Покой (Rest)

Когда я был маленьким, я смотрел на отражение крошечного дракона, который смотрел на меня. Я всегда говорил себе, что когда-нибудь вырасту и буду сильным, храбрым и красивым. Достаточно сильным, чтобы отправиться в приключения с моими друзьями и избить любого, кто причинит им боль. Смелым настолько, что все рыцари и герои старины будут посрамлены. Красивее любого принца, так что Рарити могла бы видеть во мне не дракончика, а дракона, который заботился бы о ней и хотел её копыто с любовью и состраданием в своем сердце. Я часто представлял, что сказал бы мне моё старшее «я», если бы мы когда-нибудь могли говорить через зеркала. Теперь, когда я стал старше, я бы много чего рассказал Спайку из прошлого. В основном то, что его жизнь не будет такой, какой он хотел. Я был недостаточно силен, чтобы спасти своих друзей, большинство из которых сейчас мертвы. У меня не хватило смелости высказать Твайлайт своё мнение о том, что я не одобряю то, что мы делаем с людьми, из страха заслужить уже её неодобрение. Красивый? Да какая разница? С таким же успехом я мог бы быть самым красивым драконом в мире хотя бы потому, что все остальные драконы мертвы. Взглянув в зеркало, я закрыл глаза и с рычанием отвернулся, глядя на свою комнату, комнату, которая когда-то принадлежала принцессе Луне, в восстановленном дворце. После того, как она погибла в битве при Иерусалиме, Селестия приказала запечатать её и больше никогда не открывать. Никто не заботился о требованиях солнцезадой суки, когда стало известно о её преступлениях. Всё это место было обыскано и освобождено ото всех ценностей отчаявшимися пони, которые больше не заботились о дворце принцесс, превративших всю их расу в монстров. Не то чтобы это имело значение, поскольку Твайлайт планировала всё равно переделать замок после заключения мира. Он не был таким высоким и большим, как бывший дом королевской семьи, в основном потому, что Твайлайт хотела использовать большую часть казны для восстановления Эквестрии, но всё же он был достаточно величественным, чтобы служить местом для правительства; по крайней мере, до тех пор, пока в городе не будет построено здание Конгресса для нового Сената. Трудно было выбрать, какая форма правления будет в Эквестрии, поскольку Твайлайт не имела планов оставлять монархию после её смерти. Хотя технически Твайлайт меня усыновила, я не годился для управления нацией. Нет, когда Твайлайт умрёт, это будет Республика Эквестрия, а не Королевство Эквестрия. Я вышел из своей комнаты и пошёл по коридору, кивая пони-работникам и солдатам-людям, которые сейчас стояли вместо стражников на случай угроз. Несмотря на то, что «Борцы за свободу Эквестрии» были ликвидированы, ещё оставались те, кто был против сдачи Эквестрии. Но те немногие, что остались после разгрома основной базы в горах Макинтош, попрятались в отдаленных местах, но в конце концов они сдавались. Я привык к солдатам-людям теперь, поскольку Эквестрии не разрешалось иметь армию до тех пор, пока ООН не решит обратное; скорее всего, когда следующее поколение достаточно подрастёт, чтобы принимать собственные решения. У нас всё ещё были полицейские силы в городах, те отряды, которые пережили вторжение или перестраивались из уцелевших легионов, но на этом всё. Ни стражников, ни военных, ни даже милиции. Большинство даже не жаловалось. После долгих лет войны все пони просто хотели мира; не имело уже значения, проиграли ли они. Вскоре я оказался перед двумя большими фиолетовыми дверьми с кьютимаркой Твайлайт. Вздохнув, я постучал, прежде чем отпереть дверь. С грустной улыбкой я взглянул на ту, которая одновременно была моей матерью, сестрой, учителем и лучшим другом. — Привет, Спайк, — слабо