Запутанные в нитях любви

— Меньше пустых и бессмысленных разговоров, больше дела, девочка! — Меня зовут Райли. — Пусть так. Мне от этого ни холодно, ни жарко. Могу называть тебя, как захочу. Захочу — будешь девочкой, нет — будешь Райли, понятно? — Да… — протянула Райли. Ответ Райли был произнесён полушёпотом. Её тело тряслось от страха, она не знала, что будет с ней дальше. Если этот мужчина назвал её «жертвой», значит у него плохие намерения. Это пугало и волновало Райли. Но даже в этот страшный момент она больше думала не о себе. Её мысли занимала Майя, которая всё ещё находилась в больнице. Теперь Райли не узнавала новостей о ней, ведь у неё не было никакой возможности связаться с мамой, папой или же Лукасом. Остальным до Райли и дела не было. Наверное никто и не заметил её долгого отсутствия. Телефон находился под рукой, но позвонить Райли не могла, поскольку мужчина ни на шаг не отходил от неё. Стоя рядом с машиной несколько минут, между ними сложилось общение, которое было уже в более мягком тоне со стороны водителя. Он спросил девочку: — Тебе сколько лет? — Мне? — её голос прерывался и звучал хрипло. — Кроме нас двоих тут никого нет, как ты могла заметить. Поэтому да, тебе. Сам с собой я ещё не разговариваю. Он произнёс это, а затем на его лице проскользнула улыбка, которая быстро скрылась с его лица. Оно снова стало мрачным и грозным, но тон произносимых им реплик не сменился. — Мне 17. — Ничего себе! Да ты ещё совсем малышка. Даже несовершеннолетняя, получается… — Верно. Но я не боюсь Вас, — сказала Райли, хотя голос её звучал неуверенно и неубедительно. Мужчина рассмеялся. — Не вижу ничего смешного. Я трясусь не потому, что боюсь за себя. На себя мне абсолютно всё равно. Я переживаю за мою подругу, о которой уже упоминала ранее. А со мной можете делать, что хотите… Мне уже неважно, как сложится моя дальнейшая судьба. — Ты хочешь казаться уверенной и бесстрашной, но у тебя не выходит, милая. — Я хочу лишь одного: счастливой жизни моей Майе… На её глазах вновь выступили слёзы. Каждый раз, когда разговор заходил о Майе, она не могла их сдерживать. Сильнее Майи она не любила даже Лукаса и родителей вместе взятых. Безусловно, все были очень дороги ей, но Майя — единственная, кому принадлежали её мысли, разум, сердце и душа. Она могла простить Майе что угодно, закрывая глаза на их мелкие ссоры и разногласия, потому что не хотела потерять бриллиант (Майю) среди дорожной пыли и груды простых камней (остальных людей). — Ты так часто говоришь о своей подруге, хоть мы знакомы с тобой всего пару часов, но я заметил это очень хорошо. Ты влюблена в неё? — Нуууууу… Это приватная информация, всё. На этом, пожалуй, остановимся. — Нет, милая девочка, расскажи мне, пожалуйста. Со мной никто и никогда не делился историями о любви. Я читал о ней только в книжках, да и то, всего в двух или трёх. Остальные прочитанные мною книги были об убийствах, ранениях, драках, насилии и жестокости. Я мало знаю о таком чувстве, как любовь… Мне грустно от этого, потому что почти каждый человек хоть раз в жизни, скорее всего, испытал это чувство на себе, имея за плечами и прожитыми годами некий жизненный опыт в данной сфере, а я… А я ничтожество! Я брошен миром и мне не место в жизни… — Нет! Что ты?! Не говори о себе так. Ты мне, признаюсь, не очень нравишься, ведь ты поймал меня и держишь рядом с собой, даже не отпустив меня для того, чтобы я хоть раз навестила свою подругу… Но я чувствую, что за ролью жестокого насильника, которую ты играешь, скрывается очень тонкая нежная натура, желающая дарить людям добро и любовь. Я не знаю и пока не совсем понимаю, почему ты выбрал именно такую жестокую и злодейскую роль — похищать людей и издеваться над ними различными способами. Но я уверена, что всё это не просто так. Я неплохо разбираюсь в психологии и считаю, что это всё происходит с тобой лишь потому, что в твоей жизни не было положительных эмоций и чувств по отношению к тебе. Мне даже тяжело от одной лишь мысли о том, что же такого могло произойти у тебя… И мне искренне жаль, если я права и если на самом деле есть что-то, что глубоко ранило тебя и до сих пор терзает твою душу и разум. — Райли… Можно я буду продолжать называть тебя «милая»? Пожалуйста… — Ладно. Но только если просто называть так. Не более. Я очень не хотела бы, чтобы мой парень узнал об этом. — Парень… — повторил