Amantes sunt amentes

      В театр так и не сходили. Началась новая неделя, Полескова вышла с больничного и крайне была этому не рада. На работу возвращаться не хотелось, она серьёзно подумывала уволиться и найти другую работу, более спокойную и с адекватным коллективом. Заодно обдумывала возможное поступление летом, если обстоятельства хорошо сложатся. А там глядишь и до театра рукой подать…       На календаре была среда. Тридцатое октября. С того самого момента, как Игорь поцеловал Владу, не произошло ровным счётом ничего, что выходило бы из рамок «нормальности». Гром продолжал всё также общаться со своей соседкой, как было до прошедшего четверга. Но только потому, что не до конца понимал, правильно ли он поступил, что сделал это. И теперь отчасти было стыдно за свои импульсивные действия. Да и Полескова продолжала делать вид, будто ничего не случилось. Это тоже тормозило Игоря.       Влада же наоборот себе места не находила. Смотреть на Игоря иначе у неё не получалось, и каждый раз сердце болезненно сжималось при взгляде на него. Хотелось снова поцеловать его, обнять и не думать о работе и о том, как её всё достало. Но поведение Игоря не изменилось, и Влада решила, что это было просто ошибкой.       Они продолжали выгуливать вместе Мухтара. Влада по вечерам заходила к Игорю, и пёс сходил с ума. В отличии от маленькой квартиры Полесковой, квартира Грома была в разы больше, и Мухтар решил, что отныне он гончая, а не овчарка. Игорю пришлось купить специальный штырь, который крепится в стене, а к нему поводок пса. Так Мухтар был спокойнее, и чаще всего просто спал у ванны, где ему выделили место.       Игорь задерживался на работе, а его соседка обещала ему суп с лапшой. Непривычно было открывать чужую квартиру и хозяйничать в ней, но Влада переборола себя, пристегнула Мухтара и начала готовить. На всё у неё ушло где-то часа полтора, и стрелка на часах склонилась к десяти, когда Игорь вернулся домой.       — Как обещала. С лапшой. — улыбнулась девушка, вытирая руки полотенцем после мытья посуды.       — Пахнет… аппетитно. — Игорь повел носом в сторону кастрюли, а затем подошёл к раковине. Вода зашумела, ударяясь об металлическую поверхность раковины. Мухтар, что лежал рядом с ванной, нервно дёрнул ухом.       — Знаешь, Игорь, тебе бы всё-таки не мешало купить стол. Ты так и не сказал, что случилось с предыдущим. Он пал смертью храбрых, как дверь в туалете?       Игорь уже пожалел, что рассказал ей историю о том, как тренировался выбивать дверь. Полескова теперь упоминала это при любом удобном случае. И не то, чтобы ему было неприятно слышать от неё подколы, скорее это даже веселило. Но порой он чувствовал себя неудобно, как пристыженный первоклашка.       — Почти, он не выдержал меня и грушу, когда я её крепил к потолку. — Игорь стянул полотенце с плеча соседки. — Она то и дело отваливается.       — Тебе ремонт надо сделать. — уверенно проговорила Влада и для уверенности своих слов обвела квартиру взглядом. — Капитальный.       — Ничего не надо.       Это была память об отце. Каждая вещь здесь говорила о нём, и квартира незначительно изменилась с тех пор, как отца не стало. Хотелось сохранить всё в первозданном виде, ведь в окружающих вещах хранился дух Константина. Возможно, Игорь чувствовал чувство вины и тем самым пытался сохранить всё о самом близком человеке в таких подробностях. Давно нет его плакатов, но лишь потому, что Игорь повзрослел. Что-то, что напоминало бы о матери он вряд ли найдёт в куче вещей дома, а вот вещи отца… Вещи отца это другое. Даже часы, с которыми он не расстается, отцовские, а шахматы иногда он непроизвольно ставит так, как в последний раз, когда они играли с Громом-старшим. Он даже перенял его образ, что уж говорить о месте работы…       Влада будто бы почувствовала, что затронула неприятную тему, и стушевалась, неловко потерев шею. Поджав губы, она взяла половник, зачерпнула горячий суп и налила в тарелку. Внутри что-то копошилось от увиденного изменения лица Игоря. Глаза потемнели, мышцы напряглись, а между бровей залегли типичные морщины. Полескова прикусила губу, ругая себя, глядя на отражение в золотистом бульоне. Что он, сам не знает, что ему нужно по жизни? И надо было тыкать его в этот ремонт? Дура!       