Без вести пропавший

Сегодняшним утром она снова проснулась с сильной головной болью. Гермиона взглянула на часы и нахмурила лоб, ощущая, что из-за своего недомогания ни черта не выспалась. Так продолжалось уже очень давно, и она была не в силах остановить то, что с ней происходило. Слегка потянувшись в постели, Гермиона уставилась на балдахин и в какой-то момент подумала, что лучше было бы убрать его отсюда подальше. Каждый раз открывая глаза и видя темную ткань, обволакивающую практически всю кровать, она кричала и сильно жмурила веки, а ногти на пальцах рук впивались до самой крови в кожу. Атмосфера в комнате постепенно начинала напоминать ей кромешную тьму, будто тут давным-давно успели поселиться дементоры, выкачавшие все счастливые воспоминания из этого места. И вся проблема состояла в том, что она просто не могла изменить здесь что-то. Гермиона не трогала вещи в спальне, оставляя все лежать на своем законном месте. Таким образом прошлое всегда было с ней — наполненное счастьем и грустью одновременно. Лежа в кровати и ворочаясь время от времени, она начала рассматривать все вокруг, словно видела впервые. Это походило на настоящий ритуал, известный только ей, хотя на самом деле Гермиона думала, что же делать дальше и как жить в этом мире. Комната являлась своего рода убежищем, где она ненадолго скрывалась от посторонних глаз, убиваясь за четырьмя стенами от боли и отчаяния. А после выходила в реальный мир, где притворялась, что все в полном порядке. Какая же глупая ложь. Гермиона невесело усмехнулась, покачав головой. Сколько еще ей предстояло страдать день изо дня, пока окончательно не сошла с ума? Почему судьба так жестока и несправедлива именно к ней? И чем ее семья заслужила это? Вопросы постоянно всплывали в голове, но, к огромному сожалению, всегда оставались без разгадки. Со временем становилось все невыносимее постоянно выискивать в собственных мыслях ответы на то, что так тревожило ее. Еще немного, и Гермиона точно спятила бы, однако по-прежнему держалась ради пятимесячного сына, который нуждался в ее внимании и заботе. Как только она вспомнила о Скорпиусе, тот сразу же дал о себе знать, оглушив практически все поместье громким плачем. Подорвавшись с постели, Гермиона накинула на плечи халат и поспешила в детскую к сыну. Скорпиус являлся единственным близким человеком, который еще хоть как-то поддерживал в ней жизнь. Если бы сейчас его не было рядом, то, скорее всего, она просто перестала бы существовать. Ребенок часто напоминал о том времени, когда Гермиона чувствовала себя безумно счастливой, даже несмотря на то, что, забеременев, ей пришлось уйти из Аврората. Визг Скорпиуса отвлек ее от размышлений, и, выдавив полуулыбку, она подхватила малыша на руки, направившись обратно в спальню. Устроившись поудобнее в кресле-качалке, Гермиона принялась кормить его, попутно поглаживая по голове. Напевая тихую мелодию себе под нос, Грейнджер стала внимательно наблюдать за сыном, который также смотрел на нее в ответ своими серебристыми глазами. Он был настоящей копией Драко, и только полный дурак мог с этим поспорить. Скорпиус в свои пять месяцев уже начал показывать малфоевский характер, порой не давая ей спокойно вздохнуть. Но может, это и к лучшему, ведь так она забывала о том, что теперь они остались одни друг у друга. — Я так скучаю по нему, Скорпиус, — прошептала Гермиона, понимая, что тот все равно ничего не поймет. Он только сильнее сжал маленькой ручкой ее халат и что-то неразборчиво промямлил, все-таки заставив ее поднять уголок губ вверх. Но улыбка на лице продлилась ровно минуту, после чего Гермиона нахмурилась и подняла голову выше, встречаясь в зеркале со своим отражением. Собственный вид ужаснул ее, из-за чего она до боли закусила нижнюю губу. Как можно было допустить такое и теперь походить на жалкое подобие человека? Волосы не имели прежнего блеска, щеки не украшал алый румянец, а глаза казались слишком уставшими, и можно было смело подумать, что она не спала несколько дней подряд из-за постоянного плача ребенка. Но даже его ежедневные истерики не так сильно утомляли ее, как казалось на первый взгляд. Поэтому