***
Высокий лысый мужчина в широком плотном плаще торопливо шел по мостовой. Его окружала по меньшей мере дюжина вооруженных до зубов людей. Они быстро миновали новосеренские закоулки, намеренно избегая центральных улиц, и вошли в порт. Местные роботяги, заметив их, настороженно переглядывались, но никто не задавал вопросов. Мужчина в окружении своих солдат уверенно миновал портовое управление и ближайшие к нему постройки, его путь пролегал к гавани. — Третий причал, — прошептал солдат, шагавший рядом с мужчиной в плаще, и указал вперед. — Это там. Человек в плаще не ответил, но ускорил шаг. В тот же миг порт озарила яркая вспышка — солдаты все как один замерли на месте. Лязгнул вынимаемый из ножен меч, кто-то выругался. — Куда-то торопитесь, генерал Торстен? Высокий широкоплечий человек в шляпе преградил дорогу. Руки его сияли голубым светом. Он, словно змея, сновал между пальцами, оплетая ладони, запястья, локти. Тот, кого назвали «генералом Торстеном», отреагировал быстро. За секунды в его руке оказался пистолет, а следом раздалась команда: — Убить его!***
Навты сработали быстро. Едва Торстен отдал команду нападать, они под предводительством Кабрал высыпали из своих укрытий и встретили людей Торстена саблями. Сам Торстен, похоже, не стремился участвовать в битве. Он попытался скрыться, но Де Сарде не спускал с него глаз. Он сразу понял маневр генерала и хлопнул в ладоши. Яркая вспышка снова окружила порт, ослепляя всех, кто в нее попал. Возникла заминка, которой и воспользовался эмиссар Де Сарде. Увернувшись от неловкого удара одного из подручных Торстена, он прошептал заклинание, обездвижив нападающего, после чего побежал следом за генералом. На пальцах Де Сарде заплясали новые сгустки света, куда более яркие и нетерпеливые. Взмах руки — и эти сгустки устремляются к Торстену. Тот падает на колено, прижимая руку к боку и рыча проклятия, но тут же перекатывается в сторону, выставив вперед пистолет. Еще секунда — и раздается выстрел. Торстен стреляет не целясь, его задача — отвлечь и испугать выстрелом. Де Сарде осознает это, но среагировать не успевает — в районе бедра разливается жар. За ним приходит боль. Эмиссар стискивает зубы, в его зеленых глазах вспыхивает ярость. Голубое пламя вокруг его рук резко меняет цвет, становясь черным.***
Семь часов вечера. Новый отчет. На этот раз — от Гильдии Каменщиков. Де Сарде углубляется в него, напрягая глаза в тусклом свете свечей. В голове его, однако, вертятся совсем иные мысли. Мятеж Монетной стражи. Торстен. Константин. Почему? Почему все это случилось? Почему Курт не предупредил сразу? Почему он, эмиссар Содружества, допустил это все? Не заметил. Не среагировал вовремя. Де Сарде устало вздохнул, заставляя себя читать отчет дальше. Но уже через мгновение отбросил лист в сторону — на стол, где лежала уже целая гора аналогичных документов. С этим он разберется потом. Сейчас важнее решить вопрос с мятежниками, успокоить дворян и… Константин. Ему нужно помочь. Вылечить. Любой ценой. Но перед этим… нужно сделать что-то с этой усталостью, черт бы ее побрал. Де Сарде медленно опускается на трон — тот самый, который ранее занимал его кузен. Правое бедро, в которое вчера угодила пуля Торстена, отзывается тупой болью. Эмиссар морщится, шипит ругательства. Ему требуется целая минута, чтобы принять удобную позу и расположить раненую ногу так, чтобы избавить себя от боли. Перед глазами предстал тронный зал. Весь, как на ладони. Когда-то он казался Де Сарде большим и ярким, сейчас же напоминал подвал. Стоило принести сюда больше свечей, может тогда бы это место