Повелитель снов

В безжалостной хватке шестиногого дракона не оставалось места для раздумий. Сжимались зубы. Трещали кости. Хар извернулся, прокрутил посох и ударил чудище палкой в висок. Потом ещё, и ещё. Хватка челюсти слегка ослабла. Он резко рванул трость, воткнул поперек чудовищной пасти, рывком притянул к себе. Дракон взвыл, забился, пытаясь захлопнуть челюсти. Палка затрещала. Дракон рыкнул. Хара обдало жаром. Если ещё секунду назад он боялся захлебнуться в драконьей слюне, пораниться о зубы или задохнуться от жуткой вони, то сейчас главным было не сгореть. О том, что, важнее всего просто не быть съеденным, Хар старался вообще не думать. Подумаешь, дракон! Что я драконов не видел?! Шестиногий! Огромный! Вонючий! Вот и правда у кого-то кошмары так кошмары. С тех пор как он обнаружил свой дар, Хар каждую ночь первым делом выбирал и уничтожал самый тёмный, а значит и самый страшный сон, который мог найти. В основном, это были детские кошмары, но в последнее время стали попадаться и ужасы посерьезнее: самоубийства, насилие, кровь… Много крови. Вот не везет же кому-то. Мысли настолько отвлекли Хара, что это чуть не стоило ему жизни. Под нажимом челюсти палка хрустнула и сломалась. Острые зубы стремительно надвигались. К счастью, хруст дерева вовремя вывел его из раздумий. Хар оттолкнулся от нижней челюсти. Подпрыгнул. Развернулся в полете, пулей вылетая из пасти. Зубы звонко сомкнулись, и огромные капли слюны хлынули во все стороны. Он приземлился на пол, и его тут же припечатало вязкой вонючей пеной. — Тха-тха! Беее! — прочищая дыхательные пути, Хар попытался выбраться из лужи, но быстро передумал. Где-то он слышал, что у драконов плохо со зрением, и ориентируются они, в основном, по запаху. А дракон уже опустил голову, обнюхивая землю в поисках противника или ужина. Хар замер. Затаил дыхание и сдерживался, чтобы не закашлять. Дракон медленно водил носом над землёй. Сквозь увеличительную призму вязкой слюны его ноздри казались еще огромнее. Сердце Хара забилось неровным сбитым ритмом. Вдруг дракон остановил свою пасть прямо над лужицей. Принюхался. Замер. Подвинул морду поближе. На секунду их глаза встретились. В момент длиною в вечность Хару показалось, что своим огромным оком животное смотрит прямо в его крошечные глаза. Хар не дышал. Он пытался утихомирить свое сердце, но за ним было не угнаться. Тряслись ноги. Разрывались легкие. Мокрая одежда холодными пальцами обхватывала тело. От вони кружилась голова. Покалывание в пальцах почти причиняло боль. Это только чей-то страшный сон. Мне даже не нужно его убивать. Мне нужно только переждать! Досмотреть до конца и выжить. Досмотреть и выжить. Мысли как мантры проносились в голове, удерживая Хара от унизительного побега. Раньше он постоянно искал возможность убивать кошмары. Хар был уверен, что зло исчезнет, только если его победить. Но пару недель назад он проиграл. Сон подходил к концу, а Хару так и не удалось убить каменного кракена, который появился возле деревни и крушил все на своем пути. Никакая магия, а она ограничивалась в снах только фантазией спящего, не наносила этому монстру вреда. Владелец сна абсолютно не верил в свои силы. Кошмар закончился. Хар в отчаянии открыл глаза и посмотрел на темный шар сна. Теперь в руках у него лежал чистый белый невинный сон — светлячок, как про себя называл их Хар. Кошмары теряют власть, если их досмотреть до конца. Бояться можно и нужно. Страх помогает выжить, делает нас сильнее, быстрее. Главное, не терять голову. Верить в себя. Верить. Поэтому и сейчас Хар больше не бился в бессмысленном бою, а предпочел переждать в зловонной луже. Дракон принюхался еще раз. Потом равнодушно поднял голову и развернулся в сторону пещеры. На прощание он громко выпустил газы. Зеленое облако окутало все вокруг, пробиваясь даже сквозь слой пены. Хар едва не потерял сознание. Теперь запах слюны уже не казался ему таким неприятным. Хар замер в луже, но ничего не происходило. Сон не кончался. Кто знает, как долго он еще будет длиться. Ждать Хару совсем не хотелось. Он выбрался из лужи и отряхнулся. Одежда промокла насквозь и воняла неимоверно. Хар потер руки друг об дружку, щелкнул пальцами, попытался