Несмертельный яд

Диаспро вздрогнула, когда дверь ее покоев скрипнула, приоткрывшись; полоса света упала наискось на узорчатый ковер, блики рассыпались по стене, проросшей кристаллами аметистов и топазов, а отголоски бравурной музыки, гремящей в бальном зале, вынудили девушку поморщиться, как от рези в желудке, и прижать пальцы к пульсирующим вискам. В ее опочивальне пахло как в госпитале — лекарственными травами, бальзамом от головной боли; к ужину, который Диаспро велела принести в комнату, принцесса едва притронулась. Она сидела за столом, кутаясь в шаль; в опочивальне было душно, однако девушку все равно знобило; когда свет, обрисовавший фигуру нежданного гостя, коснулся глаз принцессы, она зажмурилась, отворачиваясь. Глухая тоска и чувство собственной бесполезности, безысходности, сковавшей по рукам и ногам, держало Диаспро в комнате, в стороне от веселья, царящего на всей планете Айсис. Еще бы — у короля родился сын. Принцессе полагалось тоже чествовать появление на свет младшего брата, но на улыбки сил совсем не осталось, к вящему недовольству ее родителей. Официальную церемонию пришлось честно отстоять, смаргивая предательски набегающие слезы, однако на бал девушка категорически отказалась идти; Диаспро устала: от тугого корсета ныли ребра, корона, усыпанная рубинами и яшмой, оказалась настолько тяжелой и неудобной, что натерла кожу головы, надавила до синяков. Положение Диаспро обязывало выглядеть безупречно, особенно в такой знаменательный день, и она с готовностью шла на жертвы ради красоты, но сегодня что-то в ней сломалось, надломилось хрупким флюоритом, и присутствие на празднике стало невыносимым, особенно, когда прибыла королевская семья Эраклиона. Обычно Диаспро старалась использовать любую возможность оказаться рядом со Скаем, попытаться напомнить ему об их дружбе, о том, сколько всего у них было общего, хорошего, ведь в детстве они были неразлучны, и Скай не мог забыть об этом из-за какой-то писклявой рыжей девчонки из Алфеи, однако изображать счастье, делать вид, что все прекрасно, в то время как любимый человек собирается жениться на другой, а родители, не замечая удрученного состояния дочери, все свое внимание посвящают новорожденному принцу, стало слишком больно. Диаспро предпочла удалиться; ей и в самом деле было дурно из-за нервов, но в тайне она надеялась, что Скай забеспокоится, а королева Самара заметит, как плохо принцессе, и проявит хоть толику заботы, но график монарших особ был слишком плотным, чтобы отвлекаться на недомогания Диаспро, которая могла бы проявить больше уважения к родителям и маленькому принцу — так сказала принцессе Айсис ее матушка, донельзя гордая рождением сына и разочарованная старшей дочерью, чрезмерно бледной, с покрасневшими глазами, слегка сутулившейся под тяжестью богато украшенной тиары. Слова королевы настолько ранили девушку, что в своих покоях она уже не смогла сдержать слез. Ярости в них было столько же, сколько обиды и жалости к себе, потому что Диаспро искренне не понимала, что же сделала не так; она боролась за Ская, — а как же иначе?! — училась, чтобы стать хорошей королевой, но все оказалось напрасно. Помолвка расторгнута окончательно, союз с Эраклионом поддерживала лишь торговля, а рождение брата ставило под угрозу положение самой Диаспро. Родители любили ее, она в этом не сомневалась, однако отец наверняка захочет, чтобы трон после него достался сыну, прямому наследнику; какой королевой станет Диаспро, если не сумела даже удержать жениха? Девушка сжала кулаки, метнув гневный взгляд через плечо; в опочивальне было темно, как в склепе, окна закрывали плотные портьеры, и под веками защипало, когда непрошенный свет ворвался в опочивальню. Принцесса тряхнула головой, недовольно нахмурившись, когда зашуршали