Терпи, моя красавица

Василиса Шереметьева не знала, что поступила в МГУ. Она стояла у двери в большую потоковую аудиторию и не решалась войти. Ее бледное лицо и сияющие влажные глаза выдавали в ней крайнее волнение, которое не могло скрыться от пожилого профессора, поравнявшегося с ней в дверях за три минуты до начала пары. Он сделал галантный жест, приглашающий ее пройти вперед. Василиса зашла в аудиторию и зажмурилась, но не от яркого света, а от того, что полторы сотни первокурсников, сидящие в аудитории посмотрели на нее в этот момент. Желая лишь того, чтобы поскорее избавиться от всеобщего внимания, Василиса быстро села на первый ряд. Профессор занял своё место у кафедры и галдёж, стоящий в помещении, прекратился. Несколько минут окончательно устанавливалась тишина. — Здравствуйте, товарищи! — сказал звонко профессор. — Очень рад приветствовать ваш курс сегодня в полном составе на моей лекции и дабы удовольствие было обоюдным предлагаю представиться и вам. Старосты прошу. Старосты выходили один за одним, называя своих одногруппников. Василиса запоминала смешные фамилии и вдруг голос следующего показался ей знакомым. Станислав Строганов — узнала его она. — Так сейчас попрошу свою группу отзываться, не «я», а «здесь», ладно? Не будем выскочками, товарищи. Все засмеялись и вообще как только он вышел в аудитории началось сильное оживление, особенно среди девушек. Станислав называл фамилии. Василиса старалась запомнить каждого, кто отозвался. — Так. Хорошо. Строганов на месте, и Шереметьева уже давно не появляется, сомневаюсь, что она пришла. Он бегло прошелся по аудитории глазами. — Я здесь! — вскочила вдруг с места Василиса. На секунду все замерло. Стас отыскал ее глазами. — О! — вырвалось у него. — Артемий Владимирович, даже Шереметьева пришла на вашу лекцию, у меня все! — Очень рад, товарищ Шереметьева, что вы с нами, присаживайтесь. Станислав спасибо. Поднимаясь по рядам Стас дошел до Василисы и прошептал. — Ну, привет. Она надеялась было, что Стас сядет с ней — он был единственным, кого она здесь знала, но нет. Станислав сел на своё место, между двумя девушками. Василисе очень хотелось посмотреть назад, но она сдержалась, чувствуя на своей спине тяжелые взгляды. Профессор начал лекцию о становлении русского дворянства. Он замечательно рассказывал, увлеченно и артистично. Василиса поначалу пыталась записывать, но потом поняла, что это безнадежно и просто наслаждалась рассказом. — Дворяне или дворовые первоначально служивое сословие, появившиеся при первых русских царях. Откуда же они взялись и как стать дворянином, спросите вы? И будете правы дворянами не только рождались ими и становились. Я пожалуй проиллюстрирую вам на живых примерах. Товарищ Шереметьева, — обратился он к Василисе. — Прошу вас, Встаньте, пожалуйста. Василиса спокойно встала и даже слегка улыбнулась, только дрожащий уголок ее рта, выдавал то крайнее волнение, с каким человек скромный терпит внимание. — Скажите, товарищ Шереметьева, извините как вас зовут? — Василиса. — Право как в сказке. Выходите сюда ко мне, Василиса. Вот, полюбуйтесь, товарищи. Портрет дворянки середины пятнадцатого века: русая коса до пояса, румянец, платье в пол - все как полагается! С такими наглядными примерами урок должен запомниться вам надолго. Итак, Василиса Шереметьева из наиболее древнего дворянского, во все века близкого к царской династии, рода. Всем вам также известен здешний аэропорт - Шереметьево, не так ли? Предки Василисы - пример дворян по праву рождения и родственных связей получивших свой титул на многие последующие века. И с другой стороны