«Доброе утро. Завтра ждём тебя с дядей Федей в семь. Отговорки не принимаю».
Точно, начало октября. Регина была племянницей Федора Ивановича, они с ней с детства знакомы. Точнее как с детства, маленький Игорь держал Регинку ещё младенцем на руках. Для него Серебренникова была младшей сестрой, и как он мог забыть, что у неё завтра день рождения? С этой вечной суматохой на работе из головы вылетело элементарно подумать про какой-нибудь подарок. Хотя Регина обычно от Игоря ничего и не ждала, знает, как он упахивается в отделе, и простое присутствие на дне рождении было уже большим подарком для неё. И всё же, появиться с пустыми руками некрасиво, нужно будет после работы заскочить куда-нибудь и прикупить хоть что-нибудь, что не позорно было бы назвать «подарком». Отложив телефон, Игорь взял блокнот и долистал до чистой странички. Первый пункт на сегодня «купить мелочи подарок», а следом «купить что-нибудь пожрать». Методично жуя яблоко, Игорь думал о том, что неплохо бы сейчас навернуть котлет с гречей, но о таком он мог только мечтать. О домашних котлетах так уж точно, купить готовые полуфабрикаты он, конечно, может, но вкус совсем не тот. Зато вкусно поест он завтра, на застолье точно будет все в лучшем виде. Но это только завтра вечером, а думать о еде надо было уже сегодня.Трубы
7 мая 2022 г. в 19:46
Это был четверг. За окном в законные права вступала осень, опоясывая и без того дождливый Петербург свинцом и холодом. От былого летнего жара почти ничего не осталось, и казалось, что так холодно не месяц, а целую вечность. Лёгкие вещи пришлось сменить на более тёплые и такие, чтоб не пропускали сильные ветра. Порывами и холодными невидимыми кинжалами они врезались в людей с жестоким желанием, если не убить, так утянуть в кровать с простудой точно. От такой картины становилось мрачно на душе. Солнца не хватало и так, а теперь и вовсе хотелось с головой уйти куда-то под одеяло и скрыться на дне спального царства. Лишь бы никто не трогал, и не приходилось выходить на улицу и лицезреть ужасную дождливую картину города. Петербуржцы может ещё и привыкли к такой погоде, многие другую просто и не знали, а если и узнавали, то только в случае удачной поездки в отпуск куда-нибудь в тёплые места России или где-нибудь «за бугром». А вот приезжим было куда сложнее. Одно дело родиться в таком месте, другое — привыкать к этому постепенно. Кто-то подчинялся невероятному духу города, смирялся с происходящим, а кому-то никак не сходило на голову осознание происходящего, и постоянный бубнёж при взгляде на серое небо сопровождался неустанным собранием бровей в кучу в недовольной гримасе.
К счастью, дома стихия отступала, отопление уже дали, и некоторые благоговейно после работы могли себе позволить прижаться к батарее, словно кошки, нежелающие мёрзнуть и воротить нос из-за сырости. Тёплые свитера и чай тоже составляли какой-то негласный будничный ритуал, отказаться от которого было столь же сложно, как заядлому курильщику.
Игорь сильно никогда не сокрушался из-за погоды. Он родился в Петербурге, и иной жизни никогда не знал. Холодно — оденься, и нечего ныть, что погода какая-то не такая. Однако утром он проснулся немного хмурый. Несмотря на отопление, в квартире почему-то было прохладно больше обычного. Неужто на улице температура упала ниже обычного и оттого стены и батареи не справлялись с низкой температурой? Он с трудом открыл глаза, устало стянул с тумбочки наручные часы и посмотрел на время. Шесть утра, будильник сработает только минут через пятьдесят, а он уже проснулся. Натянутое на голову одеяло предало его, как ненадёжный товарищ — замёрзли ноги. Он поджал их под себя, свернувшись в позу эмбриона, но легче не стало. Нехотя он дотянулся до ступней и сжал пальцы ног в ладонях. Ледяные, будто он по улице ходил босиком. Будь он ребёнком, отец бы отругал его, что он не держит ноги в тепле. Но он давно уже не ребёнок, отца нет, есть только всепоглощающий холод осени, беспощадно просачивающийся к нему в квартиру.