юбки, стукнул каблук, переступая порог комнаты; Диаспро отвернулась, кутаясь в шаль. Судя по деликатному молчанию, это не матушка и не королева Самара; и не Скай — тень тонкая, явно девичья; служанка? Фрейлина? К черту, принцесса никого не желала видеть! — Я сказала, что хочу побыть одна, — отрывисто бросила Диаспро, облизывая пересохшие губы; хотелось пить, однако было лень даже подняться из кресла, чтобы налить себе воды. Девушка чувствовала себя бабочкой, увязшей в смоле: сколько не бейся — не сбежишь. Сгинешь, застынешь навсегда под надгробием из янтаря, и это было горько, страшно, унизительно. Собственное удрученное состояние злило принцессу; ей полагалось править и повелевать, а не лить слезы в одиночестве, как наивной дурочке, но стоило только подумать о Скае, о короле Эраклиона, готовом принять Блум, как колючий ком подкатил к горлу. Судорожно вздохнув, девушка вжалась спиной и затылком в мягкую спинку кресла; эхо фейерверков, вспыхивавших над крышей дворца, заставило ее горестно дрогнуть ресницами. — Оставьте меня, — приказала Диаспро, — выйдите вон! Я скажу, если мне что-то понадобится. — А мне кажется, что вам сейчас очень необходима компания, ваше высочество, — тихо заметил женский голос, низкий, чуть хриплый, с тенью бархатистой насмешки; принцесса коротко выдохнула, резко выпрямившись, расправив плечи, обернулась, прикусывая губу, запрещая себе улыбнуться. Из горла вырвался тихий всхлип; выходит, не все о ней позабыли. Диаспро поспешно вытерла влажные от слез щеки и царственно вскинула голову, щурясь на свет, который играл в гранях дымчато-серых кристаллов, украшавших темные волосы гостьи. — А… это ты, — обронила принцесса; с порога плеснуло смехом. — Конечно, это я. Разве могла я оставить вас сегодня в одиночестве? Диаспро невесело усмехнулась. — Я сказала, что хочу побыть одна. — Когда кто-то так говорит, значит, остро нуждается в чьем-то присутствии. Только не желает в этом признаваться, — женщина нахально впорхнула в комнату, не потрудившись прикрыть за собой дверь, — ваши родители слишком заняты, чтобы отвлекаться на капризы принцессы, а я здесь именно для того, чтобы утолить вашу печаль. Даже странно, что вы сразу меня не позвали. Потеряли столько времени! Мы могли бы устроить свой праздник вместо того, чтобы сидеть в темноте, словно гарпия. — Следи за словами, — фыркнула Диаспро, — ты говоришь с принцессой, но ведешь себя так, словно сама королевской крови. А ты всего лишь моя служанка. И во дворец тебя приняли только лишь из уважения к твоему брату. — Да, братья, они такие. Вам ли не знать, ваше высочество, — безжалостно произнесла женщина, и Диаспро отвернулась, плотнее заворачиваясь в шаль; это было, по меньшей мере, оскорбительно, королева планеты Айсис за такие слова могла бросить в темницу или навсегда изгнать из столицы, однако, если принцесса прогонит нахалку, то останется совсем одна. В последнее время Диаспро и так почти ничего не радовало; если она лишится еще и подруги, жизнь станет просто ужасной. Как же так вышло, что у принцессы, единственной дочери короля и королевы Айсиса, есть только один человек, с которым она может говорить открыто и без утайки. И это — не Скай. Скай — изменник и предатель. Проклятье, мог хотя бы прежде объясниться с невестой, а не встречаться с девчонкой из Алфеи тайно, обманывая их обеих. — Фрэнсис спрашивал о вас, — продолжала женщина; она шла к принцессе, придерживая юбки: поверх черного бархата шли несколько слоев полупрозрачной блестящей кисеи, вышитой хрустальными бусинами и стеклярусом. — Он переживает о вашем высочестве. Как и я. — Фрэнсис тоже здесь? — изумилась Диаспро; Фрэнсис де Рэй крайне редко принимал участие в светской жизни и почти не появлялся во дворце, хотя пользовался большим доверием