древняя фамилия Строгановы, прошу вас выходите, Станислав, — юноша гордо занял своё место рядом с Василисой. — Это уже пример того как положения и дворянского титула добивались зажиточные купцы. Так ведь Станислав? — Да, Артемий Владимирович, я изучал историю рода. Мой древний предок разбогател на солеварне. Он был так богат, что одалживал деньги царям, Иван грозный дал ему и его детям звание именитых людей, а позже Петр I пожаловал братьям Строгановым титул баронов. — У нас тут ещё Николай Романов есть. — Выкрикнул кто-то иронично из рядов. — Нет! Нет. Я вовсе не из тех Романовых. — раскраснелся простоватый мальчик. — Конечно, не из тех. — тихо сказал профессор. — Иначе вы были бы уже мертвы. Станислав и Василиса продолжали стоять рядом, позволяя всем на себя смотреть. — Присаживайтесь. Благодарю вас, товарищи! Далее профессор привёл краткую мысль о том, что раньше образование такого высокого уровня было доступно исключительно правящему классу, который тем самым способствовал деградации собственной страны и ее народа. Он назвал типичные крестьянские фамилии, и посоветовал их обладателям радоваться и прославлять революцию, уравнявшую всех в правах. Когда он закончил свою речь в студентах началось горячее обсуждение. После лекции Стас, в сопровождении нескольких девушек, подошёл к Василисе. Они смотрели не очень-то приветливо, зато он был явно рад ее видеть. — Василиса Шереметьева! Я уж думал ты не придёшь! — Привет, — поздоровалась она. — Девочки представьтесь, теперь вас пятеро. — Я Света Ивлева, — Стефания Ситнер. — Оля Карих. —Маргарита Трайц. — представилась самая симпатичная, даже красавица, которая стояла рядом со Стасом. — Приятно познакомиться. — улыбнулась Василиса. — Ещё у нас в группе есть мальчики! Вот они! Товарищи математики, айда, знакомится с Шереметьевой. Их было пятеро, рыжий высокий весельчак, симпатичный брюнет и двое корейцев. Станислав их представил: — Вот Рыжик. Тебе не обязательно знать как его зовут, Валентин Визавитин из Архангельской области родины самого Ломоносова. И наши северокорейские друзья Чи Мин и Бэк Хен приехали сюда учиться новым вычислительным технологиям, они хорошо говорят по-русски. — Здратуте! — поздоровались корейцы. — Осень пиятно знакомиться. — Приятно познакомится, товарищ Шереметьева. — бодро поприветствовал ее за руку рыжик. — Стас не представил меня, потому что я, во-первых, так знаменит, что не нуждаюсь в представлении, а во-вторых и сам могу представиться! Г-н, Муромский Андрей Владимирович к вашим услугам! — Добро пожаловать, Василиса. — приветствовал ее Валентин Визавитин. — А с нашим незаменимым старостей вы знакомы? Он у нас и мать и отец! — продолжал наводить шум рыжик. — Мурзик, тебе я точно мать! — потрепав рыжего по плечу, рассмеялся Стас. — Да, конечно, Станислав Строганов — староста нашей группы. И он все ещё ищет человека на вакантное место зама. — А вы со Стасом как будто уже были знакомы? — подозрительно спросила Марго. — Мы закончили одну школу. — ответил Стас, улыбаясь. — С первого класса соревнуемся в учебе. Марго от удивления не нашлась, что сказать. Василиса тоже улыбнулась. — Вот так поворот. — тихо прокомментировала Стефания. — Такого соперника никто не ожидал. — Расскажи им про свою семью. —попросил Стас у Василисы. — Моя семья совсем, конечно, не дворянская, отец музыкант, руководит хором и аккомпанирует, мать скрипачка. Да и дети тоже музицируют. — Ну, а самое главное. — Выпытывал что-то Стас. — А нам не пора уже идти? — ушла от темы Василиса. — Да, точно, пора уже идти, — поняв что-то от ее уклончивого ответа, и, глядя на часы, сказал