Шолох. Тайна принца Лиссая

"И я коснулся дна и, оттолкнувшись, вверх поплыл на свет неведомых, невидимых планет..." (Старинная дэльская песня)

*** Святилище расцвело. Так однажды весенним утром из-под снега и льда вылезают молодые травинки, пурпурные крокусы, распускаются подснежники, а в воздухе снова, как и год назад, начинает пахнуть свежестью и силой. В любой другой день мне хотелось бы прыгать от счастья, мол, хей-хей, мир, может, поделишься секретом долголетия, а то двести лет шолоховских маловато, не находишь? Однако сегодня, сидя на земле и спрятав лицо в ладонях, я плакала. Преображение Святилища не отменяло факта, что часть меня умерла вместе с Лиссаем. Опрокинутая коробка карамели валялась в беседке. Вряд ли теперь можно что-то с ее помощью исправить. Шансы слишком малы. Я поднялась на ноги и, шатаясь, побрела вдоль поляны, усеянной желтыми и белыми, точно пух, цветами. Ек-макарек! Голубое небо переливалось через край, изумрудные верхушки врезались в глаза, отчего я, преодолев несколько ступеней: первую - гнева, вторую - тоски, третью - принятия, без сил плюхнулась на пол. Вздохнула. Вот и все... В ответ на это что-то жалобно завыло в чаще. Лучше б и меня затянуло вместе с Лисом! Вой усилился. - Эй, хватит там выть! Давай лучше поговорим? Ответа на мой раздраженный окрик не последовало, мол, ну-ну, держи карман шире, и в итоге остались только Святилище, тишина да я - три закадычных приятеля. Мне всегда казалось, что так случится. И что, выходит, сама накликала? Вот прах! Краешек фотографии язычком торчал из коробки, и мои пальцы, подрагивая, осторожно вытянули ее на свет вселенский. Рыжекудрая девушка в бирюзовом платье смотрела с сочувствием. - И тебе меня жалко?.. Что я упустила, ну? Ну, что? Как можно было уберечь Лиса, если на огонь он летел сам и запрещал его останавливать? Эх, вряд ли ты знаешь ответ! Шуршание фантика пронеслось по поляне. Я уж и не помнила вкуса этих карамелек, которые подарила принцу на день рождения когда-то, и которые позже стали символом его спасения. Красиво сидишь, - вкрадчивый голос Рэндома заставил меня выругаться. Вечно хранитель подкрадывается и пугает всех, фантазер прахов! Правда, сейчас я была даже рада. - Празднуешь чего? - Откуда ты взялся? - Так, я не понял, ты мне не рада? Могу уйти. - Рэндом, я не специально... Чего мне праздновать? - Ну не знаю, может, что от Лиса наконец-то избавилась? У тебя в сумке еще пузырек с кровью моей остался... запей что ли! - Издеваешься? - Я всегда издеваюсь, Тинави... а, может, и нет. Кто знает! Однако кровь с шоколадом сочетается от-лич-нень-ко! Отличненько! Чуешь к чему клоню? Нет? Так почуй! Какой же бред, святые небеса, он несет! - А если конкретнее?! - Конкретнее не могу, уж извини. Правда, добавлю, что тот пузырек с отварчиком (помнишь его, не правда ли?) я давал не только, чтобы вы весело ночку провели, но и чтобы в ответственный момент нормально варил котелок. Поэтому, давай-ка сама! Короче, жду результатов. И голос пропал. Я сидела в недоумении. Что только что произошло? Рэндом дал мне подсказку? Кровь, шоколад - все мелькало перед глазами, точно приманка для вайтов, хранившаяся у Полыни в кабинете, и сосредоточиться никак не выходило. О чем же именно хранитель хотел сказать? Как это поможет? "Запей шоколад кровью" - неужели он советует мне провести новый обряд? Истрать последний пузырек и сделай жертвой коробку конфет, как планировала изначально, потом... а что потом? Прах! Рэндом! Я одна не справлюсь! Слезы снова подкатили к горлу, но вырваться им наружу не позволила моя гордость. Нет уж! Не дождутся! Глядя на теплые желтые полосы в небе, изредка перерезаемые облаками (мы потесним вас, господа, вы не против?), на сердце сделалось особенно тоскливо. В такие моменты действительно хочется запить все кровью. А была ни была! Я вытащила из сумки бутылку, после чего ловким движением сорвала крышку. На мгновение остановилась, но лишь на мгновение и, прежде чем сомнения вновь взяли верх, опустошила ее содержимое: густое, вязкое, бордовое. Бррр! В глазах почти сразу же замелькали искорки. - Готова творить чудеса! И коробка с карамелью незамедлительно вспыхнула - раз! - костер вырос посреди зеленой, будто лист салата, лужайке, и жадно облизнулся. Будет тебе! Следом в огонь отправилась и фотография. Жертва. Та самая, что должна была быть принесена еще в первый раз. Я бросила ее быстро и равнодушно, подобно палачу, который не испытывает ничего, кроме минутной жалости до исполнения приговора и легкого омерзения после. Нам было хорошо с ним, правда, Страждущая? Ну так давай договоримся: я дарю тебе свободу, а ты возвращаешь мне Лиссая? Идет? И Тинави к ужасу и удивлению подмигнула мне из костра. *** "Это был просто дивный сон", - могли бы сказать вы, на что я бы обязательно возразила: "Нет! Нет! Нет! И еще раз - нет!". Это реальность. И реальность такая, что верить в нее гораздо сложнее, нежели отвергать. Когда принц поднял глаза и рукой, едва замерев, коснулся моих шеи и волос, я словно воскресла вместе с ним. - Вы все-таки вернулись, Лис? На высоком лбу притаилась целая стайка солнечных зайчиков и весело верещала в тишине. Ищущему шло. На фоне обновленного Святилища он смотрелся еще симпатичней, чем прежде. - Вернулся. А вы все-таки дождались меня... - Дождалась, - и слабо улыбнулась. - Вы, Лис, вынуждаете себя спасать, аки принцесса в беде! - Правильнее сказать: принц в беде. - Точно. Мы переглянулись и вдруг ни с того ни с сего заплакали от счастья. - Обещайте, что в ближайшую неделю не станете терять подарки Авены, гулять по Междумирью и вытворять еще что-то подобное. Хотя бы неделю, Лис. Ищущий задумчиво кивнул. - Это будет непросто, но я постараюсь. Ради вас, Тинави, не жалк-ко расстаться с Междумирьем и навсегда. И в тот момент стало ясно: он наконец отпускает и дивный парк Сноу, и ту меня, что когда-то невероятно сильно любил. Настолько, что той мне самой пришлось уйти, дабы не задерживать Лиса на его непростом пути. Я потрепала принца по голове, после чего сказала: - Не давайте обещаний, которых не сможете выполнить. Продержитесь неделю. ...Святилище купалось в лазурных красках нового дня, и где-то далеко, стоя на берегу северного моря, часть моей души смеялась и произносила одно единственное слово: "Спасибо!" Лиссай не слышал этого. Мы больше никогда не будем прежними.