Гром не вылез из-под одеяла, скорее выпрямился вместе с ним как бабочка в коконе, и медленными маленькими шагами по холодному полу зашагал к кухне. Сонный и ещё не соображающий, он случайно наткнулся животом на велотренажёр, чертыхнулся, прошёл мимо груши и на автомате вяло ударил её кулаком. В ракушкообразное окно просачивался свет, и Игорь, проходя мимо, недовольно зажмурился. Спешить уходить он не намеревался, застыл у стекла и коснулся его осторожно подушечками пальцев, будто касался тонкого льда. Стекло отдавалось холодом не хуже замёрзшей воды, и Игорь поморщился, сунув руку обратно в кокон из одеяла. Холодом несло от окна, и он знал, что в нём есть щели, которые вполне могли являться виновниками его раннего пробуждения. Надо будет зайти в строительный и подкупить чего-нибудь эдакого, чтобы заделать проплешины и больше не вставать по утру от холода. Пройдя мимо окна, одеялом он задел газету на тумбочке у стены, та с шорохом упала на пол, но Игорь даже не обратил на нее внимания. Подойдя к чайнику, он облизнул пересохшие губы, взял с электрической подставки чайник и поднёс его к раковине. Рук не хватало, чтобы наполнить сосуд водой, и пришлось пойти на жертвы — приспустить одеяло до пояса и зажать края между ног. Холод квартиры встретил его негостеприимно, мышцы сразу сжались в спазме и хотелось сбежать обратно в кровать и не вылезать из тепла. И всё же кран он открыл, наполнил не совсем прозрачной (почему-то) водой чайник и поставил его греться. Диод внутри чайника засветился синим, и уголок на кухонном столе озарился голубоватым мерцанием, а сам чайник тихо зашумел. Игорь с постукиванием зубов вернул одеяло на плечи и поежился, поджав одну ногу, затем вторую. Надо бы купить тапочки что ли, или у какой-нибудь бабушки на рынке носки из собачьей шерсти, чтоб ноги не мёрзли. Но всё это казалось таким неважным, вещами, без которых Игорь мог жить и так. Не сказать, что комфортно, но, тем не менее, жить и не тужить. Он привык обходиться минимумом для собственного комфорта, оттого не рвался за какими-то удивительными благами, чтобы окружить себя уютом. И всё же он немного сетовал на отопление, неужели там, совсем не думают о людях. Греют, поди, ту воду еле-еле, а люди страдают, иначе объяснить такой холод для начала октября он просто не мог.
От прерванного сна и холода он начал зевать. Естественная реакция организма заставляла Игоря зевать чуть ли не каждую минуту, и оттого он хмурился и чертыхался, что от этих зевков челюсть щелкает, а уголки рта неприятно тянутся от напряжения. Машинально, снова зевая, он открыл шкаф, дотянулся до жестяной банки с чаем, в котором должна была храниться заварка. По правде сказать, чай этот ему подарила тётя Лена, жена Прокопенко, какой-то индийский, хороший. Первое время Игорь его заваривал, а потом, когда тот закончился, в его жизнь снова вернулись чайные пакетики, которые он засовывал в эту банку. «Так посолиднее будет» — думал Гром, выкидывая картонную коробку из-под чайных пакетиков в мусорку. Может и солиднее, только день ото дня банка наполнялась использованными пакетиками, пока свежие совсем не кончились и Игорь по привычке, как делал отец в его детстве, заваривал их по второму, а того и по третьему разу. Чай тоже был каким-то видом блага, без которых можно было и обойтись. Что этот чай ему даёт? Подкрашивает воду да и только, вкуса от него никакого, только плеваться хочется. Что заварил, что не заварил, одна песня, да и то с фальшивыми нотами. Так что пить кипяток вошло в привычку. Но за банкой всё же потянулся он машинально, о свежести чайных пакетиков можно было возлагать только сказания, и из жестянки заметно неприятно пахло. Игорь поморщился, вернул чай на место и решил, что и простого кипятка вполне сойдёт.
