Инкарнация Фемиды

Впервые встретив Розу на улице, Ноа не смогла сдержать восхищенного вздоха. Мягкие черты лица и проглядывающая в зелени глаз сила удивительным образом дополняли друг друга, невольно напоминая ей о древнегреческих богинях, мифы о которых она когда-то любила в детстве. Спроси ее о том, чье же олицетворение она увидела в ней, Ноа бы не задумываясь ответила «Афродита», тут же осекаясь, и уже с большей уверенностью исправилась бы, сказав «Фемида». Лично для нее же девушка однозначно стала Музой, принося давно забытое вдохновение, которое за столько лет работы начинало себя исчерпывать. Как только Ноа очнулась от наваждения, она с удивлением обнаружила, что стоит совсем рядом, предлагая незнакомке стать ее моделью, на что та удивленно хлопала глазами и находилась в явной растерянности. Девушка уже готовилась услышать внутренне отказ, коря себя за то, как поддалась спонтанной прихоти. Большим сюрпризом стал только ее доброжелательный тон, отвечающий согласием. Для Ноа было совсем ново предлагать человеку, которого она знала меньше хотя бы полугода, стать частью своего маленького мирка, где она просто любила тишину, сумрак полуподвальной студии и творить, как было угодно ей, а не профессорам или привередливым заказчикам. Поэтому, когда за окном солнце постепенно садилось, позволяя жаре отступить, а незнакомка оказалась уже на пороге ее дома, она была в растерянности, внешне слегка сбивчиво, на эмоциях приветствуя ее и приглашая в собственную обитель. Вся неловкость тут же угасла под наплывом вдохновения внутри нее, когда гостья была сопровождена к небольшой кухне, — не только в знак гостеприимства, но и из-за упоминания, что к ней она пришла сразу после работы, — в помещении зажегся мягкий свет, а она получила возможность вблизи понаблюдать за своей Музой — как та обхватила в неловком жесте чашку с теплым чаем, как свет играл на светло-каштановых волосах и чертах лица или как она задумчиво смотрела на Ноа, пытаясь понять ее мысли. Будь ее воля, она бы наблюдала так и дальше, но остатки рациональности внутри буквально кричали о том, чтобы нарушить тишину. Едва отогнав наваждение, девушка начала:  — Если тебя отяготит моя просьба, можешь просто отказаться и уйти, — пусть на самом деле она очень этого не хотела, Ноа понимала, что не в ее праве решать за других, выслушивая ее эгоистичные просьбы, ставя этим больше предупреждение себе, чем предлагая возможность. — Но я бы действительно обрадовалась, согласись ты стать моделью для моей скульптуры — просто авторского проекта, при твоем желании не выставляя его на всеобщее обозрение. Процесс не займет много времени, вероятно, всего пару недель, но при этом было бы замечательно, имейся у тебя возможность приходить каждый день, хотя бы на час-два, чтобы у меня была возможность сделать все с максимальной точностью. Взамен я покрою необходимые расходы, только скажи о них — будь то еда, оплата такси или топливо, чтобы добираться сюда. Когда, закончив свою речь, она уже опустила взгляд, а всепоглощающее чувство схлынуло с осознанием, как все выглядит со стороны, стоило ей озвучить условие, до ее ушей донеслось:  — Спасибо, мисс Картер, это для меня… большая честь. Я с радостью помогу вам как модель, вы можете на меня положиться! — не веря услышанному, Ноа резко вскинула голову, сталкиваясь с той самой промелькнувшей в прошлый раз решительностью в зеленых глазах и чувствуя, как образы для будущей скульптуры наполняют голову, а пальцы начинают подрагивать, желая поскорее взяться за дело. Последним усилием воли пытаясь удержать себя на месте, она спросила:  — Тогда мы можем начать с нескольких фотографий? И девушка, заразительно улыбаясь, с энтузиазмом согласилась. *** Пока Ноа раскладывала перед собой получившиеся полароидные снимки для предварительных референсов, ее новоявленная знакомая продолжала делиться информацией о себе по ее же просьбе. К ее собственному удивлению, не склонная запоминать что-либо вне сферы интересов, девушка внимательно слушала речь Розы, даже если внешне так совершенно не казалось. Вместо должных расчетов материалов в углу листа она записывала для себя любопытные отрывки информации, неожиданно громко хмыкнув на упоминании «Фемиды» как места ее работы. Иронично, что именно таковой была вторая ассоциация с ее образом.  — … и, когда я впервые отправилась на собеседование именно к ним… мисс Картер? — переспросила Роза, заметив, как застыла девушка, словно что-то учуяв. Ее глаза отчетливо выдавали, что мысленно она была явно не здесь, вместо этого едва заметно шевеля губами в такт возникающим образам. Через несколько мгновений подняв взгляд, она слабо улыбнулась и произнесла:  — Я же говорила, можешь спокойно обращаться на «ты», раз уж я не утруждаюсь обращаться должным образом. И зови меня Ноа — «мисс Картер» я могу легко побыть и на работе. Лучше скажи мне вот что — можешь в следующий раз прийти без собранной прически? Кажется, это мне поможет определиться с финальной версией концепта. *** До встречи на следующий день девушка практически не отрывалась от работы. Пока она рисовала эскизы и проводила приблизительные подсчеты для каждого варианта, Ноа не обращала никакого внимания на ход времени, едва находя возможность для новой чашки кофе. Ее уносило потоком идей, пока в голове возникали все новые вариации возможных воплощений, и она чувствовала, что не может остановиться. Возможно, она просто постепенно ставала все более одержимой. Когда в дверь уже постучались, а на пороге снова показалась Роза, как и обещано, с распущенными волосами, Ноа снова чувствовала, что ее начинает заносить, пусть и не до конца понимала, от недосыпа ли или захлестывающих чувств. Едва заставляя себя внятно произнести, что ее карточка на столе, а из доставки девушка может заказывать все, что угодно, она понимала, что практически сбегает обратно за рабочий стол, чтобы не натворить ничего… лишнего? Она моргнула, осознавая возникшую мысль, невидящим взглядом скользя по получившемуся рисунку.  — Мисс Ка… Ноа? — Роза в тот момент снова оказалась рядом, явно беспокоясь, и в то же время ведомая любопытством, заинтересованным взглядом разглядывая разложенные по всему столу эскизы. — Все это… сколько вы вообще спали за сегодня?  — Спала? О чем ты? — поначалу немного заторможенно отозвалась она, пинками возвращая сознание к реальности и призывая держать себя в руках. — На самом деле, это совсем не проблема, более того — я скучала именно по этому чувству, — девушка откинулась на спинку стула, вытянув руки вверх и чувствуя, как приятно ноет затекшая спина, — когда концентрируешься только на работе, забывая обо всем — для тебя имеет значение только проект, и ничего больше. Правда, не скрою, — поморщилась она, когда среди ощущений распознала тянущую пустоту в желудке, — некоторые побочные эффекты в этом тоже есть.  — Раз так, то я тоже выдвину свое условие, — со строгим видом, который все равно позволял понять, что впечатление лишь напускное, сказала Роза. — Если вы не будете следить за приемами пищи или хотя бы есть вместе со мной, то я откажусь приходить к вам. Возможно, хотя бы это станет для вас мотивацией беспокоиться о вашем самочувствии? Ноа хмыкнула, зная себя — без чужого присмотра она никогда не была способна толком следить за сном или правильным питанием, и даже бесконечные напоминания не спасали, поскольку от них сразу же отмахивались и возвращались к делу. Но вслух произнесла:  — Заметано. Тогда я пока заварю кофе… — осекшись под внимательным взглядом, она исправилась: — поищу, что можно заказать, а ты можешь пока посмотреть эскизы — возможно, тебе захочется что-то в них изменить или как-то исправить. И, — она снова замолчала, глядя, как девушка уже села на ее место и начала рассматривать предложенные наброски, — тебе действительно идет с распущенными волосами. Я бы хотела использовать именно этот образ. Повернувшись в сторону кухни, Ноа совершенно не заметила, как окрасились в легкий румянец щеки от комплимента, углубляясь в список блюд, предлагаемых ее любимой закусочной неподалеку. ***  — Что это? — поинтересовалась Роза, заслышав первые ноты мелодии. Спохватившись, Ноа поставила проигрывание на паузу, поясняя после этого:  — Прости, совсем забыла, что я не одна. Если в остальное время я люблю находиться именно в тишине, то во время еды, наоборот, хочется заполнить пробел — либо музыкой, либо какой-нибудь программой. Эдакое оживление атмосферы, — хмыкнула она, обводя взглядом ту часть помещения, где условно находилась кухня. — Вот сейчас, к примеру, сюда бы неплохо вписался мягкий японский рок нулевых, вроде, — на секунду засомневавшись, девушка таки нажала снова «воспроизвести», зная, что не сможет словами описать это, — такой композиции. Раздавшаяся по студии World's End Flower наполнила атмосферу расслабленностью, наконец позволяя Ноа отвлечься от собственных навязчивых мыслей и вторить мелодии, облокотившись на стену. Таким образом она сидела полубоком к столу и гостье, соответственно, бездумно разглядывая интерьер и не глядя поедая заказанный кимбап. В ее понимании был тот самый момент, который она хотела сохранить в памяти, не желая расставаться с возникшим чувством умиротворения. Куда более привычным для нее было пусть и безболезненное, но вполне надоевшее одиночество.  — Красивая песня, — негромко произнесла Роза, также не желавшая рушить царившую атмосферу, и Ноа угукнула в знак согласия.  — Я часто слушала ее, да и, в принципе, многие песни подобного типа в школьные времена — особенно когда еще сохранялась привычка гулять по улицам после уроков или на выходных, не желая возвращаться, — притворившись, что не заметила удивленного взгляда в свою сторону, она продолжила. — Конкретно эта песня у меня навсегда закрепилась с ассоциацией спадающей жары лета, наступающего заката и меланхолии, иногда даже пробивая на слезу ностальгии. Ее воображение тут же воскресило картину родных мест, от которых единственным положительным моментом оставались те самые прогулки, позволявшие забыть о насущных проблемах и держаться в пространстве, где существовала только она, знакомые улочки и играющая в наушниках музыка. Глаза защипало неожиданно, и, чтобы пресечь подступающие слезы, она сменила тему:  — Кстати, ты определилась с эскизом? Понравился какой-то определенный вариант?  — Да, — несколько громче обычного ответила Роза, словно тоже сбрасывая наваждение, и придвинула ближе к Ноа несколько листов, выбранных со стола. — Насчет некоторых я не особо уверена, особенно если придется стоять в описанных положениях, но они и самые интересные. Однако, — она вытащила из стопки нижний лист, — больше всего мне нравится этот. Девушка одобрительно хмыкнула, вспоминая, что именно он получился быстрее остальных, моментально переносясь на бумагу.  — Значит, тогда выбираем его. Осталось только подредактировать некоторые детали образа, закупиться завтра материалами и… — она, нахмурившись, посмотрела на Розу, обдумывая что-то, — завтра будет еще одна фотосессия, чтобы, если что, я могла ориентироваться по снимкам в твое отсутствие. По сути, с того момента можешь приходить, когда тебе удобно, уже не так сильно опираясь в планах на меня, — на этом минимум можно считать закрытым, все остальное — исключительно на твоем энтузиазме. Тогда, — Ноа окинула взглядом опустевший стол, — я вызываю такси, и на сегодня закончим?  — Подожди! — вдруг прервала ее девушка, сама испугавшись собственной реакции. — Я… хочу побыть тут еще немного. Могу я? Удивление на лице Ноа читалось огромными буквами, но, тем не менее, она ответила:  — Как хочешь. Правда, я в запале работы вообще ни на что не реагирую, так что, когда захочешь, можешь сразу уходить, не пытаясь меня дозваться. И не забывай про время — мне можно оставаться хоть до утра, тебе — очень вряд ли, учитывая твою работу. Хорошо? — переспросила она на всякий случай, опираясь, опять-таки, больше на свой опыт, но Роза только кивнула с улыбкой.  — Конечно. *** Как Ноа и говорила, уход Розы она практически не заметила, увлеченная доработкой эскиза и созданием предварительного каркаса для будущей работы. Запасов полимерной глины, с которой она планировала работать, не хватало катастрофически, поэтому девушка предусмотрительно оставила не менее пяти напоминаний, чтобы точно не забыть отправиться на следующий день за материалами. К тому же, предстояло решить, стоило ли ей брать несколько цветов или ограничиться одним, акцентируя взамен внимание на деталях. Предаваясь витавшим в голове размышлениям, Ноа сама не заметила, как заснула, а уже наутро, через часа три, ее разбудил звонок рабочего телефона.  — Феликс, я же говорила, чтоб ты не принимал заказы на мое имя, — тут же заворчала девушка, разозленная внеплановым пробуждением, — мое сообщение о том, что я ухожу на пару недель в хиатус, было не для того, чтоб ты игнорировал этот факт. В чем дело?  — Прости, прости, — тут же отозвался парень, явно сам обеспокоенный тем, что пришлось тревожить Ноа. — Но дело слишком срочное — заказчик требует результат уже через пару дней, а остальные по уши заняты своими проектами. Из того, что я понял, дело плевое, просто выполнить надо в слишком сжатые сроки. Да и по оплате обещал, что не обидит, объявив тройной тариф за срочность. Возьмись, Ноа, ну правда, что тебе стоит? Девушка только выдохнула, едва сдерживая на языке ответ, чего ей стоит это — добитых нервов и подпорченное впечатление об отпуске.  — Ладно, так и быть, пересылай его требования. Чем раньше закончу, тем быстрее расквитаюсь и вернусь к своему плану. ***  —… Я так никогда не вернусь к своему плану, — агрессивно бурчала под нос Ноа, недовольная положением вещей, в особенности — своим посредником в работе, который ни на грамм не осознавал, как подставил бы любого из исполнителей безрассудным согласием. В данном случае — ее. — Плевое дело, как же! Если для него работа с классической глиной и такими параметрами — плевое дело, пусть в следующий раз сам все и выполняет. За непрекращающимся потоком ругательств она не сразу поняла, что намеченное время уже наступило, а в дверь звонят именно ей, поэтому, как только до ее головы дошли эти очевидные факты, она тут же подорвалась с места, приглашая внутрь Розу.  — Привет, можешь проходить и остаться, если хочешь, но сегодня планы резко поменялись, — тут же на одном дыхании зачастила Ноа, практически бегом возвращаясь к рабочему месту. — Несмотря на отпуск, мне прислали срочный заказ, который требует особого внимания, и… нет! — вскрикнула она, увидев, как распадается композиция, означая, что весь процесс надо начинать по новой. С безнадежностью в глазах глядя на представленную картину, она вздохнула. — Я точно прибью Феликса, что бы он мне там не пытался потом затирать.  — Может, тебе помочь? — поинтересовалась Роза, тоже рассматривая неудавшуюся заготовку. — Я, правда, не так много знаю о лепке из глины, но однажды пробовала посетить курсы по гончарству с Вином…  — Нет, тут дело не в помощи, — оборвала ее попытки девушка, — а в конкретном несоответствии запроса с реальностью. Заказчик больно хочет изделие из классической глины, которая запекается единым целым, а, значит, придать нужную форму надо сразу, за один раз. Если бы это была та же полимерная глина, проблем бы не возникло, особенно при самозатвердевающей разновидности — ты просто поэтапно лепишь нужные детали, даешь тем остыть, и движешься дальше. Так что тут спасет либо сноровка, либо то, что он одумается и все-таки скажет, что не настаивает на выборе материала. Второе отпадает сразу, поэтому… есть вероятность, что мы вернемся к задуманному аж послезавтра, в худшем случае.  — Вот как… — кивнула та, явно расстроенная, но после снова оживилась, предлагая: — Тем не менее, не возражаешь, если я составлю тебе компанию? Пообещаю не слишком отвлекать от дела.  — Правила те же, — без желания отказываться ответила Ноа, — оставайся, на сколько хочешь. Возможно, что в твоем присутствии откроется второе дыхание, и я таки добью сначала заказ, — на ее лице промелькнула мрачная улыбка, — а потом и Феликса.  — Только поешь сначала. Не забывай — ты обещала. *** С усталым удовлетворением девушка критически осмотрела полученный результат и, кивнув своим мыслям, осторожно запустила заготовку в заранее вытащенную из кладовой печь для обжига. Часы показывали начало пятого, спать хотелось сильнее, чем Ноа ожидала, но, к ее удивлению, на диване, который и служил для нее кроватью, уже лежал человек, которого та, насколько она помнила, предупреждала насчет того, чтобы не засиживаться.  — Роза, — тихо заговорила девушка, подойдя к ней и слабо тормоша свою гостью, — тебе разве не надо сегодня на работу? Если не хочешь опоздать, тебе придется встать раньше, чтобы еще успеть попасть домой.  — Ммн, — в ответ сдавленно застонала она, вынудив Ноа напрячься от собственной неожиданной реакции, бросившей тело в жар. Это уже не слишком напоминало ей тезис «переизбыток вдохновения, от которого хотелось постоянно наблюдать и творить», которым она отговаривалась все чаще. — Сегодня суббота… выходной… поэтому я подумала, что можно остаться подольше, и… Не найдя, что возразить, заодно желая поразмышлять над собственными мыслями, она лишь ответила: «Тогда поспи еще», поправила немного сползшее одеяло, с уверенностью распрощалась со сном на ближайшее время и сместилась к кухне, ставя чайник и готовясь к самооткровениям, с которыми ей предстояло столкнуться лицом к лицу. *** Ноа всегда придерживалась открытых взглядов во всем, в том числе и любви, считая, что та не имеет пола или определенной «правильности». Однако она знала, что с такой же открытостью не готовы были сталкиваться остальные, все еще предпочитая придерживаться прижившихся стереотипов. Конечно, ее согласие также имело определенные границы, и тот же стокгольмский синдром она совершенно не одобряла как концепт, но считала нужным не лезть, куда ее не приглашали. Так же, как и переубеждать других, что