Ничтожное тело валялось на кровати уже добрые два часа, раздражая такую спокойную на вид Принцессу Бездны всем своим естеством. Люмин злилась, но не оттого, что её «враг», враг целой Бездны, неуловимый и всезнающий Дайнслейф вот так беспардонно распластался по её ложу, вовсе нет, это в какой-то степени даже казалось забавным. А вот его обморочное состояние выводило девушку из себя.
Как же хотелось видеть страх и отчаяние в его глазах. Пробивало до мурашек от одной мысли — это умиротворение можно стереть и нарисовать совершенно новое лицо, искажённое паникой.
Пялясь на его чуть разведённые ноги, отчаянно пытаясь разглядеть воистину воинственный лик, но так отвратительно для самой себя каждый раз останавливая взор на области паха, Люмин в конечном итоге не выдержала и выскочила из тёплых объятий кресла. Ей почему-то казалось, что последний из могучего рода Каэнри’ах сейчас внаглую притворяется, ведь изящные пальцы руки, мирно свисающей с кровати, тихо подрагивали. И оставалось только гадать, Дайн пытался что-то схватить во сне или же наяву он призывал остатки последних сил, дабы выдать очередное «отложенное на крайний случай» заклинание. И увы, если второй вариант оказался бы верным, Её высочеству пришлось бы сделать всё возможное, чтобы Хранитель ветви сломался окончательно.
К её огромному удивлению, когда она оказалась совсем рядом, настолько, что можно было прикоснуться рукой и ощутить, какой же Дайнслейф холодный, Принцесса Бездны постигла спокойствие — он действительно всё ещё был в отключке. Люмин осмотрела его тело с ног до головы, аккуратно коснулась рукой лба, провела кончиками пальцев по шраму, источавшему синее свечение. Мягкая перина чуть прогнулась, когда девушка присела на край, перемещая руки с его умиротворенного лица на вздымающуюся грудь.
Аккуратные пальцы, выглядящие гораздо длиннее из-за острых ногтей, небрежно схватили плоскую фибулу, удерживающую изодранный плащ, скомканный под его телом. Люмин осмотрела столь красивую и ничтожно бесценную вещицу, лишь для того чтобы ловким движением сорвать её с груди мужчины. Блестящая безделушка отлетела на кафельный пол с таким отвратительным звоном, что мирно спящий Дайнслеф поморщился, словно его разум вдруг пронзило чувство некой опасности. Глядя на подрагивающие веки и чуть приоткрывшийся рот, Люмин заулыбалась, предвкушая его столь долгожданное пробуждение.
Грудь дрогнула в самом глубоком вздохе, ей даже казалось, что мужчина был готов поглотить весь кислород в её спальне. Последующий за вдохом стон, вырвавшийся из его рта, ещё сильнее завёл от нетерпения поёрзавшую на кровати девушку. Затронутой проклятьем рукой, Дайн схватился за покрывало и отчаянно попытался свести ноги и перевернуться на бок, как вдруг Люмин пресекла эту попытку, усевшись ему на живот, тем самым вдавив его в свою постель.
Наконец в этом тусклом свете горящих свечей на стоящих рядом с кроватью канделябрах она увидела то, что желала узреть уже очень давно. Его распахнутые, нервно бегающие в попытке осмотреться и понять, где он и что с ним происходит, ярко-голубые глаза неожиданно столкнулись с её.
— Люмин… — он едва выдавил это болезненное во всех смыслах имя, параллельно пытаясь приподняться. Вот только его бывшая спутница, так яростно сжавшая плечи, ещё сильнее впечатала его в эту обитель роскошных алых тканей.
Зрачки глаз дрожали в томительном полумраке. Дайнслеф помнил лишь то, что было до его эгоистичного забега в портал Бездны, а дальнейший провал, сотканный из головной боли и неприятного жжения на тех местах тела, где свирепствовало проклятье, лишь приводил его в ужас.