Стас. — Пойдемте, следующая пара через 15 минут. Все пошли за ним как за настоящим лидером. — Шереметьева, не теряйся. — Стас переживал чтобы Василиса шла сразу за ним. После была пара физкультуры на уличном стадионе. Без формы Василиса могла только наблюдать со скамейки как занимается ее группа. Стас помахал ей когда повёл всех бежать два километра вокруг стадиона. Тогда преподаватель заметил ее и заставил идти ту же дистанцию по малому кругу пешком. На какое-то время к ней присоединилась Стефания Ситнер, очень объёмная девушка в круглых очках. — Я к тебе, Василиса. — сказала она, запыхавшись. — Ты не против? — Нет, конечно, я очень рада. — дружелюбно поприветствовала ее Шереметьева, она уже переживала, что никто из одногруппниц не идёт с ней на контакт. — Тебя зовут Стефания Ситнер? Такое красивое имя, я сразу его запомнила. — Да! Фух! Спасибо. Я не поклонник спорта, как видишь! — она восстанавливала дыхание, поднимая руки вверх. — Я больше по человеческим отношениям. Обожаю копаться у людей в головах и хочу когда-нибудь стать профессиональным мозгоправом, ну, знаешь, чтобы тренировать шпионов и космонавтов. — Здорово! А что тогда ты делаешь на мехмате? — Аха-ха! Да, я очень умная, мне все даётся легко. Вот я и решила зайти в науку из мира чисел, чтобы выстроить чёткую картину бытия и навести полный порядок в своей голове прежде чем ковыряться в чужих. Но вообще, если мне не понравится на мехмате я переведусь. Мимо них пробежала вся группа, они неодобрительно гукали, мотивируя их бежать с ними. — Догоняйте! — улыбаясь, кричал им Стас. — Наш Стас самый видный парень во всем университете, — проследив реакцию Василисы на него, сказала Стефания. — Он победил во стольких олимпиадах и уже на 1 курсе получил именную стипендию, поэтому на него даже старшекурсники приходили посмотреть, но ты это пропустила. Такие мужчины как он находятся на самой вершине мужской иерархии, их ещё называют «альфа-самцами» и как правило все женщины осознанно или неосознанно хотят быть с таким как он, потому что его потомство будет максимально успешно. А когда вы учились в школе было так же? — Да, он всегда был самым популярным. Но я никогда не думала о том, что ты сейчас сказала. Мне казалось, его успех только от того, что он сын министра иностранных дел или может от того, что он умный, вежливый и симпатичный. — Конечно! Социальный статус тоже влияет, но такими рождаются, а не становятся. В жизни его всегда сопровождал успех и это сформировало его как лидера, поэтому другие мужчины сами вознесли его на вершину иерархии. А знаешь кто у нас «альфа-самка»? — Маргарита, наверное. — предположила Василиса. — Точно! По моим наблюдениям, они идеальная пара, но Стас настойчиво держит ее на расстоянии и не подпускает к себе. — Правда? Мне показалось они довольно близки. — Не-е-ет, — протянула Стефания и пристально посмотрела на Василису. — Это с тобой он довольно близок. Какие у вас отношения? — О чем ты? — искренне удивилась Василиса. — Вы друзья или что-то большее? — Ты ошибаешься, мы с ним даже не друзья, скорее соперники. Мы учились в параллельных классах и постоянно соревновались за право представлять школу на олимпиадах. И даже если я была лучше, отправляли всегда его, потому что он сын министра. Мы пересекались только на собрании старост и на общих школьных мероприятиях, но не больше. — О, ну это не исключает того, что я сказала. Может быть вы просто не осознали пока, что испытываете симпатию друг к другу. Она встала перед Василисой и заглянула ей прямо глаза. — Нет, Стефания. Жаль тебя расстраивать, твоя теория прекрасна, но