пробормотала она, отрывая взгляд от книги. Единственный свет исходил из окна от солнечного луча, который падал на её кровать. Я сел рядом с ней на тот же стул, на котором сидел каждый день в течение последнего года или около того. — Ты выглядишь немного лучше. — Вряд ли, — усмехнулась Твайлайт. По правде говоря, она выглядела довольно хорошо, насколько это возможно, умирая от рака. Несмотря на то, что ей было всего пятьдесят, она… умирала… она была в порядке. Её грива поседела, и она выглядела старше, её шерсть выглядела гораздо бледнее, но в её глазах всё еще сохранялась живая доброта. Та же доброта, к которой я остался верен после всего, что произошло. Когда я узнал о том, что сделала Селестия, когда я узнал, что стало с моим видом, мне просто захотелось сжечь всё вокруг себя. Твайлайт чувствовала это, когда выделила мне небольшой лесок, чтобы излить на него мой гнев. Я уничтожил его в один день, но этого было недостаточно, чтобы успокоить боль в моем сердце. Даже сейчас этого недостаточно. Меня больше всего злило не то, что Селестия убила весь мой вид. Не тот факт, что когда я умру, через сотни или даже тысячи лет, драконов больше не будет. Дело в том, что я никогда не смогу продолжить наследие своего вида. Я никогда не знал, что значит быть драконом. Меня воспитывали пони, и культура, образ жизни, история и знания драконов были им неизвестны. Я ничего не знал о себе подобных, и теперь, когда я последний, я не могу ничего нести с собой, через свою жизнь. Я не могу с гордостью рассказывать истории, я не могу вспоминать легенды моего народа, и я не могу даже оплакивать все их смерти, как это делали драконы. Я дракон, который ничего не знает о драконах, кроме дыхания огня и поедания драгоценных камней. Это то, что у меня отобрала Селестия. Вот почему боль в моем сердце никогда не утихнет. Я выбросил все тёмных мысли и сосредоточился на Твайлайт. — Что ты читала? — «Уолден» Генри Дэвида Торо, — ответила Твайлайт, показывая мне обложку. — Это очень хорошая книга. Знаешь, самое лучшее в том, чтобы больше не править — это то, что у меня есть свободное время, чтобы читать человеческую литературу. Это так удивительно и по-другому, что я чувствую себя маленькой кобылкой, снова открывающей новые книги. Мне особенно нравятся работы Аристотеля, Диккенса и Дойля. Я согласно кивнул. Человеческая литература всегда была более захватывающей и шла немного лучше, чем литература о пони. Мне лично нравятся Толкин, Роулинг и Клэнси. — Чем ты хочешь сегодня поговорить или поделать? — спросил я, наклоняясь вперед. Она посмотрела на меня с улыбкой. — Помнишь, когда Флаттершай и её семья приезжали в последний раз? Фезершай спросил меня, хочу ли я признаться ему в своих грехах, поскольку он теперь католический священник и всё такое. Я согласилась. — Правда? Но ты же не веришь в христианского бога. И любого другого бога, — отметил я, приподняв бровь. — Нет, но я думаю, что просто хотела подшутить над ним и в то же время иметь запасной план на случай, если окажется, что бог существует, — Твайлайт остановилась и посмотрела в окно. — Как ты думаешь, что происходит с нами, когда мы умираем, Спайк? Я вздохнул. Это снова будет одна из тех дискуссий. Если бы это был кто-нибудь еще, меня бы это не беспокоило, но разговоры о смерти или о любой другой проблеме, связанной со смертью, только еще больше напомнили мне, что когда-нибудь, а когда-нибудь скоро, Твайлайт умрёт. Официально, Твайлайт заболела раком после того, как наконец нашла лекарство от Зелья Превращения. По правде говоря, к большому гневу всех нас, кто заботился о ней, проблемы со здоровьем начались ещё два года назад, но она отказалась от лечения себя, чтобы