Вот так очнуться в кровати, с кандалами на запястье, буквально под Принцессой Бездны. Просто немыслимо.
— А я-то думала, переборщила с ударом… — она зловеще уронила голову прямо к его лицу, заставляя мужчину, сморщиться от щекочущего ощущения спавших локонов, забродивших по его щекам. Люмин прикусила губы, дабы удержаться от бешенного желания припасть к его, и томно склонилась к уху, продолжая свою речь. — Какое счастье, Дайн, ты все ещё помнишь моё имя.
Только сейчас, когда разум стабилизировался, Дайнслеф удосужился посмотреть на девушку за границами её лика. Абсолютно нагая, она уже не просто обвила и удерживала его тело, нет, она уничтожала единственный барьер между ними. Ловкие пальцы отстегнули несколько пуговиц серого жилета, пробрались туда, вглубь, жадно хватая и сминая плоть, местами царапая её.
Увы, неоднократно брошенное в пустоту имя ни капли не останавливало её от столь занятного действа. Шустрый язык Принцессы Бездны, кажется, прошёлся по всей его шее, однако Люмин явно не собиралась бросать одну из самых его чувствительных зон. Ощущая, как тело постепенно начало отвечать на ласки, Дайнслеф стиснул зубы и закрыл глаза, аккуратно сгибая раненую руку. Боль разлилась по конечности и запульсировала по синим жилам, когда мужчина в отчаянной попытке упёрся в грудь девушки и, кое-как собрав силы, отпихнул её от себя.
— Вот так в Бездне расправляются с врагами… — отчаянно пытаясь скрыть отвратный отголосок боли за хрипотой голоса, надменно и как-то разочарованно бросил Хранитель ветви, наблюдая за тем, как улыбается отстранённая Принцесса, всё ещё ёрзающая на области его поднявшегося достоинства.
Люмин опуста голову, наблюдая за результатом своих малых усилий, и как-то сдержанно рассмеялась.
— Врагов мы убиваем, а вот с любовниками приятно проводим время, как иронично, что ты, Дайн, обладаешь обоими этими противоречивыми титулами.
Оправдавшись, Люмин продолжила расстёгивать оставшиеся пуговицы, дабы поскорее избавиться от этого идиотского костюма «сильного воина»… Воина, который банально не может устоять от нахождения с ней в одном помещении.
— Когда мы успели стать вторыми? — прошипел мужчина, стараясь выдернуть здоровую руку из кандалов, прикованных другим концом к деревянной стойке для балдахина.
Именно когда он задал столь любопытный вопрос, девушка распахнула его рубашку, осматривая желанное тело. Стройное, с лёгким рельефом пресса, оно было прекрасным даже несмотря на бледные борозды шрамов, расползшихся по коже. Люмин облегчённо выдохнула, проводя рукой по своим отросшим волосам, стараясь убрать их назад.
Она впервые посмотрела на него столь озадаченно, словно интересовалась у самой себя: «А действительно, когда именно они успели стать чем-то большим?» Увы, хитрая улыбка всплыла на её лице слишком неожиданно.
Она вспомнила, когда это произошло…
— Наш последний день в Мондштате и дряхлая гостиница на окраине, — девушка резко схватила его за подбородок, заглядывая в голубые глаза с таким ярым напором, заставляя всё внутри него вывернуться наизнанку. — Достаточно, чтобы освежить твою пятисотлетнюю память?
Несмотря на свой наводящий вопрос Люмин хотела продолжить констатацию фактов и в красках рассказать ему всё, что они тогда делали друг с другом, всё, что осталось в её памяти яркими пятнами, но Дайнслейф беспощадно перебил.
— Мы переборщили…
Глаза Люмин, кажется, блеснули от ярости и возмущения.
— Переборщили? Какой ты наивный, Дайн, а хочешь, я расскажу занятную историю? — она потянулась к ремню, удерживавшему его штаны, словно намекая ему — это плата за столь откровенную и жестокую правду.