влюбляться в кого-либо, своего или другого пола — абсолютно нормально, что на их восприятие не должно влиять общество, продолжая порицать чужой выбор даже в двадцать первом веке. Она едва знала Розу, как и она — ее, чтобы поднимать темы отношений или узнавать друг у друга о любовных предпочтениях. Умом Ноа это прекрасно понимала, и оставляла бы свои домыслы или чувства, как они есть, не предпринимая никаких шагов, но боялась другого — что влечение, казавшееся ей изначально платоническим, таки вскружит голову окончательно, заставив совершить нечто непоправимое. И тогда это станет ударом для них обеих, наверняка вынудив разорвать общение с болью и неотвратимостью последствий. Еще одной проблемой для нее ставало то, что создание скульптуры, даже не особо большой или профессиональной, подразумевало частый физический контакт — начиная от постановки нужного образа до получения «тактильной опоры» для воссоздания правильных черт фигур. И если последнее было больше ее личной привычкой, на которую полагался не каждый, и от которой с трудом, но можно было отказаться, то первое было действительно необходимым шагом, без которого процесс бы сильно застопорился. Осознавая, что она влипла, Ноа опустила голову в подставленную руку, что опиралась локтем на столешницу, и с силой сжала волосы у корней, сдавленно выдохнув, надеясь этим привести себя в чувство. Помогало совсем слабо и ненадолго. С другой стороны, можно было считать маленькой победой, что она не настолько свихнулась, чтобы лезть к спящему сейчас не так далеко человеку… Слабо утешая себя этим и саркастически посмеиваясь, девушка продолжила сидеть в таком положении, пока не ощутила, как голова постепенно опускалась ниже, а разум погружался в беспокойный сон, наполненный тревогой. ***  — … оа. Ноа, очнись! — продолжали упорно будить ее, на что та отмахивалась и ворчала:  — Ой, да отстань, закончила я вчера твой заказ, идиота кусок, — пока до ее сознания не дошло, что голос совершенно не мальчишеский, а дома она засыпала явно не одна. Черт. Неохотно приоткрыв один глаз, Ноа лениво-раскаянно посмотрела на Розу, говоря: — Прости, прости. Уже встаю.  — Ну и почему ты не легла, как нормальный человек? — поинтересовалась у нее девушка, явно позабыв одну немаловажную деталь. Ехидно улыбнувшись, хозяйка ответила:  — Потому что кровать у меня в доме одна, и та уже была занята. Или ты хотела, чтоб я легла рядом с тобой? Внутренне посмеиваясь с осознавшей свою оплошность Розы, которая заливалась пунцовым от смущения, Ноа понемногу возвращала телу подвижность, понимая, что еще чуть-чуть, и ее организм перестанет прощать такие фокусы с засыпанием в самых непредсказуемых положениях.  — Уже была в ванной? — поинтересовалась девушка у гостьи, на что та отрицательно качнула головой. — Тогда лучше иди первой, иначе придется потом еще полчаса терпеть из-за моих медитаций над раковиной в тщетной надежде проснуться. Я пока поставлю чайник для кофе. Дождавшись, пока Роза скроется за дверями, Ноа обреченно выдохнула и стукнулась лбом о столешницу несколько раз, пытаясь этим отрезвить разум. Ее подсознание только что почти воспользовалось сонным положением мозга, вынуждая силой удерживать руки на месте, чтобы не перехватить Розу. И «обнять ее, утыкаясь в живот» было только самым невинным пунктом из представленных. Напоследок хлопнув себя по щекам со всей силы, девушка осторожно сползла со стула, шипя от резкого возобновления кровотока, подошла проверить состояние изделия в печи и, удовлетворенная результатом, вернулась к чайнику, заливая туда воду и ставя тот нагреваться до температуры кипения. Заглянув в холодильник, она печально вздохнула, ожидая пустоту, но разочаровываясь от этого не меньше, понимая, что проводить рейд по шкафчикам буфета было тем более бессмысленно — сладкое или выпечка в ее доме подвергались моментальному уничтожению. С выключением чайника совпал и момент, когда дверь в ванную снова открылась, а в поле зрения появилась Роза, полностью пришедшая в себя и, как оказалось, одетая вполне неформально. Напрягая память, хозяйка вспомнила, как девушка вчера и правда имела несколько иной внешний вид, чем обычно, но была слишком увлечена, чтобы обратить должное внимание. Дальновидно выбранные джинсовые шорты и светлая футболка вряд ли предназначались для работы, что, вероятно, значило, что Роза заранее заходила домой, меняя одежду. Интересно, — промелькнуло в ее голове, — планировала ли та изначально остаться у нее дома? Тут же