сосредоточиться на лечении других. Когда я спорил её об этом, она только ответила: «Я выполняю обещание, данное старому другу…», и на этом остановилась. Если бы она сразу же получила лечение, она могла бы победить недуг, но сейчас было уже слишком поздно. Всё, чего она хотела — это провести свои последние дни в покое. Она больше не нужна Эквестрии. Она выполнила своё обещание исправить ошибки Селестии и вернуть людей, которых мы обратили, к их нормальному состоянию. Спустя столько лет новопони снова стали людьми. После всей борьбы, боли и потерь, которые произошли с момента нашего прибытия на Землю и того, как было сделано лекарство, Твайлайт была готова просто отдохнуть и ждать смерти. Поскольку она ждала ответа, я ответил: — Честно говоря, не знаю. — Я прочитала несколько книг о таких теориях, как от людей, так и от пони, — сказала Твайлайт, откидываясь на подушку. — Ни один из них на самом деле не дает ответа или, по крайней мере, такого ответа, который имеет логическое обоснование. Думаю, поэтому они называют это верой, — она посмотрела на меня. — Ты веришь в бога, Спайк? —… не в том виде, — ответил я, — Я не думаю, что есть старик с седой бородой, который смотрит на нас свысока, но я думаю, что есть что-то ответственное за всё. То, что заставляет всю жизнь двигаться дальше, даже после смерти. Я не думаю, что существует рай или ад, но и не думаю, что это абсолютный конец. Я думаю, что будет продолжение, но мы этого не поймём. А ты? —… Я не думаю, что в этом что-то есть, — прошептала Твайлайт, закрывая глаза. — Как бы я ни хотела верить, как бы сильно я ни хотела думать, что могу снова увидеть кого-нибудь из своих друзей или семью… логическая сторона меня думает, что после смерти ничего не происходит. Я умру. Конец. Я исчезну, — она вздохнула. — Хотя, надеюсь, я ошибаюсь. Я действительно хочу в это верить. —… Ты боишься? — спросил я, взяв её копыто и сжав. Она долго не отвечала. Когда она наконец заговорила, вышло единственное слово. Слово, которое резало как нож. —… да.   ***   Через несколько дней к нам пришли неожиданные гости: Лира и Флэш Сентри. Хоть я видел Лиру много раз с тех пор, как она стала послом Эквестрии в ООН, было неожиданно увидеть здесь её мужа. Я лично ничего не имел против Лиры, вспоминая первые дни в Кантерлоте, когда она, Твайлайт, Мун Дэнсер и другие единороги дружили в школе. Всякий раз, когда она и Твайлайт встречались, это всегда происходило в подчёркнуто-служебной форме, изо всех сил стараясь игнорировать тот факт, что они раньше сражались друг с другом словами, а затем и магией, прежде чем Эквестрия капитулировала. Однако, если и был один пони, которого я не был рад видеть, это был Флэш «Сердцеед» Сентри. Он был одет в свою военную форму, созданную людьми, и поймал мой взгляд, прежде чем приложить все усилия, чтобы быть как можно невозмутимее. Глаза выдавали его испуг испуг, но я думаю, это было потому, что в последний раз, когда мы говорили, я сказал, что сожгу его кости дотла, если когда-нибудь снова увижу его. — Привет, Спайк, — сказала Лира с улыбкой, в то время как Флэш только кивнул мне. Я кивнул ему в ответ, прежде чем улыбнуться Лире. — Рада тебя видеть, Лира. Как дети? — Жду еще одного внука, — хихикнув, сказала Лира. — Баловать их — это так весело, к тому же мои дети сходят с ума, когда я это делаю, — затем она нахмурилась и взглянула на закрытые двери Твайлайт. — Сколько у неё осталось времени? — Немного, — прошептал я. — Я пришла поговорить с ней. Не о политике, а только о нас… Я кивнул, прежде чем повернуться к Флэшу. — Жди здесь. — Спайк, я- — Нет, если она хочет поговорить с тобой, она так и скажет. А пока ты останешься здесь, — прорычал я, отчего он