вспомнить и произнести пару заклинаний, но ничего не происходило- одежда не сохла. Хар тихо выругался — в этом сне у него были способности опытного ниндзя, но не действовала никакая магия. Видимо, спящий не был поклонником колдуний и волшебства. Очень жаль. Сухая одежда сейчас бы не помешала. Хар еще раз с надеждой щелкнул пальцами и уверенно побрел к пещере. Огромный дракон ворочался и все никак не мог найти удобное положение. Он постоянно перекладывал свои шесть ног, по-собачьи оборачивался хвостом, опускал уши и тяжко вздыхал. Теперь он уже не казался Хару таким страшным, ему даже стало его немного жаль, и Хар решил все-таки дождаться окончания сна. Не выпуская дракона из виду, он тихо попятился подальше от пещеры, чтобы переждать сон где-нибудь в кустах. Громкий хруст ветки разбил тишину. Хар посмотрел вниз, где его правая нога предательски стояла на сухой деревяшке. Может дракон этого не услышал, только и успел подумать Хар, как тяжелые лапы сомкнулись вокруг его тела, а острые когти замерли в опасной близости от его лица. Хар извивался как мог, но все было бесполезно - противник был слишком силен. Неожиданно дракон протяжно зевнул и почти выпустил Хара из лапы. Неожиданно Хар другими глазами посмотрел на дракона, вспомнил, как тот не находил себе места в пещере. Хар не знал, думают ли драконы так же как и люди, да и какая разница, особо выбирать было не из чего - нужно попытаться усыпить дракона. Морда дракона приближалась. Глаза сошлись на переносице, из бездонных ноздрей к небу поднимался дым, а огромная пасть пугала острыми желтыми зубами. Ну уж нет, там он сегодня уже был. Хар вдохнул и закричал что было сил. Дракон вздрогнул и еще крепче сжал лапу. И тут Хара осенило: может это взгляд в глаза смерти его фантазией, а может детские воспоминания, но Хар запел. Детская колыбельная большой звездной медведицы сначала не произвела на дракона никакого эффекта, но чем ближе он подносил Хара к морде, тем медленнее становились его движения. Наконец он поднес Хара совсем близко к уху и замер. Задумался. Громадная пасть раскрылась и сердце Хара пропустило удар, он запнулся, но тут же продолжил — дракон просто зевнул. Не отодвигая Хара от уха, дракон побрел в пещеру и с грохотом упал на пол. Слава богу, Хар был прижат к тому уху, которое оказалось сверху. Сонные белые медведи кружились по пещере и освещали кораблям дорогу дорогу. Когда их зимнее приключение повторилось в третий раз, дракон мирно засопел и Хара выкинуло из сна. *** На Мосту Грез было привычно тихо. В Пространстве между реальностью и снами не было никаких живых существ. Не было деревьев. Ветра. Не было почти ничего, что могло издавать звуки. И только медленное падение капель с Моста в Озеро Забвения вело счет почти уснувшему здесь времени. Полупрозрачные сферы висели во тьме над Мостом. Они пульсировали мягким светом, создавая ощущение звездного неба. Мир отражался в спокойной глади Озера, и невозможно было различить, где верх, а где низ. Мост, соединившись со своим отражением, выглядел кольцом, затерявшимся посреди вселенной. Если некоторые сферы пульсировали светом, то другие, казалось, поглощали его. Что-то дымилось в них, менялось, двигалось, переплеталось. Сферы снов жили тайными жизнями своих спящих хозяев. Хар сидел на Мосту и бережно держал в руке маленький светлый сон с теперь уже добрым драконом внутри. Он улыбнулся, мягко подтолкнул сферу наверх, потянул уставшие плечи. На сегодня работа выполнена, теперь можно и свои сны посмотреть. Хар поднялся на ноги и спустился по мосту на восток к пробуждающему берегу. Уже почти ступив в воду, он бессознательно взглянул наверх и внимание его привлек искрящийся и пульсирующий черный шар. В то время как другие шары давали свет, этот, казалось, поглощал его. Поглощал и никак не мог насытиться. Уже издалека от него веяло страхом и безнадежностью. Хару еще не приходилось видеть настолько темные сны. В сравнении с другими, этот хоть и не был самым большим, но определенно самым безнадежным Грузелем. — Не сегодня, — громко сказал Хар, пытаясь уговорить сам себя. Хотя, уже понимал, что не сможет уйти просто так. Тоска весом в тонну буквально сочилась из сна. Свинцовым