Забота

      Руки Аяки дрожат от волнения каждый раз, когда ей приходится произносить речь на каком бы то ни было мероприятии. Она напряжена, как струна, и абсолютно ничего не может с этим поделать. Хоть юная госпожа и привыкла за столько лет, что теперь она не просто девчонка, а лицо клана, для нее каждый раз — как в первый. Быть опорой для такого количества жителей Инадзумы — тяжело. Даже когда учтена каждая мелочь, она не может унять глупого волнения, не может взять себя в руки. И как только Аято умудряется сохранять спокойствие в любой ситуации?       Непослушные пальцы раз за разом упускают яркую ленту, которой Аяка безуспешно пытается подвязать волосы, пока репетирует перед зеркалом свою речь. Все слова подобраны с точностью так, чтобы запасть в душу каждому инадзумцу. Текст выучен наизусть. Но голос предательски дрожит, мысли путаются, а непослушная лента так и выскальзывает из рук. Вот черт. Какая она слабая.       Лента летит куда-то в сторону, а сама Камисато с тяжелым вздохом падает на мягкую табуретку и прячет в ладонях лицо. Она не может так подвести брата, ведь сама предложила помощь с организацией мероприятия, и теперь все ждут лишь ее. — Не стоит переживать так сильно, — Аято появляется за ее спиной практически бесшумно, осторожно поднимает с пола атласную ленту и подходит ближе. Снова наблюдал издалека? — Я верю в тебя.       Его теплая улыбка и вкрадчивый голос действительно придают сил. Аяка сначала смотрит исподтишка, робко поднимает голову, а потом тянет ладонь к своей ленте и смахивает с лица надоевшую челку, лишь в последний момент меняя решение. Аято для нее — успокоение. Хоть девушка и понимает, что внутри он безумно переживает, как и любой другой человек, но его внешнее спокойствие заражает. Она чувствует его каждой клеточкой тела, выдыхает уже чуть расслабленно. — Поможешь мне? — спрашивает тихо, словно стесняется, через зеркало наблюдая за выражением лица брата. Он словно сбрасывает с себя все маски и улыбается тепло, делая шаг навстречу. — Конечно, для этого я здесь, — Аято уже тянется к изящному гребню. Он уже делал так в раньше. Тогда, когда они могли себе позволить побыть детьми. — Спасибо, — она выдыхает, чувствуя, как гребень касается ее волос, и прикрывает глаза, в очередной раз прокручивая в голове свою речь. Тяжело.       А Аято лишь улыбается и мягко расчесывает непослушные длинные волосы, боясь навредить, потянуть сильнее и ненароком сделать больно. Каждым касанием успокаивает, каждым движением буквально внушает спокойствие, делится своей уверенностью. И Аяка чувствует, как волнение с каждой секундой сковывает ее все меньше и меньше. — Помнишь, как я нервничал, когда мама впервые попросила помочь тебе с прической? — неожиданный вопрос сбивает с толку, но вынуждает улыбнуться и снова посмотреть в зеркало. Он уже умело завязывает ленту, старательно поправляя, и еще раз расчесывая концы волос. Заботится. Научился за долгие годы. — Ты тогда капризничала, и она никак не успевала собрать тебя. — Ты тогда справился хуже, чем сейчас, — не удерживается от подначки Аяка, и они оба едва слышно смеются. Воспоминания — теплые. Кажется, осязаемые, слишком яркие и приятные. Они навевают лишь легкую грусть. — Я со многим тогда справлялся хуже, чем сейчас, — Аято лишь вздыхает и наконец-то откладывает гребень обратно на столик, чтобы после и самому облокотиться о него. Мужчина несколько секунд любуется своей работой, прежде чем тихо выдохнуть: — Мне не хочется напоминать, но все ждут только тебя. Если хочешь, я выступлю сам. — Нет! — Аяка вскакивает со своего места, как маленький вихрь, и смотрит свирепо. Лишних обязанностей на плечах брата она не допустит, ни за что и никогда. Аято смеется. Какая же она упертая, если что-то задумала. — Хорошо-хорошо, — он поднимает руки в примирительном жесте, и вместе с Аякой идет в сторону сцены. Туда, где уже собрались люди, ожидающие начала праздника. Туда, где его сестре сейчас нужна поддержка, как никогда.       Даже если весь мир обернется против них двоих, они всегда будут опорой друг для друга. Тогда, когда один отчаивается, второй несомненно придет на помощь и подставит плечо. Забота — это то нерушимое правило, установленное еще родителями Аяки и Аято, которому следуют все, без исключения. Забота — одно емкое слово, которое описывает весь клан Камисато, и точно попадает в его суть.