медленно и тихо мужчина. — Сколько ему лет? — Ему уже есть 18, но он старше меня всего на несколько месяцев. Мы почти одногодки. — Понял. Повезло тебе. Хотя ему повезло с тобой больше, думаю. — Это что, комплимент? — Нет, это лишь мои мысли на этот счёт, но ты можешь трактовать эту фразу как тебе угодно. — Ахахах, — Райли впервые в разговоре с этим суровым человеком, звонко засмеялась. Она хотела лёгким движением прикрыть рот рукой, как делала по привычке, но её руки одёрнули наручники, которые причинили боль её нежному тонкому запястью. Она произнесла первую букву алфавита, жалобно постанывая от боли, а затем прекратила смеяться. Её взгляд стал грустнее, когда она ещё раз взглянула на свои руки, скованные наручниками. — А… Милая, прости меня, пожалуйста. Я бы не хотел заключать твои руки в наручники, но знаю, что все убегают от меня и первым делом звонят в полицию, если им предоставляется такая возможность. И ты поступишь так же. Мне надоело скрываться от ментов, я хочу спокойной счастливой жизни. Но мне не стать счастливым, я обречён на одиночество. — Я не могу просто взять и простить тебя от одного твоего слова «прости» лишь потому, что наручники причиняют мне огромную боль. Они сковывают меня в движениях, а немного отведя руки в стороны друг от друга для более удобного положения рук, на моих запястьях остаются кровавые полосы. Произнеся эти слова, Райли стало ещё грустнее. Он впервые увидел такую не по годам рассуждающую умную девчушку и понял, что совершает ошибку. Её нельзя делать ещё одной своей жертвой. Она достойна жить счастливо, а не ходить потом по белу свету с психологической травмой и неприятными ощущениями в теле. Мужчина не хотел играть роль насильника по отношению к Райли. Но и отпускать её, такую находку, золотую кладезь, он тоже не хотел. Приходилось выбирать между двумя исходами ситуаций. Он сказал ей: — Пойдём со мной, я знаю одну небольшую старую избушку в этом лесу, в ней никто не живёт. Я сам её построил, когда мне негде стало жить. Своими руками, без специальных средств, я построил домик, пусть ни капли не симпатичный и совсем не уютный, зато сам! Никто бы не гордился мной, да и это не такое уж достижение для современного человека, у которого постоянно под рукой вся нужная для работы техника. Захотел что-то смастерить, сходил в строительный магазин и закупился там необходимыми приборами. Делов-то! На фоне окружающих я чувствую себя первобытным человеком. Если приближается время перекуса, я ловлю рыбу в озере, как медведь, после — жарю её на костре, а затем ем голыми руками. Мне не привыкать. С детства ни разу не питался чем-то вкусным и поистине сытным. Приходилось не жить, а выживать. Правда в моём существовании я не вижу никакого смысла. Никому нет до меня дела. А я лишь причиняю тебе боль и трачу твоё время попусту… Какой же я мудак… — казалось ещё немного и мужчина заплачет, но он не проронил ни одну слезу. — Успокойся, пожалуйста. Ты слишком себя недооцениваешь. Тебе предстоит постараться для того, чтобы твоя самооценка поднялась на нужный уровень. Каждый человек достоин жить. И каждый достоин быть счастливым. Вне зависимости от того, как он себя ведёт, что делает. Пообещай мне одно. — Что? — сказал мужчина и вопросительно посмотрел на Райли. — Что ты будешь стараться перестать себя обзывать и унижать, а также обещай рассказать мне свою историю жизни, начиная с самого детства, хорошо? — Нет. — Почему? — А зачем тебе? Чтобы осмеять меня, здоровенного мужика? — Вовсе нет. Это не в моих интересах. Между прочим, любителем посмеяться надо мной являешься ты. Я же над тобой не смеюсь и не собираюсь этого делать. Я хочу выслушать тебя. Уверена, если ты расскажешь мне о себе подробно, тебе станет легче на душе и чёрствость твоего сердца смягчится. — А ты всё больше и больше удивляешь меня своей мудростью, детка. — Я не мудрая, я просто считаю, что нужно относиться с добром к каждому человеку. Правда с тобой мне очень сложно так делать, потому что я нахожусь рядом с тобой не по своей воле. Но значит такова моя судьба. Кстати, ты хотел убить меня, верно? — Нет. Убивать тебя и в мыслях моих не было, а что? — Ничего. Не просто же так ты сковал мои руки в наручники, завёл в лес и всё тому подобное… Девочка задумалась. Мужчина огляделся вокруг и осознал, что это жуткое сырое место не для 17-летней. Она ещё в расцвете сил и на начальной