One Big Silence

      Редко когда такое случается, чтоб Сун Лань и Сюэ Ян оставались друг с другом один на один.       Бывает, они собираются втроем с Сяо Синчэнем в качестве подушки безопасности между ними обоими в их нескончаемой холодной войне. Но куда чаще они предпочитают держаться менее взрывоопасных границ: Сун Лань в паре с Синчэнем, заново изучающие друг друга после стольких лет порознь, то и дело бегают на свиданки, словно подростки какие, а Сюэ Ян в паре с Синчэнем предпочитает сидеть дома, в их общем уютном пузыре – точнее, в его остатках, благодаря вторжению Сун Ланя.       Но этой ночью изначально все неправильно.       Синчэнь и Сун Лань как раз вошли в ту фазу отношений, которую Сюэ Ян называл « да просто поебитесь уже, и закончим на этом». Но у них был план. Сун Ланю предстояло всю неделю оставаться в их квартире – даже несмотря на присутствие Сюэ Яна. Эдакая постепенная десенсибилизация, чтобы адаптировать Сюэ Яна к Сун Ланю и наоборот, — так двух посторонних котов приучают сожительствовать в одном помещении. Общее пространство под очень тщательным присмотром.       Но этой ночью, когда Сюэ Ян возвращается домой спустя десять минут после того, как должен был вернуться Синчэнь, – Сун Лань на месте, а вот Синчэнь почему-то нет.       Сун Лань сидит на их диване и выжидающе пырится на дверь. Выражение его лица мгновенно становится каменным, но еще до того, как он осознает, что это не Синчэнь, в его чертах проскальзывает нечто… странное. Что-то вроде волнения. Или надежды. Что-то, что в глазах Сюэ Яна выглядит слабостью, и он тут же ощеривается.       — Че-как, уебок, — спрашивает он, небрежно бросая ключи на край стола и стаскивая с себя слабо зашнурованные ботинки. — Где мой парень? Сун Лань даже ухом не ведет, заслышав притяжательное местоимение в единичном числе. Его голос звучит подчеркнуто равнодушно, когда он отвечает:       — Наш парень на работе. Проверь сообщения.       Сюэ Ян хмурится. Его телефон сдох, просто потому что сдох, это естественное для него состояние. Вот почему Синчэнь никогда не строчит ему сообщения. Ну, разве что в случаях крайней необходимости.       — Какого хуя, — уточняет он.       Сун Лань шумно выдыхает через нос, убеждаясь лишний раз, что Сюэ Ян даже рыпаться не станет, чтоб проверить мессенджер, и достает свой телефон, снимая блокировку. Сюэ Ян тут же выхватывает его прямо у него из рук, и их пальцы на мгновение соприкасаются.       В групповом чате между Синчэнем, Сун Ланем и еще одним, никак не подписанным номером, в котором он без труда узнает свой собственный, всего четыре сообщения.       Первое от Синчэня: «Корпорация ДжейТи облажалась, вряд ли успею домой к восьми. Мне очень жаль»       Второе, спустя минут пять тишины: «пожалуйста, ведите себя хорошо, ладно?»       Затем сообщение от Сун Ланя: «Ладно»       И последнее от Синчэня: «Люблю вас обоих. Вырвусь, как только смогу»       Сюэ Ян зависает на этом сообщении.       Обоих. Он сказал обоих.       Нет, Сюэ Ян в курсе, конечно, что Синчэнь его любит, хоть они и нечасто говорят такое… словами. Он в курсе, как приятно знать это, чувствовать на себе.       И Сун Лань не заслуживает чувствовать такое же.       Эта ночь должна была проходить не так. Сюэ Ян не должен был в своей же квартире сталкиваться с подобными вещами в одиночку, да еще и с ебучим Сун Ланем. Они ведь специально выбрали именно эту неделю, потому что у Синчэня по плану загруженность на работе должна была быть меньше, и он мог бы возвращаться домой даже раньше обычного. Он же обещал, что не оставит их один на один.       Тогда Сюэ Ян фыркнул:       — Да мне посрать, оставишь или нет, я же не блядский ребенок, — что в свою очередь означало «спасибо, потому что хуя с два я с этим справлюсь без помощи».       Синчэнь улыбнулся и вместо ответа просто поцеловал его куда-то в волосы ближе к виску, что можно было перевести как «всегда пожалуйста, я очень благодарен, что ты пытаешься совладать с этим ради меня».       Синчэню не стоило нарушать свое обещание. Это же блядская катастрофа, ну.       Криво ухмыльнувшись, Сюэ Ян швырнул телефон обратно, искренне надеясь, что тот прилетит кое-кому прямо в нос, и можно будет честно сказать Синчэню, что это случайность, — но хрен там. Сун Лань ловит его крепкой, широкой ладонью.       — Ты прочитал? — уточняет он своим глубоким, теплым голосом в куче с покровительственной интонацией. Сюэ Ян охуеть как ненавидит его прямо сейчас.       — Да пошел ты. Если я не могу похвастаться аспирантурой в злоебучей Лиге плюща, это еще не означает, что я, сука, неграмотный, — огрызается Сюэ Ян. — И да, я, блядь,прочитал, Цзычэнь.       — Не смей меня так называть, — Сун Лань поднимается с дивана. Он чуть шире в плечах, почти на голову выше и чертовски силен. Как для офисного планктона он дохуя хорошо сложен.       