казалось не таким мрачным… Эмиссар планировал провести в тронном зале всю ночь, разгребая бумаги, оставшиеся после Константина и планируя завтрашние встречи. С министрами. С торговцами. С Монетной стражей. И — Торстеном, если этот ублюдок переживет сегодняшнюю ночь. С его-то ранами трудно делать прогнозы… Де Сарде поморщился: мысли о Торстене напомнили ему о событиях вчерашнего дня. В груди, словно разбуженный кот, что-то дернулось. Зашевелилось. Эмиссар знал, что это — разочарование. Досада. Де Сарде сожалел… что ему не дали убить Торстена там, в порту. Это ничтожество заслужило смерть — медленную, ужасную и болезненную. Если бы не Курт и Васко, выросшие будто из неоткуда… Де Сарде выплюнул очередное проклятье, в тот же миг под ногой что-то прошуршало. Бумага? Не осознавая, эмиссар опустил взгляд вниз, напрягая зрение. Он хотел рассмотреть, что за документ так удачно попал под его сапог, но вместо этого внимание привлекло нечто иное. Едва различимые желтоватые уже подсохшие пятна — следы от пролитой «лечебной» дряни, которой врачи пичкали Константина последние дни. В памяти тотчас всплыло потемневшее лицо кузена, его потухший взгляд и вымученная улыбка. Плечи эмиссара тотчас поникли, а досаду и злость, бурлившие внутри, вытеснило чувство вины. С мятежниками разобраться нетрудно. Даже с Куртом вопрос так или иначе решится. Но вот лечение Константина… Де Сарде медленно закрыл глаза. Почему он не забил тревогу, видя ухудшающееся состояние Константина? Да еще и поперся в эти дремучие развалины, оставив больного кузена одного? Почему не спорил с ним, верил на слово, когда он говорил «все в порядке»? Почему не обращал внимание на очевидные доказательства обратного? Почему, черт возьми?! Где-то в коридорах раздались голоса, тихие и невнятные. Следом — шорох шагов, сопровождаемый лязгом металла. Вероятно, это стражи обходят дворец… Де Сарде вздохнул, отвлекаясь от собственных мыслей, и открыл глаза. Тихо скрипнули отворяемые двери — длинная полоска неровного желтого света упала на пол погрязшего во мраке тронного зала. На пороге мелькнул темный силуэт стражника. — Милорд, прошу меня простить за то, что прерываю ваш покой… Но с вами требует встречи один молодой… гм… господин. Неуверенность, с которой солдат произнес слово «господин» сразу привлекла внимание эмиссара. Равно как и время, явно позднее для любых визитов. Де Сарде нахмурился: — Солдат, я же ясно сказал, что до завтрашнего утра больше никого не принимаю. — Знаю, милорд, но тот человек… — стражник замешкался в попытке подобрать слова, но это и не потребовалось. Новый — и слишком знакомый — голос достиг ушей эмиссара: — …настаивает на встрече здесь и сейчас. Учитывая специфику наших отношений, полагаю, я имею на это право. Сразу после этого в тронный зал уверенным шагом вошел мужчина. Де Сарде даже не нужно было смотреть, чтобы понять, кто это был. Васко, капитан навтского корабля «Морской конек» и… друг? Вряд ли это подходящее слово. Но более точную характеристику эмиссар избегал давать и в лучшие времена, не то что сегодня.***