Чайник вскипел, щёлкнув кнопкой выключателя. Вода шумно забурлила, а пар, выходящий из носика, приятно наполнял произвольную кухоньку теплом. Игорь налил себе в чашку кипятка и, поплотнее укутавшись в одеяло, пошёл к дивану. Сев на него по-турецки, чтобы минимизировать выступающую наружу площадь тела, укутал ноги в одеяло, а руками сжал кружку в руках. Так было гораздо теплее, и парок поднимался в воздух вполне себе густой от холода квартиры. Несмотря на все неудобства, утро для Грома было вполне будничным, и потому Игорь спокойно пригубил кипяток, чуть поёжившись от горячей воды, но всё же с блаженством расслабил плечи и прикрыл глаза. Сейчас он проснётся от кипятка, придёт в себя, спокойно соберётся на работу и пойдёт дальше ловить преступников. Жизнь его, откровенно говоря, напоминала день сурка. И не то, чтобы Игоря это напрягало, из всего этого его раздражало только то, что вопреки всем его стараниям система, частью которой он был, работала не на него, а на деньги. И хочешь, не хочешь, а какой-нибудь богач, совершивший кучу злодейств, выйдет на волю, потому что кому-то там сверху это выгодно из-за приличного веса, оказавшегося на лапе.
И всё же думать о таком с утра пораньше не хотелось, надо было подумать о чём-то другом. Взгляд упал на носки, валяющиеся у журнального столика. Дотянувшись с дивана, Игорь взял один и принюхался. Результат его не обрадовал, носки воняли страшно, так что он откинул носок обратно к паре, а сам остатки кипятка допил в несколько глотков. Вчера после работы он вернулся поздно, закинул стирку на ночь по привычке и пошёл спать, а постиранное так и не вывесил. Теперь вещи будут пахнуть сыростью, а не порошком, но Игорь молился лишь о том, чтобы у него оказались в ящике чистые носки. Встав с дивана и оставив пустую кружку на столике, он всё же выбрался из плена одеяла, дошёл до машинки и открыл её, присев на корточки. Пахло сыростью не так сильно, как он ожидал, мокрым бельем по большей части, как это бывает, если забудешь вещи в стиралке. Стащив с грохотом с машинки тазик, Игорь выгрузил постиранное в него и подошёл к сушилке, стоявшей у стены. На ней уже висели постиранное постельное белье, которое он стирал вечером позавчера. Оно уже высохло, снять вот только времени у него не было. Сейчас этим заниматься тоже не хотелось, поэтому вместо того, чтобы освободить место на сушилке, он просто завесил свободные прутья постиранным и стянул с сушилки единственные чистые носки. Натянув их, Игорь чертыхнулся — дырявые. Не одни они, конечно, но очередные дырявые попались, значит, день сегодня будет не сказать, что удачным. Внутри всегда просыпалась какая-то глупая и неописуемая капелька радости, когда надеваемые носки с утра оказывались целыми хотя бы на пальцах, чего уж говорить о пятках. Пятку хотя бы глаз не замечает, а вот пальцы наоборот. И всё же переживать из-за этого он не стал, поставил тазик обратно на машинку и забросил следующую партию одежды в машинку. Стирать, как и развешивать, у него времени почти не было, поэтому всё это копилось до невероятных размеров до тех пор, пока Игорь не понимал, что свежей, не то что стиранной футболки уже нет. А ходить на работе и распространять неприятные запахи, как некоторые его коллеги, Гром не хотел. Минус формы, таскаешь её постоянно в любом состоянии, и только богу известно, как приходится изгаляться женам полицейских, чтобы отстирать потные воротники и подмышки. Игорю порой приходилось хозяйственным мылом застирывать так рукава на футболках, и процесс этот был не из радостных.
Носки, к слову, он бы и зашил, всё же руки у него были на месте, и отец с детства его учил элементарным вещам, которые могли пригодиться в жизни любому человеку. Наглаживать рубашки он тоже научился, пусть и не любил этого делать. Отец раз за разом показывал, как делать, а у Игоря получалось далеко не с первой попытки. Как-то он даже прижёг себе палец, потом ходил дня два в школу и по инерции тянул палец в рот, облизывая языком покрасневшую кожу. Болело страшно, хотя рана не была такой уж большой. И всё же Гром сидел, облизывал палец до такой степени, что тот от влаги становился сморщенным. Зато переставал болеть, и закидывать лямки портфеля на спину было не так больно от трения, как по началу. Гром действительно умел всё, но то ли намеренно, то ли неосознанно этого не делал. Всё это казалось пустым, неважным, без чего можно прожить.