одеялом она ложилась на плечи, лишая движений и воли. Стелилась по воде, постепенно покрывая реку и перекрывая Хару путь к выходу. Бой с драконом был тяжелым. Болели руки, подкашивались ноги, через всю спину кровил рваный след когтя. Хар устал и хотел спать. Он даже развернулся, чтобы не видеть сон. Он еще мог уйти. Уйти. Выспаться и вернуться завтра. Хар нагнулся к воде, когда тяжелый, почти беззвучный, полный абсолютного отчаяния стон глухо отразился от камней моста. Путешественник по снам резко оглянулся и сразу понял, что этот стон исходил оттуда — из безнадёжно чёрного шара. Еще никогда сны не разговаривали с ним. Нужно было уходить. Хар быстро дотронулся до Реки Забвения и вышел в живой мир. Хар резко сел в кровати. Он сильно замерз и его трясло как при лихорадке, хотя на улице стояла жаркая летняя ночь без единого дуновения ветра. Сердце громко колотилось внутри, и воздух со свистом вырывался из груди. Ночная рубашка Хара промокла насквозь. Трясущимися руками он скинул ее, завернулся в одеяло и на подкошенных ногах подошел к окну. Огромные звезды драгоценными камнями и волшебной песком рассыпались по небу. Как будто кто-то проделал дырку в мешке, и небесный караван медленно растерял все сокровища Шаха. После этого они, наверное, не решились вернуться во дворец, да так и бродят теперь по небу, собирая холодные бриллианты. Потому, наверное, и гаснут звезды. Деревня спала спокойным сном, лишь где-то в кустах шуршала ветками мышь. Привычная картина успокоила Хара, дрожь спала, и Хар протяжно зевнул. Он вспомнил уставшего дракона и невольно улыбнулся. Чтобы завтра не быть таким же монстром, Хар решил тоже пойти спать. *** Хар обнаружил, что вновь сидит у реки и смотрит на черную сферу сна. Но теперь сон был не над мостом, а завис над водой прямо перед Харом, как будто хотел быть замеченным. От него по прежнему исходили ужас и отчаяние. Странно, Хар совсем не помнил, как вернулся в пространство снов. У него по прежнему не было никакого желания разбирать еще один кошмар и Хар дотронулся до воды, но ничего не произошло. Он еще раз коснулся гладкой поверхности, холодные воды обняли пальцы, но Хар не просыпался. Такого еще никогда не происходило, и испуг холодными пальцами прикоснулся к спине. Хар поднялся на ноги и повел плечами, скидывая страх. Он, наверное, просто перепутал сторону. Если восточный берег выводил Хара из сна пространства снов, то западный, наверное, затягивал еще глубже во сны. Хару никогда еще не доводилось это проверять, он с самого начала интуитивно чувствовал, что от западного берега нужно держаться подальше. И вот сейчас он сделал это, он коснулся воды на левом берегу, и ничего не произошло. Хар выдохнул, перешел через мост и склонился над водой на другом берегу. Черная сфера кошмара задрожала и из нее снова раздался громкий, полный отчаяния и страха, стон. Шар медленно подплыл поближе к Хару и замер над озером. Казалось, он наблюдает за Харом. Юноша быстро дотронулся рукой до воды, но и на этот раз ничего не произошло. Хар не мог оторвать от шара взгляд. Сон приковывал внимание, гипнотизировал. Сам не понимая, что делает, Хар протянул руку и ступил в озеро. Против его ожидания, нога не повязла в воде и иле, а опустилась на твердую опору. Он медленно шагал по воде. Хар посмотрел вниз, там отражался весь мир. Создавалось ощущение, что он идет по темному зеркалу. Он посмотрел себе в глаза, и ему показалось, что его отражение дьявольски улыбнулось в ответ. В тот же момент сон упал в воду. Вода перестала нести Хара. Холодная черная жидкость словно щупальцами обняла юношу и утащила вглубь. *** Не было места. Не было света. Не было воздуха. Не было звука. Ветра. Движения. Запаха. Вкуса. Тела. Была тьма. И страх. Чувство безнадежности, преследовавшее Хара на мосту, теперь с десятикратной силой давило ему на грудь. Казалось, что еще немного, и кости не выдержат напора, грудь треснет и отчаяние протечет внутрь, обволакивая душу. Черная масса покроет сознание и силой выдавит из него всю надежду. Раздавит его. Маленький черный уголек в развороченной груди — всё, что останется от его сердца. Странно, тела нет, а боль есть! — Аааааа!!! , — Хар громко и истошно