***
— Он злится, — говорит Эмма за завтраком, словно его здесь нет. В прихожей все еще лежат их дорожные сумки. Рэй свой чемодан разбирает ночью, и в третий раз за утро закатывает глаза, натыкаясь на вещи ленивых друзей. Норман перекладывает в тарелку подруги свежеиспеченный тост и пару черри-помидорин. — Я вижу, — отвечает он, садясь за стол. Рэй просит передать апельсинового сока и двое его друзей на автомате протягивают руки к упаковке. В конечном счете, Норман забирает у него стакан, и только наполнив тот полностью, ставит обратно — рядом, где лежат его приборы. Они едят непривычно молча, и закончив трапезу, Рэй несет свою посуду к раковине. Он собирается засучить рукава, чтобы приступить к мытью, но в спину ему кричит Эмма: — Рэй, я сделаю! Рэй пожимает плечами. — Ладно.***
Норман говорит, что Рэй капризничает. Они заходят к нему в спальню вместе с этим заявлением, с которым Рэй не согласен, и опутывают конечностями. — Ну же, — просит Эмма, прижимаясь к его левому боку. — Расскажи нам. — Что ты скрываешь? — вторит ей Норман, запутавшийся где-то у них в ногах. Рэй толкает его коленом, и тот задает ему другой вопрос, правильный: — Чего ты хочешь? Рэй хочет поспать. Он демонстративно откладывает книгу и уходит под одеяло. Ему не нужно видеть растерянные лица своих друзей, чтобы понять их обеспокоенность. Рэй знает, что те никогда не держат обиды, хорошо осведомленные его характером, но он все равно оправдывается: — Я просто устал.***
И это правда. Бесконечный анализ, глупые ссоры истощают его. Каждый раз, когда они заключают Рэя в такие объятия, все что его тревожит — так это абсурдность происходящего. — Нелепо, — признается Рэй в чьи-то губы. С закрытыми глазами он не знает, кто собирается прикоснуться к нему. Дыхание напротив размеренное, губы холодные, тонкие, поцелуй мягкий и нетребовательный — это Норман. Чужие ладони, горячие ползут по его спине, оглаживают плечо перед тем, как на месте появляется укус. Жадность, любопытство — все это про Эмму. Сон снимает, ускользает от него дымкой, возвращая в темную реальность — они будят его ночью. — Почему ты жмуришься? — спрашивает Норман, заправляя за его ухо спадающую прядь. Рэй благодарен, потому что она мешала. — Ты не в настроении сегодня? Времени предостаточно для ответа, но Эмма возмущенно дышит ему в спину. Его теснят, лежать втроем в кровати — слишком жарко, чересчур хорошо. Рэй кивает и просит их открыть окно перед уходом.***
Они разные, что при небрежном первом взгляде, что в последующем усердном наблюдении — очевидно. Рэй понимает и принимает эту данность сразу. Август душный, в гостиной работает стащенный из дома вентилятор — их кондиционер ломается в середине месяца. Норман жалуется, использует конспект в качестве веера, «им срочно нужен новый». Эмма красит ногти на ногах в любимый красный, с прохладного пола предлагает наведаться вечером в Таргет. У Рэя безосновательно щиплет в глазах. Ему нравится теплый бок прижимающегося Нормана, запах лака, но покидая диван, он ссылается на тошноту и «ты липкий». Диалог безобидный, бытовой, немного семейный. Однако, понимание бессильно перед усердием мозга. Рэй проводит параллели, голова кружится из-за хаоса в черепной коробке. Рэй тоже скоро сломается. Он уже немного барахлит: постоянно отталкивает. Бракованные вещи выбрасывают и покупают новые. Рэй не знает, когда им надоест его грубое поведение и друзья заметят в нем неисправность. Рэй достаточно труслив для предостережений, отстранен для разговора и закрыт для признаний. Но именно из-за своей слабости он и здесь с ними — так иронично. Рэй винит себя в эгоистичном желании задержаться.***