ошибочна. — Василиса спокойно выдержала ее взгляд. — Я новенькая и Стас оказывает мне соответствующее внимание, вот увидишь спустя какое-то время он вовсе перестанет меня замечать как он делал это в школе. — Ахаха! Ты такая серьёзная, Вася! — в голос рассмеялась Стефания и даже схватилась за живот. — Я пошутила! А-ха-ха! — Что смешного? — вдруг присоединился к ним Стас. Стефания удивилась и перестала смеяться. — Я рассказала смешной анекдот. — Почему же тогда смеёшься ты одна? — Он слишком гениальный, чтобы кто-то кроме меня его понял. — Иди. Стефания побежала к остальным, которые уже организовали круг для игры с мячом. А Стас, под пристальными ревнивыми взглядами, сделал ещё пару кругов с Василисой. — Почему ты не приходила? — Я не знала, что поступила. — Ты даже не узнавала результаты вступительных? — Нет, я была уверена, что не поступлю. — Шереметьева, ты нечто! Кто бы ещё кроме тебя не стал узнавать результаты поступления в самый лучший вуз страны. — Так вышло. — А почему ты не сказала, что в твоей семье 6 детей и ты самая старшая? Я так хотел посмотреть на их реакцию. — Ни к чему им это знать. Он шёл быстро — Василисе пришлось догонять его. — Ты будешь моим замом? — спросил он, повернувшись к ней. — Почему я? — Помнишь, мне нравится красота с какой ты находишь решения? На повороте Стас совсем близко подошёл к Василисе и дотронулся до ее плеча своим, после чего ревнивые глаза напряглись больше. — Мне нужно поговорить с тобой наедине. — Шепнул он ей на ухо. — О твоем секрете. Подожди меня после пар в библиотеке. Там шикарно, тебе понравится. С этими словами он побежал играть с одногруппниками в волейбол. Следующую пару ждали все, особенно Стас — это была пара математического анализа и вел ее молодой аспирант с печальными глазами, ученик самого профессора Колмогорова — Давид Минц. Преподаватель молча написал на доске сложное уравнение и предложил кому-нибудь выйти и решить его. — Давид Натанович, пусть его попробует решить новенькая — Василиса Шереметьева, — предложил Стас. Василиса оглянулась и отрицательно покачала головой, она сидела за одним столом со Стефанией, сразу перед Стасом и Андреем. — Новенькая? — удивился преподаватель. — Это вы? Он подошел к парте, за которой сидела Василиса и протянул ей мел. — Сегодня мой первый день в МГУ, — произнесла она, глядя на аспиранта исподлобья. — Я еще не проходила таких логарифмов, не уверена, что смогу решить это уравнение. — Просто попробуй, никто не будет смеяться, если ты не сможешь, мы же не школьники, да товарищи? — увещевал ее Стас. — Попробуй, — тихо сказал преподаватель Василисе. — Хорошо, — она взяла мел из его рук, встала и неуверенно пошла к доске. — В школе Шереметьева всегда опережала программу по математике. — сообщил Стас преподавателю. — У нас был один учитель и я постоянно слышал как он хвалит ее способности. — О, Господи! — молилась про себя Василиса. — Я правда не знаю как решить это уравнение. Пожалуйста, помоги мне! Она зажмурилась так сильно, что на ее глазах проступили слезы, а когда открыла глаза знаки уравнения начали сами по себе складываться в решение. Все что ей оставалось это дрожащей рукой записывать их. Одногруппники и преподаватель с большим интересом следили за ходом ее мысли. — Решила! — удивился раньше времени Мурзик. — Да, нет еще не решила, — поправил его Валентин. Стас напряженно решал тоже уравнение у себя в тетради, он нахмурил брови, закусил губу, желваки его нервно ходили, а ручка от того, что он так сильно нажимал на нее пачкала лист. Стефания внимательно следила за ним, не упуская ни одной эмоции. Василиса решила уравнение, Давид