Перестав себя ругать, девушка протянула тарелку с супом задумавшемуся Игорю и виновато улыбнулась.       — Приятного аппетита. — голос звучал как-то тоскливо.       — Спасибо, — губы тронула улыбка. Игорь осторожно принял из девичьих рук тарелку и взял ложку.       От еды пахло приятным ароматом специй. С появлением в его жизни соседки, стало как-то… лучше, что ли. И не только потому, что он ел и постепенно стал забывать о перманентном чувстве голода, но и потому, что он наконец-то с кем-то говорил. Просто и непринужденно. Было что-то родное в этом всём, как этот суп, который обычно ему перепадает в качестве гостинца. Родная была она.       В дверь внезапно громко постучали, это заставило Игоря отвлечься от размышлений. Мухтар, что до этого лежал практически неподвижно на своем месте, поднял голову и навострил уши. Полескова непроизвольно глянула на время: кто в такой час мог прийти? Регина, может быть?       Игорь успел только запустить ложку в суп и отставил тарелку на столик у раковины. Он нахмурился, шагая к двери. Интуиция подсказывала, что что-то тут не так. И не ошибся.       Экран домофона был тёмным, это насторожило, но Гром не успел опомниться, как цепочку на двери и замок вынесли. Проклятая дряхлая дверь!       В квартиру ввалился огромный мужик. Лицо его было красным, глаза горели от ярости, а в уголках губ собралась слюна от напряжения. Незнакомец бросился на Игоря и тут же повалил на пол. Мухтар на поводке рванул вперёд, но дальше трёх метров не продвинулся, захрипев от давления на шее. Он дёргался и лаял, желая броситься на мужика. Влада оторопела, глядя на то, как мужчина отвешивает Игорю удар за ударом по лицу.       — Узнал меня, сука? Я тебя целый день пасу, мусор сраный! — раздался громкий удар, и Игорь сдавленно выдохнул, повернув голову по инерции. Сморщившись, он сплюнул сгусток крови на пол и упёрся ладонями в лицо незнакомца.       — Знать… не знаю… и ещё… сто лет бы… не знал. — хрипел Гром, стараясь спихнуть с себя тушу.       — Сука! Я из-за тебя семь лет отсидел!       На этот раз удар выбил Игоря из событий происходящего. Всё перед глазами будто плыло и было чужим, голова гудела не хуже ульев на пасеке. Послышался крик, и Игорь попытался прийти в себя.       Влада бросилась на незнакомца со стулом в руках. Деревянная ножка с глухим стуком ударилась об пол, сломавшись об спину мужика. Он рассвирепел, вскочил на ноги и с размаху ударил девушку по голове. Полескова вскрикнула, упала на пол и больше не шевелилась.       Мухтар в очередной раз сильно дернулся, и на этот раз штырь в стене поддался. Бетон посыпался, пёс ринулся вперёд с железякой на поводке и, перепрыгнув через хозяйку, вцепился зубами в руку мужика. Он заорал истошным криком, глупо дёрнул на себя руку, заставив Мухтара сомкнуть челюсти еще сильнее и разодрать кожу с мясом вплоть до костей. Незнакомец упал на бок и попытался пнуть пса, но не получалось. Мухтар умело уворачивался от попыток мужика пнуть его, и тянул руку всё сильнее.       Гром пришёл в себя и схватил сломанный стул. С размаху, в момент, когда незнакомец повернулся к нему, Игорь ударил его по лицу. Мужик со стоном грохнулся на пол, припечатавшись к паркету щекой. Мухтар отпустил искусанную руку и рычал, уставившись окровавленной пастью на нарушителя. Игорь вытянул ремень из шлёвок и связал мужчину, заведя ему руки за спину. Обернувшись, он поспешил к соседке. Присел рядом с ней на корточки и осторожно перевернул на спину за плечо. Нагнувшись к лицу, Игорь придвинулся ухом и прислушался, нащупывая на руке пальцами пульс. Живая, дышит.       Он вдруг понял, что жутко за неё перепугался. С каждым днём их знакомства он испытывал за неё страх, но сейчас это было абсолютно чем-то иным, и внутренности, казалось, перевернулись. Живот скрутило спазмом, и пока он не расслышал дыхание, его не отпустило. От этого ощущения Гром даже не заметил, как лицо отдавалось пульсирующей болью. Кровь приливала к местам ударов, кое-где уже стекала по коже. А у него руки трясутся, как у алкоголика. Подняв девушку с пола, Игорь взял телефон и вызвал полицию. Заниматься сейчас этим хулиганом он не хотел, тем более оставлять соседку после случившегося не собирался. В какой-то мере он испытывал ответственность, что позволил этому случиться, не доглядел и не обезвредил нападавшего сразу. А если бы не Мухтар? Того и гляди, может дело обернулось куда хуже.       