Огонь

      Тёплые, чуть мозолистые из-за постоянного применения хопеша руки плавно скользили по нежным плечам, откинули волосы на спину, по шее поднялись к скулам и остановились на них. Глаза в глаза. Дыхание едино. Обоюдная нежность в глазах цвета «весенний зелёный» и карих глазах. И тихий выдох:       – Мне с тобой так хорошо.       Сехмет помассировала виски, отгоняя воспоминания. Когда-то в ней горело пламя любви к этому мужчине, когда-то она была готова ради него на всё, когда-то лишь в его глазах находила утешение и покой. А сейчас она его ненавидела. Ненавидела так же сильно, как в прошлом любила.       Он отнял у неё веру в любовь.       Львица провела рукой по стене пещеры. Здесь был ручей, сверху из щели лился свет, и на берегу ручья выросло немного цветов. Идеальное место для тайной встречи. Сколько их теперь уже было? Пятьдесят? Двести? Сехмет казалось, что день первой такой тайной встречи был почти в начале войны. Но это было неправдой, они начались много, много позже, когда война стала рутиной, когда она продолжалась только из-за упорства (а может всё же упёртости) Тёмного фараона. Время от времени всем становилось скучно, планы по завоеванию Золотого города стали больше обязательством перед своим фараоном, нежели идеей жизни, как это было в самом начале противостояния братьев, и, чтобы развеять эту скуку, планы старались придумать всё изощрённее и мощнее, иногда забывали или ленились просчитать всё, лишь бы уже хоть кто-то выиграл. С приходом Лео Сехмет поняла, что война близится к концу. Каким он будет – сначала было сложно сказать, но затем некоторые жители царства поняли, что Эксатон должен будет сложить оружие. Кефер обеспокоился этим два месяца назад и принял необходимые меры.       – После окончания войны мы публично объявим о своих отношениях.       – Но, Кефер, она же наш враг! Как ты можешь ей доверять?!       – Хватит, Лео, – резко оборвал мальчишку Золотой фараон. – Она моя избранница, и я не изменю своего решения. Советую с ним смириться.       С Лео у львицы была взаимная неприязнь, и мириться друг с другом только из-за того, что они оба важны Кеферу, они не собирались. Но непреклонность Золотого фараона в своём решении брака и прекращение всех разговоров о сомнительной преданности девушки позволили и Уолкеру, и Сехмет обойтись без стычек и питать некое взаимоуважение. Получить то, чего она не добилась в прошлый раз.       – Мы поженимся.       – С ней? Да она же опасна! Её разработки пугают даже Осириса!       – Это не причина, Нейт.       – Рамзес, подумай ещё раз. Не пожалей о своём решении.       Львица сняла клафт и стальной воротник, поправила волосы. С Нейт она так и не подружилась, а Рамзес советовал не обращать внимание на ворчание своей подруги. Быть может, в глубине души он любил её. Больше, чем свою невесту.       Тихий шорох заставил её обернуться. Кефер осторожно вошёл в пещеру, огляделся и улыбнулся ей. Сехмет не заметила, когда он успел оказаться рядом с ней, на берегу ручья, казалось, Золотой фараон научился мгновенной телепортации, но, вместе с этим, она помнила, как он шёл.       Она тонула в этих серых глазах, словно бродила в дымовой завесе, которая ограждала, прятала её от проблем царства и тяжёлых мыслей. Ей хотелось заблудиться в этой завесе и остаться там навсегда. Их маленький ритуал приветствия заключался в сплетении пальцев и нежном поцелуе, который всегда начинала девушка, который заставлял обоих забыть об остальном мире и раствориться друг в друге.       – Ты расстроена, – заметил Кефер.       – Просто тяжёлый день, – вздохнула Сехмет, устраивая свою голову на его плече, пальцем поглаживая края золотой пластины, заходящие на ткань.       Фараон зарылся носом в её волосы и вдохнул запах магнолии – её любимого цветка, с чьим ароматом она использовала парфюмерию и моющие средства. Магнолии Кефер посадил в саду в большом количестве, и только те, кто был посвящён в тайну отношений Золотого фараона и жрицы Эксатона, понимающе улыбались, проходя мимо этих цветов.       – Завтра затмение. Ты ведь понимаешь, что это значит?       – Мой отец может положить конец войне.       – Эксатон попытается тебя убить. Он сделает всё, чтобы не проиграть.       – Всё будет хорошо. У нас есть козырь в виде Лео, да и мы не так уж и слабы. Как только войско Эксатона уйдёт, выбирайся из пирамиды.       – Ты так уверен в своей победе? – усмехнулась львица, не поднимая головы.       – Я так уверен в его поражении.       Она фыркнула. Кефер играл с её волосами, наматывал на свои пальцы, пропускал сквозь них, переплетал пряди, распутывал и просто зарывался в них. Он обожал её волосы и при каждом удобном случае старался хоть мимолётно к ним прикоснуться, так что однажды Сехмет срезала у себя прядку и сделала из неё маленький браслетик, который её избранник теперь носил под браслетом на правой руке, шутя, что он придаёт ему сил. На такое заявление Исида обычно снисходительно улыбалась, словно показывала, что в этой шутке может быть доля правды.       – Есть ли у нас будущее? – тяжело вздохнула Сехмет.       – В этом нет сомнений. Вот увидишь, наше будущее прекрасно настолько, что потом у нас появится ребёнок.       Стальные когти прочертили четыре полосы по золотому воротнику, львица вырвалась из объятий и отшатнулась на несколько шагов. Она оттянула свои волосы, слегка оцарапав кожу головы, жмурилась, стараясь не дать воспоминаниям захватить её. Но это была заведомо проигранная битва.       Голографический костёр был единственным источником света в тёмной комнате. Он создавал уютную атмосферу.       – Мы счастливо живём?       Рамзес откинул пряди с лица своей жены и посмотрел на неё со странной улыбкой.       – Да, – ответила Сехмет.       – А можем ещё счастливее. Сехмет… роди мне ребёнка.       В глазах львицы отразились языки ненастоящего пламени.       Девушка ещё сильнее потянула себя за волосы, стараясь прийти в себя. Наконец она смогла затолкать эти воспоминания поглубже и сосредоточилась на окружающем.       – Прости меня, – тихо, но чётко сказал Кефер. – Я хотел сказать, что будущее будет настолько хорошим, что мы осмелимся на этот шаг.       «Роди мне ребёнка».       «У нас появится ребёнок».       «Мне» и «у нас» – это огромная разница. В этих словах должно крылось отношение к женщине. Но так ли всё, как кажется, в этот раз, или это снова обман?       – Прости. Я не хотел.       – Если от меня тебе нужен лишь ребёнок, не играй в любовь. Скажи сразу. И ищи другую.       – Нет, Сехмет, прошу тебя! – Золотой фараон осмелился подойти к ней и осторожно положил руки на плечи. – Я люблю тебя, ребёнок – лишь шаг к совместной ответственности, наше наследие, желание обоих. Но его может и не быть, если ты не захочешь.       – Ты будешь любить?.. – начала она, но не сумела закончить из-за вновь нахлынувших воспоминаний.       – Пап, а ты кого любишь больше – маму или меня? – спросила вечером маленькая девочка.       – Тебя, милая, – чуть поколебавшись, улыбнулся Рамзес.       Сехмет едва дождалась ночи, чтобы спросить у мужа, почему он так ответил.       – Она же ещё маленькая, нельзя её расстраивать.       Жена промолчала, думая, что ответ тут должен был быть совсем другой. Хотя бы стоило объяснить ребёнку, что любовь между родителями и любовь родителей к ребёнку – это не одно и то же. Уже в ту ночь она поняла, что эти отношения обречены, но не хотела признавать это. До самой последней минуты.       – Я никогда от тебя не отвернусь. Любовь – это не желание оставить наследника, это желание быть вместе и заботиться об объекте своих чувств.       – Мужчины часто произносят слова «роди мне». И это больно, потому что создаётся впечатление, что мы – вещь. Почисть мне сапоги, помой мне ноги, роди мне сына, зашей мне дырку.       – Не все такие. Я не такой.       Кефер сильнее сжал руки на её плечах. Львица с минуту вглядывалась в его глаза, а потом накрыла его руки своими.       Рамзес развёлся с ней, когда их дочери было три года. Сехмет оказалась в положении няни, а не матери. Не жены. Их любовь угасла, как огонь, залитый водой. В девушке-львице больше не было былого огня, теперь в ней пылала ненависть. Её использовали. Ей лгали о вечных чувствах.       И сейчас она боялась снова сгореть в пламени любви, боялась довериться. Не закончится ли и этот брак на появлении ребёнка? Как женщина, она боялась, что она нужна лишь для наследника, что все клятвы в любви окажутся ложью.       Но всё же решилась попытаться. Если любовь и в самом деле существует, дитя укрепит союз, а не разрушит его.       Огонь снова горел в ней. Ещё ярче. Ещё сильнее.