немного съёжился, но затем вздохнул и отошёл в сторону. Я открыл дверь и позволил Лире зайти вместе со мной, прежде чем закрыть её за нами. Твайлайт, казалось, закончила обедать, когда заметила, что у нас гость. Твайлайт, к моему удивлению, улыбнулась и помахала копытом. — Здравствуй, Лира. — Привет, Твайлайт, — прошептала Лира, подходя и садясь на то место, на котором я обычно сидела. — Я вижу, у тебя, наконец, появилась седина, как у меня. — Думаю, серый тебе больше подходит, — сказала Твайлайт. — Да, но я предпочитаю свой старый цвет. Действительно выделялась, — сказала Лира, немного приглаживая гриву. Она глубоко вздохнула и с улыбкой посмотрела на Твайлайт. — Итак, готова ещё к одному рывку? — Даже когда я умираю, ты никогда не скупишься на словах, — сказала Твайлайт, качая головой. — Всегда по делу. — Да, ну, — ухмыльнулась Лира, — это всего лишь часть моего очарования». Мы трое рассмеялись над этим, и на секунду показалось, что долгие ссоры, споры и битвы, в которые мы все давным-давно участвовали, остались лишь воспоминаниями. Вскоре Лира успокоилась, прежде чем откинуться на спинку стула, в то время как Твайлайт медленно поднялась и наклонилась вперед. Некоторое время между нами стояла тишина. Годами они были либо спорами, либо битвами, либо просто политикой, когда они вдвоем находились в одном помещении. От когда-то старых друзей до соседей по городу, до врагов, а теперь и до взаимно уверенных сотрудников. Лира Хартстрингс: Мятежница, Лира Справедливая, Герой и Друг всех людей. Твайлайт Спаркл: Последняя Принцесса, Элемент Магии, Ученик Человека, Ненавидящая Селестию. Первой заговорила Твайлайт. — Ты был права… — Да, — прошептала Лира, скрестив копыта. — Я не собираюсь извиняться за то, что сказала много лет назад. Я не собираюсь извиняться за свои несогласия или откровенную вражду. И я уверена, что не собираюсь извиняться за бунт. То, что вы с принцессами делали, было неправильным. Я просто хотела, чтобы не было потеряно столько жизней… — Мне жаль, что я слушала не тебя, а того монстра, которого я называла «наставницей» много лет назад», — пробормотала Твайлайт. — Я хочу, чтобы мы никогда не покидали наш мир. — Даже если бы это означало, что все мы умрем от взрывающегося солнца? — спокойно спросила Лира, отчего Твайлайт покачала головой, а я приподнял бровь. — Чего ждать? — смущенно спросил я. — Как… — недоверчиво спросила Твайлайт. — Ты действительно думала, что ООН позволит тебе поговорить без секретной записи того, что было сказано, не так ли? — спросила Лира, ухмыляясь. — Они тебе не доверяли. Я тебе не доверяла. Я знаю, что случилось в этой камере. То же самое и в некоторых других, но не волнуйтесь. Записи были уничтожены, и мы все молчим. Никто не хочет рисковать, чтобы Селестию сочли экстремисткой с благими намерениями. — Сожалею, но я запутался, заметил я. — Я скажу тебе позже, Спайк. Обещаю, — прошептала мне Твайлайт, прежде чем повернуться к Лире, приподняв бровь. — Это все, что ты пришла мне сказать? — спросила Твайлайт. — Нет, — вздохнула Лира, закрывая глаза. — Я просто… Я просто хотела, чтобы ты знала, что я тебя прощаю, — она остановилась на мгновение. — Долгое время, даже после того, как ты узнала, какой ужасной была Селестия, я всё ещё ненавидела тебя. Потребовалась кончина Борцо за свободу Эквестрии, чтобы я действительно поняла, что ты страдала так же сильно, как и я. Может быть, даже больше. —… Мне очень жаль Бон Бон, — сказала Твайлайт, закрывая глаза. — Но я не сожалею о Свити Дропс. — Свити Дропс не была моей лучшей подругой, — прошептала Лира. —Моя лучшая подруг умерла в Понивилле… Я думаю, что даже Рэйнбоу Дэш и Эпплджек умерли в Понивилле вместе с остальными. Те