Ювелирка

«Профессионализм, помни о профессионализме, держись профессионально», – уговаривал себя Сюаньюй. Это было важно: если бы не профессионализм, если бы не отличные продажи и куча смен в прошлом месяце, его вряд ли позвали бы на открытие экспозиции. Даже несмотря на то, что это действительно был его рабочий день, и даже несмотря на то, что идея была в целом его. И даже несмотря на то, что если уж совсем честно, он был самым симпатичным продавцом-консультантом во всей сети. Но в первую очередь Сюаньюй был профессионалом, лучше всех других продавцов знал ассортимент, лучше… Боги, да ладно, он правда был здесь лучшим! Так он мысленно сказал себе, широко улыбнувшись отражению в зеркале. Оправил жилетку, отряхнул и без того чистые белоснежные рукава рубашки, поправил красную ленту в волосах и отправился в торговый зал. И уже через час заскучал, хотя и не позволил улыбке стать хоть чуточку менее сияющей. Пока в магазине никого не было, кроме персонала и самых ранних журналистов. Те уже потихоньку пили шампанское – в двенадцать-то часов дня, – лениво прогуливались, рассматривали картины на стенах и витрины. Некоторые то и дело просили Сюаньюя показать украшения, которые были на фотографиях вместе с нарисованными цветами. Сюаньюй, конечно, охотно их выкладывал, предлагал примерить, подсовывал под объективы камер. Потом закусывал губу: так и подмывало спросить какого-нибудь фотографа, как там лежит подвеска на его ладони, как смотрится текучая цепочка на его пальцах. До приезда Не Хуайсана гостей развлекала не то распорядительница, не то ведущая – Сюаньюй не слишком понимал, кем была энергичная женщина, которая успевала и встретить кого-то, подъехавшего в лимузине к самым дверям, и дать распоряжения насчет закусок, и поправить чуть покосившуюся картину на стене. Она же поразительно быстро всех организовала, когда «ветерок» звякнул совершенно особенно. По крайней мере, для Сюаньюя на этот раз звук был именно таким, не похожим на сотни остальных. Не Хуайсан вошел в сопровождении ассистентов – ну, кажется, ассистентов. Или, может, друзей. Мо на его месте, наверное, позвал бы с собой на выставку брата и ребят из универа. За спинами репортеров и вспышками фотоаппаратов Сюаньюй силился разглядеть все и побольше. У Не Хуайсана была очаровательная, выверенная в своей небрежности прическа с челкой, которую он то и дело поправлял таким же выверенно-небрежным жестом. А когда он прошел глубже в зал, раскрыл веер. У Сюаньюя дыхание перехватило: веер точно был новым, он такого раньше не видел. Расписан, без сомнений, специально для мероприятия: в цветах тут и там прятались фрагменты украшений. Мо мог назвать каждое из них, Сюаньюй хоть раз держал в руках каждое из них и отлично помнил. И совсем не был готов заметить в рисунке стилизованный циферблат часов «Цзюэ Мин». Горло отчего-то сдавило. Сюаньюй продолжал улыбаться, но ощущал, как внутренности нервно потряхивает. Не то вернулся мандраж прошлой недели, не то накатило новое нервное напряжение. Мо несколько раз безуспешно попытался сглотнуть ком, вставший в горле. Не Хуайсан в окружении журналистов тем временем медленно продвигался ближе к витринам, а значит – ближе к Сюаньюю. Только бы руки не дрожали, только бы не дрожали руки, – молился Сюаньюй. Не Хуайсан ведь может попросить что-нибудь показать. А может даже что-нибудь купит, чем черт не шутит! В животе от волнения все скрутилось. Сюаньюй даже не понимал, это ему так хорошо, что аж плохо, или так плохо, что аж хорошо. – …ювелирное искусство – это тоже искусство, и мы, коллеги, часто вдохновляемся работами друг друга. Будь