королевской семьи. Девушка невольно приосанилась, поправила волосы, поморщилась, когда пальцы задели синяк, оставленный короной; щеки ожег румянец, не только смущения, но и раздражения от того, что сестра Фрэнсиса, леди Децима, увидела, какой неряшливой может быть принцесса Айсиса. — Он не смог приехать, — сокрушенно покачала головой леди Децима, — однако шлет наилучшие пожелания маленькому принцу. — Как жаль, — вздохнула Диаспро, сбрасывая с плеч шаль; на смену ознобу пришел внутренний волнительный жар. — Если бы Фрэнсис был на балу, то я, может, почтила бы его танцем. — Это было бы большой честью для нашей семьи, после которой самоуверенность моего брата достигла бы невообразимых высот, — рассмеялась Децима и взяла пальцы принцессы в свою ладонь, принялась бережно растирать и разминать руку девушки. Диаспро в довольстве прикрыла глаза, откинув голову на спинку кресла, пока Децима массировала, разгоняя затекшие мышцы, и протерла глаза; в компании женщины стало немного легче, но в груди еще сидела занозой злость на весь мир за то, что на ее судьбу выпало столько испытаний. — Налей воды, — попросила принцесса, — в горле пересохло. — Давайте выйдем в сад, ваше высочество, — предложила леди Децима; графин мелодично звякнул, ударившись о край бокала, — нечего вам сидеть взаперти. Разве вы не рады тому, что у вас родился брат? — Это… это хорошо, — смятенно ответила девушка, принимая бокал с водой; тонкую граненую ножку украшали вкрапления золота, — просто… все так навалилось… — Переживаете из-за принца Ская? — понизила голос женщина. — Не стоит, ваше высочество. Он не заслуживает, чтобы вы тратили на него свои слезы. — Довольно, — просипела принцесса и выпила залпом воду, в которой ей померещился привкус гари и пепла. — Я не хочу говорить о Скае… — И правильно — он этого не достоин, — едко подхватила леди Децима; ее пальцы, тонкие, прохладные, с вытянутыми, заточенными, как у ведьмы, ногтями, ласково обхватили руку Диаспро, — ну же, давай выйдем в сад. Тебе нужен свежий воздух! Ведь день просидела в комнате! — Я не хочу, — вяло сопротивлялась девушка, больше для вида, чем от желания остаться в опочивальне; принцессе хотелось, чтобы ее упрашивали, уговаривали, хотелось внимания. Сегодня был день маленького принца, о самой Диаспро словно забыли. Все, кроме леди Децимы; она одна не побоялась прийти в ее покои, в то время как остальная свита принцессы разбежалась, напуганная ее мрачностью. И Скаю все равно, где Диаспро и что с ней, переживает только о своей драгоценной Блум. Что он вообще в ней нашел? Рыжая, тонконогая, невоспитанная и инфантильная девица; как можно было подумать, что она лучше принцессы Айсиса?! — Идем, дорогая, — Децима обняла Диаспро за плечи, помогая ей подняться, — в саду сейчас никого, все в бальном зале, стирают каблуки в честь вашего брата. Я видела его — чудесный малыш. Уж на что я не люблю детей, но вынуждена признать, что маленький принц просто очарователен. — Будущий король, — язвительно протянула Диаспро, позволяя подруге увлечь себя в альков, из которого можно было выйти на террасу, а оттуда — спуститься в уединенный уголок сада, огороженный кованым забором и живой изгородью; девушка шла, опираясь на руку леди Децимы, чьи тяжелые локоны серебрил лунный свет. Волосы женщины, темно-каштановые, вьющиеся, были переплетены тонкими нитями из белого золота и спускались практически до самых бедер, окутывали спину Децимы как королевская мантия; она была немногим старше Диаспро, но резкость черт и едкий нрав словно добавляли ей еще лет. Белокожая леди Децима любила носить черное, темно-синее, темно-зеленое и серое, и в компании юных фрейлин Диаспро выделялась как ворона среди канареек, но принцессе она тем и нравилась, что была не похожа на других; возможно, с