Норман смотрит удивленно в раскрытый чемодан на его кровати: — Ты к родителям? Не слишком много вещей? Рэй ненавидит его осторожность, отрицательно качает головой, «не слишком» и смотрит в шкаф, делает вид, будто выбирает одежду — смотреть на Нормана сложно. Тот не знает, что шкаф пустой. — Надолго? Рэй давит в себе глупое, подростковое «навсегда», как и чувство вины. Он бережно обнимает их на пороге, отвергает предложение проводить и обещает вернуться через неделю. Эмма протягивает ему мизинец, совсем по-детски, Рэй скрепляет его своим.***
«С днем рождения» — печатают пальцы. Отправлять? Позвонить? Рэй поворачивается к календарю, где красным выделена дата — две двойки. В четвертый раз он просыпается дома один, без двух туш под боком. В запасе три дня прежде, чем друзья осознают его уход окончательным. Он отправляет, сообщение мгновенно мечется, как прочитанное, и Рэй посмеивается этой нетерпеливости. Рядом с контактом наперегонки бегут три точки. fucutegirl^^ 8:15 спасибки Он любовно рассматривает забавные стикеры, которые ему отправляет Эмма, и пугается внезапного звонка. Чед Крюгер поет о том, что устал быть слепцом, на дисплее высвечивается фотография, украдкой сделанная Рэем на первом курсе. На ней рыжая однокурсница с воинствующим взглядом хомячит двойной чизбургер. — Не занят? — спрашивает она, когда Рэй все же решается ответить. Он пожимает плечами, «да нет». В такую рань погода щадит их, занавески в его комнате шелестят, гении науки вместе с музыкантами с настенных плакатов выжидающе смотрят. Лишь Эйнштейн неизменно показывает ему язык. — С днем рождения. — Норман что-то замышляет, я вижу это по его подрагивающим плечам. Ты — мой сюрприз? — хихикает Эмма, на фоне Норман что-то недовольно бурчит, но Рэй не может в точности расслышать что именно. Он с сожалением тянет «нет». — Жаль-жаль, притворимся, что я повелась на ваш супер-засекреченный план, не выдавай меня ему. Рэй улыбается, представляя, как подруга подмигивает в этот момент. Под ее легким напором его сердце колет, толкает к спонтанным решениям. Навязчивое желание вызвать такси и действительно приехать к ним, чтобы прижать к груди и никогда не размыкать объятия становится все сильнее. Пора закругляться. — Ты удивительная, я очень хочу, чтобы ты была счастлива, — Рэй добавляет эти слова к пожеланию успеха и замолкает. По ту сторону связи тоже молчат, наверное, она полагает, что это не вяжется с его характером. Он жалеет о том, что позволил себе сказать нечто столь искреннее, когда Эмма отвечает ему тем же: — Но я уже счастлива, ведь у меня есть ты. Его глаза слезятся, попытки уверить себя в том, что он не собирается плакать венчаются успехом. Парень просто смеется из-за возни друзей. — И Норман, Норман! Да что ты! Как дите малое, серьезно. Ну, перестань, не надо меня трогать. Конечно. Сейчас. Рэй? Норман хочет поговорить. Норман, не дожидаясь его ответа, с нежностью зовет его сам: — Мы скучаем.***
