Альфонс

      До зачисления абитуриентов в студенты оставалось три дня. За полторы прошедшие недели Антон и Надя встречались пять раз. Они проводили не только часы, но и пару ночей в снимаемых Надей номерах гостиниц. Бирюк понимала, что попала, и ничего уже не могла с этим поделать, осознание того, что она влюбилась как девчонка било в ее голове подобно молоту, не давая быть собранной и полноценно работать. Она стала забывать о назначенных встречах, перестала периодически отвечать на звонки надоевших спонсоров, ей резко надоела любимая хотя и тяжелая работа. Все чего хотелось это иметь много времени и Антона рядом.       Парень ничего от нее не требовал – совсем, и это было странно, глубоко в душе начала теплиться надежда: ему ничего и не надо кроме нее самой. Сегодня была их шестая встреча, Антон пытался позвать ее в кино, посидеть в кафе, но Надя слишком боялась, у нее было столько знакомых. Она встречала их везде и порой в очень неожиданных местах, а пока она уж точно не была готова предавать огласке свой роман. Потому уже в семь вечера, ее машина ждала Антона у подъезда. Сама Надежда была в легком, довольно коротком для ее возраста (как считала сама Бирюк), платье. С одной стороны она стеснялась одеваться вот так - откровенно, с другой ее внутренний подъем и ощущение счастья до кончиков пальцев, делали ее легкомысленной. Завидев своего парня, Надя не могла сдержать довольную улыбку наблюдая за ним, он даже двигался по-особенному: размашисто, уверенно шагая, держа осанку и задирая подбородок. В нем сквозила своеобразная грация.       - Привет, - Антон сразу же поцеловал ее в губы, погладив рукой открытую коленку.       В номере все происходило сначала очень быстро, а затем уже медленнее и с наслаждением. Бирюк чувствовала себя подростком, и это ощущение настолько пьянило, настолько выбивало все разумные мысли из головы, что она отдавалась и делала в постели то, чего раньше стеснялась, то чего не позволяла. Антон посасывал пальцы на ее ногах, трахал языком и спереди и сзади, завязывал ей глаза, и заставлял только чувствовать, как лед обводит соски, как проникает в нее саму, что бы тут же смениться жадным языком. Она словно заново, в свои-то годы, познавала секс и удовольствие. Он, до боли мял ее ягодицы вынуждая сидеть на цыпочках на нем и спиной к нему. Проникновение в этой позе словно задевало, какую-то особую точку внутри, а боль в мышцах придавала остроты. Надежда кончала, столько раз, и так часто, что скажи ей раньше о том, что так может – не поверила бы.       - Не понимаю, - расслаблено начала Бирюк, - откуда в тебе это? Антон лишь пожал плечами       - Кто-то хорошо рисует, кто-то открывает новые физические законы, кто-то пишет… а я трахаюсь.       - Обалдеть, - улыбнулась, действительно талант у парня выдающийся.       - Надь, мне нужна твоя помощь, - Антон сел в кровати и выжидающе посмотрел на женщину. Надя горько усмехнулась – вот оно, сейчас попросит одолжить ему энную сумму денег.       - Меня в армию этой осенью загребут.       - Надо откупить? – не моргнув глазом, спросила она, тон стал деловым, как и всегда когда дело приобретало серьезный поворот.       - Что? Нет! Я не собираюсь у тебя деньги просить. Брови Бирюк поползли вверх, она совершенно не ожидала такого ответа       - А что тогда? Антон усмехнулся.       - Деньги просить я не собираюсь и не буду, но… Честно мне очень стыдно и не удобно, что я прошу тебя об этом. Ты не думай, мне эта мысль только на днях пришла в голову, и если ты откажешь, ничего не изменится, единственное: в армию загремлю. Просто ты меня когда сбила, я же поступать тогда приходил, а сегодня ответ пришел, что ваши экзамены я провалил, а по ЕГЕ у меня очень низкие балы, - Антон прикрыл глаза одной рукой. Он был неплохим актером. Хотя на самом деле сердце птахой билось в груди, он до ужаса боялся и отказа, и принципиальности. Бирюк не создавала о себе впечатление взяточницы.       