***
Закат уже догорал на западе, когда маленький Кэйа сломя голову нёсся домой, в поместье семьи Рагнвиндеров. Утомлённые рабочие лениво шли с винокурни: кто по домам, кто пропустить по кружке освежающего пива. Каждый из них здоровался с молодым воспитанником господина Крепуса, но мальчик оголтело летел вперёд, не слыша и не видя никого. Когда он забежал на территорию поместья, то первым делом решил оббежать двор — и не зря: он нашёл того, кого искал. — Дилюк! Дилюк! — взволновано позвал он. Мальчик, раскачивающийся на качелях, подвешенных на старое семейное древо, повернул на оклик голову и спрыгнул, когда качели взмыли на «полусолнышке». Кэйа выпучил глаза, ошарашенно наблюдая за его прыжком и приземлением. — Кэйа? Что случилось? — обеспокоенно спросил мальчик. — Что это ты делаешь? Не надо так делать! — Кэйа схватил брата за плечи, потряхивая. — Это опасно! — А? Ты что, превращаешься в нашу няню? — насмешливо фыркнул Дилюк, щёлкая брата по носу. — По-моему это ты всегда устраивал соревнования «Кто дальше прыгнет»! — Да, так и было, — закивал Кэйа, но тут же отрицательно затряс головой: — Но больше так делать нельзя! — Что? Почему это? Это же весело… Кэйа снисходительно взглянул на мальчика: незнающий невиновен в своём незнании. А он, будучи носителем важного знания, должен его просветить, а не осуждать. Рассудив таким образом, Кэйа ослабил хватку и, по-прежнему заботливо поддерживая Дилюка, подвёл его к садовой скамейке, куда и усадил. — Вот. Тебе нужно посидеть. — Кэйа, что… — Послушай меня! Ты же меня любишь, правильно? Мальчик фыркнул вновь, отводя глаза на землю и начиная смущённо ковырять мыском траву. — Правильно. — И я тебя люблю! Дальше… мы с тобой спим вместе, потому что ты боишься, что во время грозы тебя может съесть электро-слайм… — Ничего я не боюсь! — Это ты теперь не боишься, потому что мы спим вместе! — Нет, я и так не боялся!.. — Ну да, ведь это я прятался под одеялом, когда мы познакомились!.. — Ах ты!.. — рассердился Дилюк и хотел было убежать и закрыться от брата в поместье, но Кэйа вдруг переменился в лице и сжал его руки. — Ой… Извини! Не волнуйся, хорошо? Ты не боялся, ты самый смелый из тех, кого я знаю! — Эй… не подмазывайся теперь! Кэйа, ты что, забродивших ягод наелся?! Что с тобой?! — Я волнуюсь… потому что… потому что… — Потому что — почему? — терпение Дилюка, казалось, вот-вот лопнет. — Потому что я скоро стану папой! Дилюк: — … — А ты мамой! Ты — беременный! Дилюк: — ….! — Ты не волнуйся, я буду рядом с тобой… — …Что такое бременный? — Бе-ре-мен-ный, — по слогам повторил Кэйа, вновь с полным пониманием относясь к тому, что он единственный, кто знает правду о появлении детей на свет. — Это когда в тебе ребёнки появляются. — Ребё… Дети? Во мне?! — Для этого нужно любить друг друга и спать вместе. Мне всё рассказали, няня обманывала нас всё это время! Не бывает никакой особой капусты, в которой находят ребё…детей! Дилюк поражённо ахнул и закрыл ладошками рот. — Как это… нет капусты?.. — Дети рождаются от других людей! — Не может быть! — Может… о, а ещё помнишь тебя на прошлой неделе тошнило?! — Да, я же… — Дилюк вдруг позеленел, вспомнив тот злополучный обед: в его тарелку заползла огромная гусеница, которую он не заметил и взял в рот вместе с салатным листом. Обнаружил же нежеланный гарнир молодой господин лишь тогда, когда тот рьяно зашевелился во рту. Мальчика замутило. Он закрыл рот руками. — Ой-ой… — Вот, опять! — Кэйа спохватился, придерживая брата за плечи и гладя, пока тот боролся с приступом рвоты, но безуспешно: Дилюка всё же вырвало на траву. Кэйа, ни то счастливый, ни то озадаченный, заключил: — Беременный, точно! Позеленевший Дилюк просто болезненно замычал и сдался вердикту брата. Так всякие сомнения о его интересном положении были развеяны, и молодые «родители» стали ждать появления своего первенца!***
Благополучно прошли три недели. Кэйа преисполнился ответственностью и важностью своего будущего отцовства и делал для своего беременного брата всё: делился своей едой, воровал ночами булочки и молоко с кухни, из-за чего несчастному дворецкому пришлось вызвать крысоловов; также Кэйа уступал Дилюку право первому покататься на деревянном коне, ловил для него самых красивых бабочек и самых ярких светлячков, читал на ночь сказки — в общем, делал всё, что считал важным в отношении того, кто родит ему ребёнка. Так его усердиями Дилюк разленился. Но его пузико за это время заметно подросло, чему оба несказанно обрадовались: значит, они делают всё правильно, и ребёнок растёт! — Интересно, когда он родится? — задумался Дилюк как-то перед сном. Кэйа, еженощно гладящий его подросший живот, ответил: — Думаю, когда поймёт, что мы его ждём. Сказав это, Кэйа вдруг перестал гладить живот брата, спустился вниз и поднял его ночную рубашку, серьёзно говоря в чужой пупок: — Эй, малыш, мы тебя ждём! — Да, ждём, — подтвердил Дилюк, аккуратно хлопая себя по мягкому животу. Но тут его глаза вдруг увеличились. — А как он вылезет?! — Ну… э-э-э… — этого Кэйа не знал, но решил предположить: — Наверное, телепортируется к нам в дом… Дилюк: — … Кэйа: — … — Звучит убедительно, — согласился Дилюк. На том и порешали, а несколькими минутами позже зазевавшиеся "родители" в обнимку уснули: пора. Ведь завтра был важный день!***