— Тебя что-то беспокоит? Рэй отвлекается от скроллинга друзей в инстаграме и поднимает на женщину взгляд. Это странно, что он не помнит, как выглядела его мать в молодости. Изабелла, кажется, всегда была такой же: внимательной, с острым взглядом и острыми скулами. У нее нет морщин, но на лбу появляется складка, если он слишком долго молчит. — Вероятно. — И что же? — она пододвигает к нему чайник, желая, чтобы тот заполнил свою чашку. Банка пива на обеденном столе, видимо, ей неприятна. — Тебя напрягает мое присутствие? Женщина хмурит брови на вопрос, и вот опять эта складка. Его мать сама встает за тем, чтобы налить ему чай и Рэй пристыженно опускает взгляд. Сейчас его попросят сменить тон и знать свое место, пока он находится здесь, ест их хлеб и спит под ее крышей. — Я рада, что ты приехал. Необязательно грубить, — Изабелла гладит его по голове, перед тем как вернуться за стол. От этого ему вдруг хочется плакать. — Меня напрягает лишь твое состояние. Что-то случилось? Что он должен ответить ей? «Мам, меня отчислили, и я трахаюсь со своими друзьями»? «Мам, мне двадцать два, а я ничего не стою»? Рэй аккуратно берет чашку черного чая и делает глоток. Язык обжигают непроизнесенные слова. — Помнишь Нормана? — Женщина кивает ему, мягко улыбаясь. Он самодовольно улыбается ей в ответ. — Я сплю с ним. Брови Изабеллы в удивлении ползут вверх. Рэй торопливо добавляет, не желая разочаровать ее — он ведь не как его отец, совсем не такой. Ему хватило смелости, чтобы не оставаться с ними, в отличие от трусливого изменщика, мирно дрыхнувшего на втором этаже. — И с его девушкой. Но он не против. «Норман очень-очень даже за» проглатывается, застигнутое врасплох звонкой пощечиной.***
Рэй листает фотографии со дня рождения, присланные в их общий чат. Похоже, они все еще отмечают, несмотря на глубокую ночь. На селфи он видит незнакомые лица, молодые девушки и парни обнимаются с его друзьями. Возможно, один из них сможет заменить его, займет бывшую комнату Рэя, разложит свои книги на полках, забьет шкаф более модной одеждой. Будет сидеть между ними двумя при просмотре фильма, засыпать и просыпаться по ночам, звать по именам. Он не художник, но подходит к сравнению друзей творчески. Если Норман похож на белоснежное полотно, готовое вот-вот ожить, то Эмма — это сами краски, разноцветные и легкие, как акварель. Норман принимает ее, с детства бледный он буквально дышит ею, пестрит эмоциями. Эмма ослепительна: яркая, добродушная, ее взгляд всегда излучает тепло. Рэй же просто тень от кисточки на их картине, нежелательная клякса, он определенно лишний. Смотреть на их гармонию приятно, участвовать в ней ошеломляюще. Рэй почти засыпает, впав в безудержные размышления, как его телефон начинает вибрировать в руке из-за уведомлений. Пользователь Norman прикрепил (а) 1 вложение. Пользователь fucutegirl^^ удалил (а) пользователя Norman из группового чата. Пользователь fucutegirl^^ удалил (а) сообщение пользователя Norman из группового чата. Что у них, черт возьми, там происходит? Рэй сонно смеется, замечая, как оба его друзей одновременно печатают ему в личные сообщения, словно воровато стучатся в окошко темной ночью. Он переворачивается на спину, поочередно читает их. В сердце расцветает приятное чувство удовлетворения. Его друзья помнят о нем, даже окруженные столькими людьми. Рэй собственнически этому рад. Norman 3:01 Добавь меня обратно fucutegirl^^ 3:01 блокни его пожвлйст Пользователь Ray_ добавил (а) пользователя Norman в групповой чат.ОТПРАВЛЕНО 3:03 Вы разбудили меня
fucutegirl^^ 3:04 прсти нормн не смей Norman 3:04 Что мне с этого будет?ОТПРАВЛЕНО 3:05 Что там такого?
