Во славу Империи

Яскер помнил ее. Помнил, как она входила к нему в кабинет. С каким восторгом смотрела на него, когда он обращался к ней, давая новое задание или награждая за выполнение прошлого. Как дрожали ее тонкие пальцы, а на губах появлялась неуверенная улыбка, когда она брала очередной свиток из его рук. И как сияли ее глаза, когда он позволял себе едва заметно улыбнуться ей в ответ. Помнил, как дрожал ее голос, когда она докладывала о потерях. Как едва сдерживала слезы, осознавая, что ей единственной удалось выжить, а все товарищи погибли. И как он впервые взял ее ладони в свои, подчиняясь странному, внезапному порыву. Тогда она подняла голову и посмотрела ему в глаза с такой надеждой на что-то большее, что правильнее всего было бы приказать ей уйти... Но Яскер не смог этого сделать тогда, еще толком не понимая, что уже не сможет отпустить ее позже. Потом он много раз спрашивал себя, почему так произошло. Что в ней есть такое, чего не было в других. На него сотни раз смотрели много девушек с восхищением, даже обожанием, он мог бы заполучить любую, но ему это не было нужно. Заботы о благе Империи и война с Лигой - вот что занимало все мысли Яскера до того, как у него в мыслях засела темноволосая молодая настоятельница с васильковыми глазами и нежной, понимающей улыбкой. В один момент он поймал себя на мысли, что намеренно ищет встречи с ней. Веламира - или, как она просила себя назвать, Мира - словно знала, что он хотел ее видеть, и всегда находила повод прийти. Со временем это стало просто - девушка оказалась очень способной, ей поручались все более ответственные и опасные миссии, и никого не удивляло, что сам глава Империи за закрытыми дверьми подолгу что-то с ней обсуждает. Яскер помнил вкус ее губ, прикосновение нежных ладоней к разгоряченной коже и тепло ее тела. Помнил ее тихие, едва слышные стоны и сбившееся, рваное дыхание. Помнил, как она почти до крови кусала губы, когда он резко входил в нее, как она выгибалась под ним, стараясь не закричать от удовольствия, как она впивалась пальцами ему в спину, когда он вжимал ее в стол у себя в кабинете. Он помнил, как она прижималась к нему, когда он начинал двигаться все быстрее, помнил то тепло, которое окутывало его, когда она обнимала его и тихо, почти не слышно что-то ему говорила, что-то такое, от чего кружилась голова и хотелось слиться с ней еще сильнее, стать одним целым и вечно чувствовать ее горячее дыхание на своем теле. Яскер помнил каждый миллиметр ее тела, каждое ее прикосновение, помнил, как в голове словно взрывался фонтан искр, а по телу проходила горячая волна, когда она, вздрогнув, резко выгибалась под ним и произносила его имя, как он кончал в нее и вслед за этим приходило невероятное блаженство... Он помнил, как она уходила. Как затихали ее шаги, и лишь в воздухе оставался запах ландышей - ее запах... Помнил, как ему приходили донесения о ней. Горячая точка, первая линия фронта - Мира словно хотела успеть везде, помочь, спасти... Яскер помнил, как увидел ее - всю израненную, в крови - своей и чужой, белую, как полотно, неподвижную, словно статуя. Помнил, как одеревеневшими губами отдавал приказ о ее спасении любой ценой. "Она слишком ценный солдат" - произнес он тогда словно не своим голосом. Он помнил, как ее забрали в НИИ МАНАНАЗЭМ. Помнил, как она вернулась - но уже не было той Велимиры, которую он знал раньше. Раздробленные руки и ноги были заменены на механические, а лицо закрывала маска, такая же, как и у остальных Восставших, и хоть она и была почти точной копией ее лица, узнать ту настоятельницу было невозможно - взгляд светящихся глаз был холоден и сосредоточен. Яскер помнил ее. Она его - нет.