Когда стражник, уходя, затворил за собой дверь, тронный зал вновь погрузился во мрак. Васко потребовалось пара долгих мгновений, чтобы привыкнуть к нему после ярко освещенного холла дворца. Свет был только в дальнем конце зала, у самого трона — около него на столике стоял тяжелый канделябр на пять свечей. Еще больше обескураживала тишина. Она едва ли не давила физически, стоило лишь переступить порог комнаты. Не помогал разогнать эту странную атмосферу и сам Де Сарде. Он молча сидел на троне, на самом краешке, выпрямив одну ногу и согнув в колене другую. При этом эмиссар неотрывно смотрел куда-то в пол, хмуря брови и стиснув зубы. — Мрачновато тут у вас, Превосходительство, — осторожно заметил навт, остановившись в шагах пяти от трона Де Сарде. Ответа он не получил. Де Сарде все так же сидел неподвижно на своем троне, разглядывая одну точку на полу. Проследив за его взглядом, Васко заметил въевшиеся в гладкий паркет пятна и тоже нахмурился. — Как дела у наместника? — спросил он, вновь посмотрев на эмиссара. Тот едва заметно качнул головой, будто выходя из транса. — Спит, — наконец, отозвался он коротко. И после паузы тихо добавил: — Малихор убивает медленно. Так что какое-то время с кузеном все будет в порядке… Относительно. Но править как раньше он не сможет. — И теперь его место займет эмиссар Содружества? — Нет… — Де Сарде вновь качнул головой и наконец посмотрел на Васко. — Кандидатуру нового наместника или его заместителя определит Совет министров во главе с леди Моранж через два дня. Но до тех пор… да, заменять Константина буду я. Васко внимательно слушал эти объяснения, одновременно разглядывая самого Де Сарде. Похожие на две глубокие пропасти глаза, плотно сжатые губы, голос, лишенный всяких эмоций, поникшие плечи и полное отсутствие какой-либо жестикуляции или иного движения. Правая часть лица окутана полумраком, тогда как левая ярко освещена, переливаясь всеми оттенками оранжевого — все из-за свечей на столике рядом. Их пламя постоянно мелко вздрагивало, заставляя свет и тень дергаться и расползаться во все стороны, будто потревоженные насекомые. Но сам Де Сарде сидел неподвижно, словно статуя, и Васко знал почему: это из-за раны в бедре. Пусть и неглубокая, но она мешала двигаться. Даже простое сидение на пятой точке доставляло множество проблем. Де Сарде определенно требовалось прилечь, расслабить многострадальную ногу и — почти наверняка — сменить бинты. — Капитан, — вдруг спросил Де Сарде, отвлекая Васко от размышлений. — Какое у вас дело ко мне? Неужели оно безотлагательно настолько, что не терпит до завтра? В голосе эмиссара не было ярко выраженных эмоций, но в самом вопросе явно ощущался упрек, даже недовольство. Васко мысленно усмехнулся: не узнай он за эти месяцы эмиссара получше — обязательно разозлился бы от такого его поведения. Так и случалось. Раньше, когда их отношения были далеки от близких. А сейчас… — Дело есть, и оно действительно срочное, — спокойно ответил навт и, заложив руки за спину, прошелся влево-вправо по полутемному залу так, как обычно это делал на палубе своего корабля, наблюдая за работой подчиненных. — Люди волнуются за тебя, Буря. Сказав последнюю фразу, Васко резко остановился и повернулся к эмиссару. Тот сидел все так же неподвижно, выражение его лица так же особо не изменилось, если не считать возникшей между бровей морщинки. Она черной глубокой тенью прорезала освещенный оранжевым светом лоб. — Не стоит. Я в полном порядке. — Разве? — Вполне. И если это все, капитан… — Петрус просит разрешения прочитать успокаивающую молитву и даже готов принять исповедь, если есть нужда высказаться, Сиора говорила что-то там о ритуалах «земли и воды», придающих крепость телу, а Афра уже плешь проела со своим расслабляющим зельем. Даже впихнула мне одну склянку, велев передать тебе, — тут Васко хлопнул по карману своего бушлата. — Думаешь, все эти люди стали бы вести себя подобным образом, если бы ты, Буря, действительно выглядел так, будто у тебя все в порядке? Морщина, пролегшая меж бровей эмиссара, стала глубже. — А что Курт? — глухо спросил он, внезапно меняя тему. — Обходит