Уже почти в одиннадцать нападавшего забрали. Влада пришла в себя, когда Игорь описывал ситуацию коллеге. Она мутным взглядом огляделась вокруг, слабо погладила Мухтара по морде, когда тот потянулся к ней носом, и села на диване. Голова болела, но в целом, всё было хорошо. Гром присел рядом, а уже через пару мгновений дверь за сотрудниками полиции закрылась.       — Как… Как ты себя чувствуешь? — Игорь погладил Владу по спине.       Девушка растерла лицо руками и шумно выдохнула.       — Стрёмно… Но в целом ничего страшного.       — Может, скорую вызвать?       — Нет! Всё нормально, не хватало ещё тут скорой… — Влада поморщилась и прикрыла глаза. Она устало качнулась в сторону и прильнула щекой к плечу Грома. — Но кажется, у меня на голове шишка… Что за мудак?       — Без понятия… Погоди, я сейчас. — Игорь встал с дивана и ретировался к холодильнику. Достал из морозилки небольшой кусок замороженной свинины в пакете, которой уже лет сто, и протянул Владе, сев снова рядом. — Но видимо, я его посадил за решётку.       — Весело быть тобой… — девушка прижала кусок ледяного мяса к ушибу. — Не соскучишься.       Игорь задумался. Он впустил в свою жизнь человека и что в итоге? Подверг её опасности. Он уже и забыл, что является магнитом катастроф и несчастий. И эта влюблённость ему на руку не играла, скорее точила нож, которым он себя и Полескову зарежет. Нет, им быть вместе нельзя никак, лучше бы даже общение свести на минимум. Или вообще прекратить его…       — Нам лучше не общаться. — сухо и как-то даже грубо проговорил Гром.       Влада выронила кусок мяса на диван и уставилась в профиль Игоря.       — Это ты сейчас так шутишь?       — Разве похоже, что я шучу? — мужчина повернул голову и глянул серьёзным взглядом на соседку.       — А я хочу, чтобы ты сейчас шутил.       — Влад, я серьёзно, я не тот человек… с которым можно дружить. Ты сегодня могла умереть из-за меня.       — Игорь, послушай меня. Я не погибла, и это случилось не потому, что это ты виноват, а потому, что человек, ворвавшийся сюда, полный псих, которого явно недолюбили в детстве. И только из-за этого не надо впадать в крайности. Тебе не пятнадцать, что за драма.       Они замолчали. Влада вернула к голове кусок мяса и смотрела в сторону. Выглядела она расстроенной и немного раздражённой. Может она и права в чём-то, но и он не меньше. Игорь приманивает к себе неприятности, тут ничего не попишешь, видимо с детства у него это пошло и так не прекратилось. С другой стороны, ему теперь вообще ни с кем не общаться? Внутренний голос говорил «да», и голова гудела.       — Будь ты хоть горем луковым, Игорь, но дружить я с тобой не перестану. Нравится тебе это или нет.       То, чего он всегда боялся — что его бросят из-за того, какой он есть на самом деле. Мама ведь его оставила когда-то… Он, безусловно, понимает уже с точки зрения взрослого человека, что в жизни случается всякое, но внутри жил всё ещё тот маленький мальчик, который остался без любви матери. Иногда по ночам, будучи ещё ребёнком, он поворачивался к стенке и тихо плакал, представляя, как мама его обнимает. Особенно в моменты, когда болел. Тогда ему особенно сильно нужно было почувствовать на плечах мамины руки, чтобы его поцеловали в лоб и качали из стороны в сторону, приговаривая, что всё будет хорошо. Когда они с Игнатом шастали по дворам, он частенько видел детей с матерями, и как те с ними играют, смеются и заботятся. Вот разобьет мальчишка коленку, мама подует и боль пройдёт, а он давно привык, что боль есть и никогда не уходит.       — Лучше ведь для тебя.       — А ты прям знаешь, как мне лучше, да? Прям знаешь меня отлично? — Влада начинала закипать. Сердце колотилось как после бега. — Ты не знаешь, как я жила и как мне было… А теперь хочешь лишить меня друга? — глаза наполнились слезами и губы дрожали. — Я наконец-то в жизни встретила… Да что я…       Она резко встала, бросила на диван кусок мяса и пулей ринулась к выходу. Больше сдерживать слёзы Полескова не могла, и ближе к коридору она позволила слезам течь, пусть и молча. Гром вскочил с места и метнулся следом, схватив Владу за руку у тумбочки с обувью. Повернул к себе и взглянул в зелёные глаза напротив. Стеклянные, как у куклы. Игорь не стал ничего говорить, просто обнял, прижав к себе. Влада уткнулась носом в плечо и сильно зажмурилась, стараясь не плакать. Но это было сильнее её, и поэтому она завыла, обняв крепко Игоря. Пальцы сжали ткань футболки в кулаках, а спина содрогалась в рыданиях.       — Не смей, слышишь? Н-не смей решать и за меня?       — Прости…       — Ты понял меня? Скажи, что ты поня-ял… — протянула она и заплакала снова.       — Да, понял, прости меня… Я… не умею. Я отталкиваю людей.       — Хватит. — Влада отстранилась и красными глазами посмотрела на Грома. — Просто хватит меня отталкивать, я думала, мы это уже прошли. Я никогда ни с кем так не дружила, а ты…       Игорь тяжело вздохнул. Девушка стукнула его по плечу.       — Дурак! — шмыгнула она, а затем снова уткнулась мужчине лицом в грудь. — Ты… Ты мне нужен.       — Я… — Игорь растерялся.       Пожалуй, никто никогда в жизни ему не говорил таких слов. Он замер, глядя куда-то перед собой. Что он должен сказать в ответ? Переубедить её? Сказать, что люди переоценивают присутствие других людей в своей жизни и в чужих тоже? Но ведь как бы это правильно и разумно не звучало, в реальности ведь всё иначе. Все мы в ком-то нуждаемся, привязываемся и не можем смириться с мыслью, что когда-то этого человека не будет рядом. Больно.       — Уже поздно, давай спать.       Время действительно клонилось к полуночи. Влада вытерла щёки от слёз и поджала губы. Ей жутко не хотелось сейчас уходить к себе. Как будто это могло значить, что они больше не встретятся и не заговорят. От этого неприятно щемило сердце, вот только ни одна таблетка с этим не поможет.       — Можешь остаться. Ложись в комнате, а я на диване. — Игорь неловко потёр шею.       — Но… Диван маленький, я лучше пойду к себе.       Она не хотела, но и не желала, чтобы Игорю приходилось корячиться на диване.       — Всё нормально, я не собираюсь спать. Иди. — Игорь кивнул в сторону входа в комнату.       Влада шмыгнула носом, а затем снова обняла уходящего Игоря со спины. Прижалась щекой между лопаток и втянула воздух заложенным носом.       — Может… Кто-то когда-то тебя предавал, но… Я не сделаю того же. Гром не ответил. Её слова звучали эхом, отголоском далёкого прошлого, от которого стало больно. Горло будто стянуло невидимой веревкой, и всё, что Игорь смог, это сесть на диван и уставиться на газету, что лежала на столешнице. Он обезоружен.       Наступил четверг. Сегодня у Игоря был выходной, который Фёдор Иванович дал Грому по собственной инициативе. Слишком много всего, ему нужно было время для того, чтобы отдохнуть. Этот день он провёл бы с соседкой, но будни, а больничный уже закончился. Полескова ушла утром, он как раз уснул к тому времени. Оставила после себя на кухне сваренный кофе (Игорь позволил соседке прикоснуться к турке), яичницу с колбасой, прям как он любит, с жидким желточком, да оладушки, в поджаренном тесте которых Гром заметил кусочки яблок. Живот заурчал, и он накинулся на еду, которая едва успела остыть. Потом постоял, подумал, глядя на сломанный стул, и решил, что надо бы уже что-то с этим делать. После завтрака Игорь отправился на рынок. Икею как магазин он игнорировал, ему было проще найти что-нибудь на рынке, к тому же, не так дорого. А стул может ещё починит, надо просто сходить и купить нужные для этого материалы. На метро он добрался до нужного места и поплёлся к давно забытому вагончику, где иногда продавали старенькую мебель. Память не подвела, и Гром наткнулся на небольшой круглый стол. Потёртая краска говорила о том, что вещица была крайне старой, однако оказалась прочной. Только вот не разбиралась, и пришлось тащить так. Благо стол не был таким уж большим, и дотащить его до метро, а потом до дома не составило труда.       