ступени жизни, многое, должно быть, ждёт её впереди. А раз она ещё и умная девочка, то обязательно добьётся новых достижений и покорит высоты. — Да, так я поступил действительно не просто так. Ты права. Я ведь хотел… — Что хотел? — Мне стыдно говорить это тебе. — Говори. Интересно заранее узнать, какова моя участь. — Я планировал отвести тебя в этот лес, связать верёвками, помимо уже надетых на твои запястья наручников, затащить в собственноручно построенный дом и изнасиловать. Затем вывести снова в лес, немного поиздеваться, заигрывая с тобой и… — Убить? — Не совсем. Но да, почти… Оставить тебя за порогом моей ветхой избушки и от голода за несколько дней ты бы потеряла сознание, а впоследствии и умерла бы… — Да уж… Звучит жутко. Но спасибо, что ознакомил меня со своим планом. Зато теперь я имею представление о своей смерти. Могу я написать прощальное письмо для родных и близких на бумаге? Я понимаю, что ты не разрешишь воспользоваться телефоном, чтобы в последний раз насладиться голосом моего парня и мамы. Папа занят, ему я не собиралась звонить. А лучшая подруга в коме. Больше настолько близких мне людей у меня нет. Так вот, если я напишу прощальное письмо на бумаге, ты завезёшь это по адресу, который я укажу на отдельной бумаге? Ты же таксист. Когда будешь проезжать мимо их дома. О тебе в письме не скажу ни слова, немного совру, но сделаю так, чтобы они хотя бы не переживали за меня. — Милая… Н-е-е-е-т… — он впервые заплакал. Его глаза в один миг окрасились в ярко-красный цвет, а слёзы, как крупный град, падали на землю в этом тёмном и мрачном лесу. Райли подошла к нему ближе и хотела обнять, но… Наручники снова сковывали её в движении, и от боли она резко одёрнула руки, прижав к себе. Мужчина, увидев это, заплакал ещё сильнее, постукивая своей большой тяжёлой рукой по голове. Он подбежал к Райли так неожиданно, что девочка испугалась снова. Она думала он решил прикончить её здесь и сейчас. Однако он подошёл к ней, вытащил из левого кармана ключ от наручников и раскрыл их со словами: — Я идиот. Я нелюдь. Беги от меня, уходи от меня! Звони в полицию, жалуйся родителям и парню. Беги, Райли! Я урод… И прости меня если сможешь. Пусть вся боль в руках, которую ты испытала из-за наручников, вернётся ко мне в пятикратном размере. Я мразь, такая же мразь, как и мои родители, как и все, кто окружал меня до сих пор. Истерика усилилась, он уже не контролировал свои эмоции, оно и понятно. За всю прожитую жизнь выплакать всю боль он был сейчас не в силах. Но эти слёзы были такими горькими, что Райли самой стало тревожно на душе. Она стояла как вкопанная и не могла пошевелиться. Затем он повторил последнюю сказанную им фразу, дополнив её: — Я мразь, такая же мразь, как и мои родители, как и все, кто окружал меня до сих пор, кроме тебя… Он постарался немного прийти в себя, успокоиться, затем вытер своими грязными руками слёзы, очень быстро стекавшие по щекам, зашёл в избушку и вышел из неё минуты через три. Подойдя к Райли, он схватил её за левую руку, поцеловал её израненное запястье, упал перед ней на колени и протянул нож, только что взятый им из избушки. — Держи, вспомни начало нашего разговора. Вспомни то, как тебе было страшно в такси. И со всей силы вонзи в меня этот нож. Я закрою глаза, чтобы инстинкт самосохранения не сработал. Я постараюсь думать о чём-то другом, а ты в этот момент представь весь свой страх и преврати его в силу, убив меня. — Я не могу так поступить… Я даже не хочу трогать этот нож… — Пожалуйста, Райли… Сделай это! — Нет, ты заслуживаешь жить. Боже мой, скажите мне, что это кошмар, что сейчас я пробужусь ото сна и ничего этого не будет. — Нет, милая, это не сон. Всё это происходит наяву. Никто не вспомнит обо мне, у меня нет родных, нет близких. Никто даже искать не станет, а тем более хоронить. Поэтому не бойся, никто не станет обвинять тебя в убийстве меня. Если ты боишься именно этого, можешь быть спокойна. — Господи… — Убей меня! Давай! Возьми этот нож в свои руки. Райли взяла нож, руки её снова начали трястись. — Вот молодец. Правильная хватка. С таким хватом и под таким углом мне будет больнее, а это то, что нужно. Я закрываю глаза, а ты действуй. — Ладно… Я попробую, но не обещаю. Мужчина закрыл глаза и лежал неподвижно, как и обещал. Он не звал о помощи, не подставил Райли. Он правда хотел умереть. Но Райли — девочка доброй души, никогда