***
- Мастер Брюс, Вам придётся сегодня пойти на собрание директоров. Опять. Ненавижу бесцельно тратить время. Ничего нового я не узнаю. Там везде подслушивающие устройства - но Альфред считает, что язык тел вживую скажет мне больше, чем просмотр записи. - Вам нужно больше бывать на людях, сэр. Бывать на людях. Ночью я был на людях, с людьми, в людях. Их кровь заливала мне глаза, мы дрались и их объятия были крепче, чем объятия любовников, которых я иногда застаю на готэмских крышах. Одному человеку я пробил грудную клетку. Невольно смотрю на свои ногти - под ними осталась запекшаяся кровь, как я ее не смывал. Альфред тоже смотрит на мои ногти и поджимает губы. Опять эти пыточные инструменты и лак?! - ...Запонки, сэр. Ногти болят от лака и экзекуции, которую устроил им Альфред, поэтому запонки в манжеты мне он вдевает сам. Смотрю в зеркало. Там кто - то чужой. Слишком идеальный, слишком правильный. Белые руки человека, никогда не поднимавшие ничего тяжелее бокала шампанского, ровные ногти вместо моих сломанных. Они не настоящие, но это необходимая пытка для того, чтобы я не выдал себя. - Сэр? Я уже в машине и смотрю на Альфреда снизу вверх. Почему мне хочется заранее перечить всему, что он скажет? Всегда и во всём. Альфред оказывается прав чаще, чем я, и тем не менее я решаюсь опередить его; - Хорошо, Альфред. Он вопросительно приподнимает бровь. - ...Сэр? - Я буду спать на кровати. - Я хотел пожелать Вам удачи, сэр, но раз Вы признались сами - сдержите своё обещание хотя бы сегодня. Смотрю, не сердится ли он. Альфред смотрит как всегда, сурово - чопорно, но в глазах его смешинки и я невольно улыбаюсь. Опять один - один в его пользу.***
Они лгут. Не словами - телом. Их руки, их тела, губы - всё лжёт. Собрание проходит безупречно. Они уверены, что скормили ложь мне, а я насмотрелся на то, как низко могут пасть даже очень хорошие люди, если им предложить большие деньги.***
- Мышонок, расслабься. Не надо кусаться, нежность - это вот так... У Селины очень мягкие губы. Когда она целует меня, я растворяюсь в ней. Это - "быть в людях"? - Быть в тебе ещё, Селина. Удивительно, но она поняла меня. Мы целуемся долго, и я прижимаю её маленькое тело к себе так, что делаю ей больно. Селина смотрит на что - то за моей спиной, смеётся и выскальзывает из моих объятий. - Иди к своему Готэму, мой обречённый малыш. В вечернем небе горит Бэт - сигнал. Мы нехотя расходимся.***
В пещере прохладно. Прислоняюсь всем телом к ледяному полу и закрываю глаза. Так хорошо. Боль затихает, рана на животе почти не горит и даже пара сорванных ногтей перестаёт надоедать мне своими дёргающими спазмами. - Мастер Брюс, Вы ранены?! Очень хочу сказать ему, что кровь не моя, что я почти справился с собой, но засыпаю. Или теряю сознание - разве это не одно и то же? Просыпаюсь в кровати. Смотрю на наш семейный портрет - отец, мама и я. Этот мальчик на картине - я? Но я так плохо помню его. Помню отца и мать, помню летучую мышь, отдавшую мне душу. А этот мальчик с картины превратился в Чужака, который смотрит на меня из зеркала. Альфред считает, что я не совсем здоров психически. Летучая Мышь во мне пугает его, и мне не всё равно...потому что я его люблю. Поэтому я буду для него Брюсом Уэйном столько, сколько будет нужно. Очень хочется спать на крыше, забраться на чердак или в пещеру, но я остаюсь в кровати, как и обещал Альфреду.