Минц подошел к доске, чтобы его проверить. — Верно, — вынес он вердикт и студенты подняли шум и аплодисменты Шереметьевой. — Очень хорошее решение, а ты переживала. — Спасибо, — скромно ответила Василиса и села обратно. Давид проводил ее восхищенным взглядом. — Молодец, Василиса. — поздравила ее Стефания. — Я не смогла решить и даже Стас не смог, а он у нас лучший. — Они посмотрели на него. Он сидел мрачнее тучи. — Как она это делает? — опомнился Стас от своих мыслей. — Только пришла, а уже такие уравнения решает! Я же говорил вам, что у нее выдающиеся способности к математике. Пара продолжилась темой преподавателя. — Знаешь, Василиса, я, действительно, была не права насчет ваших со Стасом отношений. — прошептала Стефания перед концом пары. — Пожалуй, у Марго есть все шансы стать его женщиной, когда ему захочется иметь отношения. А вот у тебя нет ни шанса, он испытывает к тебе сильную ненависть. Ты только что отняла у него всеобщее внимание, в котором он нуждается как в воздухе, а своими способностями ты подрываешь его статус лучшего математика в группе. Я бы советовала тебе держаться от него подальше ради своего же блага. Пока. Прозвенел звонок, она встала и ушла, а остолбеневшая Василиса никак не могла переварить услышанное и уже чувствовала, что в нее не вмещается все произошедшее сегодня. Давид Натанович подошел к ней, чтобы познакомиться, спросил какую школу она закончила и кто ее родители, пожелал хорошей учебы. А потом вдруг приблизился и прошептал. — Такие красивые и простые решения я тоже раньше получал в молитве. Они приходили мне так просто, я не ценил их, принимал как свою собственную гениальность и они исчезли. Теперь я уже давно их не видел, да и молитвы мои угасли. Он странно посмотрел на нее, Василиса не знала, что ответить на это. Девушка боялась, что он провоцирует ее на признание, но она уже привыкла никому не доверять и промолчала. К ним подошел Стас. — Я пойду в деканат, — сказал он быстро Василисе. — А ты жди меня в библиотеке как и договаривались. В библиотеку ее не пустили, потому что у неё ещё не было при себе студенческого. Так что она ждала Стаса у входа, глядя на главное здание МГУ и на красивых нарядных студенток, проходящих мимо: они были в разноцветных платьях с цветочными узорами, в волосах у некоторых переливались шелковые ленты, а стук каблучков, завершал их успешные образы. Василиса посмотрела на своё скромное чёрное платье и с грустной улыбкой стала заплетать свою толстую косу, которая уже почти распустилась без ленты. Но ей здесь очень нравилось, в глазах ее сиял огонь. Она представляла и себя в толпе счастливых студентов, занимающихся на передовых машинах и даже отправляющих людей в космос. В этих мечтах она была равной со всеми другими и Стас стоял рядом с ней без тени ненависти. И вдруг он в жизни возник подле нее. — Нравится? — спросил он прямо у неё над ухом. Он любил пугать и дразнить людей исподтишка. — Стас! — Шереметьева, тебя не пустили без студенческого в библиотеку? — Да, не пустили. — сказала Василиса, обиженно. — Ты же знал, что меня не пустят. Зачем отправил сюда одну? — Хотел, чтобы ты увидела своими глазами все это величие и захотела остаться. Потому что у тебя есть на это полное право! Вот, смотри. Твой студенческий билет. — Он вручил ей синюю книжечку с золотым изображением МГУ на обложке, внутри была ее фотография из личного дела, а под надписью «механико-математический факультет МГУ» было красиво выведено ее имя «Шереметьева Василиса Саввична, 1 курс». — Это твой билет в жизнь. Поздравляю! Девушка бережно взяла билет и внимательно все