Одиннадцать и ещё восемь лет спустя

Тсукишиме семь. Он сидит на корточках на краю дороги, периодически почёсывая косточку на ступне, которую щекочет сухая трава. Он жёлтым мелком выводит незамысловатые линии, возюкая им по асфальту и периодически меняя цвет на розовый или фиолетовый. Других Кей дома не нашёл. С мальчиком по имени Тадаши он знакомится минутой позже, когда тот налетает на Тсукишиму со спины, начиная расхваливать "очень-очень красивую девочку на картинке". Ямагучи Тадаши кажется ему странным. В зелёной панамке с разноцветными булавками по краям, в босоножках, длинных белых носках (уже давно не таких белых из-за грязи и травы) и с этой своей улыбкой до ушей. Без двух передних зубов, кстати. * Тсукишиме восемь, и он вполуха слушает, как Тадаши расхваливает новый недавно вышедший мультик, перебирая кучу разноцветных дисков в надежде найти что-нибудь интересное. — У тебя он есть? — спрашивает Кей, пролистывая очередной полупустой футляр со старыми фильмами, которые так любит его папа. Он вчитывается в названия, написанные маркером на пустых серых дисках, когда над ухом раздаётся: — Нет, но мама обещала, что обязательно купит в следующие выходные! — Тадаши светит широченной улыбкой из-за плеча, почти целиком навалившись на него со спины и тоже пробегаясь глазами по названиям, — о, приключения Шерлока Холмса! Давай посмотрим? Он поворачивается лицом к Тсукишиме, и тот, не успевая отшатнуться, сталкивается с Ямагучи носами. Кей смотрит в огромные зелёные глаза напротив и думает, что они очень красивые, если смотреть вот так, близко-близко. И что нос у Ямагучи тёплый, и веснушек у него гораздо больше чем кажется, и щёки с ушами краснеют так смешно, и кончик носа дёргается щекотно, и... * Тсукишиме сегодня исполняется девять лет, в честь чего родители дарят ему его самое первое животное – рыбку. Синий тайский петушок с ярко алыми плавниками смотрится слишком красиво, чтобы маленькие Тсукишима с Ямагучи могли оторвать от него восхищённые взоры детских глаз. Родители ещё полчаса ходят мимо гостиной, бросая короткие смешки, пока мальчики разглядывают рыбку, стоя перед тумбочкой с аквариумом на коленках и каждые три секунды переползая вокруг неё с места на место. — Смотри, смотри!.. светится почти.. — Тадаши трепетно вздыхает, сильнее впиваясь пальцами в край тумбочки и почти плюща нос о стеклянную стенку аквариума. — Она не светится, Ямагучи, это отражается свет, — бурчит рядом Кей, хотя его реакция на изящные движения плавников ничем не отличается от реакции друга. Он так же с шумом втягивает воздух через нос, открывая глаза ещё шире, когда петушок проплывает прямо перед их лицами. "Красивая.." "Да, очень.." "Прямо как ты" "Что?" * Тсукишиме десять, и он раскладывает разноцветные пластыри на кафельном полу. Ямагучи сидит перед ним на бортике ванной, теребя прозрачную шторку и изредка всхлипывая. — Какие не нравятся больше? — тихо спрашивает Кей, поднимая взгляд на друга. У Ямагучи глаза красные от слёз, щека стёрта до крови, правая ладошка поцарапана, а коленки уже и никакими пластырями не спасёшь. "Этот" – тыкает Тадаши пальцем на третий в ряду пластырь с какой-то птичкой. "И этот" – в розовый с белыми полосками. "И ещё вот те два.. и этот тоже". Тсукишима смахивает их все в сторону. Оставшиеся он бережно лепит на каждую царапину друга, перед этим поливая их перекисью, а после аккуратно приглаживая края пластыря. Целует последний на горячей щеке Тадаши, шёпотом обещая, что это скоро пройдёт. Теперь Ямагучи будет несколько дней ходить с динозаврами на ладонях, черепашками на подбородке, машинками и пальмами на коленках, овечкой на локте. И с тёплым поцелуем на щеке, поверх пластыря в форме малиновой звёздочки. * Тсукишиме одиннадцать, когда он слышит от своего лучшего и единственного друга фразу "моим родителям нужно переехать", и ещё "это из-за папиной работы", а