напрашивался только один вывод — она сама довела себя до такого состояния частыми переживаниями. Не в силах больше смотреть на отражение в зеркале, она перевела взгляд на тумбочку, где ее внимание тут же зацепилось за фотографию в рамке. Гермиона шумно втянула воздух ртом, стараясь унять подступающую истерику, ведь изображение перед ней было еще одним напоминанием о той счастливой жизни вместе с Драко. Как будто момент на снимке произошел только вчера, но на самом деле прошло почти два года с момента их свадьбы. Кто бы мог подумать, что Грейнджер и Малфой, работая вместе, влюбятся друг в друга, а после решат пожениться? Ни в одном возможном сценарии Гермиона не видела такого развития событий, потому что последнее, о чем она думала, — выйти замуж в ущерб своей карьеры. Но это было вовсе не так. Сейчас, сидя здесь и кормя ребенка, она в который раз сказала сама себе, что брак с Драко и беременность Скорпиусом — лучшее, что случилось с ней. Моргнув, Гермиона вновь уставилась на фотографию перед собой, и ее лицо озарила слабая улыбка. Несмотря на прекрасный момент, запечатленный на снимке, он все равно не передавал тех эмоций, что они испытали в тот день. Драко практически не отходил от нее ни на шаг, изредка нашептывая ей признания в любви, хотя ему не нужно было постоянно повторять это. Его взгляд каждый раз говорил все за него. Тогда фотографу все-таки удалось ненадолго поймать их, чтобы сделать парочку хороших кадров на память. Гермиона до сих пор удивлялась своему выбору платья, фасон которого уж точно не был ее любимым, но, видя, какими глазами на нее смотрел Драко на примерке, она сразу поняла, что это оно. Даже свадебная традиция, когда жених не должен видеть невесту до свадьбы, полетела куда подальше, потому что они все делали вместе, включая покупку нарядов для торжества. На снимке блестящая ткань струилась по ее силуэту, а ветер развевал распущенные локоны, что выглядело невероятно завораживающе. Малфой слишком часто за тот день прикасался к ее волосам, аргументируя это тем, что они будто самый настоящий магнит, притягивающий его. Гермиона отвечала ему тем же, только акцентировала свое внимание на закатанных рукавах рубашки и расстегнутом галстуке на шее. Он выглядел как чертов греческий бог, спустившийся с небес к ней. Она, как сейчас, помнила, что противиться желанию казалось просто невыносимо, особенно зная, что этот до ужаса утомительный день подходил к концу. Попросив фотографа сделать все как можно быстрее, они оба встали так близко друг к другу, насколько вообще было возможно. Сентябрьское солнце, постепенно уходящее в закат, еще дарило им свое тепло, как настоящий свадебный подарок. Погода благоволила им, хотя начало осени выдалось уж очень дождливым и прохладным. Драко собственнически обнимал ее одной рукой за талию, пока Гермиона придерживала свадебный букет, слегка прикрыв глаза от удовольствия и интимности момента, словно тогда их и вовсе никто не снимал, а они не позировали, просто нежась в объятиях друг друга. «Я так тебя люблю, ты и представить себе не можешь…» — в голове Гермионы тут же пронеслись его слова, которые он пробормотал ей в макушку одновременно со звуком затвора камеры. Она резко зажмурилась, не в состоянии больше смотреть на снимок и вспоминать, как им было хорошо вместе, пока вдруг судьба не решила разделить их. Но Гермиона все равно день за днем садилась в кресло, брала в руки рамку и сверлила ее взглядом, надеясь, что рано или поздно все должно наладиться, что изображение перед ней вернет то время, когда Драко был всегда рядом. Разлепив чуть влажные веки, она опустила голову и несколько раз провела ладонью по волосам Скорпиуса, прежде чем убедилась, что он наконец уснул. Гермиона старалась меньше двигаться и издавать лишних звуков, чтобы не разбудить его. Но пергамент, лежащий рядом со свадебным фото, заставил ее всхлипнуть и на мгновение задержать дыхание. Послание, разбившее ей сердце… Дрожащей рукой Гермиона взяла письмо и принялась читать его снова, как в первый раз. «Уважаемая миссис Малфой, С сожалением сообщаем вам, что старший аврор Малфой пропал без вести во время выполнения особо важной