двое, которые там погибли? Они не были твоими друзьями… они не были нашими друзьями. — Ага, — прошептала Твайлайт, прежде чем выглянуть в наше окно. — Я тебя тоже прощаю. Прости… простит ли меня Мунденсер когда-нибудь… — Нет, — нахмурилась Лира. — Просто… нет, она не… — Понятно… — прошептала Твайлайт, оборачиваясь с грустной улыбкой. — У меня осталось так много воспоминаний о моих друзьях в Понивилле, но я забыла о тех, которые когда-то были в Кантерлоте… не могла бы ты рассказать мне о некоторыми из них? Лира перешла к разговору о том, как они впервые встретились в школе, и я воспринял это как знак, что надо оставить её, чтобы дать ей немного личного времени. Я все еще не понимал, что она имела в виду под Селестией, но это не имело значения. Как бы то ни было, ничто не могло заставить меня простить её. Ничто. Когда я вышел, Флэш всё ещё ждал свою жену. Я просто вздохнул от дискомфорта, прежде чем пойти рядом с ним и прислониться спиной к стене. Я отвернулся, чтобы не смотреть на него, но, конечно, заговорил первым. — Ты ведешь себя нелепо, — сказал Флэш, глядя на меня. — Я понимаю. Ты ненавидишь меня за то, что я разбил сердце Твайлайт много лет назад. Я понял это в тот момент, когда вы, её друзья и Шайнинг Армор угрожали мне, когда я покинул Королевскую гвардию. Я всё ещё не смотрел на него. — Думаешь, это далось легко? Я любил её, Спайк. Я действительно любил, — прорычал Флэш, двигаясь ко мне. — Но когда я увидел, что это зелье сделало с людьми… как мы относились к ним, как если бы они были какой-то болезнью, которую нужно излечить? Я не мог быть с кобылой, которая не была против, но ещё и согласную с этим! — Ты причинил ей боль, — прошептал я, наконец глядя на него. — Она целый месяц плакала из-за того, что ты её предал. Ты был единственным жеребцом, которого она когда-либо любила, и ты причинил ей боль. Я и Шайнинг Армор хотели убить тебя в тот день, но не сделали этого, потому что Твайлайт попросила нас оставить тебя в покое. Поверь, я хотел поговорить с тобой на один на один, когда мы узнали, что ты присоединился к людям, потому что это был повод, чтобы убить тебя. —… Я не хотел её ранить… — прошептал Флэш, стыдливо опустив глаза. — Я был так… зол… разочарован тем, насколько она была слепа к страданиям, которые мы причинили… это не оправдание, я знаю… но поверь мне, когда я говорю это, я сожалею о том, что сделал, и если я мог бы вернуть тот момент, когда моё копыто ударилось ей по щеке, я бы всё равно сделал это. —… да плевать, — прошептал я. Меня не волновало его оправдание. Меня не волновали его доводы. Меня не волновало, прав ли он насчет людей. Любой, кто ударит мою сестру, в моих глазах — подонок. Прошли часы, но, к счастью, он замолчал. Ближе к ужину двери открылись, и вышла Лира с грустной улыбкой. — Мы закончили. Я кивнул Лире, пока она и Флэш тихо попрощавшись, ушли. Я медленно вернулся внутрь, где Твайлайт смотрела в окно. — Флэш был там, верно? — Да, — скупо ответил я, когда сел и взял её за копыто. Она ничего не сказала, просто улыбнулась, когда я сжал его.   ***   — Блядь! Дерьмо! Проклятье! — я кричал от ярости, когда бил кулаком в стену. Я продолжал ругаться, ударяя по ней снова и снова. Только то немногое, что у меня было, помешало мне высвободить пламя и сжечь мою комнату. Еще один приступ кашля. Еще один день ближе к неизбежному. Еще один момент, когда я боялся услышать, что Твайлайт только что умерла. В конце концов, мои силы иссякли, когда я пробил стену, и мне пришлось просто сидеть на полу и плакать от горя. Я такой жалкий. Даже после всего, что я видел и делал после войны, я все ещё плакал. В тот момент я всё ненавидел. Всё, от рака до Селестии, и даже на Твайлайт, которая