Засыпав в пожелтевший лоточек стиральной машинки порошок, приятно пахнувший, как гласила упаковка, «силой моря», Игорь захлопнул лоток и нажал нужные кнопки. Машинка предоставляла пусть и не такой богатый ассортимент режимов для разной одежды, но в его распоряжении было их около десяти. Гром же всегда все стирал на «ежедневном», отчего нужные кнопки поистерлись и опознаваемые значки на них виднелись только выпуклым пластиком. Машинка загорелась красным индикатором, щелкнула, постояла пару мгновений в тишине, а затем с шумом заработала, наполняясь водой. Прошло минут десять от силы после его пробуждения, а казалось, что уже целый час. Конечно, он мог пойти на работу пораньше, но живот, нарушая шум работающей стиралки, говорил о том, что не мешало бы что-нибудь закинуть в рот. Хоть заветревшуюся печеньку, да хоть что-нибудь, что смогло бы успокоить волнения в желудке.
Холодильник порадовал Игоря только тусклым светом лампочки и тихим треском. На полке лежало два зелёных яблока, купленных в ларьке с фруктами и овощами. Одно было уже мягким, от прежней упругости зеленого и кислого яблока ничего не осталось, а вот второе начинало уже немного плесневеть. Выбора у него не так много, так что Игорь взял то яблоко, что еще не проявляло никаких признаков увядания. Он собирался закрыть холодильник и помыть фрукт, когда в дверь квартиры внезапно кто-то сильно забарабанил. Игорь не испугался, но его насторожило то, как сильно и настойчиво к нему ломились в квартиру. Штукатурка над входом немного осыпалась, падая соринками на коврик у входа. Нахмурившись, Игорь поправил пояс домашних штанов на бёдрах, и поспешил открыть дверь. Мельком он успел заметить в экране видеодомофона лицо, но даже не различил кто это, открыв дверь. Цепочка не дала открыть ее до конца, и всё же Игорь придерживал дверную ручку по привычке. За дверью охнули, а затем в образовавшуюся щель заглянула девушка. С виду не старше двадцати пяти, глаза испуганные и вид помятый. Видимо проснулась так же, как и Игорь — внезапно, не по своей и даже не по воле будильника. Об этом, по крайней мере, говорила фланелевая пижама синего цвета, так сильно контрастирующего с фоном лестничной площадки их последнего этажа.
— Простите, я наверное вас разбудила, но… — она говорила торопливо, немного сглатывая буквы. Боялась чего-то, и Игоря это насторожило еще больше. Может кто-то хочет ей навредить, а она бедная постучалась в единственную соседнюю квартиру на этаже? На самом деле на площадке была ещё одна квартира, напротив, но там не так давно умер дедок, так что явно оттуда никто помочь девушке не мог. — Я ваша соседка через стенку. Дело в том… Дело в том, что у меня прорвало трубу, вода хлещет, я не знаю к кому обратиться, сама не знаю что делать. Помогите.
Признаться, Игорь давно не слышал такого открытого «помогите» от кого-либо. Люди, что приходили к ним в участок, так или иначе обращались за помощью, но всегда просьбы звучали завуалировано за словами возмущений по тому или иному поводу. Игорь мог понять панику девушки, слишком юная, вряд ли когда-то сталкивалась с такой проблемой, да и в такую рань найти сантехника это сродни еще одному пришествию Христа народу. Да и если квартиры смежные, наверняка к нему вода в ванной тоже могла протечь.
— Сейчас. — только и произнёс Игорь, захлопнув обратно дверь. Девушка на пороге вздрогнула от хлопка и думала, что сосед пропал, но Гром шаркнул цепью, открыл дверь и впустил бедолагу внутрь. — Сильно хлещет-то?