А важный он, потому что возвращался господин Крепус после длительного путешествия в Фонтейн. И он должен был обрадоваться, что за время его отсутствия их семью теперь ждало пополнение! Так рассудили дети и, встав ни свет ни заря (хотя Кэйа убеждал Дилюка поспать ещё, ведь ему нужен отдых!), братья принялись таращиться в окно, будто от этого глава семейства приехал бы быстрее. Вернулся господин Крепус только ближе к полудню. Первой хозяина поприветствовала няня-кормилица, а затем со второго этажа его ринулись встречать дети: — Папа! — Отец! Кэйа учтиво склонил голову перед своим опекуном, а Дилюк с разбегу запрыгнул на шею родителя, отчего у брата, кажется волосы встали дыбом. Господин Крепус сердечно поприветствовал обоих детей: воспитанника подозвал ближе и погладил по голове, а Дилюка по-отечески поцеловал в нос и взглянул на лицо. И чем дольше он смотрел на лицо сына, тем больше удивлялся. — Я смотрю кто-то очень много ел в моё отсутствие, — без осуждения заметил господин Крепус и, придерживая сына, потягал его за располневшую щёчку. — Таскал сладости, признавайся? — Вообще-то нет… У нас новости! — вмешался в разговор Кэйа. — Ох, господин Крепус, это… — вклинилась в разговор няня, которая чувствовала ответственность за то, что только недавно обнаружила, что Кэйа отдаёт свои порции еды молодому господину, а на кухне еду воруют вовсе не мыши. — И в чём же дело? — спросил господин Крепус. Кэйа и няня наперебой ответили: — Молодой господин тайком переедал! — Дилюк — беременный! Крепус: — … Няня: — …?! — Да, папа, ты скоро будешь дедушкой! Мы с Кэйей всё узнали! — Да, няня нас обманывала, что детей в капусте находят! А теперь говорит, что Дилюк переедает, будто думает, что нас можно обмануть дважды! — А нас не обмануть! — Да! Мы с Дилюком любим друг друга и много спали вместе, теперь он беременный! — Да, папа! Теперь у нас будет ещё больше наследников! Крепус: — … — Г-господин Крепус, я не знаю, как это вышло… — няня то бледнела, то зеленела и выглядела так, будто сейчас душу Архонтам отдаст, если дети под её воспитанием скажут ещё больше столь неоднозначных вещей. Ей было страшно посмотреть на главу семьи, и она лишь смиренно склонила голову, тараторя: — Я прослежу за тем, чтобы эти глупости больше не появлялись в их головах и узнаю, как они… — Ах-ха-ха! Вот потешили меня! — господин Крепус рассмеялся пусть и сдержанно, но с явным весельем в голосе. Он нашёл происходящее действительно забавным, особенно после ежедневных скучных переговоров с нудными знатными людьми из Фонтейна. Господин Крепус поцеловал сына в щёку и поставил на пол рядом с нахмурившимся Кэйей. Ему-то было непонятно, почему над таким важным событием смеются. Глава семейства присел перед братьями, гладя обоих по наивным детским головам. — Не думал, что придётся говорить с вами так рано на такую тему, но раз уж появился повод, — снисходительно начал господин Крепус, — но детей и правда не находят в капусте. Однако у двух мужчин их быть не может, потому что… Так прошла полная разочарований и огорчений лекция о том, откуда берутся дети — без лишних подробностей, но довольно чётко объясняя важные моменты, чтобы никаких казусов и недоразумений больше не возникало. Господин Крепус даже развеял миф о том, что при рождении ребёнок просто телепортируется в дом. Дилюк немного расстроился, но быстро смирился, а вот Кэйю новость о том, что у них никогда не будет ребёнка, сильно задела. Он даже отказался от совместного обеда с вернувшимся главой семейства и убежал в сад, где долго смотрел на своё отражение в пруду. Так или иначе, дети рождаются от большой любви — это господин Крепус подтвердил. — Тогда неважно, находят их в капусте или нет, — серьёзно стал рассуждать Кэйа, и его отражение в воде будто стало взрослее на несколько лет, — неважно, можешь ты мне его родить или нет, будучи мужчиной. Ведь там дети могли появляться от великого знания. Со стороны крыльца послышались шаги. Дилюк вышел позвать Кэйю на обед и тот, улыбнувшись как ни в чём не бывало, пообещал прийти через минуту. Довольный, брат скрылся за террасными дверьми. Кэйа встал. Отряхнулся. Он всё ещё улыбался ему вслед, глядя тем же взрослым взглядом: — Дорогой брат, у нас обязательно будет ребёнок.