Однако Надю вся ситуация удивила и даже позабавила. Она поверила Антону, ну потому что она же его сбила! Такое же невозможно подстроить, это же случай! И потом он ведь пытался поступить сам! И она далеко не раз и не два помогала знакомым с детьми, подтасовывала результаты и за деньги, и по знакомству, и не видела в этом ничего предосудительного. Антон ошибся, полагая, что у Нади есть какие-то предрассудки и принципы на такие случаи, их не было. Палки Надя ни кому в колеса не ставила, если сами поступили – ради Бога! Ее совесть была чиста. Но с Антоном была другая ситуация, ему-то нужен был бюджет. Единственная незадача состояла в том, что бюджетники, поступившие в АУиФ самостоятельно, плохо не могли учиться априори. Балы нужны были самые высшие, таких людей единицы, два года даже сохранялось по одному бюджетному на многих факультетах. Но заведомо в этом году почти все места были заняты. Надя тепло улыбнулась Антону.       - Без проблем. - В конце концов, с бюджетом можно и кое-что провернуть. Глаза Антона засветились, а улыбка была настолько открытой и искренней, что Надя от души рассмеялась.       - Правда?! – Парень, хватаясь за голову, откинулся на подушки. Это был один из самых счастливых моментов в его жизни.       - Правда-правда, - улыбалась Бирюк. - Ты на какую специальность то хотел?       - Реклама и, как там, связи с общественностью? – он получил Надин кивок, - было бы идеально.       Это была единственная специальность, где не требовалась математика, да и в отличие от всех остальных специальностей эта ему и вправду была хоть немного интересна.       - Ну, отлично, завтра к трем, в первый корпус, в триста четырнадцатый кабинет. Паспорт, аттестат и ксерокопии с собой.       - С ума сойти! Ты волшебница!       На радостях Антон подхватил Бирюк на руки и закружил. Женщина смеялась, чувствуя, как внутри разбегаются по телу теплые частицы счастья. Если бы Антон попросил денег, она бы расстроилась, хотя и решила для себя что встречаться с ним пока не прекратит. Но эта просьба, его желание учиться вызвали в ней какую-то материнскую заботу, просто человеческое желание помочь. А он был так счастлив, а ей было так от этого сладко, что в голову пришла мысль бросить все и уехать с ним куда-нибудь.       На следующий день из академии Антон вернулся настолько счастливый, что даже мать, завидев его в дверях, сразу же спросила:       - Что случилось? Антону было так хорошо, что даже во время произношения слов на его лице горела широкая улыбка.       - Я поступил мам!       - Куда? – опешила женщина, - в этот технический?! – с надеждой и почти радостью выкрикнула она. Неужели сын взялся за ум?       - Нет! В Академию Управления и Финансов, на специалиста по связям с общественностью.       - Чего? Как?! Ты с Ума сошел?! Мы чем платить будем?!       - Ничем! На бюджет еще и стипендия полагается! Мать была так поражена, что аж села на тумбочку прямо в коридоре.       - Мам, ну порадуйся хоть за меня!       - Да чему ж тут радоваться то сынок? Где ж ты тут у нас работу найдешь, вот если б слесарем, или…       Если б Антон не был в таком счастливом настроение, если бы ни считал этот день знаменательным, и первым в начале счастливой жизни, он бы разозлился.       - Дура, - лишь тихо бросил он. Женщина ничего не слышала, только причитала.       - Кабы в Москве где жили тогда она б надо, наверное, да и то, слесарем нигде не пропадешь, но как же так то…. Хоть платить не надо… Услышал он последнюю фразу уже у себя в комнате.