не держала в руках нож. Это большой стресс для неё. Убить она не в силах. Она отложила нож в сторону, подошла к мужчине, находящемся в лежачем положении на сырой земле, и приобняла его. От неожиданности действий Райли он открыл глаза и увидел, что она обнимает его. А ведь ему не знакомо это чувство. Никто и никогда ни разу не прижимал его к себе. Это ощущение было для него чуждо, но приятно. В этот момент мобильный Райли зазвонил. Она отодвинулась от мужчины и двинулась к мобильному телефону. Увидев, что ей звонит Лукас, она не стала отвечать, бросила телефон обратно в свой рюкзак и снова подошла к мужчине. Его выражение лица снова сменилось. Он был удивлён. — Кто звонил? — Лукас, мой парень. А что? — Ничего… Просто ты не взяла трубку. — Я не хочу его расстраивать и говорить, что нахожусь в лесу. Он будет волноваться ещё больше. — Но вдруг сейчас он волнуется за то, что ты не берёшь трубку? — Ну да, это точно происходит. Но я не могу ему ответить. Придётся потом соврать, что я заснула на скамейке в парке и не слышала его звонков. Мы виделись с ним именно там в последний раз. Я обещала ему вызвать себе такси, а он пошёл покупать своей маме таблеток с аптеки, чтобы занести их домой. Далее он планировал поехать в ту же больницу, что и я, но на автобусе. А я бы ждала его там у входа в больницу. — Я всё испортил. Ты была бы счастлива, не попадись тебе такой конченный водитель. — Ну, тут не поспоришь. Ведь я увидела бы Майю. Но ладно, время назад не вернуть, поэтому нечего это мусолить по несколько раз. Лучше скажи, тебя когда-нибудь обнимали? — Нет. Только ты. — А тебе понравилось? — Ну да, это придаёт сил, как будто души соприкасаются друг с другом. — О да! Так и есть. Хотел бы ещё такое испытать? — Конечно. Но у меня нет такой возможности. — Почему это нет? Возможность есть. Я рядом, слышишь? — Слышу. — Чувствуешь? — Чувствую. — Отлично. И я буду рядом с этого момента всегда. Я буду обнимать тебя! С этими словами она вновь обняла его, только уже крепче и искреннее, чем в первый раз. — Аааа… Это так приятно, Райли. Спасибо, что подарила мне это чувство. Это лучший подарок от тебя. Кто бы мог подумать… — Я рада, что ты начал немного улыбаться. Улыбайся чаще, ведь улыбка тебе к лицу! — Постараюсь. С таким человеком рядом грех не улыбаться. — Кто бы мог подумать, — продолжил он. — Я подарил тебе боль, а ты мне счастливый миг. — Да ладно, жива же. Не бери в голову. — Нет. Тебе нужно обработать раны на запястье. У тебя с собой есть бинты, перекись и йод? — Есть! Как ни странно, я всё необходимое ношу с собой. Кто знает, что может случиться со мной. Всегда нужно быть готовым ко всему! — Правильный подход. Мне это нравится. Могу ли я взять твой рюкзак? — Да. Он подошёл к рюкзаку Райли, взял его с собой и вытащил оттуда бинты, перекись и йод. Сначала мужчина промыл раны перекисью, чтобы обеззаразить их, после чего края обработал йодом и забинтовал руку. Он, зрелый человек, насильник, так трепетно и нежно прикасался к руке Райли. От его прикосновений она вспомнила Майю и зарыдала. — Что такое? Тебе очень больно? Я снова причинил тебе боль? Я не хотел, ради Бога, извини. Где болит? — Нет-нет, не волнуйся. Наоборот, ты настолько нежно прикасался ко мне, что я на время закрыла глаза и почувствовала свою лучшую подругу. Словно она прикасается ко мне… Это очень мило с твоей стороны. Спасибо большое! — Я виноват в том, что у тебя есть эти раны. Я обязан их обрабатывать и буду заниматься этим каждый день, пока они не заживут. Ты не против? — Нет! Но можно договориться с тобой? — О чём? — Я хочу жить обычной жизнью, не здесь, а со своими близкими, но обещаю приходить к тебе каждый день и общаться с тобой. Я знаю, ты вряд ли согласишься на это, думая, что я обману тебя и больше не приду. Твоё право, верить мне или нет. Но знай, что я не кидаю людей и если что-то обещаю, выполняю свои обещания. — Я понимаю, что нельзя держать тебя здесь. И я не вправе заставлять тебя приходить ко мне и общаться со мной, поэтому можешь просто уйти и не возвращаться. Делай так, как хочется тебе. Я нарушил твоё право на безопасность и неприкосновенность. Но больше я себе этого никогда не позволю. Честно! — Договорились значит? — Договорились. Они ещё раз обнялись. Собираясь уходить из леса, Райли сказала мужчине на прощание: — Не забывай меня. И жди. Я приду к тебе завтра! Я тебя не брошу!