закричал. Завопил. Но ну один звук не всколыхнул тишину. Он попытался пошевелиться, почувствовать свое тело, но не смог. Невероятный, доселе неведомый ему страх липкими тисками сжал голову. Холодный ужас одним резким дуновением вымел все мысли из головы человека. Завладел им. Облил тело скользким сиропом пота. Оседлал его сердце и пустился на нем вскачь. Всадник смерти не жалел своего коня. Раздувались ноздри. Пенилась слюна. Горели сумасшедшие глаза. Ноги заплетались, сбивались с ритма. Спотыкались. Горели мышцы. Легкие разрывались от холодного воздуха. Дыхание сбилось. Еще шаг. Другой. Красная дорожная пыль, разбуженная на рассвете падением, медленно танцуя, опускалась на бившееся в агонии тело. Усталые ноги еще пытались взбивать воздух, так и не поняв, что бег закончен. Первый луч солнца пробился сквозь толщину горизонта. Хар не мог сказать, сколько времени он уже находился в этом сне. Он охрип и иссяк. Устал. Наверное, даже уснул. Сил сон не принес, что было хорошо. Были бы у Хара силы, он бы опять забился в панике и страхе. Усталость же, в свою очередь, принесла с собой толику равнодушия, а с ним и немного здравомыслия. — Так. Это просто сон. Просто сон, — четко и громко проговорил Хар в попытке успокоить себя. Звук человеческого голоса должен был помочь прогнать страх, но опять ничего не всколыхнуло тишину. Хар пытался вспомнить, как вошел в этото сон, но не мог. Он ушел с Моста. Ушел от этого тяжелого сна. Как этот сон пробрался к нему? Постепенно он начал вспоминать, как шагал по воде, как черная жидкость затекала в него и не давала дышать. Может это его собственный кошмар? Эта мысль испугала Хара еще больше. В чужих снах он всегда точно знал как действовать. Как действовать в собственных кошмарах он не знал. Хар закричал еще раз, но опять не услышал ни звука. Это сон, но усилия напрасны — звука нет. Он безуспешно пытался кричать напрягая всё горло, практически разрывая рот. От усилий скулы свело судорогой, виски давило острыми гвоздями. Холодная рука страха сжимала сердце. Хар закрыл глаза и опять впал в бездну. Он не знал, сколько времени он отсутствовал. Хар сделал глубокий протяжный вдох. Он хоть и не чувствовал своего тела, но проверенные техники всё же заставили страх разжать свои липкие пальцы. — Только без истерик! — сказал он сам себе. Он уже был готов к тому, что ни услышать, ни сказать он этого не сможет. Но по-другому просто не мог. У него не было тела, но он по прежнему ощущал его. Знал, как оно работает, и поэтому чувствовал. Или думал что чувствует. Где оно находилось, он не знал. Он был уверен, что тело цело, но по каким-то причинам он, Хар, просто не способен им управлять. Не важно. Спокойно. Думай логически. Думать. Я могу думать! Значит, я существую. Это уже хорошо. Нужно начать с чего-то одного. Хар сконцентрировался на пальцах левой руки. Мысленно закрыл глаза и глубоко вдохнул. Он представил, как электрические разряды маленькими искорками загораются во всем теле. Они танцуют и сверкают в вечном потоке жизни. По невидимым проводам нервов они бегут от клетки к клетке, от точки к точке. Перебегают от дома к дому. Мчатся как звезды сквозь ночь. Яркие дороги устремляются сначала к центру, к сердцу, чтобы, встретившись, свернуть налево, пробежать по руке, влиться рекой в один из пальцев и оживить его. Мизинец левой руки слегка дрогнул. Сначала неуверенно, как будто позабыл, что движения возможны. Хар даже мысленно не дышал, боялся спугнуть момент. Попробовал еще раз. Хрупко. Плавно. Осторожно. На этот раз получилось лучше. Еще раз, ожившей кожей почувствовал неровности и крупинки. Твердую поверхность. Пустился дальше в исследование, потянув за собой своих братьев. Что-то мягкое. Теплое. — О-о-о-о-х-х Неожиданный тяжелый стон разорвал тишину. Хар мгновенно узнал его, это был тот самый стон с моста, который манил его в этот кошмар. Ходящий по снам вздрогнул, резко повернул голову. Он даже не заметил, что все его тело пришло в движение. Неожиданно чувства заработали в полную силу. Разбудив мизинец, он ожил весь. Хар так надеялся, что вздох ему не послышался. Что он не один в этой узкой бездне. Он даже и не думал о том, что вздох мог обозначать