операции. При поисках было обнаружено обручальное кольцо, по всей видимости принадлежащее ему. Вещь передана вам, как его жене и ближайшему родственнику. Вы сможете найти ее в конверте вместе с этим письмом. Также хотим оповестить вас, что поиски мистера Малфоя все еще продолжаются, будем информировать вас, как только появятся другие сведения по данному делу. С уважением, Отдел магического правопорядка». Гермиона возвращалась к началу, перечитывая строчку за строчкой, пока слезы градинами стекали по ее лицу. Она уже даже не боялась разбудить Скорпиуса, который сладко посапывал на ее руках, потому что не могла больше сдерживать нахлынувшие эмоции. Это письмо прислали ей почти девять месяцев назад, когда стало понятно, что на той миссии случилось что-то страшное. Когда Драко не вернулся домой. Гермиона получила его сразу после того, как к ней пришли лучшие друзья, рассказав обо всем, что видели. Она помнила, как Гарри и Рон боялись смотреть ей в глаза, когда все только произошло. Тогда они вместе с Малфоем отправились на миссию, и только им удалось возвратиться обратно. Гермиона долго не могла поверить в то, что Драко — один из лучших авроров Министерства — пропал, словно кто-то щелкнул пальцами и он просто испарился в воздухе, а его поиски не увенчались успехом. За все годы службы они всегда действовали аккуратно, прикрывали друг друга, но сейчас она пыталась смириться с его отсутствием, вместе с этим отгоняя мысли о его возможной смерти. Прошло слишком много времени с момента получения письма, и казалось бы, надежда давно должна покинуть Гермиону, ведь поиски Драко завершились спустя полгода после той операции. На этот раз Гарри сам взял на себя смелость сказать ей об этом, к чему она, конечно, оказалась неподготовлена. Хотя слышать это из его уст было куда проще, чем читать очередное извещение из Министерства. Гермиона держалась достойно, не билась в истерике, в отличие от того раза, когда Гарри и Рон впервые пришли к ней, предлагая помощь. В то время она еще носила Скорпиуса, и остановить перепады в ее настроении было невозможно, особенно после вестей о том, что Драко остался где-то там. Она нехотя принимала помощь друзей, слушала советы Джинни по уходу за новорожденным, но всем сердцем желала, чтобы Малфой был рядом. И в какой-то момент Гермиона попросила их всех не лезть к ней в душу. Наверное, спусковым крючком послужили слова близких о том, что надо двигаться дальше, так как Драко больше не вернется назад. Как они вообще посмели сказать ей такое? Даже после этого Гермиона не переставала ждать его. Где-то в глубине своего сердца она чувствовала, что кто-то обязательно подаст ей знак или намек на то, что он жив. Она не сдавалась, но соврала бы сама себе, если бы сейчас сказала, что ни разу не думала о том, чтобы попытаться начать новую жизнь. Но все эти мысли практически сразу же улетучивались, потому что любовь к Драко была намного сильнее всего остального. Положив письмо обратно к фотографии, Гермиона вернула внимание к Скорпиусу, сладко посапывающему у нее на руках. Пригладив его чуть вьющиеся пряди, она склонила голову вбок, как следует вглядываясь в черты лица ребенка. Наверное, когда он немного подрастет, будет еще сильнее напоминать всем Драко в юности. Особенно Нарциссе и Люциусу, которые переживали потерю единственного сына. Вряд ли сама Гермиона и кто-либо другой когда-нибудь поняли бы их истинные чувства, которые те слишком хорошо умели скрывать. Опека над малышом со стороны обоих показала, что они точно такие же родители, как она, молящиеся Мерлину, чтобы Драко вернулся домой. И только Скорпиус, появившийся во время общего горя, сдерживал боль, медленно разъедавшую каждого изнутри. Придерживая спящего ребенка одной рукой, Грейнджер вдруг потянулась к шее, касаясь тонкой цепочки. Глаза автоматически закрылись, стоило Гермионе провести по ней пальцем и наткнуться на кольцо Драко. Она носила его с того самого момента, как прочла письмо. И чуть позже, рожая Скорпиуса, сжимала в кулаке драгоценность, словно в тот момент это была ладонь Малфоя, которого так не хватало ей. Подобного рода ритуал Гермиона повторяла все