прочла. —Довольна? — улыбаясь, спросил Стас. — Да, очень! — Ну, тогда пойдём. — Он взял ее за плечи и повёл в библиотеку. Василиса сжалась от его прикосновения и подумала: «Правда ли то, что сказала Стефания и ты ненавидишь меня? Почему тогда ты бываешь ко мне так добр и внимателен? Я ничего не понимаю. Как я вообще могла поступить? Это ошибка или какое-то чудо!» Они пришли к стойке регистрации. Стас поздоровался и попросил пройти в отдел с рецензиями. Отдал студенческие, получил читательские билеты на двоих. — А зачем мы идем именно в отдел рецензий? — Так я тебе и скажу, посгорай от любопытства пока. Смотри сколько всего. Они проходили большой зал со столами, где ещё занимались некоторые студенты, обложенные книгами со всех сторон. Дальше были бесконечные книжные ряды. — Так где-то здесь. — Стас начал искать. — Помоги мне найти журнал «Москва», 1940 года. Вместе они начали просматривать выпуски журналов по годам. — Что там, Стас? Ты уверен, что мне нужно это увидеть? — Разумеется. Он где-то здесь, я его уже брал. Он подошёл туда, где искала она и потянувшись через неё стал торопливо перебирать номера. — Я тут ищу, посмотри в другом месте. — Отодвинула она его спиной. — Ты слишком медленная, выглядишь так будто твой мозг скоро взорвется от новых впечатлений. Уснуть-то сегодня сможешь? — Не знаю, но ты лучше отойди. — Она обернулась к нему лицом. — Нашёл! Вот он! — Стас поднёс прямо к лицу Василисы выпуск журнала «Москва», 1940 года. — Пошли читать. — Он потащил ее за собой в читальный зал, но там все еще были люди. — Хотя нет, лучше останемся здесь. Он протянул ей журнал. — Смотри оглавление, название статей. Василиса, молча, взяла журнал и нашла между фамилиями авторов своего отца Савву Шереметьева, статья, которую он написал называлась «Если Бога нет, то все позволено по роману "Братья Карамазовы" Ф.М. Достоевского». — Это статья моего отца! — Ага. Василиса пролистала на страницу с самой статьей, но была разочарована. — Что? Страницы вырваны именно на статье моего отца. — Да, и ты знаешь почему. — Стас, ты… — голос Василисы дрогнул. Вдруг она поняла, что не чудо помогло ей поступить в МГУ, а он, ее заклятый школьный враг. — Что ты сделал? Как ты устроил, что меня приняли в МГУ, хотя я не комсомолка? — Догадалась, наконец-то. Думала, что это чудо? Или что комиссия невнимательно рассмотрела твое дело? Я был твоим чудом, Шереметьева. А точнее мои связи в деканате. Я попросил немного исправить твое личное дело, вот почему тебя взяли на бюджет. — Зачем ты это сделал? — Василиса с трудом верила услышанному. — Разве я просила тебя? — Тише. — Он взял журнал из ее рук и пошёл к окну, Василиса последовала за ним. — Значит, ты прочитал мое личное дело и тебя не остановило то, что ты обо мне узнал? Ты пошёл на такой риск, чтобы устроить меня сюда? Зачем? Стас сел на подоконник и, окидывая девушку испытующим взглядом, выдержал солидную паузу. Василиса стояла в красной полосе закатного солнца и напряженно ждала его ответа. Он знал ее страшную тайну, и поэтому она зависела от него. Юноша помолчал ещё, чтобы прочувствовать этот момент своей абсолютной власти над человеком, которому он так завидовал и не мог превзойти. — У тебя появилось так много тайн, — начал он, издалека. — Ты не говорила почему не вступаешь в комсомол, почему не подаешь документы в МГУ. Мне стало интересно и я нашёл информацию про твоего отца. Я догадывался, что у вас религиозная семья. Но даже не думал, что вы сектанты. Я видел приказ, по которому арестовали твоего отца, я знаю, что его сослали в ГУЛАГ и объявили врагом народа. Я понимаю также, что ты и вся