Сюэ Ян выравнивается, дерзко склоняясь вперед через край дивана.       — Как захочу, так и буду называть. Цзычэнь.       — Ах ты!.. — Сун Лань резко обрывает сам себя. Нечто мрачное проскальзывает в его чертах, и теперь он мало похож на статую. Скорее на воплощение непреодолимой силы.       Едва оборвав себя, он замахивается, словно собирается нанести удар, но Сюэ Ян и ухом не ведет: лишь неотрывно, вызывающе смотрит. Сун Лань не бьет, он всего лишь хватает его за грудки.       Сюэ Ян скользит взглядом по чужому лицу, по высоким скулам и крепкой челюсти, вниз по линии мускулистой руки до крепко сжавшейся в кулак ладони на уровне его собственной груди – кажется, эти пальцы с куда большей охотой сомкнулись бы на его глотке.       Сюэ Ян смотрит ему прямо в глаза.       — Веди себя хорошо, Цзычэнь, — поддразнивает он.       Сун Лань вдруг взрыкивает, словно самый настоящий зверь.       А потом – совершенно внезапно – они целуются.       Сун Лан дергает его к себе за рубашку, хватая за предплечье с такой силой, что наверняка останутся синяки, но и сам Сюэ Ян тоже не медлит, вцепляясь одной рукой ему в волосы, а второй елозит по плечу.       Это сложно назвать поцелуем – их рты сталкиваются с бешеной скоростью, словно целых пять легковушек на шоссе, и невидимый диспетчер в голове Сюэ Яна все продолжает повторять: никто не выжил.       Сюэ Ян даже думать сейчас не способен. Сука, да он ненавидит этого ебучего Сун Ланя. Он так горяч. Едва проведя ладонью вдоль чужой груди, Сюэ Ян чувствует, насколько она мощная и крепкая. Этот здоровяк мог бы запросто раздавить его собой.       — Бля, — бомочет он в губы Сун Ланю. Ему хочется прижаться сильней. Но между ними край дивана, и это едва ли возможно. — Бля, да иди же сюда, ну.       И Сун Лань идет. Рычит едва слышно прямо в чужой рот, но поцелуй не разрывает, он просто уводит их обоих от дивана, сжав руку Сюэ Яна и толкая его в грудь. Он вжимает его в стену гостиной у коридора, что ведет к спальням.       — Ебать… — Сюэ Ян разрывает поцелуй, только чтобы невнятно выдохнуть, а затем ныряет обратно. Тело Сун Ланя повсюду, крепко прижимает его собой к стене, не давая возможности пошевельнуться толком. Все, на что он способен сейчас, – путаться пальцами в волосах Сун Ланя и беспомощно ерзать бедрами, пока сам Сун Лань целует его так, словно собирается всю душу высосать.       Они оба уже достаточно возбуждены.       Сун Лань спускается чуть ниже, яростно впиваясь зубами в шею, где-то под самым ухом. Сюэ Ян чуть склоняет голову, чтоб открыть ему доступ, и тот немедленно соскальзывает руками к запястьям Сюэ Яна, яростно прижимая их к стене, фиксируя в таком положении. Сюэ Ян без труда ощущает текстуру штукатурки и представляет, как будут наливаться синяки, оставленные Сун Ланем.       Он безмолвно стонет. Очень, очень громко.       Поразительно, но именно это шокирует Сун Ланя настолько, что он вглядывается в Сюэ Яна впервые с момента, как их губы встретились.       — Блядь, — выдыхает он, и это вообще первый раз, когда Сюэ Ян слышит брань из его уст. И ему вкатывает. — Мы не можем, что скажет…       Да ладно.       Сюэ Ян понятия не имеет, о чем думает этот невинный ребенок в теле взрослого мужика, но вряд ли о Синчэне — том самом, что довел Сюэ Яна до слез, вытрахав из него все силы, а затем любезно сообщил, что беседовал с Сун Ланем, и что у него уже есть определенного вида соглашение, которое будет наиболее эффективным для всех троих.       Потому что этот Синчэнь был бы охуеть в каком восторге.       — Он же велел быть паинькой, — произносит Сюэ Ян. — Можно подумать, ты его слушаешься, учитывая случившееся в прошлый раз, когда ты…       Сун Лань дает ему пощечину. Крепкую.       Голова Сюэ Яна откидывается на сторону, врезаясь в стену, – он готов к этому. Поэтому боль ощущается не так сильно. Его дыхание сбивается, он выгибается в шее, чувствуя, как к лицу приливает кровь, а мозг атакуют эндорфины.       — Тебе понравилось, — отчасти удивленно, отчасти обличающе замечает Сун Лань.       — Что, неужто он ничего не рассказывал обо мне?       — Рассказывал, но он же ненавидит, когда я…       Сюэ Ян закатывает глаза.       — То, что мы с ним ебемся, вовсе не означает, что у нас одинаковые кинки и предпочтения, балбес. Ясное дело, это он наносит удары, ведь ему не нравится получать их, и да, я в курсе, — Сюэ Ян чуть медлит, а затем дерзко усмехается. — Так что, вы меня обсуждали? Он сказал тебе, что еще мне нравится?       Сун Лань меряет его взглядом с головы до ног и оценивающе приподнимает бровь:       — А что он рассказал обо мне?       Фишка в том, что Сяо Синчэнь много чего рассказывал, но у Сюэ Яна не хватало терпения запоминать какую-то там хуйню, касающуюся Сун Ланя. Он любит голос Синчэня и любит слушать его, но когда речь заходит о Сун Лане, его уши буквально выпадают из черепушки.       