так долго отказывалась от лечения. Чёрт с ним, с зельем, в конце концов, она могла бы и позже его доделать. К чёрту это дурацкое обещание Селестии, она не имела права хранить что-либо после того, как Селестия сохранила настоящий секрет того, почему мы переехали на Землю. Просто к черту… все. Я откинул голову и вытер слезы когтями. — Я не хочу, чтобы она умерла… пожалуйста, ни бог, не дайте ей умереть… не дайте мне остаться одному… — О, значит, я теперь не считаюсь твоими ближайшим другом? — спросил голос в воздухе, который меня немного напугал, но вскоре я успокоился, потому что было только одно существо, которое могло это сделать. Конечно же, через одну телепортацию передо мной оказался Дискорд, держащий огромную коробку салфеток… хотя, почему у них на обложке был Багз Банни, мне было непонятно. Впрочем, это был Дискорд. — Мы не совсем лучшие друзья, — ответил я, вставая и вытирая глаза салфеткой. — Не то чтобы они тебе нужны, потому что каждый человек хочет дружить с тобой. — Верно, я думаю, что могу с уверенностью сказать, что у меня каждый человек на Земле добавлен в друзья на Фейсбуке, — сказал Дискорд, вытаскивая мобильный телефон, показывая большое количество подписчиков, которое превышало миллиард. Дело в том, я мог поверить, что это правда, учитывая, что именно Дискорд был одним из ключевых союзников, которые помогли в противостоянии Селестии, когда Флаттершай перешла на сторону людей. Несмотря на то, что его возможности больше не были такими обширными, какими они были на момент перехода в это измерение, Дискорд оказался более чем достойным противником Твайлайт, Селестии или Луны в битвах, которые шли против нас. Он также был единственным, кто активно атаковал Эквестрию, прежде чем барьер не рухнул, что вызвало, пожалуй, самый великий на его памяти хаос. Он никогда не убивал, но достаточно отвлекал и саботировал всё подряд, чтобы дать человечеству больше шансов против нас. По иронии судьбы Дискорд, ненавидимый большей частью Эквестрии, был любим человечеством. Даже после войны его провозгласили героем, и он этим гордился. — Разве ты не должен быть на празднике с дочерью президента или кем-то там еще? — спросил я, подходя к кровати и рухнув на неё. — Ух, брось. Мне нравятся награды не меньше, чем новый дух хаоса, но если мне дадут еще одну национальную награду, клянусь, я оживлю её и заставлю топать по Токио. После этого может потребоваться несколько дней отдыха, но оно того стоит, — сказал Дискорд, подбирая стул и садясь. — Честно говоря, я не в одиночку спас мир. Я фыркнул. — Нет, просто твоя кровь была ключом к раскрытию лекарства от зелья превращения. — Я честно должен был признать, что мы все должны были это предвидеть. Кровь Селестии была единственным компонентом, с которым Твайлайт не могла справиться при изготовлении лекарства. Решением оказалось кровь существа равного ей по силе, но противоположной во всём остальном. — Если бы Селли могла это увидеть, о, я бы отдал свои оставшиеся годы, чтобы посмотреть её лицо, — хихикнул Дискорд. — Честно говоря, она не очень хорошо восприняла то, что ты встал на сторону человечества, — сказал я, впервые вспомнив её проклятие. — Почему ты вообще помог человечеству, Дискорд? Неужели это только из-за Флаттершай? Мне всегда было любопытно. Дискорд ухмыльнулся и щелкнул пальцами, призывая земной шар. — Я полагаю, что для меня должно быть характерно помогать кучке отрицающих учение гармонии существ. По правде говоря, сначала я не особо заботился о людях. Я решил присоединиться к ним только потому, что подбросил монетку. — Ты… решил помочь человечеству из-за подбрасывания монеты? — недоверчиво спросил я. — Ага! — беззаботно сказал Дискорд, поднимая