он спит. Что происходит так редко, как только возможно. Так редко, как только может позволить человеческое тело, предел человеческих возможностей. «Тебе надо отдохнуть, ” — говорит ему Светлана Владимировна, касаясь своими мягкими губами его лба. Он знает, что Соколовская беспокоится за него, также как и остальные фигуристы, которые занимаются у Светланы. Знает, что Дима бросает на него тревожные взгляды каждый раз, когда Марк выпадает посреди тренировочного процесса. Знает, что Артур то и дело пытается подсунуть ему успокоительный чай, передать его через Сашу, зная, что из рук Саши Марк возьмет что угодно. Саша никогда не приносит ему этот чай. Саша знает, что Марку лучше, когда он не спит. Марк всё-таки вырубается в раздевалке, во время перерыва, сам не замечая как это происходит. Просто в один момент он сидит лавке, пытаясь подготовиться к экзамену, а в другой… В другой он задыхается, не может вдохнуть, не может пошевелиться, погребенный под тоннами земли. Он знает, что это сон, знает, что на самом деле он не умирает, что он дышит, что сейчас в раздевалке горит свет. Умом он понимает это, но одновременно — не может убедить в этом свой агонизирующий мозг. Потому что здесь, в царстве кошмаров, он не контролирует ничего. Здесь он полностью в чужой власти. Грязная влажная земля попадает ему в рот, набивает легкие, а он даже не может откашляться. Сердце колотится, и он отчаянно хочет вдохнуть. Хотя бы раз. Всего один раз. Он не хочет умирать. Не хочет… «Марк! Марк, я здесь!», — голос Саши совсем рядом, но Кондратюк не может дотянуться до него, не может понять, в какую сторону тянуться, чтобы вернуться обратно, к этому голосу, к Саше, в реальный мир. Он хрипит, пальцы отчаянно впиваются в грязь под ним, и он знает, что через несколько секунд он умрет. А потом он видит яркий свет и чувствует острую боль где-то в районе солнечного сплетения. Он возвращается обратно, задыхаясь, чувствуя как из глаз текут слезы, а изо рта — отвратительная, мерзкая грязь. «Марк! Слава богу! Сейчас, подожди, не двигайся», — перед его лицом появляется бутылка воды, и он делает несколько глотков, полощет рот, а потом сплевывает прямо на пол. Плевать, что потом придется убирать, ему просто нужно избавиться от этого грёбанного привкуса грязи во рту. Когда он наконец фокусирует взгляд, перед ним белоснежное лицо Саши — веснушки выступают еще сильнее на его побледневшей коже. Саша. «Прости, что ударила тебя. Я не знала, как тебя вытащить.» Саша выглядит виновато и радостно одновременно, и на её щеках блестят полоски слез, такие же, какие сейчас стекают по щекам самого Марка. «Всё… всё в порядке. Спасибо. Спасибо, Саш.» Саша мелко вздрагивает, а потом забирается на колени к Марку, укутывает себя в его тело, игнорируя разводы грязной земли на его коже. Её губы утыкаются Марку в шею, лихорадочно целуют, останавливаются прямо на колотящемся под кожей пульсе, словно ей нужно чувствовать каждый удар его сердца. «Еще пара минут, и я бы потеряла тебя. Марк… Марк, нам нужно что-то придумать. Я больше не могу… Что если когда-то я не успею тебя вытащить?» Саша шепчет быстро и сбивчиво, и Марк притягивает её ближе к себе, обнимает, утыкается носом в рыжие, пахнущие шампунем волосы. Он знает, что Саша права, что рано или поздно настанет момент, когда никого не будет рядом, и тогда… Тогда он умрет. То, что заставляет его оставаться в этих кошмарах, заберет его. Но сейчас это неважно, потому что Саша здесь, он нужен Саше, он нужен всем им. И пока это так, Марк будет продолжать искать способы избавиться от этих грёбанных кошмаров, от этой чертовой пародии на Фредди Крюгера. Потому что пальцы Саши вцепляются в его футболку так сильно, что Марк уверен — они смогут удержаться его здесь, в этой реальности до тех пор, пока он нужен Саше.