Насрать ему, от чего там тащится этот ушлепок. Он может принять все, что бы там ни было.       Руки Сун Ланя вновь смыкаются вокруг запястий Сюэ Яна, тот пытается поерзать ими, лишний раз убеждаясь, что они будут вновь немедленно прижаты к стене.       — Он рассказал достаточно, — говорит Сюэ Ян. — Мы так и будем хуи пинать или все-таки займемся делом?       Сун Лань хмурится, крепче сжимая его руки, и Сюэ Ян невольно прикусывает нижнюю губу.       — …Хорошо. Давай займемся делом, — наконец произносит он и тащит Сюэ Яна по коридору вниз, прочь от гостиной       На какое-то мгновение Сюэ Ян ошарашенно замечает, что они в их с Синчэнем спальне, а не в гостевой, где временно поселился Сун Лань. И только потом осознает, насколько это было бы глупо. В гостевой спальне нет дополнительных приспособлений.       Так ему нравится даже больше. Это его родная территория. Он здесь в безопасности: все под контролем.       Сун Лань предельно громко захлопывает за ним дверь – предельно, но не слишком, он всегда аккуратен со всем, что находится в этой квартире из уважения к собственности Синчэня, хотя, между прочим, Сюэ Ян тоже тут живет. И, к слову, считает, что это какая-то хуйня, ведь Сун Лань ни черта не аккуратен с ним самим, хотя он, между прочим, принадлежит Синчэню куда основательней, чем какая-то коробка из гипсокартоновых стен, в которой им волей случая пришлось поселиться.       — Раздевайся, — приказывает Сун Лань и начинает раздеваться сам. Он снимает одежду так методично, словно та является ничем иным, как барьером между ним и более качественной еблей с Сюэ Яном.       Сюэ Ян чуть медлит с реакцией, ведь Сун Лань, закрыв дверь, толкнул его вперед с такой силой, что тот споткнулся и случайно оказался опрокинутым прямо на двуспальную кровать. Впрочем, много времени, чтоб прийти в себя, ему не требуется – как и для исполнения приказа. Он всегда был хорош в поспешном избавлении от одежды – а еще он всегда был покладистым, когда на горизонте маячила перспектива качественного секса.       — Стоп-слово? — уточняет Сун Лань, едва они оба оказываются нагими. Не дожидаясь ответа, он подступает ближе, толкая его обратно на кровать.       — Думаешь, получится заставить меня использовать стоп-слово? Серьезно? — насмешливо скалится Сюэ Ян.       Сун Лань не должен бы выглядеть настолько покровительственно, как он выглядит, прижимая запястья Сюэ Яна куда-то к изголовью кровати. Его темный взгляд оценивающе скользит по чужому телу, словно бы сомневаясь в правильности решений. Этот взгляд заставляет Сюэ Яна вновь почувствовать себя маленьким и беззащитным, и, как следствие, откуда-то из глубин тут же поднимается порочное стремление доказать, что маленький здесь как раз Сун Лань.       — Да пошел ты в жопу, — говорит он. — Если мне не вкатит, ты заметишь.       А затем, будто доказывая собственные слова, он выдергивает ладони из рук Сун Ланя и резко мутузит коленом аккурат ему в живот, тут же переворачивая на лопатки. В том же ритме он тянется, планируя вцепиться в волосы Сун Ланю и целовать так яростно, чтоб чужой рот наполнился кровью и прекратил, наконец, молоть чепуху.       Впрочем, не успевают их губы сомкнуться, как запястья Сюэ Яна вновь оказываются в железной хватке Сун Ланя, а сам он распластан на постели под блядским весом крепкого тела. Он не в силах даже шелохнуться. Он не может шевелиться от слова совсем.       — Ублюдок, — выплевывает он.       Одним ловким, отточенным движением Сун Лань дотягивается до наручников-фиксаторов на спинке кровати слева и умело приковывает его левое запястье, туго затягивая ремень. Сюэ Ян без толку пытается вырваться чисто из вредности, пока Сун Лань проворачивает то же самое с его правой рукой.       — Хочешь, чтоб я сделал то же с твоими ногами? — интересуется он, усаживаясь рядом.       Сюэ Ян озлобленно зыркает в его сторону. Его руки растянуты так широко, что почти некомфортно. Сун Лань достаточно хорошо натренирован использовать гладкие ремни оков — кажется, будто бы он настолько часто практиковался, что навык отложился в мышечной памяти. От этого тоже почти некомфортно. Сюэ Ян охуеть как ненавидит его прямо сейчас. Он думает о Синчэне на своем месте, о Сун Лане, нависающем над ним, над его Синчэнем, – и ему отчаянно хочется откусить Сун Ланю ухо. Как минимум одно.       Но вместо этого он елозит бедрами и наугад пинается ногами, попадая Сун Ланю в колено.       — Как скажешь, — мягко выдыхает тот, перехватывая его щиколотку одной рукой.       Выражение его лица совершенно равнодушное, когда он методично фиксирует чужие ноги к противоположным концам кровати. Сюэ Яна бесит тот факт, что Сун Лань все никак не выбешивается.       Сюэ Ян ненавидит Сун Ланя на том трансцедентальном уровне, на котором люди обычно любят свои родственные души или собственных детей. Он ненавидит его больше, чем ненавидел кого-либо в своей жизни из тех, кто лично не кромсал части его тела.       