посты, проверяя работу новых стражников. В третий раз за последние два часа. Де Сарде молча кивнул в ответ, бросив в сторону Васко задумчивый взгляд и отвернулся. Навт тоже молчал. Склонив голову на бок и прищурив глаза, он пристально разглядывал эмиссара, стоя на месте. — Стоило бы встретиться с ним, если так волнуешься, — наконец сказал он. И уточнил: — С Куртом. Де Сарде в ответ вновь повернулся к Васко, в его пустом, лишенном огня взгляде, будто что-то поменялось. А может, это просто иллюзия, порожденная светом свечей? Сейчас Васко не мог сказать наверняка. — Нет… не уверен, что я вовсе захочу его видеть в ближайшие дни… — вдруг прошептал Де Сарде и вздохнул, потирая переносицу рукой. Васко молча кивнул. Эту неуверенность эмиссара он понимал очень хорошо. Пусть Курт предупредил Содружество о мятеже Торстена и этим дал Де Сарде шанс время принять меры… Но предупреждение это появилось в последний момент — Курт признал, что всерьез раздумывал о присоединении к солдатам Торстена. Думал так долго, что опомнился только в день мятежа… Конечно, Де Сарде, который провел под опекой Курта почти десять лет своей жизни не мог принять такой нерешительности. Для него она сродни предательству, о чем, он, конечно, никогда не скажет прямо. И это — еще одна причина, из-за которой Васко решил прийти сюда. — В таком случае, Буря, — произнес он, делая шаг вперед, ближе к трону, — тебе не стоит с ним встречаться. Для начала позаботься о самом себе. Еще один шаг, еще одна фраза: — Тебе нужен отдых. При этих словах нерешительность, возникшая было на лице и в голосе Де Сарде при упоминании Курта, мгновенно испарились. Эмиссар вновь стал апатичным и отчужденным. — Отдых? — тихо переспросил он и резко выпрямился. От этого движения ногу пронзила боль, волной разойдясь по всему телу. Де Сарде скривил губы, но тут же взял себя в руки, вернув лицу хладнокровие. — Ты смеешься надо мной, Васко? — Похоже, что я смеюсь? — невозмутимо спросил навт, пристально следя за лицом эмиссара. Тот, получив такой ответ, мрачно усмехнулся уголками губ, после чего заговорил вновь, перейдя на формальный тон общения: — Окажите любезность и оставьте меня в покое, капитан. У меня нет времени на глупости. Васко вместо ответа подошел вплотную к трону Де Сарде, молча глядя на эмиссара. Тот смотрел в ответ, не говоря ни слова. Повисла тишина — глубокая и тяжелая. Можно было даже расслышать шорох пламени свечей. За плотно закрытыми окнами тронного зала раздался крик какой-то местной птицы. Он, словно брошенный в воду камень, прорезал тишину, но лишь на короткий миг. Через секунду она сгустилась вновь. — Капитан… Де Сарде первым не выдержал затянувшегося молчания. Но договорить так и не сумел — отвлекла рука, легонько коснувшаяся его лица. — Почему ты ненавидишь себя? — вдруг спросил навт. — В чем винишь себя, Де Сарде? — Разве это не очевидно? — В голосе эмиссара мелькнули нотки раздражения, на этот раз — вполне очевидные. Но Васко и тут остался спокоен: — Я хочу услышать это напрямую от тебя. В ответ Де Сарде поджал губы и нахмурился так сильно, что лоб его искривили сразу две глубокие складки. Рука, лежащая на подлокотнике трона, сжалась в кулак. Эмиссар помолчал секунду-другую, затем медленно приоткрыл губы. Сквозь них просочились слова. Поначалу тихие и слабые, они с каждой секундой обретали громкость и пронзительность: — Целый полк. Целый полк выступил против Содружества, Васко. Торстен готовил его у меня под носом месяцами! Я мог предвосхитить это, ведь мы видели его тайный тренировочный лагерь… Но что в итоге? Вместо того чтобы лично закончить