Децимой было проще потому, что она считала в сорванной помолвке виновным именно Ская, а не Диаспро. Вслух этого никто не говорил, однако по взглядам придворных, по взглядам матушки и вздохам отца принцесса понимала, что всю вину возлагали именно на нее, хотя девушка преданно ждала свадьбы и любила, пока ее нареченный развлекался с новой подружкой. — Не ищите в злости убежища, моя принцесса, — посоветовала леди Децима, прохаживаясь вместе с Диаспро по дорожкам, выложенным кварцевыми плитами, — пусть она питает вас и направляет вперед. Лишать себя веселья и удовольствий из-за неверного жениха? Какая глупость! — Считаешь меня глупой? — безрадостно улыбнулась девушка. — Впрочем, не отвечай. Я действительно дура. Еще чего-то жду, надеюсь… — Ждать и надеяться как раз нужно, милая. А вот сидеть, сложа руки, недопустимо. Так ты совсем зачахнешь, а я не хочу, чтобы твое здоровье оказалось подорвано из-за этого мальчишки, — презрительно выплюнула леди Децима, оскалившись, и с нескрываемой брезгливостью щелкнула пальцем по крохотной пикси, неосторожно подлетевшей к ней слишком близко. Фея, маленькая, не больше ладони, с ярко-розовыми волосами и переливчатыми крылышками, перекувыркнулась в воздухе и упала прямо в куст белых роз, рассыпав искрящуюся пыльцу. Леди Децима гадливо отряхнула ладонь. — Мелкие паразиты… Не терплю их. — Как жестоко, — рассмеялась Диаспро, дыша прохладным ночным воздухом полной грудью. Роскошное церемониальное платье с вышитым рубинами корсажем и золотым кружевом на манжетах она еще днем сменила на легкое шелковое платье с подолом, отороченном тесьмой; принцесса просунула руку под локоть Децимы, притянула ее к себе, прижавшись к боку женщины, и устроила белокурую голову у нее на плече. Леди Децима коснулась губами макушки принцессы, потерлась об нее щекой, и девушка томно вздохнула, прикрыв глаза. — Если бы… — тихо начала Диаспро, — если бы я раньше поступила в Алфею… или если бы Скай не уехал, то он не увлекся бы Блум… — Не будь к ней слишком строгой. Девчушка встретила принца — неудивительно, что она влюбилась. А вот поведение его высочества можно счесть… неприличным. Будучи помолвленным, встречаться со студенткой Алфеи на глазах у остальных учеников и преподавателей. Какой конфуз! — Хочешь сказать, что Блум не при чем? — возмутилась Диаспро; леди Децима пожала плечом, обнаженным смелым вырезом платья. — Ну, не она же была твоим женихом. Принцесса хмыкнула, подняв взгляд на небо; фейерверк закончился, однако девушка знала, что через пару часов небо вновь раскрасят цветными всполохами: гуляния в честь принца продолжатся до самого утра. Когда родилась сама Диаспро, Айсис праздновал несколько дней; рождение ее брата собирались отмечать неделю. Да здравствует будущий король. — Думаю, скоро их величества найдут тебе нового жениха. Такого, что рядом с ним принц Скай будет казаться невзрачным, хлипким мальчишкой. Принцесса в досаде поджала губы. — Не уверена, что я сейчас хочу замуж. — А чего ты хочешь? — леди Децима усадила девушку на скамью под сенью изящной мраморной беседки, увитой плющом, села рядом, прижавшись к ней бедром; их пальцы были переплетены, Децима поглаживала запястье Диаспро, у которой глаза вновь начало жечь от слез. Принцесса совсем не деликатно шмыгнула носом, посмотрела на дворец, освещенный тысячью огней, словно под его сводами пряталось само солнце Солярии; интересно, Скай еще на празднике? Или уже покинул Айсис, чтобы поскорее вернуться к своей новой девушке? Диаспро стиснула челюсти до ломоты в зубах; зря она отсиживалась все это время в своих покоях, нужно было дать понять бывшему жениху, что она совсем не страдает, а он — совершенно ей безразличен. А будь на празднике Фрэнсис, все было бы куда проще: де Рэй знатен и хорош