— Д-да. — неуверенно проговорила девушка. Может и преувеличивает, что вполне естественно от шока. Казалось бы, всего-то труба, но снизу люди, да и его квартира по соседству, а вряд ли у молодой девушки, живущей в таком доме, есть много денег на то, чтобы покрыть убытки соседям. Да и раннее утро, его бы тоже немного стиснуло в лапах лёгкой паники, случись такая оказия с ним в утро четверга.
Игорь залез в свой бардак, где хранились инструменты в ящике. Они ещё принадлежали отцу, старенькие, но надежные. Советские, качественные, и пусть ящик, в котором они хранились, видал за своё существование далеко не лучшее, его содержимое прослужит ещё лет сто. Наперевес с инструментами Игорь сунул ноги в ботинки, тапочек у него не было, и в таком виде вылетел из квартиры. Девушка молча выскочила за ним, заботливо прикрыв дверь в квартиру Грома, и залетела к себе.
Внутри пахло чем-то цветочным, и Гром не мог понять, откуда идёт такой ненавязчивый, но приятный аромат. Может она купила цветы в цветочном магазине, иначе такой запах осенью он объяснить не мог. Но настоящие цветы пахнут куда слабее и тоньше, это Игорь знал с тех пор, как классная руководительница на первое сентября составляла букеты в вазы на последние парты. Несмотря на количество домашних цветов, явно срезанных с клумбы на даче, пахло не так сильно, как в квартире соседки. И все же запах ему запомнился, отложившись куда-то в память подальше, на полку «неважное, но интересное». К слову, саму девушку он не знал. Профдеформация, качество характера или что-то другое, назвать можно было чем угодно, но Гром знал плюс-минус всех в доме, тем более, где кто живет. Знал заядлых выпивох мужичков, любящих посидеть на скамейке и поругать власть и новости по телевизору. Знал всех бабулечек, иногда подкармливающих его чем-нибудь вкусным со словами «держи, соколик, больно худ ты». Знал молодую семью с пятилетней девчушкой, которая вот-вот должна была стать старшей сестрой, но свою соседку, хоть убейте, он видел в первый раз. Вероятнее всего, она снимала квартиру, честно говоря, владельца смежной квартиры он не помнил. Наверно потому, что он почти не появлялся в здешних краях, а вот раньше здесь жил сорокалетний мужик. Дома почти не появлялся, а если появлялся, включал шансон на магнитофоне и упивался до тех пор, пока его не вырубало. Из квартиры обычно пахло нестиранным бельем, спиртом и чем-то ещё, о чём Игорь думать не хотел, оттого сладкий аромат, радушно его встретивший на пороге, удивил Игоря. И всё же отвлекаться он не стал, сразу нырнул в ботинках и с ящиком инструментов в ванную. Вода из трубы не сказать, что прям хлестала, но прилично затапливала коврик около ванны. Тот отозвался хлюпающим звуком, когда Игорь наступил на него ботинками и присел. Надо было перекрыть воду, девчонка наверное не догадалась. Игорь обвёл ванную взглядом, заметил небольшую серую дверцу в угловом выступе. Прежний хозяин, видимо, скрыл трубы, чтобы глаза не мозолили, и потому красные краники на глаза ему сразу не попались. Открыв дверцу, Игорь сощурился и сунул руку внутрь, закрыв кран. Вода перестала течь, и за спиной послышался облегчённый вздох.
— Фух…
— Это еще не решение проблемы. — прохрипел Игорь. Его без того низкий голос звучал ещё грубее обычного, отчего девушка поджала губы и сжала рукой левое предплечье. — В следующий раз, если такое случится, надо перекрыть воду в квартире. Имей в виду.
Соседка лишь кивнула и угукнула, а Игорь опустился на колени к бедовой трубе. Штаны на ногах неприятно намокли, и Игорь подумал, что утро его начинается совсем не так, как бы ему хотелось. Обычно всё было как и всегда. Встал, умылся, выпил чаю (кипяток), оделся и пошёл на работу. А сегодня приключение какое-то. Четверговое.