опасность. Бой, боль, насмешки- сейчас ему все было милее чем тишина. — Кто тут? Здесь кто-то есть? — но ответа не последовало. Хар потянулся рукой туда, где еще мгновение назад почувствовал отголосок жизни, но пальцы только безнадежно хватали пустоту. И паника опять накрыла Хара тяжелым одеялом. Хар лежал закутанный в тьму как в теплый плед. Непроглядная темень, холод и вновь наступившая тишина. Покой, но не тот, который хотят живые, а тот, которого они боятся. Хар сейчас хоть и мог, но не решался вздохнуть. Его пальцы напряженно скребли по твердой поверхности, срывая ногти в кровь. Загребали, комкали сухую землю. А в это время тысячи маленьких ножек неторопливо прокладывали свои пути по его телу. В ожидании пира, как бы изучая добычу, забирались в уши и рот, ползали по векам. Наблюдателями сидели на губах и ждали, когда иссякнет дыхание, и настанет время жатвы. Не дожидаясь смерти, самые дерзкие уже откусывали от его тела пока еще мелкие кусочки кожи и, торопливо несли их домой своим деткам. Запах земли и покоя. Тепла и тления. Запах травы. Беззвучная давящая тишина. И только миллионы лапок. Скребущих, снующих, шуршащих. Маленьких лапок и зубов, разносящих его еще живое тело на куски. На пир. Женам. Матерям. Детям. Успокоение пришло нежданно. Хар не понимал, зачем ему напрягаться и дышать, если можно было просто уснуть. Уснуть и никогда больше не страдать. Не болеть. Не ждать. Значит, конец?! Значит, так это — умирать. Мысли давались с трудом. Не было смысла думать. Не было смысла сожалеть. Не было смысла жить. Можно было бы поднять руку и нащупать выход. Дверь. Но зачем… Тяжелый вздох снова вывел Хара из транса. Он вздохнул в ответ. Вздох повторился. Хар равнодушно повернул голову. Его щека легла на шершавую землю. Запах пыли и сухих трав вальяжно входил в нос. Муравьи, потревоженные движением, опять принимались за свою работу. Темнота рассеивалась двумя слабыми огоньками. Хар долго лежал, всматриваясь. Пока не понял, что свет исходит из глаз. Я тут не один. Это мысль была ни радостная, ни печальная. Она просто была. — Я не один, — повторил он уже громко, чтобы почувствовать себя живым. Ответа не последовало, и Хар замер вновь. Темнота больше не пугала его. Он сливался с ней, становился ее частью. — Какая разница, — ответил он сам себе спустя некоторое время. — Наверное, никакой, — ответил тихо другой голос. Мальчишеский, почти детский. — Но ты все-таки останься, — тихо попросил голос, и холодная маленькая рука сжала его пальцы. Мне так страшно тут. Одному. Голос был равнодушный, как будто мальчишка и сам не верил, что не бредит. Лежали молча. Тонкие пальцы гладили друг друга бережно, как будто боялись разбить тонкую хрупкую связь. — Ты тоже кого-то ждешь? — тихо спросил детский голос. Хар немного подумал. — Не знаю, — честно признался он. Сейчас он не мог сказать ни как долго он здесь, ни зачем, сон ли это или все остальное просто приснилось ему. — Я просто лежу с тобой. — Это хорошо. Редко у кого есть время просто лежать. И правда, в этом была определенная прелесть. Если бы только не муравьи и жесткие доски. — А кого ждешь ты? — Я жду песни. Она приходит и поет каждый день. А иногда читает сказки. И если внимательно слушать, то можно услышать всю историю от начала и до самого конца. От ее голоса замирают даже муравьи, даже тьма. И тогда становится легче. Хару показалось, что голос мальчишки слегка изменился на последних словах. В нем появилась капелька жизни. — Но сегодня она, наверное, не придет, у взрослых всегда есть дела поважнее. Она забудет, и тогда тьма заберет меня насовсем. Хар знал, что нужно бы возразить, но вместо мыслей в голове был только густой сироп. — Она не придет, но ты останься. Я скоро уже умру. Совсем скоро. Я постараюсь. — убеждал мальчишка. — Потом можешь уйти, ладно? А пока побудь со мной. — холодные детские пальцы крепче обхватили руку Хара. — Я останусь, — также равнодушно ответил юноша, и его пальцы ответно сжали руку мальчишки. — Я все равно никуда не тороплюсь, — спокойно подумал Хар и улегся поудобнее. Равнодушие постепенно проникало в его разум, но проеденные доски узкого детского гроба все ещё впивались в кожу и доставляли телу неудобства.