самолёт

С минуту Нейт мило лупал глазами, то ли не поняв спросонья сказанное Сэмом, то ли не веря в наглость старшего, а потом выдал безапелляционное: — Ебанулся. Вот уж был поклёп на его чистую и светлую (нет, ну да кому какая разница) душу. Сэм мало того, что оставался в своём уме, так ещё и мог похвастать вполне здоровым телом, за вычетом царапины на плече и рёбер, нехорошо поднывающих после обрушившейся на него деревянной балки. А у здорового тела — здоровые реакции на адреналин от взрывов, близость смерти и вид Нейта, дерущегося на саблях с Рейфом за возможность спасти его, Сэма, жизнь. (Это там, придавленный балкой, Сэм задыхался от ужаса и злобы, а теперь, прокрутив в голове запечатлённый образ, понял, что ему не доводилось видеть ничего сексуальнее за всю свою жизнь — небогатую, признаться, на увиденное в принципе.) Совершенно естественно, что у Сэма встал. Судя по ощущениям, кукурузник Салливана пропердел уже около половины пути до Кингс Бэя: солнце в иллюминаторе почти закатилось за водную гладь Индийского океана, только его бок напряжённо краснел над округлым горизонтом, — значит, доберутся уже затемно. Елена на сидении второго пилота что-то негромко обсуждала с Виктором, не заглядывая в салон; наверное, они оба считали, что братья дрыхнут без задних ног. Нейт-то так и делал. А у Сэма, слишком взвинченного гремучей смесью из радости за собственную спасённую шкуру, тоски по тому, сколько же бабла они похоронили в море, и близости брата, просто среагировал организм. Сэм поначалу маялся, терпел, а потом подумал — да какого хуя? И растормошил задремавшего Нейта. В конце концов, отчасти именно он был виновником — вот пускай и расхлёбывает. — Это и пары минут не займёт. — Ты ебанулся предлагать мне такое практически на глазах у Елены и Салли? — Да никто ничего не поймёт. Во-первых, этот пердолёт ревёт так, что я собственные мысли не слышу, а во-вторых, если тебе так будет спокойней, я тебя одеялком прикрою. — Блять, Сэм. Ты серьёзно? — сна в глазах Нейта в одно мгновение как не бывало; он возмущённо запыхтел, ёрзая жопой по сиденью и… да, теперь то и дело срывался взглядом на одеяло, прикрывавшее Сэма от пояса и ниже. Этот взгляд Сэм ни с чем другим в жизни не спутал бы: зрачки расширились до предела, на щеках — очаровательный розовый. Он усмехнулся. Сколько бы наносного ни было в сознании Нейта, как бы он ни пытался изобразить саму невинность (особенно смешно это выглядело сейчас, когда оставшийся позади остров Либерталии был усеян трупами), Сэм знал правду. Сэм видел своего младшего насквозь. Ему — им обоим — всегда нравилась толика публичности. Эта херня тянулась ещё с приюта, когда в комнате ночевало по десять человек и все в предпубертате, а монашки чуть ли не в сортир ходили за воспитанниками, следя, как бы кто из них случайно не вздорчнул. Дрочить-то дрочили, обычно втихую, а Сэм со своим скотским характером вообще не стеснялся (и это сыграло не последнюю роль в его раннем вылете за пределы этой пытальни), но отпечаток наложился — не сотрёшь. Потом он много где наблюдал за реакциями Нейта: взять хоть Картахену, когда они сбегали от Салливана в душную темноту колумбийских ночей (поджилки тряслись от страха, что их схватят за голую жопу полицаи или агенты Марлоу, но трахаться от этого хотелось ещё сильнее), хоть Кентербери (воспоминаниями о том отсосе в соборе Сэм тешил себя в самые тяжёлые дни, запертый в карцере на одном хлебе и воде), хоть клятую Панаму. Он готов был дать на отсечение руку, голову и то самое драгоценное, которое и требовало к себе внимания, что Нейт идею заглотил. Только ломается. — Ну же, братишка, — его ладонь под одеялом легла на бедро Нейта и легонько сжала — дразня, обещая, — я в долгу не останусь. — О нет, иди-ка ты сразу в пизду с такими подкатами. — Но поблизости есть только одна, если, конечно, у Салливана нет столь необычной для мужчин детали анатомии, — и, в таком случае, ты предлагаешь мне пойти к твоей жене и?.. — Нет! — выражение лица младшего надо было видеть — Сэм едва не рассмеялся. — Хуй с тобой, идиотина. Только быстро. — А это уже от тебя будет зависеть. Он приглашающе приподнял край одеяла, и Нейт, вздохнув, наклонился. Справившись с ширинкой наощупь — Сэм и не собирался ему помогать, — младший вытащил его член, по ощущениям похожий на раскалённый пульсирующий слиток железа, и, не размениваясь на и без того бессмысленные предварительные реверансы, взял в рот. Губы Нейта тесно сжались под головкой, язык очертил гладкую кожу вкруг и щёлкнул по складке плоти, перемазанной влажным. Острый кончик принялся тереть чувствительное отверстие, как будто пытаясь проникнуть внутрь. Это было охуительно хорошо — Сэм охнул, ничуть не сдерживая голос (младший уловит на уровне вибрации кожи, а до других не дойдёт). Попало точно по адресу: Нейт заторопился, принимаясь сосать с похвальным усердием, втягивая щёки даже с большей силой, чем это было нужно — наверняка у него красиво западали линии от скул к подбородку, и даже жаль, что Сэм этого не видел, — отчего колени у Сэма мелко тряслись, от рёбер к низу живота устремилось знакомое тепло, а руки сами собой легли на очертания головы Нейта под одеялом в попытке притормозить. И минуты не прошло. Может, его дёргала за нервы тряска, разносящаяся по самолёту из-за бедной изоляции, а может, маячивший в проёме кабины пилота профиль Елены и осознание, что их в любой момент могут поймать, так действовали на него, но факт оставался фактом: Сэм готов был кончить вот прямо сейчас. В груди зародился низкий стон, стоило Нейту опуститься ртом ниже, взять его глубоко-глубоко, но всё ещё не до конца. От мысли, что выплюнуть младшему некуда — придётся глотать — по позвоночнику ошпарило отвратительно-сладким. Яйца опасно поджались. Кривая улыбка разбила губы Сэма: ну совсем выдержка ни к чёрту — хотя у кого бы была, в такой-то обстановке, с таким горячим ртом и торчащей поверх одеяла задницей Нейта? Да это было бы вообще против природы. Нейт успел только пару раз качнуть головой, как Сэма проняло. Под зажмуренными веками вспыхнул сноп искр, ничуть не хуже тех, что рассыпались по горящему трюму корабля Эвери — Сэм хрипло вскрикнул, чувствуя, как член содрогнулся, выстреливая в рот Нейту несколько тугих струй спермы. Его мыло и мыло волнами оргазма до тех пор, пока он не смог приоткрыть глаза. Только чтобы обнаружить, что на них смотрит Елена. Сэм подмигнул — и она, зардясь не хуже благородной девицы, впервые услышавшей слово «хуй», тут же отвернулась. Но он готов был поклясться, что в её глазах мелькнул интерес.