то картина для ювелира или украшение для художника. Я считаю, объединиться в такой экспозиции, поддержать друг друга – это очень здорово, – услышал Сюаньюй. Снова сглотнул, заставил себя смелее поднять глаза на совсем близко подошедшую толпу. – Прекрасный порыв души, – заключил Не Хуайсан, встав совсем рядом, едва не опершись спиной о витрину. Гости зааплодировали, кто-то стал сыпать вопросами. Сюаньюя ослепили вспышки, и на секунду ему показалось, что это его минута – ну, секундочка, – славы. Улыбка его стала шире и искреннее. Он только потом подумал, что, наверное, даже не попадет в кадр. – Правда, юный талант? – но тут Не Хуайсан вдруг обратился к нему. Перестали щелкать затворы фотоаппаратов. Мо растерянно моргнул, а Не Хуайсан все смотрел на него – ласково и терпеливо. – Правда, – Сюаньюй ничего больше не оставалось, кроме как согласиться. Почему только Не Хуайсан так назвал его? – Один из цветков, которые сегодня цветут здесь, ваш, я ведь верно помню? Ох, не знаю, не знаю, кажется… это было что-то такое символическое… Простите, если ошибусь. Не знаю, может быть, мальва? – Не Хуайсан заозирался, скользя взглядом от картины к картине. – Такая воздушная и чувственная, вам очень подходит. У Сюаньюя лицо окаменело на секунду. И слава богам! Так хоть осталась прилепленной улыбка, а то иначе бы у него челюсть на витрину упала, честное слово. – Что вы, господин, наш консультант… – начала было распорядительница, вклинившись совсем рядом, но тут Сюаньюй наконец отмер. – Это правда моя мальва. Знаете, это тоже был такой порыв души – мятущейся, раздразненной, горячей и неспокойной, и еще стремящейся вперед, – Сюаньюй сделал широкий жест, но тут же немного смутился, пригладил свой длинный хвост на плече и замолк. Не Хуайсан прикрыл лицо веером. Он смотрел на Сюаньюя искоса, улыбаясь одними уголками глаз. – Большое спасибо за мастер-класс, который вы дали моей группе, иначе у меня ничего не получилось бы, – Сюаньюй сцепил руки в замок и поклонился Не Хуайсану. – Не знаю-не знаю, – на этот раз Не Хуайсан даже не то чтобы отмахивался в своей манере, тянул слова как-то задумчиво и все улыбался Сюаньюю глазами, прячась за веером. – Не думаю, что вашему таланту нужны мои мастер-классы, вас ведет сердце. Поддавайтесь порывам своей души почаще. Снова защелкали затворы, заслепили вспышки, и Сюаньюй с легким ужасом понял, что вот теперь-то на снимки точно попадет. И попадет ошарашенным, воодушевленным без меры и красным до самых ушей. Он поспешил благодарно поклониться Не Хуайсану, а тот уже стал обмахиваться веером и плавно уводить толпу от витрин к столикам с закусками. За всем светом и шумом Сюаньюй чуть не пропустил момент, когда «ветерок» снова стал переливаться звоном. Не Хуайсан был занят, распорядительница была занята Не Хуайсаном, все остальные были заняты им. Сюаньюй решил встретить гостя самостоятельно, как делал это обычно. Ему сейчас очень нужно было сделать что-то обычное, что-то такое, за что можно зацепиться, чтобы спуститься с небес на землю. А то от восторга вперемешку с нервным напряжением он уже готов был улететь – или просто на пол шлепнуться, часто-часто дыша от переизбытка эмоций. – Добро пожаловать, – Сюаньюй вышел из-за витрин, сделал несколько шагов и поклонился. Разогнувшись, заложил руки за спину и склонил голову набок, приветливо улыбаясь. И тут же сорвался: – Боги! Чуть недоуменным взглядом сверху вниз его смерил Минцзюэ. Мо себе чуть рот ладонями не залепил, чтобы не вскрикнуть и не привлечь внимание толпы – и не помешать Не Хуайсану. – Добро пожаловать, господин Минцзюэ! – повторил он и