fucutegirl^^ 3:05 это мжские разборки че ты хочешОТПРАВЛЕНО 3:06 Пиздец Эмма
Norman 3:07 Сейчас подойду Пользователь fucutegirl^^ из группового чата сменил (а) ник пользователя на notfuckutegirl^^. Пользователь notfuckutegirl^^ из группового чата сменил (а) ник пользователя на fuckedbydude. Пользователь fuckedbydude из группового чата сменил (а) ник пользователя на fuckedbygodboy. Пользователь fuckedbygodboy из группового чата сменил (а) ник пользователя на fuckedbynicedk. Пользователь fuckedbynicedk из группового чата сменил (а) ник пользователя на justcutegirl. Пользователь justcutegirl из группового чата сменил (а) ник пользователя на 63194. Рэй, все еще сонный хмыкает — похоже, Эмма развлекается. Весь этот хаос интригует, должно быть, последние два варианта дело рук Нормана. Он спрашивает, что означают эти цифры, и ему спешат ответить. Norman 3:16 Рандом Эмма меня обижает 63194 3:17 это ты меня обижвкш зставл меня сменоть ник рэй все для тебч это сюрпизОТПРАВЛЕНО 3:19 Ок Мои глаза кровоточат И мне рано вставать Доброй ночи
Norman 3:20 Добрых снов, Рэй 63194 3:20 споки***
Норман звонит ему, когда он выходит из автосалона после короткого собеседования. И то ли из-за нервозности, то ли из глупости Рэй отвечает. Сейчас полдень, у многих обед, солнце по-прежнему невыносимо палит. Рэй идет медленным шагом и вслушивается в чужой голос. — Привет. Прости за вчера, мы немного выпили. Ты не проспал? — Нет, — отвечает он, останавливаясь, чтобы пнуть носком кед лежащий на тротуаре камень. — Как Эмма? — Отсыпается, — добродушно хихикает друг. Рэю несложно представить его, сидящим на кухне в домашних штанах и футболке. — У нас кое-что есть для тебя. Эмма попросила придержать сей секрет, но ты меня знаешь. Так что, поторгуемся? Рэй молча продолжает шаг. Здесь нелюдно, много домиков с зеленым газоном. До ближайшей остановки минуть десять ходьбы, ему хочется занять их разговором с Норманом, слушать его рассказы, смех. Но он не может, не может заставить себя притворяться. Его эгоизм, наконец, отступает, дело ли в расстоянии между ними тремя или в чем-то другом, но парень набирается достаточной храбрости, чтобы признаться. — Я не вернусь, Норман. Чужое молчание бьет его током, он чувствует острую необходимость заполнить его, потому несвойственно себе говорит, говорит и говорит: — Слушай, я… Наверное, ты считаешь меня ужасным. Мне, правда, чертовски жаль. Я воспользовался вами, вы оба были так добры ко мне. Я совершенно не заслуживаю такого. — Рэй, — предупреждает его Норман. Рэй слышит его растерянность, зажмуривается и видит его пальцы, нервно отстукивающие по столу свой собственный ритм. — Если это шутка какая-то, то тебе следует остановиться. — Я не шучу. Все взаправду. Он заламывает брови, хватается за волосы, считает про себя до десяти, пока его друг молчит. Норман задает ему единственный вопрос перед тем, как сбросить звонок: — Почему? У Рэя нет ответа.***
Он осязает свою опустошенность всем телом в то время, что ему требуется для того, чтобы сменить номер. На самом деле ответов много: «Мне кажется, что я не заслуживаю вашей любви. Мне кажется, я вас испортил, украл, испачкал. Мне кажется, я был так сильно счастлив с вами». Когда его друг детства — Норман поступает с ним в один университет, он радуется. Когда он влюбляется в его однокурсницу, он ликует. Когда на третьем курсе, они с Эммой начинают встречаться, Рэй веселится так сильно, что позволяет себе напиваться в общественных местах и просыпать все пары. И да, Рэй очень-очень глуп. Его друзья предлагают приютить его, слетевшего со стипендии. Он помнит, как не хотел возвращаться домой, но в конечном итоге все равно оказывается здесь. Отец смотрит на него с осуждением, мать