гигантский пенни, лицом Селестии с одной стороны, и тем, что выглядело её задом, с другой; хотя зад Селестии выглядел больше, чем обычно. — Если бы выпала голова, я бы помог людям. Если выпала решка, я бы помог пони. У меня выпала решка. — Итак… почему же ты тогда помог людям? — спросил я. — Потому что перед тем, как кинуть, я решил, что что бы не выпало, я сделаю наоборот, просто ради смеха, — снова хихикнул он, прежде чем отбросить пенни и повернуть глобус. — Но я рад, что помог людям. Не потому, что они почти поклоняются мне, как живому богу, за всё, что я для них сделал, но они самые хаотичные существа, которых я когда-либо видел. Они так отличаются друг от друга и делают так много удивительных вещей. Они могут быть глупыми и умными одновременно. Добрыми и злыми. Под влиянием логики и эмоций. Они могут изобретать, творить и мечтать о вещах, о которых даже я никогда не думал, а я ведь сам Хаос, — он бросил глобус в баскетбольное кольцо, которого изначально не было. — Суть в том, что люди хаотичны. Как я могу не любить такой вид, у которого есть такие удивительные и беспорядочные вещи, как Твиттер? Он немного улыбнулся мне, прежде чем прочистить горло. — Но вернемся к нашему разговору. Знаешь, Спайк, ты, ведь не останешься один, когда она умрет. Я закрыл глаза и зарычал. — Она последняя в моей семье, Дискорд. — А как насчёт Флаттершай? Её детей? Разве они не твоя семья? — Они тоже однажды умрут. Я дракон, на случай, если ты снова решишь подбросить монетку — Я встал и поплелся к окну, где посмотрел вниз и увидел только пони и людей. — Я буду жить сотни, если не тысячу лет! Тысячу лет наблюдать, как пони и люди живут и умирают, пока я остаюсь здесь, на этой планете, и никто не сможет меня пережить. Даже ты сказал, что однажды умрешь через сотню или около того лет, но не я! Нет, конечно, если я не убью себя, и я не пообещал Твайлайт, что не буду этого делать! Я стиснул зубы, когда по моей щеке скатилась слеза. — Я буду один. Это единственное, чего я боюсь больше всего. Я потерял большинство своих друзей, большинство из тех, кто мне небезразличен, и весь свой вид. Я лучше умру сейчас, чем буду жить один… —… Так ты собираешься просто отказаться от жизни? — безразлично спросил Дискорд. Я повернулся и зарычал на него. — А что бы ты сделал на моём месте?! — Делай то, что делаю я. Я фыркнул. — Что? Ходить и прославлять своё величие? — Очень смешно, но я собирался сказать кое-что другое, — Дискорд щёлкнул пальцами и наколдовал бокал вина. — Позволь спросить у тебя кое-что. Всё, что произошло с момента прибытия Эквестрии на Землю, от Бюро конверсии до самой войны и её последствий. Всё изменилось и для человечества, и для пони. Так будет и в ближайшие сто лет. Очевидно, что со временем некоторые части истории будут утеряны, а уроки будут забыты, — Дискорд сделал небольшой глоток вина, а я медленно посмотрел на него. —Победители пишут книги по истории, и иногда более мелкие, но важные детали забываются. В основном из-за того, что те, кто когда-то жил в такое время, умерли. Тем не менее, мы вдвоем проживем долго. Конечно, ты проживешь дольше меня, но это делает задачу для тебя ещё более важной. —… Ты хочешь, чтобы я напоминал всем, что было потеряно? — спросил я. — Я хочу, чтобы ты рассказывал всем истории, — ответил Дискорд, делая еще один глоток. — Твайлайт. Селестии. Луны. Твоих друзей. Тех, кто проиграл. Тех, кто победил. Тех, кто умер. Все истории, которые наполнены реальными фактами, а не тем, что обычно историки записывают. Скорее всего, что-то про-человеческое или что-то ещё. — Ну, мы точно плохие, — мрачно пробормотал я. — Кладбища, заполненные убитыми нами людьми? Города, которые мы оставили