начатое расследование, я доверился Курту. — Де Сарде замолчал и резко дернулся — сжатая в кулак рука ударила по украшенному золотой лепниной подлокотнику трона. Пламя ближайших свечей затрепетало. — Все, кого Торстен убил вчера. Юноши, которых он истязал своими чертовыми «тренировками»… Все жертвы — прямое следствие моих ошибок. Весь этот мятеж — моя вина. И состояние Константина… — эмиссар снова замолчал и отвел взгляд. Спустя короткий миг он вздохнул и заговорил вновь — уже тише, медленнее, но вполне отчетливо: — Здоровье кузена ухудшилось много раньше. Не вчера. Не позавчера. Я видел это, капитан. Но предпочел не задумываться. Я убедил себя, что это усталость и не более. Усталость, черт возьми! Какое право я имел так думать? Я, эмиссар Содружества, дипломат и правая рука наместника. Его безопасность — моя первоочередная задача. И я провалил ее дважды. За это я заслуживаю серьезнейшего наказания, Васко, и так бы и случилось, будь мы на континенте. — Де Сарде… Рука Васко, все еще лежащая на щеке эмиссара, пришла в движение, мягко поглаживая кожу там, где ее покрывали темные витиеватые узоры метки. — Не смей. Де Сарде дернулся и с силой схватил Васко за запястье. — Я знаю, о чем ты думаешь. Но не смей. Не смей утешать меня, как ребенка. Не смей говорить, что я не всесилен и не могу предвидеть все. Все это ложь. Красивые слова. — Эмиссар скривился, исподлобья оглядывая навта. Этим он вдруг напомнил ощерившего, готового к прыжку волка. — Я видел и догадывался о многом, но мне не хватило сил превратить свои догадки в выводы, а выводы — в действия. Вот в чем моя ошибка. Вот в чем моя вина. Поэтому у меня нет права на утешение, успокоение и отдых. Я должен исправить то, что сделал, пока не стало хуже. Или компенсировать нансенный ущерб хотя бы. Ты понимаешь это, Васко? — Понимаю, — все также невозмутимо отозвался навт. — Поэтому ломать мне руки совсем не обязательно, Де Сарде. Эмиссар на миг замер, растерянно моргнув. Затем снова нахмурился и отпустил запястье навта, отведя взгляд в сторону и плотно сжав губы. Сам Васко тоже отнял руку от лица Де Сарде и отстранился. Потирая запястье, на котором все еще чувствовалась хватка эмиссара, он снова заговорил, медленно и спокойно: — Ты должен исправить то, что сделал. Хороший план. Похвальный даже. Вероятно, отказ от нормального сна, постоянное самобичевание, сидение взаперти и эти бумажные баррикады — тут навт указал на горку документов на столике возле трона, — это тоже часть твоего великого плана? То, что ты как наседка вертишься вокруг Константина, таскаешь к нему врачей и следишь за тем, чтобы он принимал лекарства, а сам не находишь времени на то, чтобы выпить прописанное тебе — тоже часть плана? Это должно как-то помочь решить все текущие проблемы? Навт замолчал, выпрямил руку и снова оглядел ее. Де Сарде тоже молчал, по-прежнему глядя в сторону. — Твой корабль сбился с курса, Буря. Штурвалу не хватает твердой руки. Но что еще хуже… скажи, ты планируешь превратить себя в инвалида? С этими словами навт наклонился ближе к Де Сарде. Одной рукой опёрся о подлокотник трона, вторая легла на пострадавшее бедро эмиссара. Пальцы лишь слегка надавили на него, причем ниже того места, где находилась рана, но этого хватило. Де Сарде вздрогнул, кривясь от боли. — Когда ты последний раз делал перевязку? Когда тебе обрабатывали рану? — спросил навт, игнорируя болезненное выражение на лице эмиссара. Тот постарался вернуть себе спокойствие, но голос выдал его раздражение: — Это всего лишь неглубокая рана, черт возьми. Прикажешь мне теперь вообще с постели не вставать