игнорирует, и Рэя такое отношение более чем устраивает. Возможно, дело в том, что они никогда не любили его, как сына. Рэй не злится, он понимает — его сложно любить. Парень ищет подработку, чтобы занять себя до осени. Совсем скоро он получит утвердительное письмо в ответ заявлению на бюджетное место. И даже если все универы Штатов, куда он сдает вступительные в начале лета, откажут — не беда. Накопленных денег хватит на полгода жизни в соседних городах, его переезд неизбежен, потому что спланирован. Больнее всего расставаться с друзьями. Стоило ему очутиться в августе, как жара сдавила его горло осознанием: «это не то, чего ты хотел». Все это время, с самого начала года он развлекается с ними, принимает их безоговорочную любовь и заботу, отчаянный; как оголодавший впивается в кусок хлеба под названием внимание. А хозяева гладят собаку, кусающую их руки своими свободными. Хорошая собака, хорошая. Рэй готов обгрызть им на радость все кости, выпотрошить и сожрать целиком, лишь дайте ему еще немного любви. Глупые, наивные. Зачем любить и не требовать ничего взамен? Рэй выбрасывает в урну свой старый номер.***
Неделя стремится к концу, на улице немного холодает, и он с удовольствием выходит на прогулку. Остается день на выполнение обещания, которое Эмма вытянула из него своим мизинцем, и которое Рэй изначально не был намерен сдержать. Его электронная почта забита письмами, Рэй с горящими глазами разбирает ее в кафе. Сортирует на спам и приглашения — его зачислили в пять из девяти университетов. Он гуглит в телефоне города, прожиточный минимум и рейтинг, выбирает; даже улыбается в ответ прохожим. Рэй задерживается допоздна, но возвращается с приподнятым настроением и не сразу замечает парня, сидящего у него на крыльце. Норман с опухшей щекой смотрит сдержанно-хладно. Рэй, избалованный его добротой, теряется из-за темноты обращенного на него взгляда. — Теперь я вижу. Ты действительно не страдаешь. Отчего такой довольный? В его словах нет ненависти или интереса. Норман не обвиняет его, не говорит «бросил нас и развлекаешься?», но Рэй отчетливо слышит именно это. Он не может поднять на него глаза, приковывает их к своим зашнурованным и поношенным кедам. Рэй испуган, растерян, пристыжен. — Если хочешь, чтобы я ушел, — говорит негромко Норман, — тебе придется со мной считаться. Действительно, ему нельзя относиться к нему так, будто его здесь нет, иначе Рэй не справится. Он вскидывает подбородок, вглядывается отрешенно в чужое лицо, готовый к удару, обвинениям, вызову, но так и застывает изваянием. Между ними слишком большое расстояние, Рэй бежит к нему, чуть ли не спотыкаясь. Вцепляется в его плечи, сжимает на рефлексах. — Что с лицом? Кто? — Твоя мама, — отвечает Норман, хватая его за потянувшуюся к щеке руку. Опускает ее, окольцовывая запястье, держит пальцами цепко, словно поводок. — Сказала, что ты не страдаешь, и чтоб я выметался. Я был удивлен тому, что она знает про нас. — Я рассказал ей. И про Эмму, и про отчисление, — Рэй сжимает до боли челюсть, Норман кивает, расслабляет свою хватку, поглаживает большим пальцем узоры вен «не переживай». — Все из-за этого? — Нет. — Почему тогда? Ты так и не ответил в тот раз. Рэй качает головой, у него все еще нет правдоподобной лжи, не смог ничего придумать. Их любовь к нему была слишком светлой, он решает, что сейчас, добровольно ее лишенный, не хочет пятнать о ней память. Он переплетает с Норманом пальцы и уводит подальше от дома.***