Он ненавидит его так сильно, что у него даже стояк. Да ебаный же стыд.       Сюэ Ян приподнимает бедра, покачивает ими в воздухе, пока Сун Лань сидит рядом, созерцая творение рук своих с самым бесчувственным выражением самодовольства на своем лице.       — Сука, да прикоснись же, бля, ко мне, — рычит Сюэ Ян.       Сун Лань вновь приподнимает бровь, позволяя воздуху между ними сгуститься настолько, чтоб Сюэ Ян уже был готов вывихнуть суставы в руках, лишь бы добраться до него. Он то и дело дергается, но возможности двигаться, которую ему оставил Сун Лань, хватает только на то, чтоб знакомые полосы фиксаторов больно врезались в кожу запястий.       Синчэнь никогда не затягивает так туго.       — Скажешь «гроб», если зассышь.       — Иди в пиз… — начинает было огрызаться Сюэ Ян, но Сун Лань бьет его по лицу куда сильней, чем перед этим.       Он настолько ошарашен, что бесконтрольный стон вырывается из его уст, как только Сун Лань принимается за его член. Нечто яркое и горячее пронзает его вплоть до кончиков пальцев, и дыхание ускоряется.       Сун Лань наблюдает за его стонами, затем смыкает пальцы над его головкой чуть сильнее с тем же клиническим равнодушием на лице, с которым раздевался или привязывал Сюэ Яна к постели. Словно бы он очередное досадное недоразумение, повседневное задание, которое необходимо выполнить. Сун Лань выглядит так, словно бы мысленно сочиняет список покупок.       От этого в животе у Сюэ Яна возникает муторное, гадкое ощущение на контрасте с оттенком приятного жара в отпечатке чужой ладони, что осталась на щеке из-за мощной пощечины.       — Иди в пизду, — договаривает он, куда тише и куда горше, чем планировал изначально. На этот раз Сун Лань позволяет ему закончить предложение, только после этого вновь дает пощечину и хватает Сюэ Яна за горло. Он умело избегает прикосновения к гортани, зато вполне ловко пережимает сонную артерию ровно настолько, чтоб перекрыть доступ воздуха и вызвать легкое головокружение.       — Если так хотел заполучить в рот мой член, надо было просто попросить, — буднично произносит Сун Лань. — Ну, знаешь, как делают взрослые.       Он грубо отталкивает голову Сюэ Яна на сторону, и тот с нарастающим чувством панического ужаса вдруг осознает, что в уголках глаз начинают скапливаться слезы обиды. Как ни странно, но именно сейчас он чувствует себя непривычно смущенным.       Он же не ребенок.       Да, случалось, что он плакал во время секса, но только с Синчэнем. Исключительно с Синчэнем и больше ни с кем и никогда. Первый раз, когда они трахались, Синчэнь трогал его так медленно, что он чуть не рыдал от разочарования, а затем, уже непосредственно трахая, он шептал Сюэ Яну на ухо такие нежные, ласковые и милые слова, такие невыносимо добрые, что Сюэ Ян и правда разрыдался. С Сун Ланем он, блядь, точно не станет рыдать.       Сюэ Ян изо всех сил пытается вдохнуть поглубже, чтобы затолкать все это дерьмо обратно, но он распят так сильно, а его руки зафиксированы так туго, что даже грудная клетка по большей части неподвижна. Дыхание становится слишком поверхностным и его слишком мало, чтобы унять поднявшийся было к горлу липкий ком стыда, поэтому он стискивает зубы и старательно пытается его сглотнуть.       Он, бля, не собирается плакать из-за ебучего Сун Ланя.       Дышать становится еще сложней, когда Сун Лань седлает его грудь и вставляет член ему в рот без каких-либо прелюдий или предупреждений. Вкладыш А, слот В. Сюэ Ян совсем не ожидает такого поворота событий, и эта хуйня реально большая, так что он давится, кашляя изо всех сил. Кашель заблокирован в его напряженной груди и слезы вновь начинают скапливаться в уголках глаз.       В голове Сюэ Яна больше не остается места для связных мыслей или каких-либо слов — словно бы не только рот, но и вся его голова заполнилась членом. Его одолевает несколько двойственное ощущение лишающей воздуха обездвиженности и удушающей наполненности. Он пытается рефлекторно, а затем и осознанно, расслабить гортань, чтобы иметь возможность дышать, пока Сун Лань ритмично трахает его рот. Но все, чего он достигает, – лишь усиление непроизвольных рвотных позывов.       Сун Лань опирается ладонью куда-то в кровать над головой Сюэ Яна, удерживая большую часть своего веса, остальная же все равно приходится на многострадальную грудь. Сюэ Ян пялится на него широко открытыми глазами, ведь, чтобы закрыть их, требуется энергия, а всю имеющуюся он тратит сейчас на то, чтобы принять член Сун Ланя и при этом не обблеваться и не отключиться.       Сун Лань толкается бедрами, прижимается пахом ко рту Сюэ Яна, все мышцы которого напряжены настолько, что даже горло дрожит. Слюна совершенно неконтролируемо скапывает по краям его губ, ведь сглотнуть ее не позволяют размеры Сун Ланя.       