потом "они заберут меня с собой". Десятью минутами ранее они смеялись вместе с дурацкого момента в фильме, рассыпая на кровать и ковёр попкорн, толкаясь локтями, почти плача от смеха. Ямагучи свалился тогда на пол, не переставая хохотать, пока Кей утирал влагу с глаз. Он свесился с края кровати и потянул футболку на животе Ямагучи вверх, начиная его щекотать. Тадаши стал умолять о пощаде не продержавшись и пары секунд, а после и вовсе стянул Кея на пол в качестве кармы. Они так и лежали, переводя дыхание, иногда подхихикивая, иногда тыкая друг друга в бока пальцами, пока Ямагучи не повернулся к Тсукишиме лицом, состроив слишком серьёзное выражение, и не выдал злополучную фразу. "Нам надо переехать" "В смысле?" "Это из-за папиной работы" "Но как же..?" "Они заберут меня с собой" "Куда?" "В Штаты" "Ямагучи.." Невысказанное "..я буду скучать" и "мне будет тебя не хватать" и "ты представить не можешь как дорог мне" и "я слишком к тебе привык" и "я люблю тебя, Ямагучи" повисает в воздухе вместе с детским "не уезжай". * Тсукишиме почти двенадцать, и он плачет, захлёбываясь в собственных слезах, почти дрожит, когда Ямагучи обнимает его ещё сильнее. — Мы же будем продолжать.. общаться.. да, Тсуки? — Тадаши тоже плачет, и плачет не меньше Кея. В ответ тот только кивает, не в силах вытолкнуть из себя слова. * Тсукишиме тринадцать, и Ямагучи поздравляет его по видеосвязи, звоня ровно в полночь. Они разговаривают обо всякой ерунде до четырёх утра, пока Кей не засыпает прямо перед экраном ноутбука. Тадаши ещё полчаса будет разглядывать спящего Тсукишиму, жалея обо всём, что не успел сказать ему вживую. * Тсукишиме четырнадцать, и он не знает куда деть свои чувства, чтобы не рыдать из-за этого каждую ночь, в которую им с Тадаши не удаётся созвониться. * Тсукишиме пятнадцать, и он уже смирился, принял, обдумал, понял, переварил, успокоился. "Это надо заканчивать", и "это не чувства, это обычная дружеская привязанность", и "ты с ним уже даже не общаешься толком", и "забудь наконец об этом", и "ты был маленьким, тебе показалось", и.. * Тсукишиме шестнадцать, и Ямагучи впервые не поздравляет его с днём рождения. Подумать о том, как быстро всё это закончилось Кею не даёт так вовремя появившийся на горизонте его новых знакомств Куроо Тетсуро, заполняя собой всю пустоту от некогда убитых и закопанных как можно глубже чувств. Это вызывает у Кея сначала смятение, затем отвращение к самому себе, после попытки понять и обдумать, потом уже попытки принять всё обдуманное. А именно факт того, что а) Ямагучи давно стал для него бывшим лучшим другом детства, б) Ямагучи в любом случае слишком далеко, чтобы надеяться вообще на что либо, в) Куроо в свою очередь достаточно близко, и г) Куроо ему действительно симпатичен не только в дружеском плане, а тупые шутки и пошлые подкаты вполне себе компенсирует внешность. Хотя это как сказать. Всю старшую школу Кей гоняет себя от едких комментариев на любую попытку Куроо к нему подкатить, через вину вперемешку с остатками давно забытых чувств, и до мыслей по типу "эй, тебе там нормально страдать по одному, а флиртовать с другим?". В один момент, оказавшись таки между дверцей шкафчика и непоколебимым настроем Куроо идти до победного, Тсукишима плюнул на все моральные устои и послал свои эмоциональные качели на все четыре стороны, приникая к губам Тетсуро в своём первом поцелуе. * Тсукишиме семнадцать, и он, давно затоптав совесть с навязчивым чувством вины, думает, что Токио намного ближе к Мияги нежели Америка. Токио намного доступней. В Токио хоть каждые выходные ездить можно. В конце концов Токио находится не в грёбаных десяти тысячах километров от него, Тсукишимы. Так что теперь ни стыд ни совесть не мешают ему целовать капитана волейбольной команды старшей Некомы в школьной раздевалке после товарищеских матчей. Он уже не вспоминает произошедшее в детстве