не сдержался: – Мы вас очень ждали. – Меня? – Минцзюэ с сомнением посмотрел на гостей, на Не Хуайсана. Приподнял бровь. Сюаньюй тут же приготовился встретиться затылком с полом, но ноги его все-таки удержали. А вот сердце предательски колотилось так, что казалось – совсем перекрывает гомон репортеров и гостей, звон их бокалов и легкую музыку. Так колотилось, что аж в горле вставало, от этого у Сюаньюя все не получалось толком вдохнуть. – Конечно, вас. Может у меня быть любимый покупатель? – Сюаньюй наконец смог нормально дышать, сразу набрал в грудь побольше воздуха и весь засветился. Минцзюэ снова смотрел на него. На него и только! Смотрел! И даже усмехался, бессознательно потирая часы на своем запястье. Сюаньюй решил, что теперь и умереть-то было бы не жалко. И, совсем осмелев (или чуя близкую смерть) добавил: – Очень жаль, что вы совсем редко заходите. – Я был тут один раз, – Минцзюэ хмыкнул. – Вот я и говорю. Просто ужасно редко, кошмарное упущение, я очень скучал, – Сюаньюй пронаблюдал, как обе брови Минцзюэ взлетели вверх и тихо прыснул в кулак. Минцзюэ снова перевел взгляд на Не Хуайсана, по крайней мере, в ту сторону, где он снова что-то рассказывал гостям, и сердце Сюаньюя (предательское, вот же предательское) споткнулось, пропустило удар и снова зачастило, но уже будто бы натужно, тяжело. Сюаньюй сглотнул. – Мне нужно… – …посмотреть на наши новые предложения, – мягко перебил Сюаньюй. Минцзюэ нахмурился, зато сразу обернулся к нему. Сюаньюй постарался сделать свою улыбку виноватой и завлекающей одновременно. Дотронулся до локтя Минцзюэ – оценил дорогую практичную ткань пиджака – и жестом пригласил его к витрине. Тот колебался почти ощутимо, но поддался, сделал несколько шагов вслед за Сюаньюем, и от того немного отлегло от сердца. – Что бы вы хотели посмотреть? Я все еще рекомендую перстни. Минцзюэ пожал плечами – пиджак немного натянулся на груди, и, боги, дайте Сюаньюю сил это пережить, – и скользнул незаинтересованным взглядом по витринам. Потом перевел дальше – там висела большая растяжка с заглавной рекламой, где в рисунок Не Хуайсана вплетались серьги. Перед оригиналом картины сам творец сейчас как раз стоял с бокалом шампанского перед репортерами. – Вот эти, – Минцзюэ кивнул на рекламную растяжку. – Серьги? – Сюаньюй чуть удивился, но сразу же достал нужную коробочку. Минцзюэ снова пожал плечами: – Раз их выбрал мой брат. Я не разбираюсь в таких вещах, но раз он выбрал, значит, в этом что-то есть. – Ваш брат?.. – Сюаньюй хлопнул ресницами и протянул коробочку, чтобы Минцзюэ мог рассмотреть украшение вблизи. – Хуайсан выбрал их для своей картины, – Минцзюэ кивнул на рекламу и опустил взгляд на серьги. Сюаньюй подумал, что этот день точно станет для него смертельным. Столько всего и сразу! Он не был готов, его бедное сердечко не было готово. У самого шикарного в мире мужчины, оказывается, был самый шикарный на свете… брат. Сюаньюй облегченно засмеялся, все еще не до конца веря в это. Не Минцзюэ, значит! И Не Хуайсан – его брат! Память сразу деловито подкинула воспоминание о том, что на Википедии про брата и правда было. Сюаньюй поднял глаза к потолку, практически видя там Байцзэ, обвившегося вокруг люстры – иначе с чего бы ему сегодня так везло. – Они правда такие красивые? Не понимаю, – Минцзюэ поднял взгляд на Сюаньюя. Спрашивал так, будто мнению Хуайсана не доверял. – Правда, – Сюаньюй мечтательно улыбнулся. – Может, вы бы поняли, если бы увидели на модели? Минцзюэ с сомнением усмехнулся, но сделал широкий жест рукой – мол, почему бы и нет? Сюаньюй глянул на толпу и прикусил губу. Просить