Кофе в прозрачных стаканчиках разбавлен водой, в Старбакс делают дерьмовые напитки, но подкупают громким именем, чувством эксклюзивности и семейной атмосферой. Теплое освещение, укромные и мягкие диванчики, немного темноватые тона — вся обстановка располагает к откровениям. Рэй вглядывается в три буквы на своем айс-американо — имя, данное ему Изабеллой в честь ее любимого музыканта, и набирает в грудь больше воздуха, чтобы начать. Признание дается ему с трудом. — Все дело в том, что меня невозможно любить. Норман прыскает, матча-латте с ужасно приторным сиропом опасно покачивается в его руках. Рэй бросает в его фигуру полный злобы взгляд. — Мои извинения, — Норман смущенно вытирает рот салфеткой и игриво смотрит на него в ответ, словно Рэй цирковая зверушка. Несмышленая, пугливая, безвольная. — У тебя странное чувство юмора, дорогуша. Тебе об этом говорили? Парень закатывает глаза на его «дорогушу», слова Нормана слишком напоминают ему о временах, когда они оба отчаянно пытались флиртовать с ним из своих френдзон. Глупые подкаты, которых он использовал на Эмме по советам Рэя, вернулись за головой последнего с обновлениями от подруги. Они были ужасными, неловкими и своеобразными. Да, его друг всегда был таким — воспитанным, невинным, очаровательно робким. И вот к чему это приводит, если вежливые люди попадают в грешные руки. — Ты смеешься над моими комплексами? — Ты оспариваешь мои чувства? — хлопает очаровательно глазами Норман, Рэй отводит взгляд, проигрывает. — И не только мои, мы с Эммой любим тебя, такого дурного. Мы любим тебя. Я люблю тебя, Рэй. Слышишь? — Слышу я. Необязательно… — Я прокричу это на всю Америку и в лицо твоим родителям, если понадобится. Так что, прекращай и возвращайся. Рэй с раздражением отмахивается, он пробует новую попытку достучаться до самодовольного кретина. Тот, как ни в чем не бывало, обхватывает губами зеленую трубочку. Парень смотрит на салатового цвета жидкость в его стаканчике, Норман посасывает ее, несмотря на опухшую щеку. — Вы заслуживаете лучшего, а не меня, я… Друг улыбается ему с лисьим прищуром, совсем недавно холодный и серьезный, так беспечно забавляется. Бесит. — Но нам нужен ты, — Норман жестом руки останавливает его, открывшего рот, и расстегивает одна за другой пуговицы на своей рубашке. Рэй хочет закричать, но его просят заткнуться. — Мы набили парные татушки с Эммой в ее день рождения, это и был сюрприз, — На его груди заживают под пленкой инициалы курсивом: «NER», — Твое имя над моим сердцем, Рэй. Ты действительно думаешь, что не нужен нам? Рэй пораженно пялится на три буковки: Норман, Эмма, Рэй. Его имя, данное ей Изабеллой в честь ее любимого музыканта. Он неожиданно вспоминает ее лицо, еще неомраченное предательством мужа, такое красивое и нежное; мама смотрит на него с любовью и поет колыбельную. Рэй поднимает взгляд с чужой груди — Норман улыбается.***
Иногда, чтобы вернуться домой, необходимо уйти. Рэй переминается с ноги на ногу, неловко топчась на пороге со своим чемоданом. Эмма бежит к нему навстречу, едва увидев, и сразу бросается на шею. Рэй ловит ее, также крепко обнимая в ответ, зарывается носом в рыжие пряди, вдыхает горький шампунь — то ли облепиха, то ли миндаль. — Я так волновалась, ты не отвечал на сообщения, до номера хрен дозвонишься, — его бьют кулачком, — Потерялся что ли? — хнычет она, сцепив свои руки на его талии, с раскрасневшимися глазами беспокойно заглядывая в глаза. — Потерялся, — отвечает он, имея ввиду совсем не свой телефон. Эмма не унимается, встает на цыпочки — коротышка безумно: — Нашелся теперь? Рэй сам накрывает ее губы, мелком заметив проснувшегося Нормана в стороне. Их парень выглядит таким счастливым, просто наблюдая за ними. Рэй закрывает глаза, он наконец-то понимает. — Нашелся.***
