BRONCHO — Taj Mahal
Золотое солнце заходит за горизонт, укутывая последними лучами город. Тени падающих листьев превращаются в яркий чёрно-золотой узор, ковром покрывающий землю. Уже совсем скоро сумерки загустеют, и мир потонет в ночной мгле, вдохновляющей творцов своим глубоким цветом и россыпью звёзд, что так схожи с жемчугом в океане. Свет небесного дворца не гаснет сегодня, подготовка ко встрече множества важных гостей идёт полным ходом, не оставляя Нин Гуан ни минуты свободного времени, оно, кажется, тает, как масло, оставленное на свету. Дать команду накрыть на стол, проследить за выполнением плана, проверить количество продуктов и перечитать речь. Множество обязанностей возложены на плечи женщины, они ужасно тяготят её. Но Главу пугают вовсе не возможные ошибки в расписании гостей, а вещь куда страшнее и безобразнее. От одного её вида в глазах темнеет, а в голове не остаётся ни одной здравой мысли. Бэй Доу. О Архонты, как же её сводила с ума эта грязная оборванка. Немытая, в порванной одежде и… Чертовски красивая. Как же сильно Нин Гуан хочет превратить гадкого утёнка в лебедя. Смыть слой грязи, расчесать и дать самую красивую одежду, что будет отражать каждый изъян характера и подчёркивать все изгибы прекрасной фигуры. Она долго думала, что же может подойти капитанше, костюм или брюки с коротким топом, может даже платье… Длинное, бархатное, глубокого сливового оттенка, усыпанное множеством нефритов. С глубоким декольте и швом-зигзагом. Словно вода в море Инадзумы, такая же холодная, жестокая и непомерно притягательная. По талии будет струиться водопад тёмного шёлка, а по вырезу — золотая цепочка с крохотным кошачьим черепом на конце. Женщине становится жарко лишь при мысли увидеть её в таком виде, голова тяжелеет, а сердце стучит быстрее.***
— Ты наденешь это платье! — руки сложены на груди, а тон уверен. Нин Гуан не позволит себе сдаться в этом споре. Точно не в нём. — Нет! С чего вдруг я должна надевать эти побрякушки? Я что, похожа на одну из этих расфуфыренных богачек? Если ты беспокоишься о своей репутации, то так и быть. Я надену «нормальную одежду», но не это убожество, — её слова звучат грубо, даже слишком, они отскакивают в мыслях Главы, эхом отдаваясь по всему телу, — Меня не волнует мой внешний вид. Я серьёзно отношусь к работе, а не хожу на неё, лишь бы похвастаться тряпками. — Тряпками? — недовольство и обида, словно стрелой, пронзили сердце Нин Гуан, не будь она столь сдержанной, выставила бы Бэй Доу на улицу, продала бы её корабль и всю команду, оставив их страдать, а потом её саму, пока бы она не сшила чёртово платье самостоятельно. Женщина подошла почти вплотную к капитанше, посмотрела в самую глубь её глаз, пытаясь найти в них остатки совести. Она посмотрела на Бэй Доу сверху вниз, медленно, словно хищник, рассматривающий жертву, — Ты пытаешься всем своим видом показать, что для тебя самое главное — это работа, что тебя не волнует мода, ты… Надевая эту чёрную рубашку, даже не представляешь, что она не просто чёрная, а иссиня-чёрная, или же цвета вороного пера. Ты и понятия не имеешь, что эти тряпки были созданы в честь освобождения Инадзумы от гнёта их архонта, где этот цвет отражал траур победы. Сейчас, ты одета в то, что когда-то было создано ради моды. Постепенно этот цвет подхватили многие швеи, затем он стал массовым, и его стали покупать такие люди, как ты. Даже не осознавая всю ценность «тряпок». Нин Гуан стоит вплотную к Бэй Доу, настолько, что та ощущает чужое дыхание на своей коже. По её ногам начинают ползти мурашки. Запах духов пронзает ноздри, дышать становится тяжелее, но капитанша уверенно держится из последних сил, не поддаваясь давлению. Глава медленно делает шаг назад, разворачивается, скрещивая руки на груди. Она оскорблена, но сдаваться не собирается. — Я надеялась, что тебе хватит духу пересилить саму себя, но, видимо, ты слишком слаба и глупа для этого. Какое разочарование… — женщина выдохнула, окинула печальным взглядом Бэй Доу и уже было направилась к выходу. Своей знакомой медленной и элегантной походкой, как у глазурной лани. Капитанша смотрела ей вслед, поедаемая коктейлем из злости и совести, вишенкой которого было задетая самоуверенность. Чем ближе Глава была к выходу из комнаты, тем больше паника накрывала Бэй Доу, время замедлилось, а комната сузилась. Снаружи стало тихо и темно, только откуда-то издалека долетал шум, напоминающий шорох песчинок на ветру. Не очень хочется разочаровывать любимую девушку, не хочется казаться слабой в её глазах, не хочется проигрывать. — Ладно. — Что? — удивленный тон голоса раскрошился по комнате мелким песком. Нин Гуан остановилась и, не разворачиваясь, слушала капитаншу. — Давай сюда своё глупое платье, — злобно прошипела Бэй Доу, признавая поражение. Нина расплывается в ехидной улыбке. Игра была нечестной, но разве это имеет значение? Женщина развернулась и, не отводя взгляд от капитанши, подошла к огромному гардеробу, откуда среди множества различных костюмов достала платье, именно то, что давно мечтала