Сун Лань повторяет этот глубокий толчок снова, и Сюэ Ян непроизвольно издает беспомощный высокий стон, больше похожий на скулеж. Сун Лань вынимает член, нахмурившись, пока Сюэ Ян захлебывается кашлем, и легкие в его груди сжимаются еще сильней. Он никак не может выровнять дыхание. Он не может думать.       — Хочешь мне что-то сказать? — Сун Лань, похоже, даже не запыхался.       Сюэ Ян честно пытается – он хочет подобрать слова, хоть какие-нибудь. Он отчаянно глотает ртом воздух, чтоб иметь возможность сказать Сун Ланю отьебаться или хотя бы плюнуть ему в лицо, но все, что получается, – лишь странные поверхностные, тяжелые вдохи, словно всхлипы без слез. В голове совершенно пусто: он словно бы оказывается не в привычном, уютном месте, куда его всегда приводил Синчэнь, а где-то еще – в совершенно чужом, новом и ярком.       — Нет? — уточняет Сун Лань спустя какое-то мгновение. — Хорошо.       Затем, не меняя выражение лица, он вновь наотмашь бьет Сюэ Яна – в этот раз слева, и больше как оскорбление, а не настоящий удар, но из-за этого часть слез, скопившихся в уголках глаз, тут же выбираются наружу.       Они стекают по щеке, расползаются по кромке сжатой челюсти. Сун Лань перехватывает их пальцем, слегка надавливая на подбородок, и челюсти, не дожидаясь разрешения от своего хозяина, тут же расслабляются под влиянием этого прикосновения. Его уста размыкаются, но из них не вырывается ни звука.       — Уже расплакался, — голос Сун Ланя звучит так разочарованно, словно перед ним провинившийся ученик или капризный ребенок. Сюэ Ян чувствует, как еще одна слеза скатывается по скуле, но он слишком парализован, чтоб хоть попытаться ее остановить. Тело предало его. Теперь оно повинуется только распоряжениям Сун Ланя, а не его собственным.       Наручники сильнее впиваются в запястья, и только сейчас он осознает, что дрожит так сильно, что практически вибрирует. Сун Лань соскальзывает с него, едва прикасаясь.       Его голос звучит отдаленно, когда он вдруг произносит:       — Синчэнь говорил, что ты плакса. Но я надеялся, ты продержишься до момента, когда я хоть что-нибудь с тобой сделаю.       «Синчэнь говорил мне»       Синчэнь рассказал ему.       Что Сюэ Ян плачет.       Самой примечательной вещью в Сяо Синчэне является не то, как он добр, как силен, умён, горяч и в целом хорош. Самой примечательной вещью в нем является то, что Сюэ Ян ему, блядь, доверяет.       Он не доверял никому и никогда, но доверяет Синчэню.       Теперь слезы свободно струятся, вырисовывая дорожки на лице Сюэ Яна. Он весь мокрый от пота, слюны и слез. Он все еще едва способен дышать, и порой слезы попадают ему прямо в ноздри. Кажется, словно он вот-вот утонет в них.       На противоположной стороне кровати, сидя меж ног Сюэ Яна, Сун Лань уже успевает открыть пузырек со смазкой. Словно бы сквозь густой туман он видит, как тот смазывает собственный член методичными движениями, словно бы выполняя какую-то медицинскую процедуру. У самого Сюэ Яна, по какой-то непонятной причине, член становится вялым и мягким, но Сун Лань начинает безжалостно надрачивать ему как есть, насухую.       Больно. Но у него встает все равно. И он снова чувствует ледяные грани смущения и стыда.       Сун Лань что-то говорит, но он не слышит. Он чувствует, как палец Сун Ланя, скользкий и обезличенный, проверяет растяжение его дырки, а затем, внезапно, без предупреждения и подготовки, невероятно толстый член врывается в его нутро одним резким, уверенным толчком.       Это – куда больнее.       Сюэ Ян слышит словно бы издалека ужасающий, измученный стон, вырвавшийся из его собственного рта. Все мышцы его внутренних стенок попеременно то расслабляются, то сжимаются вокруг Сун Ланя. Его накрывает совершенно незнакомым ярким ощущением внезапной и изолированной боли, похожей по своей структуре на падающую звезду. Он предполагает, что ему, вероятно, даже понравилось бы при других обстоятельствах, но сейчас сквозь плотную завесу парализующего стыда, он лишь отстраненно воспринимает все происходящее, как нечто мучительное, причиняющее боль.       Все его чувства странно приглушены, но в то же время ошеломляют собой. Рваные, тягучие толчки внутри из-за скользящего туда члена Сун Ланя, мышцы, что так запросто расслабляются, впуская его в самое нутро. Ссадины на запястьях, скованность в грудной клетке. Он вдруг замечает, что одно из его бедер напряжено сильнее, чем другое. Щиколотки почти не болят.       Он дрожит от холода, хоть это и неправильно: его тело буквально горит. Теплые слезы по-прежнему скапливаются в уголках глаз, мягко скатываясь по скулам от каждого толчка. Его щеки пылают от пощечин. Но ему все равно чертовски холодно.       