— Ты ей не рассказал. — Не рассказал. — Почему? — спрашивает Рэй, нарезая морковку сначала вдоль, затем на кубики. Норман чистит рядом картофель и молчит долго, сосредоточенный. — Эй, почему не сказал, что я ушел насовсем? — Ну, не ушел же, — бурчит тот, все еще перебывает в мире овощей. Рэй направляет в его сторону нож, но Норман по-прежнему увлечен лишь приготовлением ужина. В конце концов, он сдается и тяжело вздыхает. — Не хотел ее расстраивать. Я злился на тебя и решил спросить напрямую. Думал, сможешь ли ты сказать те же слова мне в лицо? Посмеешь ли? Нож в руке Рэя трясется из-за его дрожи. Парень отворачивается, жалея о заданном вопросе, а Норман чистит и чистит эту нескончаемую картошку, ведет свой монолог: — Ты поступил, как трус, — и Рэй соглашается. — «Воспользовался вами», — передразнивает Норман. — Это мы тебя использовали, мы приставали, я к тебе полез. Но ты выставил нас жертвами, добродушно решил съебать, по-английски, благородно. Рэй задирает ему футболку, пытается его коснуться, как Эмма — нежно, виновато, заигрывающе и сразу убирает ладонь с чужого торса под неодобрительным взглядом. Почему-то этот трюк у Нормана работает только с Эммой. Он смотрит на него грозно через плечо. — Ночью, — ворчит, продолжает: — С начала месяца вел себя странно. Отвергал, избегал нас как прокаженных. Я боялся, что ты разлюбил, а это, оказывается, мы тебя совсем не любим. Ты долбоеб, ты в курсе? — Извини, — его плечи поникают — Рэй ссутулится. Норман закатывает глаза, тянется к нему за быстрым поцелуем. Говорит: — Нарезай морковь, дорогуша.***
Волосы Эммы цвета морковки. Или апельсина, нет, мандаринов. Она вся из себя какой-то тропический фрукт, электронная музыка, яркий фейерверк. Рэй слушает ее шепот вполуха, увлеченный женской шеей, его руки сминают ягодицы, раздвигают полушария через одежду, и девушка задорно шлепает его по заднице в ответ. — Слушай, — требует. — Мы с Норманом приготовили сюрприз к твоему возвращению, но тебе придется его поискать. Он делает задумчивое лицо, над которым Норман с кровати хихикает. Рэй показывает ему средний палец, наклоняется к Эмме, охрипшим голосом просит: — А подсказки полагаются? — Само собой, — воспаляется она, толкает его к самой кровати. Норман заинтересованно затихает. — Местоположение на наших телах. Разворачивай подарочек! А ты подвинься. Норман послушно передвигается, освобождая для них место. Рэй игриво бросает девушку на подготовленные подушки, и та смеется в голос. Парень стягивает с Эммы футболку под ее непрекращающийся хохот, и припадает к обнаженной груди, потому что та не носит белье дома, жалуется на него всегда, и только после пораженно затихает. Теребит еще мягкий сосок, осыпает поцелуями грудь, и нигде не видит чернила. Он оборачивается на Нормана, тот несколько румяный подпирает рукой подбородок, лежит на животе и улыбается ему хитро, аж прибить хочется. — Придется поискать, — вторит ему Эмма с похожей ухмылочкой. Они его доведут однажды. Возможно, сегодня. — Если что, это не секс, не оргазм и не эрогенные зоны. Хотя насчет последних… Просто держи это в голове. Август во рту отдает засухой, оседает на яремной впадинке пылью. Рэй исступленно дрожит, дайте ему воды. Слишком жарко, чересчур хорошо. Эмма смахивает с его лба испарину, зарывается пальцами в черные волосы, дрожит под ним струной. Норман стонет за его спиной, подбадривает «ищи, ищи», обессиленно утыкается ему лицом в заднюю часть шеи. Он целует позвонки, слизывает капельки пота, падает рядом, весь обмякший. Мягкий, податливый — бери, ничего не будет. Рэй занят поисками: кажется, он рассматривает ее со всех возможных и невозможных углов, исследует самые сокровенные части тела самыми неприличными способами. Где они, где эти буквы? — Еще подсказку? — миролюбиво интересуется Норман, лежа рядом с девушкой. — Норман, замолчи… — Эмма задыхается, хнычет, тянется к Норману то ли за кислородом, то