из-за какой-то царапины? — Это пулевое ранение, Де Сарде. Оно заживает дольше и сложнее, чем банальный порез от сабли. И если не принять меры, ты будешь хромать еще долго. А то и всю жизнь. Тебя правда такое устраивает? На это эмиссар не ответил. Выдержав короткую паузу, оно вдруг вздохнул, тяжело и шумно. Затем откинулся на спинку трона и закрыл глаза. — Чего ты хочешь от меня, Васко? Да, ты прав, я не в лучшей форме сейчас. Но это не освобождает меня от ответственности перед… — Де Сарде. Голос навта прозвучал неожиданно громко и жестко, почти властно. Это застало врасплох: от неожиданности эмиссар даже открыл глаза и снова вздрогнул — лицо Васко оказалось совсем близко. Его глаза тускло блестели, оставаясь при этом холодными и непроницаемыми, как воды ночного моря. Татуировки, окаймлявшие эти глаза, сейчас напоминали волны. Темные, непонятные, едва заметные волны… — Ты вправе ненавидеть себя сколько угодно. Считай себя виноватым перед всеми, сколько влезет. Но если ты действительно хочешь помочь и исправить все — начни с себя. Кораблю нужен капитан. Так что нравится тебе или нет, но чтобы вернуть своему кораблю устойчивость, ты должен вначале позаботиться о себе. Сказав это, навт склонился еще ниже и медленно шепнул, касаясь губами правого уха Де Сарде: — Позволь хотя бы мне перевязать твою рану, Буря. Эмиссар замер. По телу пробежал пронизывающий холодок, ухо, к которому прислонился губами Васко, обдало жаром. — Дай позаботиться о твоем теле… чтобы ты смог позаботиться обо всем остальном. Повисла тишина. Вновь. Где-то в коридорах дворца вновь раздался стук окованных сапог по мрамору. Пламя свечей в канделябре на столике у трона затрепетало, будто от неосязаемого сквозняка. А может, горячее дыхание Васко достигло даже их? Де Сарде медленно закрыл глаза, пытаясь сосредоточиться. Думать. Понять. Слова Васко… В них был смысл. Но… Разве это правильно? Разве может оступившийся из-за собственной глупости человек позволять себе отдых? Разве может тот, кто совершил ошибки, много ошибок, просить поддержки? И даже получать ее… До того как Васко появился в этом зале, эмиссар твердо знал ответы на эти вопросы. А сейчас? — Скажи мне… — Он с трудом разлепил губы в попытке говорить. Голос предательски дрогнул, но хватило краткого усилия над собой, чтобы это исправить. — Скажи мне, Васко: я виноват? Ты винишь меня? Упрекаешь? За этот мятеж, за погибших людей, за то, что пришлось вовлечь навтов… Мягкий смешок заставил Де Сарде замолчать. — Я за многое могу упрекать тебя, Буря. — Шелестящий шепот ударил в уши, вновь обдавая жаром кожу и заставляя эмиссара дрожать. — За твой невыносимый характер, например. За твой статус. За твое устремление лично влезать во все костры и таскать оттуда каштаны за других… Но ты ведь спрашиваешь о другом. Тут навт умолк и слегка отодвинулся в сторону, чтобы видеть глаза эмиссара. — Даже если в случившемся хаосе и есть твоя вина, Буря, я не чувствую потребности обвинять тебя. Я знаю тебя: если ты что-то делаешь — на то всегда есть причины. Если ты ставишь цель — стараешься добиться ее малой кровью. Для меня этого знания достаточно. Но тебя мои слова не убедят. Ты не примешь их. Единственный, кто убедит тебя — ты сам. Только пока здесь, — тут Васко ткнул пальцем в лоб эмиссара, — не появятся нужные тебе аргументы, ты не примешь ничьих иных. Пока ты сам не простишь себя и не примешь, чужое прощение тебя не удовлетворит. И тут я бессилен, Буря. Де Сарде, слушал внимательно, пристально вглядываясь в черты Васко. Навт смотрел в ответ так же пристально. Они оба будто старались заглянуть