твоя семья разделяете его взгляды, и поэтому ты не вступаешь в комсомол. Василиса стояла как прибитая к стене, на глаза ей наворачивались слезы и она усилием воли пыталась их сдержать. Она вдруг снова оказалась в том ужасном дне, когда люди в форме забрали ее самого любимого и дорого человека. — Но ты не виновата в проступках твоего отца. — Встал Стас над ней. Он чувствовал себя победителем. — Не надо ничего говорить о моем отце, — еле слышно, но сильно произнесла она. — Ты ничего не знаешь. — Прости. Мне очень жаль. Я и правда могу не знать правды. — Извинился юноша, он понял, что зашел за черту и переборщил. Василиса отвернулась и села на подоконник. Стас так давно ждал и часто представлял себе этот разговор. — Но я знаю, что у тебя потрясающие способности к математике. Я всегда восхищаюсь ходом твоих мыслей, ты так просто и изящно решаешь задачи, над которыми я обычно страшно мучаюсь и ломаю голову. Я просто влюблён в твои способности, Василиса. Девушка покраснела, он никогда не называл ее по имени. — Но не красней, я же не сказал, что влюблён в тебя. Мне так не хотелось бы, чтобы ты так думала. Это совсем другое. Это высшее чувство. Твои способности должны послужить всему народу, будущему этой страны. Я выполнил свой долг перед отечеством, вот почему я это сделал. Вдруг хорошенькие губы Василисы дрогнули, Стас ждал, что она разразится слезами и кинется ему в ноги от раболепной благодарности, но она иронично усмехнулась. — Что смешного? — растерялся он. — Прости, Стас, но я боюсь, что это медвежья услуга. И ты мне не помог, а только поставил в более опасное положение. Видишь ли Отечество, перед которым ты якобы выполнил свой долг и издало указ, по которому дети политических осужденных не имеют права получать высшее образование. — Лучше бы сказала «спасибо», — оскорбился Строганов. — Я всегда считал тебя благоразумной, но если тебя настроили против советской власти в твоей секте и ты готова слепо следовать за непонятными предписаниями, которые заставляют тебя отказываться от возможности учиться, то все, что рассказывают о сектантах правда и я знать тебя не хочу! Он показательно собрался уходить. Василиса остановила его мягким жестом. — Не религия заставляет меня отказываться от возможности учиться, а законы этой страны. Я не сектантка, Стас. Это жалкое название дали те, кому легче отрицать непостижимое, чем вникнуть в него. — Если ты не сектантка то, кто же тогда — атеистка? — спросил юноша с презрением. — Я христианка. — смело призналась Василиса. — Тебе семья навязала эту религию, если бы ты родилась в нормальных условиях, то никогда бы это не выбрала. Тебе нужно проветрить мозги от всего, чем их тебе набили и решить самостоятельно чего ты хочешь от жизни. — Нет, это мой сознательный выбор, родители давали мне полную свободу в этом плане, — ответила Василиса. — Я сама решила идти по этому пути, потому что состояние моей бессмертной души для меня гораздо важнее, чем идеология, навязанная правящей партией. Идеология сменится на другую как меняется все на свете, а моя вера и мои поступки останутся только на моей совести. Стас не знал, что ответить на это. Он никогда не слышал раньше подобных крамольных, антисоветских слов, сказанных с такой уверенностью. — Но, кажется, твоя душа не пострадает, если ты будешь здесь учиться и получать стипендию, а потом ещё и устроишься на престижную работу, чтобы помогать своей обездоленной семье? Или твоей религией приказано отказываться от всего хорошего и только страдать? — Нет, почему же, «если есть возможность воспользоваться лучшим - воспользуйся». — процитировала