Оставались только материалы для стула. Надо бы сходить денег разменять. До банка не так уж далеко, пройти по Большой Морской, а там ещё чуть-чуть совсем.       В сам банк Игорь так и не зашёл. Оставалось метров пятьдесят, когда он заметил выбегающих грабителей в красных костюмах и масках в форме головы хоккеистов из старого советского мультика, который Гром так любил. А дальше он просто побежал.       Улица, фургон, автобус. Много вариацией происходящего. Погоня, а потом мусоровоз, из которого водитель зачем-то вышел. Дворцовая площадь, памятник и метры раздолбанного асфальта. Потом он пошёл по привычке спать в обезьяннике, пока Прокопенко разруливал дела. А это только утро. Наверное, было бы лучше, если бы он дальше спал.       Прокопенко как всегда отчитал его. Это было ещё одной традицией помимо ставок на увольнение Грома. Обычно, прокатывало, но Игорь почему-то думал, что в этот раз — точно увольняют. Ошибся, но и к лучшему. Зато потом вспомнил, что сегодня финальное слушание по делу Гречкина. Надо обязательно пойти, эта история тянется уже с апреля, и Игорь предвкушал её итог.       Оправдали. Злость в нём закипала, ощущение было, что по венам не кровь с адреналином, а лава течёт. Вот так и получается, что всю жизнь свою тратишь на то, что ловишь таких падонков, а они потом у кого-то перед носом веером купюр машут, и никаких проблем, будто всё так хорошо и было. Всё решают деньги, люди стали жутко падкими на них, продажными. Куча случаев у них на работе, корнем которых служат деньги. Желание иметь больше, чем есть, толкает на ужасные вещи.       От этого тошнит.       Дом показался Игорю холодным. С остервенением бросил дротик, кинул куртку на вешалку. Всё в этой жизни как будто бессмысленно. Зачем стараться что-то делать, если это не приводит ни к чему хорошему? Но тут же сам себя и переубедил: иначе мир с ума сойдёт. Множество полицейских, кто на работу ходит просто так, а за порядком, который и без того шаткий, никто не смотрит. Оставить это так… Нельзя. Он ведь сам себе обещал.       Выдавил в рот сливки, которые покупала на днях Влада. Есть не хотелось после всех этих событий за день. Тошно было, не до еды ему. Мобильник запиликал и громко завибрировал. Гром глянул на сообщение: Прокопенко звал к себе.       Дом Фёдора Ивановича встретил Грома, как старый друг. Тут он на короткий срок мог почувствовать себя в домашней обстановке. Тётя Лена всегда на пороге чмокает его в щеку. Фёдор Иванович, как бы он не ругал Игоря, всегда по-доброму приветливо улыбается. Сегодня на ужин планировались пельмени. Вообще Игорь с детства не очень любил их лепить, а вот есть — другое дело. Но, как говорится, любишь кататься, люби и саночки возить. За лепкой пельменей они разговорились, пока тётя Лена зашивала Игорю одежду после сегодняшней погони. Иногда у него складывалось впечатление, что тётя Лена ему как мама, но думать об этом всегда грустно. Потом это неприятное чувство в груди… Скребётся.       — Ох кудряво ты живёшь, Игорёк, да? — вздохнул Фёдор Иванович, разминая в руках тесто, когда жена присела рядом.       — Да ладно, — отмахнулась Лена.       — Чё ладно? — возмутился мужчина.       — Мне же не сложно.       — Сложно-несложно, не в этом дело. У тебя девушка есть?       Игорь стушевался. А есть ли у него девушка? Трудно сказать, а посвящать Прокопенко в детали своих странных взаимоотношений с Владой ему не хотелось. Он может и хотел бы сказать, что что-то намечается, но не был уверен даже на сорок процентов, чтобы произносить это вслух. Ну да, поцеловались один раз, ведут себя иногда так, будто тысячу лет знакомы и вместе живут. Даже пёс у них общий, но… Нет.       — Федь… — одёрнула супруга тётя Лена.       — А чё Федь? Он же всё время на работе. Работа, работа, работа, работа. У Регинки вон тоже, работа одна на уме. А муж, а семья? «Реализовываться надо»! — важно протянул мужчина. — Так что мешает делать это параллельно с семейными делами, а? Тьфу ты. Так и помру без внуков.       Телефон в кармане завибрировал. Игорь вытер пальцы от теста и остатков муки, уходя в соседнюю комнату. Звонила воспитательница Лёши Макарова. Что-то случилось.