чаще и чаще, если страх завладевал ее разумом или же чтобы успокоить саму себя от регулярных нервных приступов. Ощущая легкий холодок металла практически у своего сердца, она шумно выдохнула и крепко стиснула кольцо в руке, предаваясь одному из самых болезненных и важных воспоминаний в своей жизни. Стоя у кухонного стола, Гермиона задумчиво размешивала сахар в кружке, пока ждала Драко из душевой. Они здорово проспали, поэтому оба резко подорвались с постели, дабы все успеть перед его миссией. Вещи были не собраны, и ей пришлось сложить все необходимое самой, прекрасно зная, что Малфой точно провел бы не один час за этим занятием. На самом деле Гермиона была ужасно зла и расстроена, когда Драко сказал, что ей придется остаться дома. Они спорили несколько дней подряд, хотя умом она понимала, что он прав. Вот только ее чувства и гормоны в большинстве своем сдвигали все разумные мысли на задний план. Они вместе работали в Аврорате несколько лет, и за эти года Гермиона привыкла к тому, что Драко являлся ее напарником, а она — его. Из них получилась прекрасная команда, а все цели, поставленные начальством, выполнялись с молниеносной скоростью. Оба чувствовали друг друга, будто были одним целым во время выполнения самых опасных миссий, и так продолжалось бы и дальше, если бы не ее беременность. Полюбив друг друга, а после поженившись, они решили не спешить с пополнением в семействе. На первом месте стояла служба в Аврорате, а уже потом дети. Но судьба определила все за них. Несмотря на то, что для обоих все это оказалось настоящим сюрпризом, они спокойно восприняли данную новость. Только Гермиона до конца не могла принять тот факт, что теперь ей придется ждать возвращения Драко и молиться, чтобы все закончилось хорошо. Почему-то этим утром она нервничала больше обычного, плохое предчувствие поселилось внутри нее, не позволяя спокойно проводить Драко на миссию. Гермиона хотела попросить его остаться, однако знала, что Малфой не из тех, кто плюнет на работу, особенно когда в нем нуждалось Министерство. За своими переживаниями она и не заметила, как источник ее частых волнений стоял недалеко от нее, прислонившись к стене, и ухмылялся. Полотенце, обмотанное вокруг его талии и бедер, слегка сползло вниз, открывая вид на ее любимые косые мышцы. Он, как всегда, был в отличной форме, черт бы его побрал. — О чем задумалась? — спросил он, взъерошив слегка влажные после душа волосы. — Что-то случилось, Грейнджер? — С чего ты взял? — вопросом на вопрос ответила Гермиона, поправив задравшуюся на животе футболку, а после протянула ему заваренный эльфами чай. Сделав несколько шагов в ее сторону, Малфой остановился и, склонив голову, подозрительно прищурился. — У тебя был такой вид, словно вернулся сам Волдеморт и поработил весь волшебный мир, — пожал плечами Драко и забрал кружку из ее рук. Гермиона хмыкнула и покачала головой. — Не могу привыкнуть, что теперь ты отправляешься на задания без меня, — недовольно проговорила она, прислонившись к столу. — Ну, у тебя появился лишний груз, — кивнул он на ее живот, довольно усмехаясь, чем раздражал ее еще сильнее обычного. Гермиона опустила взгляд на уже заметную выпуклость и тяжело вздохнула, снова оттягивая футболку вниз, которая, судя по всему, стала ей мала. Находясь в положении, она могла работать и выполнять абсолютно каждое задание от Министерства, чувствуя себя просто прекрасно. Иногда Гермиона даже думала, что и вовсе не беременна, но, когда живот стал немного виден, Драко будто сорвался с цепи, заставляя ее уйти из Аврората. Конечно, без ругани не обошлось, тем более оба были слишком упрямы, чтобы уступить друг другу. И лишь как следует остыв и поговорив с ним, Гермиона согласилась отправиться в продолжительный отпуск. Но как только ребенок подрос бы, Драко обещал поразмыслить над ее возвращением в строй, чтобы вновь стать одной командой. — О, правда? — наигранно поинтересовалась она, кинув в него кухонное полотенце. — Наверное, потому что это ты оплодотворил меня, Драко! — В твоем положении нельзя нервничать, — хохотал он, уворачиваясь от летящей в него вещи. — Это все судьба и, возможно, немного магии