save your breath

Каллахан обнаруживает Синдикат до того, как Синдикат признает себя. Здесь нет никаких сомнений в несогласии, буйстве. Каллахан и раньше был миром; стоял за консолью задолго до того, как ДримСМП был даже задуман, беспомощный, и глубоко увязал под одеялами, натянутыми его игроками. Его разбудили взрывы. Он должен был быть. Они разрушали сервер, разрушали его, но они не могли этого видеть, и он не был удивлен, на самом деле — просто потянулся, вытер кровь изо рта и побрел прочь от дуба, в корнях которого запутался, чтобы посмотреть, как горят его игроки. Каллахан по-прежнему остается миром, если его можно назвать миром, с временной мерой Дрима, крепко цепляющейся за его рваные края. Dream XD никогда не станет богом, и ни один из них не станет самим сервером, но Каллахан думает, что они оба забыли об этом в пылу затянувшегося момента, который стал их обоюдным падением. Продолжали страдать и хотели, чтобы это прекратилось, хотели, чтобы все прекратилось, поэтому они пытались разделять и властвовать, держать маленькие кусочки самих себя вместе. Это не проблема Каллахана, что случилось с ними после того, как любовь и жизнь раскололись на части, но Дрим давно зарекомендовал себя как страж этого мира, даже после того, как он рухнул в огонь и серу и остался гнить, и только его любовь бродила за пределами тюремных стен. Каллахан тоже не бог. Богов не существует. Если бы это было так, у него не было бы никаких обязательств что-либо делать. Но он — это весь мир. Он — этот мир, и его никто не видел с рассвета сервера, и у него такое же сердце, как и у любого другого. Синдикат спрятался далеко на севере, его немногочисленные бревенчатые дома покрыты снегом, звездные окна смотрят в постоянную снежную ночь, светясь сохраненным теплом. Каллахан знает, что Ники давно покинула остатки своего подземного оазиса, что Ранбу навещает ее через день по нескольку часов подряд, а дома его искренне ждут муж и ребенок. Это убежище, как бы жители Синдиката ни утверждали обратное. Вполне возможно, что книжный клуб Техноблейда громко провозглашает это на каждом шагу. Каллахан знает лучше. Филза открывает дверь, когда Каллахан стучит. Он измотан заботами, взъерошен, явно собирался спать, и он ошеломленно моргает смотря на Каллахана, когда Каллахан машет рукой. Тем не менее, в глазах Филзы есть тот волшебный блеск, который Каллахан заметил, когда Ангел Смерти впервые ворвался на сервер, когда он просматривал Каллахана, ростом всего пять футов пять дюймов, завернутого в оленью шкуру и его дикую корону из рогов. «Ты… Каллахан? “ — спрашивает он, в основном для подтверждения. Каллахан пожимает плечами и кивает. Поднимает руки — не испорченные минусовой температурой, на что Филза поднимает бровь, — и пишет жестами по воздуху «Извините виноват». Филза ухмыляется и впускает его внутрь, натянуто забавляясь. Он более респектабельный из двух обитателей дома, вероятно, благодаря столетиям совершенствования своего плутоватого, беззаботного отношения. Техноблейд, каким бы вечным он ни был, никогда не имел такой роскоши, провел большую часть своей вечности во время кровопусканий на серверах, и это видно по пустоте его взгляда, когда он переводит взгляд со своего партнера на Каллахана и снова на своего партнера. Он в спортивных штанах. «Фил, мы знаем этого парня?» «Каллахан», — терпеливо говорит Филза. «Он первый. Или один из?» Каллахан снова кивает. «Один из первых на сервере». «Я долго спал», — повторяет Каллахан наизусть. Это то, что он сказал Джорджу перед тем, как отправиться в свои собственные сны, то, что он написал на клочке пергамента для Алиссы и пустил по течению моря в бутылке. Техноблейд хмыкает, засовывает ленточную закладку в толстый том, лежащий у него на коленях. «Поздновато ты пришёл», прямо говорит он, кивая на часы в рамке на противоположной стене. Это напоминает Каллахану кожу, кости и обсидиан. «В чем проблема?» Каллахан пишет. Никогда не стесняешься в выражениях, Техноблейд. «Я буду краток. Я слышал о Синдикате.» К чести обоих, ни Техноблейд, ни Филза не дрогнули. Они просто изящно признают этот факт, Филза — с гудением, а Техноблейд — с прищуром. «Я здесь, чтобы спросить, могу ли я быть частью этого». Это привлекает их внимание. Техноблейд выпаливает: «Хех?» «Ты хочешь быть частью… приятель, ты же понимаешь, что это анархистская община, верно?» — поспешно говорит Филза. «Если это потому, что ты слышал о том, что это книжный клуб — Техно, я клянусь…» «Я не согласен с тем, что здесь произошло», — твердо заявляет Каллахан. Филза останавливается на полуслове, на его лице застыло удивление, но Техноблейд все еще выглядит настороженным, и Каллахан знает, когда нужно выдать некоторые секреты как средство достижения цели. Осторожно, глядя каждому в глаза: «Я не согласен с тем, что произошло со мной». Непроницаемое выражение лица Техноблейда смягчается. Потому что, в конце концов, Синдикат — это такой же акт эгоизма, как и акт восстановления. У каждого члена что-то отняли и он хочет это вернуть, будь то независимость или чувство собственного достоинства; все они каким-то образом хотят отомстить, просто эта месть будет упакована в хорошенькую упаковку, и это далеко от Каллахана, который хранил все секреты с момента рождения сервера, а потом еще кое-что, чтобы притвориться лицемером. Есть вещи, которые он хочет, которые он никогда не получит, даже если он и есть весь мир. Дома. Истории. Постоянно растущий список людей, которые любили его. Техноблейд и Филза, по крайней мере, поймут: быть лишенным божественности ребро за ребром, все равно что разделывать рыбу на филе. Расчленение его человечности, то, что он больше сервер, чем личность, наводит мост через пропасть. Он лег и позволил своим игрокам устроить на нём праздник; самое меньшее, что он может сделать, — это говорить правду. «У тебя есть имя?» — наконец грубовато спрашивает Техноблейд. Каллахан понимает, что он не имеет в виду это имя, эту змеиную кожу, эти чешуйки, которые он соскреб. Ему надоело хранить молчание сервера. «Гарпократ», — произносит он одними губами, дерзкая ирония искривляет его рот, и Техноблейд улыбается.