отмахиваясь от лишних догадок, Ноа наконец заговорила, пытаясь разрядить обстановку:  — Спешу расстроить, но, похоже, завтрак будет пустой — в доме шаром покати, ни одной заначки не осталось. Кухня в твоем распоряжении, а я пока пойду приводить себя в порядок. Спешно подхватив вещи, более-менее подходившие на смену, Ноа буквально залетела в ванную, и, заперев дверь, тут же сползла по ней, понимая, что лишние мыслительные процессы, особенно сопровождаемые недавними визуальными образами, ее точно добьют. Она медленно, но верно превращалась в ходячую катастрофу. ***  — Погоди, не шевелись, — немного опустив руку девушки, скомандовала Ноа, тут же отходя и беря в руки фотоаппарат. В отличие от «полароида», взятого в прошлый раз, этот требовал потом от нее закупиться нужной бумагой для печати, зато давал более четкое качество, пригодное для детальной работы. Убедившись, что та стоит правильно, а пространство позволяло потом легко сменить угол обзора, она быстро сделала несколько щелчков, после чего переместилась в другую сторону и произнесла: — Смотри не в камеру, а вперед — понимаю, сложно, но нужно держать одно положение, чтобы потом не возникло ошибок. Особенно, если я все испорчу и не увижу тебя потом, — последнее предложение она проговорила едва слышно, на что Роза почти обернулась, но Ноа вовремя остановила ее: — Стой смирно! Таким образом, обходя ее по кругу, девушка сделала немало фотографий, после чего принялась за сортировку, выбирая самые удачные кадры, которые бы после пригодились для скульптуры.  — Роза, могу я попросить тебя пока сбегать в канцелярский, тот, что в соседнем квартале? Мне нужна матовая бумага, если не будет — тогда уже возьмешь глянцевую, для печати фото. И, — она на секунду отвлеклась, подходя к одному из шкафов, и, взяв оттуда нужную вещь, вложила ее в руку Розы, — возьми это, можешь не возвращать. С тем, как часто я могу просто зациклиться на чем-то еще, лучше тебе иметь свой ключ, чтобы входить, когда удобно, а не когда я вспомню, что у меня тоже могут быть гости, — Ноа усмехнулась своим же словам и усилием воли заставила себя вернуть руки обратно. Роза же продолжала неверяще рассматривать небольшой ключ на своей ладони, размышляя о чем-то своем. Наконец осторожно сжав его в руке, она воодушевленно произнесла:  — Я не подведу!  — Давай, удачи, — украдкой продолжая наблюдать, Ноа махнула на прощание рукой, продолжая перебирать фотографии… и ни на одну из них не поднималась рука удалить. Даже если кадр был слегка смазанным, а сама Роза на нем явно отошла от заданного образа, девушка не могла себя заставить стереть его из памяти, взамен просто подключая съемный носитель к ноутбуку и перенося туда недавние файлы. С трудом выбрав несколько подходящих с профессиональной точки зрения фото, она пока взяла заготовленный каркас и начала разбираться с его огрехами, подправляя положение деталей в соответствии с изображениями. И вроде бы все получалось, но, по ее мнению, какая-то деталь все равно выбивалась из общей картины — вполне было возможно, что все дело в отсутствующей пока глине, из-за чего она не могла увидеть нужного, но настойчивая мысль все равно не покидала сознание.  — Я вернулась! Матового варианта не нашлось, даже консультанта спрашивал… — не успела Роза закончить, едва переступая порог, как Ноа тут же оказалась рядом. Осторожно, но настойчиво касаясь черт ее лица, она полностью погрузилась в творческий процесс, не замечая, как опешила девушка напротив от ее действий. Под конец проговорив нечто вроде «точно, угол», она так же спешно вернулась на место, дорабатывая смущавший ее момент, игнорируя то, как Роза нерешительно коснулась лица, ощущая, что оно словно пылало под чужими прикосновениями. ***  — Я точно двинулась, — продолжала шипеть себе под нос Ноа с тех самых пор, как ее мозг обработал совершенный ею же выпад пару дней назад. Работа продвигалась полным ходом, за время которой каркас приобрел вполне человечную внешность, вокруг него на столе были расставлены нужные фотографии для референса, а сама Ноа ощущала себя на грани срыва. За то время произошло еще несколько случаев, из-за которых у нее едва не снесло крышу, вынуждая со всей силы впиваться коротко остриженными ногтями в ладонь и возвращаться обратно. То, как ее жизнь в последнее время вращалась вокруг Розы, приносило ей некое мазохистское удовольствие, которое она то ли хотела продолжать вечно, то ли прекратить раз и навсегда. За этими мыслями она почти упустила момент, когда в замке знакомо провернулся ключ, а порог дома почти привычно перешагнула главная причина ее беспокойства.  — Ты как раз вовремя, — произнесла вслух Ноа, не поднимая головы, — я как раз собиралась приступить к волосам, и… вау, — прошептала она в конце, наконец наведя взгляд на девушку и поняв, что ее сегодняшний образ сильно отличается ото всех увиденных ранее. В светло-сером костюме и с забранной в хвост прической Роза смотрелась настолько иначе в ее глазах, пробуждая по новой то самое чувство, что она ощутила, впервые встретив — желание сосредоточиться только на одном человеке. И в творческом плане, и, как оказалось, в личном. Едва отдавая отчет своим действиям, Ноа приподнялась, протягивая руку к выбившейся рядом с ухом прядью, аккуратно заправляя ту, пока ее взгляд скользил по выгнутым в удивлении бровям, удивленно распахнутым глазам, приоткрытым губам, раскрасневшимся щекам, чуть вздернутому кончику носа, снова губам… И в следующий момент, когда она снова пришла в себя, осознала, что ее дыхание сбито с привычного ритма, собственные губы были непривычно влажными, покалывая от напряжения, а Роза застывшим, потерянным взглядом смотрела куда-то сквозь нее. Браво, Ноа, — саркастически отметила девушка в мыслях, — ты все испортила.  — Роза, — голос подрагивал от напряжения, наваждение схлынуло, оставляя за собой только горечь, — прости меня, я… — не хотела? Ложь. — это было… — ошибкой? Только не для нее. Скорее, «закономерным последствием». — я просто… — сорвалась? Именно, но признавать это открыто она также не хотела.  — Я пойду, — кратко ответила на ее попытки объясниться девушка, словно на автомате поворачиваясь обратно и покидая студию — Ноа понимала, что у нее язык не повернется остановить ее сейчас, и ей оставалось лишь провожать Розу взглядом — как та покидает ее дом и наверняка больше не вернется. Она своими руками разрушила то, что все это время выстраивалось между ними за тот краткий, но значительный для нее период знакомства.  — … Дура, — рука обессиленно опустилась в кулаке на стол, чудом не задев стоявшую совсем рядом скульптуру. Понимая, что это единственное, что у нее останется после их краткосрочной встречи, Ноа печально хмыкнула и вернулась к процессу, подсознательно понимая, что не сможет заставить себя оторваться, пока либо не закончит, либо не сдастся от полной потери сил. Раз уж она собственными руками сорвала свой цветок конца света, то и расплачиваться приходилось соответственно. *** Скульптура под ее пальцами все продолжала добирать свои черты индивидуальности — прямые волосы средней длины с отдельными прядями, летевшими назад, развевающееся от движений легкое платье длиною приблизительно по щиколотки, тонкая повязка на глазах, словно сдергиваемая вниз одной рукой, открывая миру решительный взгляд, скрываемый до этого. Пока Ноа разглядывала последний элемент, в ее памяти возник один из диалогов, случившийся между девушками незадолго до последней встречи: " — Кстати, ты знала, что раньше глаза Фемиды были открыты? Повязка появилась уже при римлянах, когда они создали на ее основе свою богиню Юстицию.  — Правда? Ты поэтому решила в своей работе запечатлеть момент ее снятия?  — Не совсем, хотя это было бы интересной отсылкой к истокам. У меня мотив немного иной.  — И какой же?  — Когда я увидела тебя впервые, то посчитала точной инкарнацией Фемиды, потому и предложив буквально сразу же стать моей моделью. Но, услышав тебя, твои мысли, истории, уловив видение мира, поняла, что ты, пусть и желаешь иметь беспристрастность, все равно обращаешь внимание на то, что чувствует каждая сторона, проникаясь. Поэтому твоя повязка — желаешь ты того или нет — приспускается, давая тебе увидеть эмоции и положение каждого, при этом вынося вердикт, оглядываясь на закон, а не личные симпатии.  — … Такой глубокий творческий подход… ты и правда в одной детали смогла выразить очень многое. Похоже, что ты действительно нашла в скульптуре свое призвание.  — Будь это призванием, я бы создавала не всякую мелочь по заказам, пытаясь этим заработать на жизнь, а получала бы полугодовой оклад только за один небольшой шедевр, который создала по собственному желанию. Это не призвание — это просто то, чем я живу.» В творчестве действительно находилась вся ее жизнь, которую она охотно получила взамен на отказ от общества, не находя в нем ни себя, ни какой-либо реальной пользы. Она пыталась, на самом деле, пробовать участвовать в делах коллектива, проводить больше времени за общением вместо создания очередного эскиза или проекта, но в итоге только разочаровывалась и возвращалась обратно в свой маленький мирок. Тот самый, что был наполнен тишиной, светом искусственных ламп в затемненном помещении и ее небольшими творениями. Именно поэтому она не умела правильно жить, общаться или любить — да и не видела в этом необходимости, считая, что каждый должен проживать такие моменты в своем темпе. В ее руках был последний элемент, довершавший композицию — небольшие весы, которые должны были висеть в опущенной руке скульптуры. Желание сделать их совсем как настоящие ставило перед ней не самую легкую задачу, вынуждая четко проработать каждую чашу, звено цепи и плечо конструкции, но именно в этом она и нуждалась, изнуряя себя до последнего. Тем более, недавний обморочный сон и без того дал ей достаточную передышку. Как только она осторожно подцепила их за кольцо на пальцы, внутри нее словно что-то щелкнуло, вставая на место, давая ощущение правильности.  — Закончила, — едва слышно прошептала Ноа, впервые за несколько дней давая волю голосу. Тот был несколько охрипшим от долгого молчания, тормоша связки и порождая неприятное ощущение во рту, заодно напоминая всему телу, что то слишком долго не вспоминало о существовании душа. Вставая со своего места по направлению в ванную, девушка не сразу учла, что провевшие несколько дней подряд в сидячем положении конечности явно не обрадуются, из-за чего едва не рухнула почти сразу же на пол, успев опереться на столешницу. Но после, как только восстановился кровоток, она уверенно, шаг за шагом, приближалась к своей цели, уже ощущая нарастающее раздражение от скопившейся на теле грязи. И правда — ее состояние аффекта во время творческого наплыва имело неприятные побочные эффекты. Ноа практически с наслаждением забралась под капли включенного душа, ощущая, как начала отступать вместе с потом усталость. Ей не была чужда чистоплотность, но между увлеченностью делом и ею последнее всегда оказывалось в проигрыше, пусть иногда она об этом жалела. Как и в этот раз — забившаяся под ногти глина за несколько дней делала процесс ухода слишком долгим и почти болезненным, заставляя вновь задуматься над тем, чтобы работать в перчатках… и тут же откинуть идею, ссылаясь на то, что результат выходил совсем не таким, как надо. В конце концов, искусство ведь требовало жертв. Особенно нематериальных… Чертыхнувшись под нос, Ноа закончила мыть голову и резко выкрутила поток воды в ноль. Поскольку девушка никогда не любила пользоваться феном, радуясь, что в этом плане волосы с ней соглашались и сами высыхали достаточно быстро, она всего лишь вычесала их, растормошила у корней пальцами и, удовлетворенно улыбнувшись, продолжила с другими уходовыми процедурами. Уверившись в том, что теперь ощущает себя человеком, а не комком грязи и пота, Ноа открыла дверь в студию… … тут же сталкиваясь взглядом с ожидавшей ее Розой. В голове девушки тут же заворошились миллионы догадок. Она пришла вернуть ключ? Увидеть, закончила ли работу? Наконец накричать на нее за устроенную сцену? Чего именно она хотела? Теряясь в мыслях, Ноа упустила момент, когда гостья подошла к ней практически вплотную, и уже ожидала всего, что угодно:  — Роза, я… — но не того, что девушка сама приблизится, зарываясь ладонью во влажные волосы, целуя Ноа с такой решительностью и отдачей, что та едва успевала за ее движениями. На какой-то момент отстранившись, Роза сквозь сбившееся дыхание произнесла:  — Я не должна была уходить тогда, — снова прикосновение к губам, — мне жаль, что я оставила тебя, — еще одно, — вернувшись только сейчас, — и еще.  — Мне казалось, извиняться должна была только я, — сдавленно проговорила Ноа, чувствуя, как ее захлестывает знакомая волна, — за тот необдуманный… Продолжить ей не дали, зарываясь лишь глубже в волосы и обхватив другой рукой за талию, проникая под ткань домашней футболки. Из следующих нескольких часов Ноа запомнила лишь несколько вещей. То, как время от времени шептала «Ты уверена?», пытаясь убедить себя, что все происходит на самом деле. То, как ее необходимость к физическому контакту оказалась обоюдоострой, вызывая неожиданно яркую реакцию на каждое действие. То, что ее диван все же с трудом вмещал двоих, позволяя относительно комфортно разместиться, лишь находясь вплотную друг к другу. И то, как она после устало прижала к себе Розу со словами «Моя Фемида», легко целуя ее, чувствуя себя действительно счастливой.