собой, разве что тяготел к темной магии и старым легендам, но это считали незначительным недостатком. Главное — что они с Диаспро великолепно смотрелись бы вместе. Но Фрэнсис не приехал; впору заковать его в цепи за то, что так подвел принцессу. — Я… хочу, чтобы все было легко, просто и понятно, — призналась принцесса жалобно, обиженно, словно дитя, — чтобы перестало так болеть. Мне больно, Децима, а я устала. Мне надоело чувствовать это из-за Ская. — Ты любила его, а любовь не проходит просто так, как простуда. Его высочество этого не ценил, и тем хуже для него. Никто не обещает ему счастья с Блум. Кто знает, как сложится их жизнь. Может, брак погубит все чувства между ними, и они станут друг другу совсем чужими. — Умеешь ты поддержать, — почти искренне рассмеялась Диаспро; с одной стороны, ей очень хотелось, чтобы Скай страдал, чтобы понял, кого потерял, а с другой — принц Эраклиона был все еще ей дорог, поэтому… было так непросто. Но присутствие леди Децимы исцеляло; не окончательно латало сердечные раны, однако слегка развеивало тоску и грусть, плотную, черную, как колдовской туман. Диаспро положила ладонь на колено подруги, кончиками пальцев обводя вышитый на юбке узор; ее протяжный вздох запутался в локонах леди Децимы. — Конечно, я вас поддержу — мы ведь друзья. А кем мне приходится принц Скай? Или Блум? Мне нет до них никакого дела, пусть хоть сгинут в метеоритном дожде. — Откуда такие кровожадные мысли? — притворно ужаснулась принцесса; губы Децимы, полные, четко очерченные, покрытые темно-бордовой помадой, изогнулись в жестокой улыбке. — О, это у меня от брата. У нас это семейное, — женщина хищно сверкнула глазами, Диаспро пугливо отпрянула, но уже через мгновение они рассмеялись, обнялись, тесно прижавшись друг к другу. Принцесса уткнулась лицом в шею подруги, прильнула щекой к ожерелью леди Децимы, состоящей из одной выкованной из серебра остроконечной пластины, пока женщина осторожно перебирала ее светлые волосы и гладила Диаспро по спине. — Если бы ты была рядом, когда все это началось… — прошептала принцесса, невольно дрожа в объятиях Децимы, чье лицо приобрело угрожающее выражение. — О, я бы даже не стала слишком волноваться по этому поводу: просто отравила бы Блум, и все. — Убийца, — рассмеялась девушка, — я приблизила к себе преступницу. — Кто говорит об убийстве? Моя хорошая, яд бывает разный. Может, у нее просто выпали бы волосы или все лицо покрыли прыщи. Или она начала бы бесконтрольно набирать вес. Полюбил бы ее принц Скай, будь она толстой? — Тогда ее бы крылышки феи не выдержали. — Летала бы на воздушном шаре, — отмахнулась леди Децима и невесомо поцеловала Диаспро в лоб; от прикосновения ее губ по телу принцессы пронеслась дрожь. — Ну, или отрастила бы крылья как у звездолета. — Ошеломляющее зрелище, — проговорила Диаспро сдавленно от сдерживаемого смеха, — знаешь… а ты ведь можешь… — О, нет, ваше высочество, — ухмыльнулась леди Децима, отстранившись, — это раньше Блум была простолюдинкой, первокурсницей из Алфеи, а теперь она законная невеста принца. Покуситься на нее означает бросить вызов самому Эраклиону. Хотите подвести меня под казнь, ваше высочество? — Я бы ни за что не позволила причинить тебе вред, — заверила женщину Диаспро, снова прижимаясь к ее груди, — как ты могла о том подумать? Что я буду делать без тебя? Что скажу твоему брату? — Очень рада, что моя жизнь вам дороже возможности опозорить Блум, — бросила леди Децима; принцесса манерно поджала губы. — Зачем же? Она и сама со всем прекрасно справится. Пусть она и наследная принцесса Домино, но выросла на Земле, воспитывали ее как простолюдинку. В ней нет ни шарма, ни вкуса, ни королевского достоинства. — И при этом принц Скай выбрал ее, — беспощадно заметила Децима, — после роскоши