Он не ответил ей, лишь стыдливо отвернул голову, прожигая взглядом медленно стекающий воск. Как символично, когда его член оказался в её руках, на мгновение он сравнил себя с этими тленно ждущими своей скорой кончины свечами. Как отвратно его удивительные глаза закатились, а тело дрогнуло, стоило Люмин двинуть рукой от самого основания до головки.
— Кто-то заботливо сыпанул нам в вино одно занятное средство. Кто-то высокий, холодный, выбравший вилку в глаз и, кажется, тоже являющийся остатком павшего Каэнри’аха… — она замолкла, нависая над ним, будто желала встретиться с его недоумевающим взглядом. Сочащаяся из неё естественная смазка поблескивающей дорожкой протянулась от огромного пятна на его штанах и по большей части его живота, когда Люмин в очередной раз уселась на него. Её спина чуть искривилась, когда весь вес её тела перешёл на левую руку, которой девушка упёрлась в кровать рядом с его торчащими, словно из-под кожи, рёбрами. Дайнслейф ожидал чего угодно, но никак не ощутить её поистине нежное прикосновение к его лицу… Словно это прошлая, добрая Люмин прорвалась сквозь облик суровой правительницы Бездны. Как жаль, нежность заглохла под самой отвратительной шуткой.
— Знаешь, я сейчас понимаю его намерения. Вы ведь последние, кто выжил в катастрофе, так скажем, вымирающий вид. Помнишь же, что учёные в Сумеру насильно спаривают те виды, которые оказываются на грани вымирания?
Он вытаращил глаза ещё сильнее. Хранитель ветви был готов ударить себя ладонью по лицу в знак того, что это была самая ужасная вещь, которую он услышал за пятьсот лет своего бренного существования, вот только руки были ему в данный момент не подвластны, это заставило его протестовать словесно.
— Отвратительное сравнение, Люмин… — буркнул он, на что девушка рассмеялась.
— Я знаю! — её последняя фраза перед тем, как лица, что так медленно тянулись друг к другу, наконец соприкоснулись.
Она целовала его слишком жадно, словно сейчас кто-то должен был ворваться в её покои и забрать мужчину навсегда. Дайнслейф в свою очередь подмечал, что Люмин крайне сильно изменилась. Эта страстность, буйство стонов разной тональности, отчаянные попытки всадить его член как можно глубже. Она не стеснялась ничего, качаясь эмоционально от надрывистого "хорошо", до гневного "ненавижу", каждый раз, когда Дайн имел совесть покинуть её сочащееся лоно без предупреждения. Её нестабильность забавляла его, вот только одной звонкой пощечины оказалось достаточно, чтобы эта забавная игра прекратилась. Хранитель ветви не понял её недовольства, даже задумался о стеснении, она ведь провела столько лет в Бездне, решая все возможные проблемы и строя коварные планы, отчего у неё банально не было времени на нечто подобное. Никто здесь не посмел бы так играть с её наслаждением. О, как же он ошибался.
Она прижалась к нему так сильно, впиваясь ногтями в плечи, безпощадно царапая их. Но осознание пришло только после того, как Принцесса Бездны в самый ответственный момент, момент, когда эта сладостная пытка должна была подойти к концу, соскочила с него. Грациозно переваливаясь через холодную половину кровати, которую столь жаркий процесс не затронул, Люмин выдвинула ящик прикроватной тумбочки.
Она так же шустро вернулась обратно к Дайну, что так постыдно отвернул голову в противоположную сторону, отчаянно пытаясь скрыть тот факт, что он осматривал её изумительные ягодицы.
Какая досада, ею этот момент не был упущен.
Заняв свою первоначальную позицию, девушка ловко подбросила флакончик с вязкой жидкостью, до боли Дайнслейфу знакомой.
— Ваше высочество, осмелюсь заметить, вы и без меня веселитесь. Зачем этот цирк сейчас? — из-за царящей ухмылки на его поблескивающем от пота лице Люмин посчитала эту шутку за самую настоящую дерзость. Как он вообще посмел засунуть свой нос туда, куда не положено?