Найти проблему не составило труда, всего лишь резиновая прокладка износилась, и её нужно было заменить. В ящике Игорь нашёл подходящую замену, все поменял, закрутил, как положено и, скрестив пальцы, открыл центральный кран за дверцей. На первый взгляд ничего не случилось, Гром подождал, затем снова присел на корточки, потрогал сухим пальцем бедовое место и не заметил никаких протеканий. Он выпрямился с тяжёлым вздохом, кинул с лязгом ключ к остальным инструментам и взглянул на соседку. Та смотрела на него выжидающе, едва нахмурившись от напряжения и стресса. Да, точно, раньше он её здесь не видел, но даже если она живёт здесь с недавних пор, неужели он не пересёкся бы хоть раз с ней? Странно всё это, но уже не так важно.
— Снимаешь? — спросил Игорь, отряхнув рука об руку так, как будто на ладонях у него могла быть пыль от водных приключений.
Соседка заморгала, обдумывая вопрос, а затем сдавленно ответила и закашлялась.
— Да, с начала сентября.
С начала сентября, а уже начался октябрь. Неужели за месяц они вместе даже не пересеклись в парадной или на лестничной площадке? Как бы Гром не силился вспомнить, лицо её было незнакомым.
— Я тебя не видел раньше.
— А… Я выхожу из дома только на работу. Может по этому. — она пожала плечами, нервно дернув нитку на рукаве пижамы.
— Тебя как зовут то? — Игорь чуть склонил голову, чем напоминал заинтересованного пса.
— Влада. Влада Полескова.
— Я Игорь, рад знакомству. — прям уж «рад» это громко сказано, при других обстоятельствах это может и звучало бы искренне, но не сейчас. Сейчас он скорее говорил это на автомате, по привычке протянув руку.
— Я тоже очень рада. — девушка неловко пожала руку. Хотя и не сказать, что пожала, прикосновение было легким, почти мимолётным, но мягким.
— Я бы советовал вызвать днём сантехника, пусть проверит все трубы. Неплохо бы знать обо всех болячках квартиры, если собираешься тут жить. — проговорил Игорь и нагнулся за своим ящиком с инструментами. Коленки на серых штанах были в мокрых пятнах, сильно выделяющихся тёмным цветом на общем фоне.
— Днём это проблематично… Я в школе психологом работаю, часам к шести или семи вернусь. — с некоторой тоской говорила девушка. — Ладно, это уже мои проблемы. Извините, что побеспокоила вас, вы меня очень выручили. Спасибо большое.
— Ерунда. — отмахнулся Игорь и вышел из ванной, шумно шагая в ботинках по линолеуму.
— Подождите, я может, вам заплачу? — проговорила девушку и нырнула в карман куртки в прихожей, выудив оттуда купюру в пятьсот рублей. — Вот, возьмите, в качестве моральной компенсации.
— Убери, — чуть ли не фыркнул Игорь. — Заплатишь потом сантехнику за вызов. Иди лучше воду собери, пока она до соседей снизу не дошла.
— А… — девушка соскочила с места и метнулась в ванную.
Игорь не стал задерживаться больше, нужно было собраться на работу и всё же съесть хотя бы яблоко. В животе неприятно урчало и не давало покоя. Зайдя в квартиру, он скинул ботинки и поставил с грохотом ящик инструментов в угол прихожей. Придётся теперь закинуть штаны в стирку, хорошо, что это были не джинсы, в которых он ходит на работу. Стянув их и оставшись в одних дырявых носках, он прошёлся до сушилки и среди постиранного на днях белья нашёл сухие трусы. Напялив их, Игорь дошёл до кухни, взял яблоко, которое намеревался ранее съесть, и впился в слегка сморщенную зелёную кожицу зубами. Вкус был не таким приятным, как ожидалось и хотелось, но, тем не менее, это лучше, чем ничего. Тем более кипяточек, что он выпил до этого, уже утрясся, и чувство голода, обманутое водой, вернулось вновь. Утро, конечно, задалось у него далеко не самым приятным образом. И пока он грыз яблоко, стоя у кухонного окна в носках и трусах, тишину квартиры нарушил характерный звонок мобильника, сопровождающийся какой-то невозможно сильной вибрацией на журнальном столике. Пришло сообщение, и Гром, подойдя к столику, вгляделся в маленький мутно-зеленый дисплей. Имя контакта привычно гласило «Регина», а текст ниже был не сказать, что большим, но весьма информативным.