Айсиса его высочество потянуло в грязь, как поросенка. Так пусть продолжает барахтаться в этой луже. А ты будешь счастлива и без него. — С ним я была бы счастливее… — С чего ты взяла? — удивленно приподняла тонкие брови леди Децима, и Диаспро часто заморгала, опешив. Как это понимать? Они же знакомы с детства, предназначены друг для друга; конечно, они были бы счастливы! Однако вопрос подруги смутил принцессу, и она отвела взгляд, отодвинулась от женщины, обхватив себя за плечи. Тонкие, гибкие руки Децимы оплели девушку, накрыв ее ладони, скулой она прижалась к нежной щеке Диаспро, и запах ее духов, пряный, звучащий апельсином и лавандой в корице, защекотал нос. Серебряные браслеты на запястьях леди Децимы отливали голубоватым в скупом сиянии звезд, однако стоило цветку из зеленого огня распуститься в небе под ликующие крики праздновавших придворных, как украшение зацвело ведьмовской зеленью, бросая отсветы на стены беседки. — Отпусти его и не терзай себя понапрасну. Лучше подумай о том, кого твои родители могу выбрать тебе в мужья. Несмотря ни на что, ты остаешься принцессой одной из богатейших планет во вселенной. И жених будет под стать тебе. А какой будет ваша свадьба… — Ты же останешься со мной? — спросила Диаспро. — Я хочу, чтобы ты была рядом, когда я выйду замуж. — Ну, разумеется, — бросила леди Децима, — должна же я приглядывать за тем, чтобы твой муж вел себя хорошо. — Иначе отравишь его? — весело осведомилась принцесса и поежилась от холодка, забравшегося под кожу, от улыбки леди Децимы. Внезапно ей показалось, что подруга в самом деле использует яд, не просто для того, чтобы испортить лицо, а чтобы убить на самом деле. Децима хорошо разбиралась в травах, возможно, даже лучше дворцового целителя, личного лекаря королевской семьи; она вполне могла стать опасным противником. Что же тогда говорить об ее брате?.. — Я останусь в вашей свите, пока мое присутствие будет выгодно нам обеим, — пропела леди Децима, однако Диаспро своенравно качнула головой. — Ты будешь со мной столько, сколько я скажу. Я приказываю тебе, как принцесса. — Повелевайте мной, ваше высочество, — тихо, пакостно, как колдунья, рассмеялась Децима, мазнув губами по подбородку девушки. Скользнув ниже по шее, женщина пощекотала теплым дыханием кожу запрокинувшей голову Диаспро, у которой под веками заплясал багровый огонь. Она целовалась со Скаем, но выходило так неаккуратно, неумело, оба стеснялись, хотя Диаспро мнила себя уже взрослой, почти замужней дамой, искушенной и опытной. Поцелуи Децимы горчили пороком, нарушенным запретом и вызовом, брошенным чопорным устоям Айсиса. Несмотря на волю нравов, наследной принцессе полагалось выйти замуж, и Диаспро знала, что рано или поздно ей придется стать женой человека, выгодного ее семье и ее стране, и девушка была готова это принять, как и полагалось послушной дочери, верной королевской семье и Айсису. Но это не значило, что она откажется от своих чувств к Скаю или привязанности к Дециме; должно же у принцессы остаться что-то свое, личное, сокровенное, как первая настоящая любовь к принцу Эраклиона и привязанность к фрейлине. Более тесная и крепкая, чем казалось со стороны. Узнай об этом король и королева Айсиса, пришли бы в ужас и немедленно удалили бы леди Дециму от двора. Приходилось быть осмотрительной, чтобы не навлечь беду на подругу; никто ни о чем и не подозревал, но Диаспро знала, что найдется немало тех, кто захочет внести раздор в ее семью, так что лучше проявить больше осторожности, чем потом столкнуться с последствиями. — Ты так притихла, — леди Децима погладила принцессу по волосам, наблюдая за фейерверками с настороженностью, с готовой к прыжку кошки. — О чем задумалась? — О том, что будет, если про нас узнают, — шаловливо призналась