как города-призраки? Тысячи людей, пытающихся прийти в себя или совершающих самоубийства, не в состоянии вынести травмы, полученные от превращения в пони и обратно? Кем ещё мы можем быть, кроме как плохими парнями? Даже если бы мы сказали миру, что Селестия сделала это ради нас, чтобы пережить конец нашего родного мира, я сомневаюсь, что многим это будет интересно. — Тогда убедись, что этого никогда не повторится, — сказал Дискорд, допивая свой стакан. — Убедитесь, что пони и люди извлекли уроки из этого. Научи их. Учи их расти и учиться. Научи их осознавать, что в глубине души люди и пони — одно и то же. Расскажи им уроки, которые Твайлайт и её друзья проповедовали, но не смогли усвоить, когда дошло до дела. Научи их строить новый мир. Я ничего не ответил. Я просто закрыл глаза и думал об этом. Мир, в котором люди и пони могли жить бок о бок. По-прежнему будут люди и пони, которые будут учить своих детей ненавидеть. Мысль о том, что есть другие, которые хотят большего хаоса после всего мира, который мы изо всех сил пытались построить. Мир, ради которого Твайлайт чуть не покончила с собой. —… Спасибо, — поблагодарил я Дискорда, когда меня охватило чувство спокойствия и пылающий огонь. Я не допущу повторения этой ошибки. Я позабочусь о том, чтобы обо всех погибших или пострадавших за наши жизни знали правду. Я сделаю так, чтобы история не повторилась и мир, которого мы так долго добивались, не будет напрасным. — Просто быть полезным другом. Теперь, если вы меня извините, я опаздываю на эпизодическую роль в следующем эпизоде «Доктора Кто», — сказал Дискорд, прежде чем исчезнуть, щелкнув пальцами.   ***   Было установлено, что у Твайлайт осталась всего неделя. Больше ничего не оставалось делать, кроме как устроить её поудобнее. Новости просочились в массы, и вскоре все новостные станции всего мира разбили лагерь возле замка, ожидая объявления о том, что последней принцессы Аликорна больше нет. Твайлайт ни на секунду не оставалась одна; То со мной, то с Флаттершай и её семьей. Большинство из нас молчали, потому что Твайлайт много спала и мало ела, её тело становилось всё слабее и слабее. Несколько раз она просыпалась, она тихо разговаривала со мной или Флаттершай. Фезершай, будучи священником, всегда шептал молитвы за душу Твайлайт. Иногда к нам присоединялись и остальные члены семьи. Я сделал это только один раз. Когда на шестой вечер Флаттершай с семьёй ушли, чтобы поесть, Твайлайт открыла глаза и повернулась ко мне, когда я сидел там, держа е1 копыто так осторожно, как только мог. — С-с-спайк? — Да? — спросил я, держась за её копыто. —… как ты думаешь… они смогут когда-нибудь… простить меня? Я помолчал немного, прежде чем на моих губах появилась легкая улыбка. Я осторожно поднял её лёгкое тело и подвел к окну. Ошеломленное выражение её лица заставило мою улыбку ещё больше усилиться. Внизу, по всему Кантерлоту, горели свечи. Люди. Пони. Обе расы не смыкали глаз ради одной кобылы. Кобылы, которая сделала всё возможное, чтобы компенсировать годы страданий и смерти. Кобылы, показавшей столько человечности. Кобылы, которая дала Эквестрии второй шанс. Скорбящие, которые стояли там, чтобы проводить душу Твайлайт за пределы жизни. Будь то небо или пустота, она умрёт в окружении народа, который её любит. Слёзы текли из её глаз, когда она плакала мне в плечо. Я осторожно отнёс её обратно в кровать и помог ей лечь на неё, накрыв её простынями. Вытирая слезы с глаз, Твайлайт в последний раз улыбнулась, медленно закрывая глаза, чтобы снова погрузиться в глубокий сон. Она столько лет не выглядела такой умиротворённой. — Я готова… Это были последние слова, которые она мне сказала. В тот же вечер Твайлайт не стало.