рода, так что не стоит винить своего мужа во всех грехах, дорогая… — Мерлин, прекрати уже, — фыркнула Гермиона, повысив голос на несколько тонов. — Терпеть не могу, когда ты паясничаешь. Она уже и забыла, когда последний раз он так сильно раздражал ее. И сейчас Гермиона чувствовала себя еще хуже, постоянно думая о его миссии. Неужели он не понимал, что глупые подколки только усугубляли ее и без того шаткое состояние? Будто он специально выводил ее из себя, чтобы насладиться тем, как в ней в этот момент пробуждался свирепый зверь. — Брось, — махнул рукой Драко, продолжая широко улыбаться и с какой-то нежностью посматривая в ее сторону. — По-моему, это здорово, что у нас будет ребенок, разве нет? Мне нравятся изменения, происходящие в тебе. Ты выглядишь слишком мило в своей пижаме, которую уже едва можешь натянуть на себя, Грейнджер. — Ты ведь понимаешь, что говорить подобное своей беременной жене — это настоящее самоубийство? Гермиона скрипнула зубами и начала блуждать глазами по кухне в поисках какого-нибудь тяжелого предмета, собираясь кинуть его в Драко. Плевать, промахнулась бы она или нет, ей было жизненно необходимо выплеснуть куда-то свою злость, и он идеально подходил для этого. Он, казалось, и вовсе не слышал то, что она говорила ему, продолжая подтрунивать над ней перед скорой разлукой. Да, Малфой убеждал ее, что это ненадолго, но легче ей не становилось от слова совсем. — А твоя походка? — вновь заговорил Драко, смотря на нее так, будто она стояла перед ним абсолютно голая, ужасно смущая ее в этот момент. — Если бы тогда, в маггловской клинике, на УЗИ нам не показали нашего ребенка, я бы с легкостью подумал, что там их несколько… — он стрельнул взглядом на ее живот, окончательно выводя ее из себя. — Ты ведь едва можешь передвигаться по дому, милая. — Малфой! — рыкнула Гермиона, заставив все предметы вокруг взлететь вверх. Она и представить не могла, что непрекращающийся поток его шуток спровоцирует внезапный всплеск магии. Подобного с Гермионой не происходило никогда, и даже Драко, стоящий напротив, удивленно моргал, смотря на летающие предметы. Веселость в его взгляде мгновенно испарилась, а улыбка сменилась серьезным выражением лица. Он поджал губы и отставил недопитый чай в сторону, решительно двигаясь к ней. Парящие в воздухе вещи постепенно возвращались на свои законные места, пока Драко осторожно делал шаг за шагом, будто бы боясь любой ее реакции сейчас. — Я полагал, ты уже смирилась с тем, что останешься дома, — сказал Драко, нахмурив лоб. — И со своим положением тоже, — он вновь скосил взгляд на ее живот. — Дело не в этом, — скрестив руки на груди, ответила Гермиона и увидела озадаченное выражение лица напротив. — Может, тогда поговорим о том, что тебя так тревожит? — предложил он, останавливаясь в метре от нее. — Я не смогу уехать, если не буду уверен, что с тобой все в норме. Гермиона тяжело вздохнула и отвела взгляд в сторону, пока не почувствовала, как рука Драко скользнула по животу, а следом уловила его тихий смешок. — Он буйный малый, не правда ли? — сказал Драко, все же заставив Гермиону поднять уголок губ вверх, когда их сын вдруг напомнил им о своем существовании пинками. — И что мы будем делать с твоей мамой, Скорпиус? — поинтересовался он, будто и впрямь думал, что ребенок ответит ему, а после обратился уже к ней: — Грейнджер? Мы должны поговорить сейчас, пока я еще здесь. Она согласно кивнула, прежде чем взглянула на него и поняла, что паника, зародившаяся внутри нее, практически поглотила ее полностью. — У меня плохое предчувствие, Драко, — призналась она, наблюдая, как его брови стремительно поползли вверх от услышанного. — Если с тобой что-то случится? Кто прикроет твою спину, когда… — Гермиона, ты серьезно? — медленно произнес он, почти что разжевывая каждый слог. — Разве я когда-нибудь возвращался домой с какими-либо увечьями? Максимум пара синяков и царапин, с которыми ты умело справлялась, милая. — Да, но в этот раз меня не будет рядом, чтобы помочь, — протянула она, едва сдерживая себя от слез. — Как ты справишься один? Он покачал головой, успокаивающе погладив ее по щеке, словно Гермиона