при каждом взгляде на Куроо, загоняя себя тем самым в долгие думы о том, что "неправильно" и "не так всё должно было быть". Мысли постепенно приходят в покой, а чувства перестают бушевать так сильно, чтобы волновать этим Кея. * Тсукишиме восемнадцать, и он уже знает, что поступление в Токийский Университет автоматически обеспечит ему съёмную квартиру с Куроо, как сожителем, в комплекте. Официально в отношениях они не состоят, да и обо всём этом они говорить не говорили толком, но что-то Кею подсказывает, что редкие встречи, обязательно сопровождающиеся какой либо романтической херью и поцелуями в придачу, всё таки дают ему определённые привилегии. Где-то в середине последнего года старшей школы Тсукишима даже серьёзно намеревается обсудить с Куроо всё, что происходит между ними, ибо как человека ответственного его всегда волновала определённость во всём. И не важно, что он метался от недо-любви к лучшему другу до решения забыть об этом последние несколько лет. — Давай рассуждать логически, — говорит Тетсуро, подумав с минуту после ёмкого "что между нами, Куроо-сан?" — Я тебе нравлюсь? Нравлюсь. Ты мне нравишься? Нравишься. Плюсом мы уже как полтора года сосёмся, так что я вообще не понимаю к чему такие вопросы, Тсуки, — выдаёт этот мамкин теоретик в итоге. Ещё и лицо такое умное скукурузил, ну что ты с ним будешь делать. "Только брать это самое лицо в ладони и целовать" – думает Тсукишима, искоса поглядывая на ожидающего ответа Куроо. — Так мы.. встречаемся? — не совсем ответ, не совсем то, что Тетсуро вероятно ждал, но Тсукишиме нужно знать точно. Вопрос этот его действительно, серьёзно, очень сильно волнует уже достаточно долго, прямо с их первого поцелуя. Ещё сильнее нетерпение на пару с желанием услышать ответ заныло после их первого недо-свидания, когда Куроо вроде как приглашал Кея в кино на "ночной сеанс", а вышло так что они удирали от охранника кинотеатра ибо "ну кто ж знал, что нас заметят.. ай! хорошо, хорошо, я буду брать билеты на вечер в следующий раз, обещаю!". Тогда ещё и это "в следующий раз" отозвалось надеждой где-то в сердце. И улыбался Куроо так глупо и так влюблённо, что и сомнений быть не могло. Вот как сейчас прям. Улыбка у Куроо широкая, не такая как у самого Тсукишимы. Она достаёт аккурат от одного уха до другого, когда он искренне счастлив, и скашивается на один бок, когда он пытается привлечь к себе внимание. В большинстве случаев, кстати, получается. Сейчас от улыбки у него даже глаза сверкают, а руки уже тянутся обнять и.. стоп что. Не успевает Кей отшатнуться в сторону, как Куроо уже загребает его своими лапищами в охапку, жмёт поближе к себе и тычется губами в щёку. — Конечно встречаемся, Тсуки! По другому и быть не могло, — он не обращает вообще никакого внимания на попытки Тсукишимы выбраться из тесных объятий, только настойчивей лезет целоваться, выбирая на этот раз своей целью сжатые в тонкую линию губы Кея. "По другому и быть не могло" Ну конечно. А он переживал. * Тсукишиме двадцать шесть лет. Он давно привык к чужому храпу над ухом и живому теплу под боком. Привык к неожиданным объятиям из-за спины и помятому вихрю чёрных волос, вечно лезущих в лицо во время поцелуев. Привык складывать подушки на пол около кровати перед сном, чтобы утро ни у кого не началось с отбитых локтей и жалоб на несправедливость жизни. Привык, что двуспальная кровать давно уже кажется слишком маленькой для двух человек и трёх котов. Привык к тому, что Куроо этих трёх котов так ласково называет детьми. Иногда Кея от таких приступов нежности блевать тянет, а иногда он любуется, не отрываясь, на убаюкивающего кота (читать "ребёнка") Тетсуро и в лужицу расплывается от любви к ним обоим. Взрослый человек, казалось бы, но есть в таких моментах что-то особенное. Что-то, заставляющее думать, что ты на своём месте. Там, где и должен быть. И с тем, с кем должен быть.