кого-то было бы, наверное, невежливо… – У тебя проколоты уши? – Минцзюэ же на толпу не смотрел. Сюаньюй тихо ахнул и резко обернулся к нему, заалел скулами. – Проколоты. Хотите посмотреть на мне? – Почему нет. Какая разница? – Минцзюэ кивнул. У Сюаньюя все-таки начали дрожать руки. Непослушными пальцами он достал серьгу из коробочки. Тонкая работа, причудливые сплетения металлических нитей – украшение и правда выглядело очень изящно, и потому как нельзя лучше подходило к художественному стилю Хуайсана. Сюаньюй от волнения даже забыл о зеркале, вдел сережку в мочку уха так, на ощупь, хоть и не с первого раза. – Ну как? – он повернул голову боком. Минцзюэ склонился так близко, что Сюаньюй тут же вдохнул запах его одеколона и задержал дыхание. Широкая сильная ладонь – боги, та-самая-ладонь-которая-Сюаньюю-определенно-снилась – отвела волосы от шеи Сюаньюя. Он поспешно перекинул хвост на другое плечо, затеребил кончики волос. А потом Минцзюэ тронул длинную сережку, и кожи Сюаньюя коснулись костяшки его пальцев, скользнули едва ощутимо, почти щекотно даже. Минцзюэ гладил тонкий металл, рассматривая. Сюаньюй закрыл глаза. Попытался все-таки выдохнуть и сделать вдох, облизнул разом пересохшие губы. Для него, для этого одного дня это было уже совсем слишком. – Да, красиво, – Сюаньюю даже казалось, что он чувствует, как вибрирует у Минцзюэ грудь от этого низкого «да». Вслед за сердцем Сюаньюя все-таки подвели ноги – подкосились колени. В следующий момент, когда Сюаньюй открыл глаза, он был в крепких руках Минцзюэ. Тот уверенно держал его за пояс, с легким раздражением и недоумением смотрел сверху вниз. Сюаньюй моргнул и разом успокоился. Думалось только о том, как славно его рука устроилась на плече Минцзюэ, как это удобно – локоть к локтю. – Ты в порядке? – Минцзюэ приподнял его и поставил на ноги. – Лучше всех, – Сюаньюй широко улыбнулся. Минцзюэ посмотрел куда-то в сторону, нахмурился, отстранился, хотя так и не отпустил Сюаньюя, продолжил придерживать – и как же хорошо было. Сюаньюй заставил себя все-таки тоже оторвать взгляд от Минцзюэ. Как раз вовремя, чтобы заметить удивленного, но определенно довольного фотографа, который опустил фотоаппарат. Объектив вот только что был направлен на них двоих, Сюаньюй готов был поклясться. Он обеспокоенно глянул на Минцзюэ. Тот выглядел… ну, если не злым, то очень решительным, и фотограф, явно заметив выражение лица, поспешил скрыться среди остальных репортеров. Сюаньюй погладил плечо Минцзюэ, легонько подергал его за рукав. – Все нормально, – Минцзюэ сжал его пальцы в своей – боги, широченной и такой горячей – ладони, останавливая движение. – Так… вы бы не хотели что-то купить? – спросил Сюаньюй и мысленно тут же залепил себе пощечину. Нашел, что спрашивать сейчас, в такой момент, когда одна рука Минцзюэ еще у него на поясе! – У меня с собой нет денег, – Минцзюэ наконец отпустил его, и Сюаньюй даже не посчитал нужным сдерживать разочарованный вздох. – Тогда это повод вернуться, правда? – он нехотя обошел витрину и встал на свое место за прилавком. Растерянно одернул свою жилетку, провел ладонью по волосам на плече. И тряхнул головой. Хватит. Даже Хуайсан велел поддаваться порывам души! – Я Мо Сюаньюй. Зовите меня по имени. И возвращайтесь обязательно – даже без денег. Я буду рад увидеть своего любимого покупателя. – Даже если он ничего не будет покупать? – Минцзюэ усмехнулся. Сюаньюй широко улыбнулся, решительно взял его за запястье и, пока Минцзюэ не успел среагировать, а сам Сюаньюй не успел передумать, написал свой номер прямо на этой горячей шершавой ладони. – Даже если.