вновь говорила какие-то глупости. Вполне возможно, так и было, только она все равно не могла не думать о его миссии. — Я буду не один, — ответил Драко, закатив глаза. — Со мной отправятся твои придурковатые дружки, помнишь? Поттер и Уизли не упустят возможности искупаться в лучах славы, когда мы выполним это задание. — Какой ты придурок, — фыркнула она, толкая его в бок, когда услышала, как он начал хохотать на всю кухню. — Я правда очень переживаю за тебя. Драко перестал смеяться, когда Гермиона впервые посмотрела на него с каким-то страхом в глазах. Ее сердце обливалось кровью при мысли, что он может не вернуться обратно, и она уже была не в силах остановить это чувство. Одинокая слеза скатилась по ее скуле, которую Драко тут же стер большим пальцем, прислоняясь своим лбом к ее. Они стояли абсолютно неподвижно, и Гермиона прекрасно знала, что у них осталось ничтожно мало времени. Стоило только подумать о тех минутах, что еще были в их распоряжении, как он оторвался от нее, смотря с каким-то сожалением в глазах. — Мне пора собираться, — объявил Драко, невесомо поцеловав ее в лоб. Прикрыв глаза от теплого прикосновения его губ, Гермиона не успела даже проследить за тем, как он ушел, оставив ее стоять посреди кухни. Опомнившись, она тут же побрела вслед за ним, найдя Драко в спальне, надевавшего рабочую одежду. Наблюдая за ним, Гермиона отметила про себя, что ей нравилось смотреть за Драко, не замечавшим ничего и никого вокруг. Он стоял к ней спиной, пытаясь справиться с портупеей, ремни которой почему-то сегодня не поддавались ему. Гермиона вдруг подумала, что он так же, как и она, нервничал после их неоконченного разговора и предстоящей разлуки. Когда у него не получилось застегнуть один из поясков, Драко рыкнул, пиная рядом стоящий стул. Решая помочь, Гермиона вмиг оказалась перед ним, при этом избегая его хмурого взгляда. — Никогда не понимал, зачем они нужны, — хмыкнул Драко, говоря без какой-либо язвительности в голосе. — Ты всегда лучше справлялась с ними, чем я. Гермиона скрыла смешок за кашлем, качнув головой. Несмотря на напряженную обстановку, царившую вокруг них, ей понравилось то, как он это сказал. Будто и впрямь был восхищен ее умением обращаться с рабочим снаряжением. Закончив, Гермиона сняла с вешалки его мантию и, передав ту Драко, посмотрела на часы. Весь драгоценный запас минут практически иссяк, что отдало невыносимой болью в сердце. И даже ребенок, видимо ощущая ее нервозность, стал пинаться в разы сильнее. Или, быть может, у него тоже было плохое предчувствие? Изучая различную маггловскую литературу о беременности, Гермиона вычитала, что дети точно так же переживают абсолютно все, что связано с матерью, будь то смех или приступ плача. Ее беспокойство о Драко слишком сказывалось на малыше, и если бы Малфой сейчас каким-то образом понял, что дело тут в нем, то не оставил бы это просто так. Когда Гермиона поправила ворот его мантии и разгладила едва заметные складки на ткани, она мягко улыбнулась, жестом показывая, что все готово. — Спасибо, — поблагодарил Драко, изогнув губы в полуулыбке. — Ты чудо, Грейнджер. — А ты одна сплошная проблема, Малфой, — сказала она, заправив за ухо мешающую прядь. Между ними воцарилось неловкое молчание, и Гермиона вдруг решила покинуть спальню, вновь ощущая подступающие слезы. Прежде чем развернуться к нему спиной, она увидела озадаченное лицо Драко, но так и не смогла остаться в комнате. Он догнал ее в одной из гостиных Мэнора, останавливаясь где-то позади нее, будто боялся подойти ближе. Когда Гермиона обняла себя руками, Драко осторожно положил ладони ей на плечи, зарываясь лицом в ее волосы. Она сжала губы в тонкую полоску, надеясь, что это как-то задержит истерику, однако дрожь в собственном теле выдавала ее с потрохами. И Драко слишком хорошо ее знал, чтобы пропустить это мимо себя. — Гермиона? Его голос заставил ее вздрогнуть и все-таки посмотреть на него через плечо. — Т-ты не можешь остаться? — тихо спросила она, понимая, что просила невозможное. Он испустил тяжелый вздох, а после отрицательно махнул головой так, словно ему на самом деле было тяжело и больно сказать ей «нет». — Грейнджер, — невесело протянул он, ловко обхватывая ее лицо ладонями. — Это ненадолго, ладно? — Она не ответила, и он продолжил: — Обещаю, что справлюсь быстро. Ты и моргнуть не успеешь, как я вновь окажусь дома и буду доставать тебя своими идиотскими шуточками. Несмотря на волнение и страх, Гермиона нашла в себе силы улыбнуться и кивнуть. Он говорил слишком убедительно, черт возьми. А его руки, оказавшиеся на округлом животе, окончательно успокоили ее своими теплыми касаниями. Какое-то время они просто стояли вот так, наедине друг с другом, пока звук настенных часов не оповестил о том, что Драко пора было уходить. Он раздраженно пробурчал что-то невнятное и припал к ней прощальным поцелуем. Но последнее прикосновение, как всегда, оставил именно на щеке Гермионы. Только ей как следует удалось распробовать его на вкус, как Драко оказался у камина, хватая летучий порох. Она распахнула глаза и увидела, как он ступал внутрь. Ноги сами понесли ее вперед, и Драко, развернувшись на носках, подхватил ее, крепко удерживая в своих объятиях. — Я люблю тебя, — пробормотал он, не дав Гермионе даже ответить, потому что в одно мгновение отпустил ее и исчез в зеленом пламени. Она глупо смотрела в одну точку, изредка моргая, пока не осознала, что Драко и правда ушел. — Люблю тебя, — прошептала Гермиона, когда воспоминание в ее голове развеялось, оставляя после себя новую порцию боли. Прищурившись от яркого света, она услышала кряхтение Скорпиуса и встала с кресла, начиная бродить с ним по комнате. Укачивая малыша на руках, Гермиона ходила туда-сюда, принимая для себя одно из самых важных решений за всю жизнь. Сейчас ей стоило двигаться дальше, растить ребенка, даже если в будущем будет невероятно сложно. Она не сомневалась, что Нарцисса с Люциусом в нужный момент окажутся рядом, как и ее родители. Скорпиус покорил сердца всех своих бабушек и дедушек, которые любили внука слишком сильно, чтобы дать кому-то обидеть его. Он точно в надежных руках. Но чтобы их жизнь в конце концов пришла в норму, Гермиона подумала, что пора перестать ждать чуда. Она должна попрощаться с Драко и спрятать все свои воспоминания, связанные с ним, глубоко в сознании, откуда потом никто не смог бы их вытащить. Так казалось правильнее всего. Гермиона шмыгнула носом и, остановившись напротив зеркала, вновь присмотрелась к свадебному фото, задерживаясь взглядом именно на Драко. Она пообещала самой себе, что обязательно расскажет Скорпиусу, кем являлся его папа и какой он на самом деле герой. Вполне возможно, что в Хогвартсе кто-то попытается выдать ее слова за ложь, вместе с этим припомнив прошлое Драко, но Гермиона почему-то была уверена, что их сын ни капли не поверит словам других людей. Она еще не знала, каким вырастет Скорпиус, но смело могла предположить, что он окажется намного мудрее своих родителей. Баюкая малыша, Гермиона впервые за долгое время почувствовала себя лучше, будто огромный груз наконец спал с ее плеч. Она осторожно поцеловала Скорпиуса в розовую щеку и подошла к окну, ощущая тепло солнечных лучей. Осмотрев окрестности поместья со второго этажа, Гермиона не нашла ничего необычного и прикрыла глаза от удовольствия, наслаждаясь прекрасной погодой, которую редко можно было увидеть в этой части Англии. Когда Скорпиус наконец затих и уснул, она довольно улыбнулась, намереваясь отнести его обратно в детскую. Простояв так еще пару минут, Гермиона в последний раз глянула куда-то вдаль, натыкаясь на темный силуэт среди массивных деревьев у ворот Мэнора. Она попыталась присмотреться получше, так как решила, что ей показалось, но незнакомец продолжал стоять на том же месте, словно ждал чего-то или кого-то. Ноги будто приклеились к полу, и Гермиона уже не могла сдвинуться с места, все еще продолжая таращиться на человека, чье телосложение даже издалека показалось ей знакомым. А когда тот слегка наклонил голову и потянулся рукой к капюшону, она пошатнулась, отмечая еще один известный для себя жест, который видела чуть ли не каждый божий день. Гермиона задержала дыхание, думая, что наверняка спятила, потому что всерьез решила, что это он вернулся домой. — Драко?