Сун Лань методично втрахивает его в постель. Сюэ Ян видит его, высокого, статного, с темными глазами, прямо над собой – но не особо придает этому значения. Его взгляд соскальзывает куда-то над левым плечом Сун Ланя, и он замечает край комода, их общего с Синчэнем комода, а на нем библиотечная книга, которую Сюэ Ян еще три дня назад пообещал вернуть вместо Синчэня, хоть даже и не собирался этого делать. Новая волна стыда вновь сжала все у него в животе. О, Синчэнь.       Слышать он тоже может: например, шлепки от соприкосновения бедер Сун Ланя и его собственной задницы в ритме толчков, мелкие поверхностные вдохи и едва слышные всхлипы, вырывающиеся из его собственной глотки.       Затем он слышит, как открывается входная дверь. Звякают ключи. Дверь снова закрывается.       — А-Ян? Цзычэнь? — короткая пауза в ожидании ответа. — Вы еще живы тут, нет?       Сюэ Ян слышит это по отдельности, но никак не может сопоставить все звуки так, чтобы прийти к выводу, что Синчэнь дома – он никак не может этого сделать, потому что весь его разум занят, перегружен тем, как безжалостно Сун Лань разьебывает его на этой кровати.       Он осознает, что Синчэнь дома только тогда, когда прохладная, ласковая ладонь прикасается к его лодыжке и знакомый голос выдыхает совсем рядом:       — Оу.       Сюэ Ян открывает рот, но не произносит ни звука. Все слова, словно всполошенные, растревоженные птицы, бросаются кто куда, и поймать их совершенно невозможно. Но два утверждения абсолютно неоспоримы: Синчэнь здесь, а Сюэ Ян напуган.       Он крепко жмурится, пытаясь унять слезы, и немедленно отворачивает голову. Единственное, что вырывается из его уст – жалобный, едва слышный скулеж.       — Он в порядке? — спрашивает тот же, знакомый голос.       Толчки внутри чуть притормаживаюся – почти неощутимо, но все же – когда второй голос берется отвечать:       — У него есть возможность выйти из игры. Он ее не использует.       — Ну, ему всегда нравилось грубо.       — Хочешь?...       — Я… — ласковая, прохладная ладонь вновь возвращается на щиколотку. — Он говорил, что не прочь попробовать….       Они обсуждают что-то еще. Сюэ Ян не может сосредоточиться. Он изо всех сил старается не расплакаться перед Синчэнем. Потребность не расплакаться перед Синчэнем сейчас, почему-то, кажется жизненно-важной.       Его глаза по-прежнему крепко сжаты, но теперь он слышит куда больше звуков. Мягкие шорохи от падающей на пол одежды. Едва слышное урчание голосов. Влажные звуки - то ли поцелуи, то ли непомерно большое количество смазки.       Нежный стон – знакомый. Синчэнь. Член Сун Ланя внутри замирает, прекращает двигаться. Сюэ Ян непроизвольно всхлипывает едва слышно, но глаз так и не открывает.       Он пытается произнести имя Синчэня, но слоги отказываются складываться в слово. Вместо этого получается стон – совершенно жалкий, будто передразнивающий стон Синчэня. Он чувствует – и это все слишком. Отчаяние. Страх.       Сун Лань не выходит из его тела, но и не продолжает двигаться, лишь порой немного ерзает, что вызывает неприятную дрожь в позвоночнике. Затем вдруг Сюэ Ян вскрикивает. Он растянут слишком сильно, буквально, до невозможности.       Член Сун Ланя большой настолько, что вызывает дискомфорт, но теперь прямо рядом с ним появляется еще и палец, пытающийся проникнуть внутрь, вынуждая и без того напряженные мышцы ануса разойтись больше и впустить в дрожащее нутро.       Синчэнь.       «Синчэнь!» — мысленно кричит Сюэ Ян, будто бы надеясь, что внезапно обретет способность произнести это вслух так, словно голос не предал его сто лет назад.       «У него есть возможность выйти из игры» — сказал Сун Лань, но на самом деле все не так, у него нет этой возможности, он в ловушке, и это слишком.       Палец внутри начинает двигаться, толкаясь куда мягче, чем прежде толкался член Сун Ланя, но, вопреки всей мягкости толчков, последующее болезненно-глубокое растяжение Сюэ Ян не может вытерпеть ни единой частицей своей сущности.       Нет никакой возможности остановить это. Он не может выйти из игры.       Синчэнь добавляет еще один палец, а затем еще, обильно смочив их в скользком и липком, осторожно растягивает ими края его дырки – именно так ему и нравится, но не тогда, когда его задницу буквально разрывают. Отголосок отчаянного крика застывает где-то на подходе к горлу, но дальше так и не прорывается. Он совершенно безмолвен.       Как «выйти из игры»? Сюэ Ян старательно думает. А затем из стремительного водоворота страха и паники вдруг прорывается некая мысль, будто бы напрямую от внутреннего зверя, знающего, что с ним будет дальше и отчаянно пытающегося избежать своей участи.       «Стоп-слово».       Сун Лань дал ему стоп-слово. Он помнит, как это было. Но он не помнит, что это за слово.       Он даже не помнит, как вообще произносить слова.       Пальцы Синчэня выходят из него. Сун Лань терпеливо замирает, пока тот меняет положение его тела на более комфортное для себя. Затем натиск на анус становится более плотным и грубым: головка члена Сяо Синчэня упирается в ствол Сун Ланя, аккурат в месте непосредственного проникновения.       