Диаспро; нежась, она потерлась щекой о плечо женщины и втянула носом воздух, ощутив ее руки у себя на талии. — Не думаю, что кому-то будет до этого дело, если мы выполняем то, что от нас требуется. Моя дорогая, ты не единственная, кто позволяет себе некоторые шалости. Помнишь графиню Кассандру с Солярии, которая едва не стала женой короля Радиуса? Говорят, в молодости она была довольно… резвой. И сейчас о ней ходят такие слухи… — Децима обвела губы языком, притягивая к ним взгляд принцессы, — одним словом: ей было, чем завлекать правителя Солярии. — Расскажи, — потребовала Диаспро, вспыхнув лицом ярче маковой розы; леди Децима усмиряюще погладила ее по колену. — В другой раз, хорошо? Не хватало еще, чтобы ты слишком воодушевилась прямо здесь. Вдруг кто-нибудь заметит? Будет очень неловко. — Плевать, — отрезала девушка, стремительно вскакивая, — я — принцесса, это мой сад и мой дворец! Я могу здесь делать все, что захочу! Поддавшись взыгравшему в крови злобному веселью, Диаспро раскинула руки, закружилась в вихре юбок под цветными вспышками салютов; Децима с циничной улыбкой вышла из беседки, легко сбежала по ступенькам на дорожку, застучав каблуками туфелек, когда девушка схватила ее за запястье, потянула, увлекая в свой безумный танец. Гортанный смех леди Децимы в этом уголке сада зазвучал оглушительно, однако здесь можно было не прятаться и не бояться, их никто не увидит. Веселье ведь прежде всего; пока гремит праздник, едва ли кому-то будет дело до того, чем занята принцесса Айсиса. — Давай, расскажи мне о Кассандре, — Диаспро обняла подругу за шею, — что она такого умела, раз король Солярии решил сделать ее своей женой. Видимо, этого было мало, раз свадьба не состоялась. — Свадьба не состоялась совсем по другой причине, и ты это прекрасно знаешь, — Децима коварно прищурилась, заметив, как прерывисто вздохнула принцесса, затрепетав крыльями носа, — у вас с графиней Кассандрой есть кое-что общее, не так ли? — О чем ты? — нахмурилась принцесса, ощутив стеснение в горле; всполох синего огня, рассекшего небо над дворцом, осветил лицо леди Децимы, придав ее чертам какое-то звериное выражение. Невольно пальцы коснулись корсажа, скрывавшего след от знака Валтора; когда темный маг пал, его метку выжгло, оставив на коже девушки бледный оттиск, похожий на ожог, однако никто не знал о природе происхождения этого рубца. Никто не догадывался, не представлял, с кем связалась Диаспро, чтобы вернуть Ская, и Децима не могла об этом знать, однако смотрела на принцессу так, словно о чем-то догадывалась. Это было невозможно. Поэтому принцесса рассмеялась; вышло фальшиво и наиграно, но девушка была не готова признаться в связи с Валтором даже леди Дециме. Это не просто колкие шутки об отравлении и ядах, это — измена, преступление против безопасности волшебной вселенной, однако Диаспро не могла поступить иначе и ни о чем не жалела. — Жаль, что они так и не поженились, — как ни в чем не бывало продолжила женщина; ее глаза мерцали в сумерках, завораживая, — красивая была пара, не так ли? — По крайней мере, королю Радиусу тогда хватило ума выбрать ровню себе, а не простолюдинку, — немного нервно отозвалась Диаспро и рывком притянула к себе рассмеявшуюся Дециму, зарываясь носом в ее волосы. Не о чем переживать, о сделке знали только принцесса и Валтор, а леди Децима де Рэй просто была язвительной и полной несмертельного яда, которым напитала и принцессу, настолько, что у Диаспро появилась зависимость, нездоровое пристрастие к ней. Возможно, потому, что девушка была уязвима и растеряна после расставания со Скаем, но разве это имело значение, если рядом с Децимой становилось легче? Назло бывшему жениху, назло родителям и будущему мужу, принцесса взяла лицо подруги и прижалась губами к ее рту.