Она разозлилась не на шутку, с хрустом костяшек сжимая покрывало.
— Представь себе, Дайн, в Бездне есть много хороших вещей, но твой проклятый член самый лучший, — обиженно буркнула она, обмакнув в баночке два пальца. Увидев его недоумение, Принцесса Бездны ехидно хихикнула.
— Это за то, что ты сейчас нагло пялился на меня.
Дайнслейф нервно дрогнул. Он прекрасно понимал, что сейчас эти шустрые пальчики окажутся в его заднем проходе, однако лицо его охватил неподдельный ужас, стоило Люмин отбросить банку со слизью на пол и материализовать в руке меч.
— Ты не посмеешь! — яростно крикнул мужчина, приподнимаясь на локтях, так аккуратно отползая от неё подальше.
Люмин ещё сильнее заулыбалась и встала на кровати, размещая ногу на его груди, чуть надавливая.
— О, я посмею… Но если ты устроишь мне экскурсию по Разлому, то я могу передумать, — гордо, с присущим ей, но таким неподходящим злодейским пафосом проговорила Принцесса Бездны, отделяя рукоять меча от лезвия.
— Лучше убей меня, Люмин! — в это отчаянном протесте было слишком много горечи. Он единственный, кто всё ещё хранил память об этом месте, нет даже не месте, а самом настоящем оружии массового уничтожения.
Это главная тайна нации стала его отвратительно тяжкой ношей. Люмин не убьёт его… Она будет ждать хоть целую вечность, пока он не покажет ей, пока не приведёт туда, куда она так сильно жаждет попасть. И Дайнслейф боится, что рано или поздно это случится.
Девушка усмехнулась, в резком темпе усаживаясь ему на грудь. Её красивая спина с аккуратными позвонками чуть выгнулась, когда она сжала его бедро и запрокинула голову вверх.
— В другой раз обязательно…
От неприятного холодного ощущения, как нечто рельефное медленно продвигается внутрь его ануса, Дайнслейф едва не взвизгнул. Его протяжный стон, так неожиданно заглушил зловещий хохот Принцессы Бездны.
***
В комнате стало заметно темнее, некоторые свечи потухли, отчего обнажённое тело пробирал неприятный холод. Размеренно дышавший Дайнслейф уныло растекался по ложу, закрыв лицо освободившейся из дешевых кандалов рукой. Как отвратно он чувствовал себя. Слабак, не способный противостоять похоти, он ведь даже не понял, что оковы на его руках можно было разомкнуть обычным рывком при должных усилиях. Вместо здравомыслия и свободы он выбрал Принцессу Бездны. К слову, та сидела рядом, отвернувшись от него, поджав ноги в своеобразной позе лотоса. Её голова была полна лишь убогих мыслей, как завтра объяснить Вестнику Бездны, что случилось с пленным.
Убит. Сбежал. Отправлен на каторгу… Бред сивой кобылы. Люмин прекрасно знала, как опасно её враньё, засосы ведь на шее так просто не спрячешь, а глупые оправдания её не спасут.
— Убирайся… — прошептала она, и этого достаточно, чтобы Дайнслейф покорно поднялся с кровати.
Мужчина наполнил эту пустую, с мёртвой тишиной комнату неприятными шорохами и шуршанием одежды, отчего Люмин закатила глаза.
— Когда-нибудь я спасу тебя, — бросил Дайнслейф, отдергивая руку от дверной ручки.
Он не видел, но точно знал, что от данной фразы её лицо исказилось в зловещей улыбке, посему, как и прежде, он молча ушёл, закрывая за собой дверь.
Услышав заветный хлопок, Люмин отрешённо упала спиной на кровать, раскидывая руки в стороны, и тихо прошептала всё ту же самую фразу, которую Дайн никогда не дослушивал:
— Но кто спасёт тебя, Дайн?