увидеть на возлюбленной. Выполненное из самого дорогого шёлка, покрытое лучшим нефритом, сделанное лучшей швеёй Тейвата. Нин Гуан затягивает тугой корсет на талии капитанши, резко преображая внешний вид возлюбленной и не позволяя ей вдохнуть такой желанный кислород. Роскошное чёрное кружевное нижнее бельё прекрасно сидело на ней, выделяя изгибы фигуры и достоинства женской груди. Поверх нижних слоёв одежды идёт платье. Теперь дышать тяжело уже Нин Гуан. Хочется прикоснуться к этим бёдрам спрятанным за бархатной тканью, провести пальцами по слегка выпуклому животу, прижать к стене и сжать эту узкую талию. Как же Бэй Доу красива в этом платье. Как жаль, что она увидит её такой лишь завтра, с пяти до двенадцати. Первый гость из Фонтейна приезжает в три часа дня, а значит к этому времени надо, как минимум, подготовить бар. К пяти все будут в сборе. Усадить всех за стол. Поприветствовать. Сказать тост. Ум переполнен обязанностями, кажется, от одной лишний мысли голова оторвётся от тела, упадёт камнем вниз, раскрошив плитку под своей тяжестью. Сохранять уверенный вид, никто не сможет справится с этой работой, кроме тебя. «Чёрт, у посла из Снежной такой красивый костюм, надо будет спросить, у кого она его шила», — про себя отметила Нин Гуан. Люди приходят, взор окутывают множество ярких тканей, узоров, швов. Все вокруг так прекрасно одеты, ещё немного и Глава сойдет с ума. На девушках столько разнообразных одеяний, что так подчёркивают каждую их изюминку, глаза загадочно мерцают. Всё вокруг просто прекрасно. Высоко парящий нефритовый дворец сейчас — дом высокой моды. — Нин, — за ткань рукава дёргают, грубейшим образом вырывая из красивых грёз. — Бэй Доу, ты прекрасно выглядишь, если сделаешь менее недовольное лицо, то, наверняка, будешь самой желанной здесь. — Отвратительно, не говори так, мне и так беспокойно от чужих взглядов, ещё и бюстгальтер ужасно неудобный. Если ты закончила дела, можешь дать мне ключи от гардероба? Я переоденусь, — печальный взгляд капитанши был направлен куда-то в пол. Нин Гуан в ответ промычала что-то, взяла Бэй Доу под руку, прижимая к себе. — Минуту, милая, я только спрошу мисс Джинн о её прекрасных брюках. Чёрт возьми, я бы за них продала душу, — восхищённый взгляд разглядывал предмет интереса, не уделяя ни доли внимания Бэй Доу. — Ты давно продала свою душу за туфли от Огуры Мио, — Бэй Доу фыркнула оскорбление себе под нос и ушла в спальню Нин Гуан. Ей не нравятся такие мероприятия, ей не нравится отношение возлюбленной к ней, ей не нравится это чёртово платье. Нин Гуан говорила с послами, с главами других городов, восхищалась сама и была той, кем восхищаются. Но была одна вещь, которая, словно ложка дёгтя, портила мёд, заполняя мысли лёгким беспокойством.***
Праздник кончился, Нин Гуан, уставшая, заходит в спальню, где на её постели, в одном роскошном нижнем белье спит Бэй Доу. — Архонты, Бэй Доу, я думала ты давно ушла, — уверенный тон и красивая осанка чудесно скрывали эмоции женщины. Капитанша окинула её сонным взглядом. — Ты всегда была такой сексуальной, или мне кажется? — триумф, огромное эго Нин Гуан взорвалось, слишком много комплиментов за день, и последний каплей была Бэй Доу, что своим прикосновением заставляет мысли растаять, а тело превратится в лужу. — Когда ты стала так бесшумно ходить? И… Ты что, пьяна? — но ответа не последовало, Бэй Доу уже расцеловывала шею возлюбленной, на которой тут же расцветали красные бутоны. Нин Гуан обожает такую капитаншу, сексуальную, уверенную и в безумно красивом белье, которое, вот жалость, придётся порвать, ведь снимать его — такая морока. Главу резким движением опрокидывают на кровать, водят рукой по талии, опускаясь ниже, выцеловывают грудь. Нин Гуан сдавленно стонет и толкает Бэй Доу в голову, приказывая спуститься ниже. — Минуту, — капитанша отсраняется и тянется куда-то, — Я распустила то платье, надеюсь, ты не против, — Нин Гуан не против, её руки обвязвают атласной лентой и привязывают к изголовью кровати, — Ты была плохой девочкой сегодня… Бэй Доу сорвала колготки и нижнее белье с партнёрши, двумя пальцами поглаживая вход, а ртом уже стимулируя клитор. Нин Гуан вздрагивает и мычит от прикосновения холодных рук к телу. По телу разбегаются множество мурашек, заставляя дрожать. Капитанша с силой сжимает талию возлюбленной, оставляя на ней синяки. Два пальца грубо проникают внутрь, выбивая из Нин Гуан громкий стон. Дышать становится тяжело, воздуха катастрофически не хватает, из-за чего Глава, словно рыба на суше, открывает рот, в попытках вдохнуть. Движения Бэй Доу становятся быстрее. Нин Гуан чувствует, как внизу живота завязывается узел и приятно тянет её вниз, в самый центр бездны экстаза. Вспышка, и в мыслях пустота, женщина пытается отдышаться, пока её руки любезно развязали. — Я ненавижу платья, — слова Бэй Доу не доходят до затуманенного разума Нин Гуан, тихо отскакивая от стен комнаты, где она засыпает одна... Бэй Доу всегда уходит, но после обязательно возвращается, заново наполняя каменное сердце теплом.