***

      - Какие к черту связи с общественностью?! Ты умом тронулся? Марк, не выдерживая взгляда отца, отвернулся, чтобы налить себе стакан воды.       - Зря ты, это хорошая и в будущем очень актуальная профессия.       - Какая профессия? Что это вообще такое?! – Отец откровенно орал, параллельно расстегивая себе горловину рубашки, что душила.       - О Господи, - Марку было все это уже невыносимо, просто не-вы-но-си-мо! Этот долбаный контроль, сил не было.       - Я не дам тебе денег на обучение, слышишь?! Переводись! И тут Марк вскинул голову и, не выдержав, улыбнулся.       - А не надо, там было одно единственное место на бюджете, и представляешь я прошел. Так что папа я поступил без твоей помощи, и выучусь тоже без твоей! Это известие охладило пыл отца, он всегда знал, что сын умен, и от последних слов Марка почувствовал гордость за него. Да, пошел наперекор, Сергей Александрович знал, что специально ведь пошел. Но… Черт было в этом, что-то такое знакомое, что заставило его улыбнуться. Сам он в конце-то концов отца особо никогда не слушал, и оказывался прав – не раз. Так может он сам слишком борщит? Может дать шанс? Позволить? Марка удивила улыбка отца, он с удивлением отметил то, как преобразилось лицо предка.       - Ладно, что там за профессия-то говоришь?       - Это реклама, анализ рынка, клиентуры, налаживание контактов любых, это хорошая профессия поверь! Просто в нашей глуши…       А вот эти разговоры о глуши отец не любил, и вмиг поднял ладонь вверх, останавливая сына. После того как он узнал с кем путался его сын, ни о каком обучении заграницей не было и речи, даже о Москве он Марку думать запрещал. Пока он не выбьет из сына все эту чушь, никуда он его не отпустит.       - Все-все, я понял, - Сергей Александрович устало потер переносицу. – Но вот еще что, - мужчина удобно уселся на мягкий диван и продолжал, - я хочу, чтобы ты завязывал со свое ерундой. Марк нахмурился, даже не понимая о чем именно отец, опять о геях?       - Я насчет фотографии. Волна негодования накатила с неистовый силой, только ураган таившийся в душе улегся, как смерч взметнулся вновь.       - Чем тебе не угодили фотографии?! - Марк еле себя сдерживал.       - А что это за пидорское увлечение? Ни к чему она, блажь какая! Нашел чем себя занимать! Почему секцию бросил?       Секция рукопашного боя, да, Марк любил это место всей душой, но именно там его любимый тренер, кое-что понял о своем спортсмене и попросил уйти.       - Причем тут пидорские? - закричал Марк, - ты совсем уже что ли? Крыша едет на этой херне?! Когда ты уже успокоишься?!       - Когда ты женишься и заведешь детей, – отец отвечал спокойно, понимая отчасти то, как достал сына, он, правда, все понимал, но слишком боялся.       - Да хоть завтра предложение Снежанне сделаю, только хватит уже этого!       - Так у вас все-таки серьезно?       - Серьезно-серьезно, прекрати это! Пожалуйста. А фотография, я последнее время только Бирюк и фотографирую.       Отец расцвел в улыбке, слышать такое было бальзамом на ту рану, что нанес ему Марк полгода назад. Он следил за ним более чем тщательно, чтобы убедиться, что у сына не было связей с парнями. Девочек было вагон и маленькая тележка, но последнее вызывало у отца только умиление подростковым гормонам. Все правильно, считал он, с приличной девушкой вести себя надо прилично, но гормонам-то деться некуда!       - Ладно, - лишь махнул он рукой.       - Что ладно? Ты отстанешь от меня?       - Отстану, - подтвердил отец, и, не выдержав, добавил, - но не дай бог, если я узнаю… «Не узнаешь» - подумал Марк, - «теперь я буду по-настоящему осторожен»