Василиса. — Там что есть цитаты на все случаи жизни? Там откуда ты цитируешь? — усмехнулся Стас. — Не знаешь откуда я цитирую или боишься произнести вслух? — Да кто вас знает, сектантов? С чего ты взяла, что я знаю откуда ты цитируешь? — Не надо меня так называть больше, пожалуйста. Мне неприятно. — попросила она искренне. — Это Библия, Стас, что же еще я могу цитировать? Все шло совсем не так как он предполагал, она совсем не стыдилась своего отца и его самого не благодарила, поэтому он сильно помрачнел. — Спасибо тебе большое, Стас. Я не ожидала от тебя такого. Но мне жаль твоих трудов, потому что рано или поздно меня все-равно заставят вступить в комсомол, а для этого я должна буду отречься от своего отца и веры в Христа, а я никогда не пойду на это. — Никто не будет тебя заставлять. — Приободрился он немного. — Ты не дала мне договорить. Я сделал тебе целевое как иностранному студенту, ты можешь и не вступать в комсомол. — Правда? Так можно? — Стас одобрительно кивнул и Василиса приободрилась. — Значит меня не будут принуждать к вступлению в комсомол? — Корейцы в нашей группе тоже на целевом и вступать в комсомол их никто не принуждает. У тебя схожий с ними случай. — Это может сработать. — улыбнулась Вася, в глазах ее сияла надежда на счастливое будущее. — Это сработает. Вот увидишь! Веришь ты или нет, но я правда, думаю, что ты нужна этой стране. Да, возможно, закон ошибается в твоем случае, но это не беда его всегда можно обойти. Стас улыбнулся, он пытался пошутить, но его собеседница восприняла все всерьез. — Это опасно и лучше соблюдать законы. Я могу остаться, потому что ты сделал все это для меня. Спасибо тебе! Главное чтобы никто из НКВД не взялся снова за нашу семью, иначе даже целевое меня не спасёт. — Даже тогда я вытащу тебя! Твои светлые мозги не должны гнить в ГУЛАГе, их и так уже там слишком много пропало. — Зачем ты так рискуешь? — Без риска я не чувствую ценности жизни! — Ты неисправимый романтик. — Василиса посмотрела на него с нежностью. — Ахах! У меня есть и меркантильная сторона! — смутился он немного. — Ты мне отплатишь своей верной службой. Ты будешь моим замом. — А! Так я теперь у тебя в рабстве? — Схватываешь на лету! — И что нужно делать? — Все! — Писать за тебя рефераты? — Да! — Ходить на студсовет? — Да. — Вести журналы? Гладить рубашки? Готовить? Убирать? Что ещё хочешь? — Главное, чего я жду от тебя. — Он подошёл к ней вплотную и, приставив обе руки, прижал ее к книжной полке. — Это верности. Я хочу чтобы ты всегда была на моей стороне. — Как-то ты очень близко. — Ты согласна? — Что ты имеешь в виду? — Я хочу чтобы ты слушалась меня, заботилась обо мне, прикрывала меня всегда, даже если нужно будет соврать или пожертвовать собой, поняла? — Стас, ты перегибаешь, — она освободилась от его руки и прошла дальше по ряду, обернулась и продолжила. — Я против совести и своих принципов никогда не пойду. И если ты будешь заблуждаться, я не стану оправдывать тебя, я выскажу все прямо в лицо. Он смерил ее высокомерным взглядом, прошёл мимо к окну, заложив руки за спину, и, помолчав некоторое время, сказал: — Знаешь, Шереметьева, желание помочь тебе было не похоже на меня, как будто кто-то подтолкнул меня на эту идею. И все так гладко прошло. Я даже сам удивился. Если ты уйдёшь сейчас это будет ужасно глупо и я не уверен, что кто-то ещё захочет помочь тебе. Ты выбрала слишком тяжёлый путь, я уважаю его, но без меня тебе здесь не продержаться, так что соглашайся. — Ты не оставляешь мне выбора, это шантаж, но я благодарна тебе. Даже если недолго, я буду счастлива здесь поучиться. — Договорились.