Сюэ Ян открывает рот, но все, что получается выдавить из себя – лишь надломленный вскрик. Ему кажется, он произнес «хватит». Но голос такой слабый, неразборчивый и тихий, что даже он сам с трудом может разобрать его. Возможно, в этом вскрике и правда не было ни единого слова.       Затем Сяо Синчэнь толкается внутрь, выравниваясь рядом с членом Сун Ланя своим и, судя по ощущениям, в его кишки будто бы кто-то вонзил меч через задницу. Ему кажется, что его буквально разорвали напополам – разорвали его тело и его душу.       «Синчэнь-Синчэнь-Синчэнь!» — рыдает он, но где-то внутри: снаружи же голос по-прежнему отказывается слушаться и вместо слов выдает лишь надломленные стоны и частые, поверхностные вдохи. Больно, как же больно. Как много всего, это уже слишком. Он ничего больше не чувствует. Он и себя больше не чувствует. Будто бы разом превратился в ничто.       Синчэнь начинает двигаться внутри, как и Сун Лань – ни один из них не торопится, но их толчков хватает, чтобы где-то в желудке начали происходить тектонические сдвиги из-за вездесущей, навязчивой боли.       Ему кажется, он уже умер.       Сюэ Ян смутно осознает, что над ним кто-то склонился. На его лодыжку вновь опускается ладонь, но на этот раз более широкая, с крепкой хваткой, на контрасте с тонким и изящным телом, нависающим сверху.       Его тут же окутывает ощущением, словно он дома.       Синчэнь.       Сюэ Ян не может…он не может…       — Малыш, — мурлычет Синчэнь, нежно, ласково.       — Нет.       Он выгибается, уворачиваясь от голоса Синчэня, откидывает голову назад. Слезы вновь брызжут из его глаз, вызывая влажный захлебывающийся всхлип, и Сюэ Ян, напрягаясь изо всех сил, дергает рукой, чтобы ударить костяшками пальцев о спинку кровати, к которой он прикован. Всего два удара: один раз и еще.       Тело над ним тут же останавливается.       — Цзычэнь, — и потом еще раз. — Цзычэнь, подожди, хватит.       Сун Лань тоже замирает.       — Почему ты не останавливался? — слышит Сюэ Ян. — Цзычэнь, какой способ выхода из игры ты ему предложил?       — Стоп-слово.       — О, нет.       Внезапно нутро Сюэ Яна становится совершенно пустым. Он один в постели. Он не знает, когда это произошло и как, но между ног больше никого нет.       Вместо этого он чувствует прохладные, ласковые руки. Он помнит, этот процесс ему знаком, перед его внутренним взором даже вырисовывается карта последующих прикосновений. Чужие руки снимают наручник-фиксатор с его правого запястья. Затем с левого. Левая щиколотка, потом правая. Словно стрелка часов, неумолима в своем движении, возвращающая обратно на землю.       Прохладные ладони тянутся, чтобы убрать разметавшиеся волосы с его лица, но он отворачивается от них, будто пытается спрятать открытую рану. Он не помнит, каково это: хотеть, чтобы к тебе прикасались.       — О, детка, мне так жаль, — произносит голос.       Это обращение к нему. Так думает Сюэ Ян.       Он снова может дышать, его руки свободно лежат на кровати. Сюэ Ян позволяет своим легким наполниться, позволяет себе ощутить, как они расширяются, как восстанавливается естественное состояние тела. Какое-то время он просто дышит, затем чувствует, что кровать рядом с ним чуть прогибается и пара чужих рук заключает его в объятия со спины. Чужая ладонь соскальзывает прямиком в его собственную.       — Так лучше, А-Ян?— спрашивает голос.       Сюэ Ян единожды сжимает ладонь, и руки обхватывают его уверенней, крепче.       Синчэнь пахнет знакомо. Безопасностью. Сюэ Ян как-то осознает, что его бьет дрожь, но Синчэнь держит его в надежных объятиях. Синчэнь дышит в тщательно отработанном ритме и, далеко не сразу, но Сюэ Ян все же позволяет собственному дыханию выровняться с этим ритмом. Он мысленно считает: на четыре вдох, на шесть выдох.       Синчэнь легонько целует его сзади в шею. Сюэ Ян открывает глаза, все еще стараясь дышать размеренно, пока Синчэнь успокаивающе поглаживает большим пальцем их переплетенные пальцы. Кровать вновь чуть прогибается, на этот раз перед ним, и рядом садится Сун Лань. Он сидит неподвижно, безмолвно. Эта тишина похожа на зимнее утро после целой ночи бурного снегопада – уютная и в то же время непривычная.       Сун Лань опускает на него взгляд. Его глаза, обычно такие темные и холодные, сейчас широко распахнуты и уязвимы настолько, насколько уязвим и сам Сюэ Ян.       Он неловко протягивает руку и сует крепкие пальцы во вторую ладонь Сюэ Яна. Сюэ Ян сжимает их. Легонько. Всего один раз.       — Цзычэнь, — едва слышно произносит знакомый голос Синчэня. — Иди сюда.       Кровать снова приминается. Сун Лань не теряет собственной устойчивости в движении. Он безмолвно обустраивается лицом к лицу с Сюэ Яном – и вот уже две пары рук обнимают его, два тела прижимаются к нему вплотную и целых две грудных клетки движутся в ритме четкого, размеренного дыхания.       