в душу друг друга и найти там ответы, каждый — свои. — Вопрос в том, что сделать для того, чтобы ты смог простить сам себя? Боюсь, ответы тебе придется искать самому… — тут Васко нахмурился, будто вспоминая что-то, и замолчал. Затем тряхнул головой и тихо-тихо произнес строки из внезапно всплывшей в голове поэмы: — В конце концов… кто ищет, вынужден блуждать… Навт опять тряхнул головой и замолчал, почему-то не желая произносить следующую строку, но вместо него это сделал Де Сарде — …пристрастья не питая к трупам… — также тихо прошептал он, задумчиво отведя взгляд в сторону и, похоже, забыв обо всем вокруг. Васко медленно кивнул, мысленно удивившись тому, что эмиссару тоже знакома эта поэма. Но все мысли мгновенно вылетели из головы, когда Де Сарде вдруг резко качнул головой и усмехнулся. Усмехнулся широко, почти весело. Даже в глазах мелькнул блеск, но быстро исчез. Может, это опять игра света? — Ты прав. Васко склонил в голову в сторону. Зная эмиссара, он догадывался, что значила эта внезапная веселость — только что он нашел какой-то ответ для себя. Вот только какой? — Значит, ты умеешь перевязывать раны? — спросил эмиссар, неожиданно меняя тему. Следы недавней усмешки вновь появились на его лице: в блеске глаз, в уголках губ. Васко тоже усмехнулся в ответ: — В долгих плаваньях обучаешься всякому. — Хм? — Де Сарде склонился чуть ближе, коснувшись носа Васко своим. — В таком случае сегодня ночью я хотел бы увидеть воочию навыки капитана. Навт на миг замер, поддавшись хлынувшему удивлению, но только на миг. Хватило одного удара сердца, чтобы взять себя в руки. Васко снова улыбнулся и опустив голову, мягко коснулся губ эмиссара своими. — Чтобы увидеть все мои навыки, одной ночи будет мало, Де Сарде.***
Шелковые простыни приятно холодили кожу. Уши наполнял птичий щебет. Густой, разнообразный, громкий и в то же время — расслабляющий. Какие-то птицы, подобно привычным воробьям, пели очень быстро и почти без остановки, другие между «куплетами» оставляли долгие паузы, голоса третьих больше напоминали уханье, как у сов с континента. А вот четвертые издавали долгие протяжные крики. Эти крики Васко знал и любил особенно сильно. «Чайки». То была первая мысль, мелькнувшая в голове навта, едва он открыл глаза. Щурясь ото сна и ярко бьющих из окна солнечных лучей, Васко лениво огляделся и мгновенно осознал другое: Де Сарде. Его нет. Словно подтверждая этот вывод, раздался тихий скрип, за ним — тонкий шелест бумаги. Приподнявшись на локте, Васко вновь огляделся, пытаясь найти источник непонятных звуков, и только тогда заметил эмиссара. Он сидел на краешке кресла, у окна. Как обычно, одна нога согнута, вторая — раненая — выпрямлена во всю длину. Несмотря на раннее утро — по крайней мере Васко думал, что оно раннее — Де Сарде уже был одет, хотя и неряшливо, что сильно бросалось в глаза, если вспомнить его обычно идеальный внешний вид. Сейчас на эмиссаре красовались тонкие льняные бриджи, сквозь которые отчетливо виднелись контуры повязки, наложенной на ногу. Их дополняла такая же тонкая белая рубашка, застегнутая лишь наполовину. Эмиссар не вправил ее в штаны, равно как и не одел на себя пояс, шейный платок и прочие атрибуты гардероба. Он задумчиво просматривал весьма толстую и увесистую книгу в твердом переплете. Страницы в нем были выполнены из плотного пергамента и громко шуршали после каждого перелистывания. В руке Де Сарде также держал украшенный позолотой грифель, который тонко поскрипывал всякий раз когда эмиссар делал какие-то пометки прямо на страницах книги. Вся сцена выглядела довольно