геена огненная

      Инферна святым не молилась, не склонялась в поклоне перед иконами, не опускала головы в церквях, рассматривая портреты мучеников, что жизнь отдали ради спасения других. Их всех за дела благородные убили, к мучительной смерти приговорив, грехи свои замаливая и слабость свою скрывая.       Инферна не молилась.       Её проклинали.       Сила всегда вызывала страх у тех, кто не мог её заполучить, Гришей же боялись; боялись и уничтожали, не тая своих злых умыслов, на куски тела раздирая и в храмы для освещения отдавая. Чужая плоть для кого-то спасением являлась, чужая смерть не грехом считалась.       Что же Гриша ожидает после смерти? Пышные похороны, плачь и скорбь? Может быть траур по тем, кто на алтарь свободы Равки положил всего себя?       Ничего. Даже могилы не будет с надгробием, сожгут — дай Бог — тело и землей припорошат, в дальнейшем даже имени не вспоминая.       — Ты отправляешься сегодня, — бросает Дарклинг, входя в чужие покои. Пустые, с голыми стенами; только солдатская пустота в ожидании смены места пребывания.       Если нет вещей, которые ассоциируются с домом, тем легче покидать пристанище, где коротал ночи довольно продолжительное или не очень время.       Девушка подскакивает с кровати и замирает по стойке смирно, даже не успев поправить край задравшейся ночнушки, которая молочно-белое бедро оголила с неаккуратными, едва заметными линиями шрамов. Выучка давала о себе знать; что годами вдалбливалось долго и настойчиво не может выветриться из головы так просто. Даже из головы генерала Второй Армии.       — Куда?       Вопросы по типу «куда? зачем? почему?» спрашивались на автомате и по привычке, не имея ничего общего с человеческим любопытством. У генералов такие вопросы задаются с целью уточнения, и если на него не отвечают, то повторного не последует. Будет нужно — скажут.       Без доверия хорошей службы не будет.       — В Черность.       Север. Вечный Мороз. Она такое не любила.       Она много чего не любила, но любила Равку. Страну, в которой, не имея она силы контроля над огнем, умерла бы в бедности. Но Дарклинг нашел её раньше.       Софья Тальникова большую часть жизни провела в приюте на окраине Уленска, не мечтая даже о внешнем мире, что скрывался за обшарпанными стенами дома какого-то бывшего дворянина, разорившегося ещё до её рождения. Она не знала, как оказалась здесь, не знала родителей и свои корни, но в детстве такое не волнует, когда кормят по расписанию и дети принимают в свои игры. Порой жестокие и не всегда честные игры, но сиделки закрывали глаза на свежие царапины или пропажу какой-нибудь вкусности у одного из ребенка. Детский мир со своей иерархией и устройством взрослых не волнует.       Софья запомнила это навсегда и не желала примерять на себя даже эту оболочку «взрослого» человека, когда в возрасте тринадцати лет в приюте появились проверяющие.       Сейчас она старше той девочки на десять лет. И та девочка, что стояла пятая в очереди и тряслась, никогда бы не признала себя в генерале Второй Армии Софье Тальниковой.       Тальникова себя в той девочке тоже не узнала бы.       — Их припугнуть или…?       — На твоё усмотрение, — быстро отмахивается от её вопроса Дарклинг, как делал это на протяжении всего того времени, что они были знакомы. И это ужасно обидно.       Он был первым человеком, с которым она познакомилась в столице, он был для неё всем, как и для многих других Гришей, разбросанных по всему миру. Вся любовь к Равке была также направлена и к конкретному человеку, защитнику этой самой страны.       — Будет сделано, — четко произносит Тальникова, смотря прямо в черноту, стоящую напротив неё.       Поэтому её и ненавидели. За это и проклинали.       Любой приказ, что был отдан ей, выполнялся незамедлительно. Крови на её руках с каждым «будет сделано» становилось всё больше, а получаемые звания всего лишь словами, пока сила бурлила и клокотала в крови, обещая самое жестокое наказание тем, кто ослушался слов Киригана или просто стал у него на пути.       Палач.       Геена Огненная.       