Покой

***

      После всего, что случилось, тебе просто нужно было отдохнуть, дружище. Мы остановились на глухой ветке метро и разожгли костер, уже не особо переживая о тех, кто остался позади. В конце концов, все они уже мертвы — ты постарался на славу, д’Артаньян. Даже не знал, что человек может так стрелять.       -Вот что Артем. Мы от этих нацистов оторвались, можно и отдохнуть чутка, — говорю, чуть неуверенно. -Спи, мушкетер. Я покараулю.       Ты поднял голову, закончив осматривать пистолет, который я тебе дал. Хороший пистолет, 6-зарядный с глушителем, самое оно для того, чтобы убивать по-тихому. Пригодился тебе все-таки мой презент, отобранный у трупа.       Как же нелепо звучит, ха.       -Мгм, — бархатный голос похож на мурлыканье большого котенка. Улыбаюсь вроде бы, как всегда, как обычно, но все равно по-идиотски.       Нет. Не смотри на меня так доверчиво. Не надо.       Ты ложишься на бок и смотришь на огонь, а я подавляю зевок. Сам устал не меньше, но еще держусь на ногах, чтоб ты немного поспал.       Не знаю, зачем так делаю. Хотелось бы думать от того, что мы с тобой напарники, мушкетеры. Но уже не так сильно верю в то, что нас связывает только товарищество.       Дыхание успокаивается, делается мерным и ровным. Спишь? Я мог бы убить тебя сейчас, вот такого беззащитного. Застрелить во сне, и ты не почувствовал бы ровным счетом ничего, просто один хороший сон сменился бы другим. Не это ли прекрасная смерть в нашем с тобой мире, полном черных теней и страшных мутантов? Не было ли бы это лучшей участью для тебя, друг мой?       Многие боятся смерти. Они думают, что после нее наступит мрак, холод. Душа исчезнет словно луч солнца во тьме туннелей, но это не так, Артем. Тот, кто идет с ней бок о бок, знает, что это избавление от всех мук, от болезней и голода, от холода и человеческих пороков. Но люди все же слишком боятся ее.       Ты стонешь во сне и съёживаешься. Интересно, что именно видишь сейчас? Какой кошмар заставляет тебя так сильно переживать? Что именно смогло напугать могучего рейнджера так сильно? Ты не расскажешь, а я не буду спрашивать.       В порыве расстегиваю грязный ватник и кладу на тебя. Холодный ветер тоннелей сразу же гонит мурашки по телу, но это уже не важно. Стало теплее, и ты начинаешь дышать ровнее.       Зачем-то провожу рукой по небритой щеке. Сразу же отдергиваю ее, еще не хватало разбудить тебя.       Надо занять себя, а то с ума так сойду.       Сажусь на бетонный блок, нагретый костром, и начинаю считать патроны. Ради этих блестящих пулек пришлось перебить кучу народу, да, дружище? А стоят ли они того? Как думаешь, стоит ли этот кусок металла того, чтобы за него убивать?       Один патрон — одна человеческая жизнь, дружище. Не больше и не меньше.       Кладу винтовку в сторону и снова бросаю взгляд на спящего тебя. В груди разливается приятное тепло, и ветер уже не так страшно морозит пальцы. Сейчас нет ничего, кроме смыкающейся возле огня тьмы, сухого потрескивания костра, твоих закрытых век и оранжевых отблесков на уставшем лице.       Если бы ты знал, брат, что я собираюсь сделать, ты бы возненавидел меня. Но я тебе не расскажу, пока не придет время. Конечно, Театральная уже в одном переходе отсюда, а там товарищ Корбут, который точно прикажет мне сдать тебя, но, черт подери, сейчас это не важно. Если бы можно было остановить время, я навсегда остался бы здесь, на станции возле костра, смотря на то, как ты блуждаешь в мире снов, наполняясь тем чувством вечного покоя, которое я постараюсь отпечатать в своей душе.       Спокойно спи, мушкетер. Я рядом.