умиротворяющей. Настолько, что Васко даже не решился ее нарушать и лишь молча разглядывал человека в кресле, изучая и стараясь запомнить каждую связанную с ним деталь. — Доброе утро, Васко. Губы эмиссара тронула едва заметная улыбка, когда он поднял голову и посмотрел на навта. Тот в ответ кивнул: — Хорошо выглядишь, Буря. — Неужели? — с наигранным недоверием спросил Де Сарде, приподняв одну бровь. Но глаза его, обычно зеленые, а сейчас в свете утреннего солнца казавшиеся золотыми, тепло искрились. Редкое зрелище, с удовлетворением подумал навт, а вслух ответил: — Вполне. Для человека, который еще вчера готов был довести себя до могилы, ты выглядишь прекрасно… Даже слишком. — Последнюю фразу Васко произнес совсем тихо, сосредоточенно разглядывая бегающие по рубашке Де Сарде тени от ветвей растущего за окном кипариса. — Полагаю, это твоя заслуга, — с серьезным видом ответил эмиссар, вновь опустив взгляд на свою книгу. Васко же зевнул и потянулся, усаживаясь поудобнее в постели. — Что ты решил? — спросил он после затянувшейся паузы. Навт не стал уточнять вопрос, но Де Сарде, как и ожидалось, этого не потребовалось. Он сразу понял, что Васко интересовался их вчерашним разговором, и ответил без промедления: — Избавляться от трупов. И не допускать появления новых. — Трупы — это фигура речи? Или… — на всякий случай спросил Васко, припоминая вчерашнее стихотворение, которое они оба, как оказалось, знали. Де Сарде в ответ хитро улыбнулся, делая очередную пометку в книге: — А это уже как получится. В тот же миг сонное спокойствие комнаты потревожил стук в дверь. За ним последовал робкий женский голос: — Ваше Превосходительство! Милорд! Позвольте сообщить: капитан Курт из Монетной стражи прибыл, как вы и велели. Он ждет вас в гостиной. Де Сарде оторвался от книги. Улыбка слетела с его лица: — Пусть ждет. Скоро я спущусь. Женщина, получив ответ, быстро удалилась, не задавая вопросов. Де Сарде же так и остался сидеть в кресле, задумчиво глядя на дверь. — Ну что же… пришло время избавиться от первого «трупа»… — тихо произнес он после паузы и захлопнул свою книгу. После этого он обратился к Васко: Ты был прав. Разговор с Куртом не стоило откладывать. Нам стоит обсудить все наши взаимные претензии сейчас и принять решение о том, как работать дальше. Васко, все это время с интересом наблюдавший за эмиссаром, в удивлении приподнял бровь, но ничего не сказал. Де Сарде и не ждал ответа. Положив книгу на ближайший стол, он осторожно поднялся, едва заметно кривясь от боли, затем поправил рубашку и пригладил волосы. После этого, эмиссар направился к выходу, но едва коснувшись резной ручки на двери замер, услышав голос Васко: — Удачи, Буря. Хотя уверен, она тебе не понадобится. Эмиссар улыбнулся, все еще стоя спином к навту. А тот после короткой паузы добавил: — И… с возвращением. Мне тебя не хватало. Улыбка на лице Де Сарде стала шире. Он оглянулся, бросив на Васко быстрый взгляд через плечо и, перейдя на формальный язык общения, произнес: — В девять утра подадут завтрак. Присоединяйтесь ко мне, капитан. — С удовольствием. — Вы также можете сопровождать меня на запланированной после завтрака деловой встрече, — продолжил Де Сарде и распахнул дверь. В спину ему прилетел насмешливый ответ Васко: — Увольте, Превосходительство. При всем уважении, но ваши «деловые встречи» унылы и портят аппетит. — Даже если эта встреча — с адмиралом Кабрал? — насмешливо поинтересовался эмиссар и сразу вышел, закрыв за собой дверь. Секунд десять Васко удивленно смотрел ему вслед, после чего усмехнулся и улегся на подушку, с наслаждением потянувшись.