Может поэтому Дарклинг и подпустил её к себе так близко? Просто непозволительно близко, буквально к телу. И инферна воспользовалась ситуацией, потянувшись к обнаженной груди, за черным кафтаном скрывающейся, и устроив на ней свою голову, вслушиваясь в чужое спокойное сердцебиение.       — Надолго? — Спрашивает она, наконец опуская подол ночнушки и прикрывая следы неудачной попытки одного из отказников убить её.       Или не её. Она не пыталась разобраться в этом даже по прошествии нескольких лет.       Дарклинг шумно сглатывает, когда девушка наклоняет голову к плечу, заглядывая в его глаза, пытаясь прорваться сквозь маленький каньон и найти ответы хоть на малую часть вопросов, накопившихся за очень долгий срок службы.       Она знала про новую эфиреалку в его окружении, кажется, её звали Зоя, на пару лет младше самой Софьи, но во столько же раз красивее, что Тальникова даже не знала, кого к кому стоит больше ревновать. И стоит ли вообще, если принять во внимание тот факт, что на полу спальни Командующего Второй Армии действительно ночами валяется синий кафтан. С красными манжетами.       — Не думаю, — сдержано отвечает мужчина и, не касаясь чужого тела, а аккуратно обходя его, садится на кровать. — Нужно будет помаячить на границе, навести порядок и мобилизовать армию. Фьерданцы что-то готовят, какую-то провокацию. Для прямых столкновений ни одна из армий ещё не готова.       Софья складывает руки на груди, становится между ног Дарклинга и обдумывает сказанное, прикусив нижнюю губу. Провокация со стороны фьерданцев в любом её проявлении может повлечь за собой ненужные потери и деморализовать не только живущих рядом с границей, но и центр.       — Получается, зимовать мне придется не на самом лучшем курорте Равки, — вздыхает Софья и отводит взгляд, рук с груди не убирает, будто бы отгораживая себя ото всех.       — Вернешься, я тебе организую незабываемый отдых в Новом Земе.       — Снова по какому-то твоему поручению? — Театрально обидчиво произносит инферна. — И кто же меня будет в мороз согревать?       Холодными ночами её согревал только Дарклинг, разрешая под покровом ночи прокрадываться в его комнату, если они были во дворце, в шатер или ещё куда-нибудь. В одну из первых ночей он пытался залатать рваную рану на бедре, получилось, к слову, не очень, но девушка так и не обратилась к портнихе, Сафиной, с просьбой убрать.       Оставила на память.       — Сама согреешься.       Мужчина хватает её за ногу, повыше колена, и тянет на себя, быстро перехватывая хрупкое тело за талию и убирая смольные волосы со лба носом.       Тальникова обхватывает его за шею, утыкается в покат плеча и вздыхает, прикрывая глаза. Больше ей он ничего не рассказывает, не видит в этом смысла; всё равно пойдёт и выполнит, на передовую полезет, кого нужно убьёт и вернётся с нахальной улыбкой на губах, требуя вознаграждения.       Вознаграждение достойное генерала, достойное её.       Защита теней, которые в ночи поглаживают обнаженные рёбра, плечи и грудь, когда накидка в виде чёрного кафтана ничего не прикрывает.       — Когда я вернусь, хочу принять самую горячую ванну во всей Равке, нет, в мире, — бурчит девушка, опаляя шею жарким дыханием, даже не стремясь встретиться взглядом с Дарклингом.       — Не сваришься?       — Тогда у короля будет самый сытный ужин за всю историю его правления.       Сильная мужская рука обхватывает тонкую кисть, чертит линии переходя на ладонь, и переплетает пальцы, поднимая сцепленные руки к предрассветным лучам.       — Я не дам ему тебя съесть.       …теперь ты под моей защитой, — сказал он, накидывая на её плечи синий, недавно сшитый только для неё, кафтан.       — Съешь сам? — Шутя интересуется Тальникова, приподнимает голову с плеча, покачивая ею, и вырывает руку из хватки, облокачиваясь уже своими двумя о мужские ноги.       — Может бы…       Ему не дают закончить, целуют со страстью, мокро и пошло, валят на кровать и подминают под себя. Софья упивается своим минутным доминированием, покачивая бёдрами.       Неплохой такой аванс.       До того момента, как фьерданцы передадут по частям тело генерала Второй Армии, оставалось чуть больше двух месяцев. До появления Заклинательницы Солнца около года.