ли, чтоб заткнуть. — Рэй, прошу, только не отвлекайся… Я очень близко. — Блять… — Рэй дышит также загнанно, весь будто пульсирует. Эмма так восхитительно сжимается вокруг него. Он говорит ей об этом. — Все проще, чем тебе кажется, — не унимается Норман, привстает на локтях, укладывается головой на грудь Эммы, и та дрожащими пальцами поглаживает его белые волосы. — Так быстро стучит. Рэй стремится накрыть ее губы, он еле держится на коленях, чувствует все еще вытекающую из него сперму друга, тот целует его в ключицу, пользуется моментом. Эмма шепчет что-то бессвязное, сама притягивает его к себе, хватая ладошками лицо, и Рэй чуть не падает на них двоих, успевает опереться руками на изголовье — кровать скрипит, просит сжалиться. Норман торопит его, говорит, что он слишком милосердный, сетует на жару. — Да пошел ты, — жмурится парень, плечи саднят из-за царапин, мышцы ноют, удовольствие остро и болезненно проходится по всему телу. Рэй смотрит вниз на Эмму, у нее стекленеют глаза, почти слезятся; щеки алые, губы истерзанные — красные-красные. — Эмма? — Все хорошо… — Эмма слабо поднимает руку, чтобы погладить его по щеке. — Я тебя люблю.***
Они ссорятся из-за поступления. Эмма и Норман сажают его на их старый диван, и затылком Рэй чувствует, как новый кондиционер работает: он мирно гудит, а лето близится к концу. — Ты, правда, не додумался подать ни одну заявку в собственный город? — Норман выглядит таким оскорбленным. Его руки скрещены, он переглядывается с их девушкой безнадежно. Рэю странно быть отчитанным друзьями. — Я сделаю это в следующем году, мое поступление можно отложить, —пытается он пояснить, оправдаться, но Эмма с обвинительным тоном перебивает его: — Нет! Ты не можешь отказываться от переезда лишь из-за нас. То ли из-за того, что он внезапно снова оказывается маленьким перед ними, возвышающимися, словно недовольные родители в детстве, то ли дело просто в нежелании расставаться, Рэй плачет. Почему это происходит, парень не особо понимает, он не может объяснить свои слезы друзьям, испуганно прижавшимся с разных сторон. Они обнимают его, просят прощения, и осознание того, что он заставляет их чувствовать это — отвратительно. — Я отвратителен, простите.***
Рэй понимает, что должен стать лучше ради них, избавиться от слабостей. Он хочет, чтобы они — два дорогих ему человека могли спокойно двигаться по жизни, а не тревожно оглядываться на него каждый раз, что Рэй падает на выбранном собственном пути. По этой причине он и сам учится любви. Тому как жить вдали от них, быть самостоятельным и уверенным без постоянной подпитки. Рэй даже заводит друга в новом городе, они учатся на разных факультетах, но разделяют одну комнату в общежитии. Когда он рассказывает об этом своим близким, то ожидает, что те обрадуются за него, но вместо этого они воюют. 63194 17:19 он симпотный? Norman 17:19 Эмма! 63194 17:20 атстань мне нужно проверить считает ли рэй его хорошеньким Norman 17:20 Так что, Рэй? Он симпОтный? 63194 17:21 может ли быть, что он горяч? Norman 17:21 Когда ты дрочил в последний раз?ОТПРАВЛЕНО 17:23 Вчера
Соседа зовут Дон, он веселый, загорелый парень, абсолютно не в его вкусе, с ехидцей спрашивает, с кем это он так часто переписывается. Рэй хмыкает, показывая ему совместную фотографию, сделанную внутри тату салона, где обнимает их за талии. У него на ключице прячутся от всего мира их имена. — Оу, ебать, они горячи, — одобрительно кивает ему Дон, внимательно разглядывая молодых людей. — Так, кто из них оказался настолько сострадательным? Доброе сердце с красивым личиком редко встретишь, знаешь ли. Рэй закатывает глаза и дает другу подзатыльник. Не может ничего поделать — самодовольно усмехается: — Они оба мои.