Они лежат так довольно долго. Сюэ Ян зарывается лицом в шею Сун Ланю, а Синчэнь прижимает их обоих друг к другу и к себе еще теснее – и они дышат в унисон. В конце концов Сюэ Ян перестает дрожать.       — Хочешь водички, милый? — мурлычет Синчэнь у него над ухом.       Сюэ Ян сжимает его ладонь один раз.       — Хорошо. Побудешь с Цзычэнем, пока я схожу на кухню? Ты молодец, так хорошо держишься.       Его сердце заходится от похвалы.       «Да», — думает Сюэ Ян, и поэтому еще раз сжимает руку Синчэня.       — Отлично, я скоро вернусь. Цзычэнь будет здесь, он будет держать тебя, ладно? — секундная заминка, потом снова голос. — Цзычэнь, вероятно, он будет неспособен на разговоры какое-то время. Одно сжатие – да, два — нет.       Синчэнь исчезает, и они остаются вдвоем.       На лице Сун Ланя появляется мягкое, обеспокоенное выражение. То ли волнение, то ли надежда. В любом случае, на слабость это теперь не похоже. Едва Синчэнь уходит, как он еще крепче обнимает его сильными руками. Сюэ Ян позволяет, едва ли не комочком свернувшись у него на груди и уткнувшись макушкой куда-то ему под подбородок. Он больше не хочет разбираться с ненавистью к Сун Ланю. Он устал.       — А-Ян, — через какое-то время едва слышно произносит Сун Лань ему в волосы.       Сюэ Ян выдыхает в ответ. Сейчас ему хорошо.       — В этом нет твоей вины. Я предположил, что тебе такое понравится, и мое предположение оказалось неверным, — говорит Сун Лань. — Тебе нечего стыдиться, А-Ян. Ты молодец.       Они вновь окунаются в тишину. Сун Лань по-прежнему держит одну ладонь в ладони Сюэ Яна, а второй, приобняв за спину, гладит его волосы. Кончики его пальцев двигаются по коже головы осторожно, в своем ритме. Это приятно, так что он подставляется под поглаживания, словно домашний котенок, а затем позволяет голове вновь опуститься на ключицу Сун Ланю.       Внезапно слова, потерявшиеся так давно, всплывают на поверхность из глубин, из которых Сун Лань и Синчэнь только что вытаскивали его самого.       — Правда…. — шепчет Сюэ Ян, получается хрипло и неуверенно. — Синчэнь правда рассказал тебе, что я…плачу?       — Нет, — тут же отвечает Сун Лань так же тихо, как и раньше. — Это тоже мое предположение. Прости.       Сюэ Ян коротко мычит и одновременно сжимает его ладонь. В таком случае, все хорошо. Его веки становятся невыносимо тяжелыми, так что он позволяет им смежиться. А еще позволяет Сун Ланю обнимать себя.       Синчэнь возвращается в спальню спустя несколько минут, неся в руке стакан с водой. Сюэ Ян поворачивает голову в его сторону, отрываясь от шеи Сун Ланя, к которой ранее прижимался, и улыбается. Синчэнь улыбается в ответ.       — Вот, держи, милый, — говорит он. — Рад, что ты снова здесь, с нами.       Сюэ Ян любит его голос. Сюэ Ян любит его всего.       Синчэнь возвращается на свое место, и они вдвоем с Сун Ланем усаживают его в некое подобие вертикального положения. Он опирается спиной о грудь Сун Ланя, словно о спинку дивана. Синчэнь легонько целует его, вкладывая в руку стакан с водой, и приобнимает их обоих.       Сюэ Ян жадно пьет воду, по-хулигански проливая добрую половину себе на грудь. Синчэнь и Сун Лань где-то над его головой устанавливают друг с другом несколько напряженный зрительный контакт, но он не беспокоится об этом.       Допив воду, он возвращает стакан Синчэню и вновь опускается на кровать, теперь его голова лежит прямо на коленях Сун Ланя.       — Ну охуеть, — говорит он. — Потрахались так потрахались.       Синчэнь смеется. Совсем тихо и нежно, как смеется каждый раз, когда целует едва проснувшегося Сюэ Яна по утрам.       — В следующий раз будем придерживаться плана.       Сун Ланю не смешно. Он выглядит так, словно ему до сих пор неловко за произошедшее, несмотря на то, что уже успел попросить прощения и дообнимать Сюэ Яна до его привычного болтливого состояния.       Вместо смеха Сун Лань тянется к лицу Сюэ Яна, невесомо проводит пальцами по линии роста волос. Он двигается так осторожно и бережно, словно в его руках что-то, что он отчаянно боится сломать.       — Чего тебе хочется прямо сейчас? — спрашивает он.       — Да бля, — отзывается Сюэ Ян. — Чего мне хочется? Мне, блядь, хочется поспать, вы, два уебка, измотали меня совсем.       — Хорошо, — кивает Синчэнь. Он смотрит на Сюэ Яна, что все еще лежит головой на коленях Сун Ланя. — Цзычэню уйти в другую комнату или?..       Сюэ Ян поднимает глаза на Сун Ланя, тот смотрит прямо на него. Его взгляд ровный, но не строгий. Скорее прохладный, словно компресс после солнечных ожогов или свежая вода в жаркий день, смывающая пот и слезы.       Сюэ Ян ни на секунду не отводит глаза, не прерывает зрительный контакт с Сун Ланем, отвечая Синчэню:       — Неа. Пускай остается.