Смотрины

— Ну что, Федюша? Выбирай, которые тебе гожи… Молодые парни, только на днях вступившие в опричнину, стояли в ряд, потупив глаза и переминаясь с ноги на ногу, будто девицы на смотре царских невест. А и было им с чего смущаться — поелику нагими все стояли, как, сказывают, ставят всё тех же царских невест перед матерью царёвой, али бабкой, али иной сродственницей либо же монахинями, что заместо них выступают. Осматривают так-то девиц, чтоб ни единого изъяна на теле их не было, — а после уж вновь наряжают да тех, что краше прочих, на последний смотр ведут, к самому государю. Так-то, люди говаривают, Иван Васильевич и первую свою, любимую, супругу избрал, покойную царицу Анастасию. Тоже её вместе с прочими невестами боярыни почтенные нагою осматривали, прежде чем вновь пристойно обрядить да пред очи царёвы представить. А как же иначе? Царская свадьба — не та, на которой невеста жениху как кот в мешке достаётся. А и осматривают невест нагими великие княгини, боярыни да монахини, а не сам царь, дабы тем из них, кого он царицею не сделает, сраму никакого не было. Девиц-то на царский смотр не из тех родов привозят, с коими государь в ссоре; это уж как водится. Но опричники молодые — не девицы теремные, и осматривал их ныне очами огненными самолично государь Иван Васильевич. Шёл медленно вдоль ряда смущённых парней, постукивал посохом узорным о крытый толстым мягким ковром пол, опирался второю рукою на плечо любимца да полюбовника своего, Фёдора Басманова. Фёдора лицо тоже как маков цвет пылало — не хуже, чем у стоявших перед ними юношей. Хоть и не нагим он был, в отличие от них, а в кафтане чёрном опричном, алым кушаком подпоясанном. А всё же — стыд-то какой. И новичкам этим стыд — и ему, Фёдору. — Государь, — промолвил, решившись, едва слышно, губы к уху Иоанна приблизив. — Помилуй, государь, не вели выбирать… стыд-то какой, впору сквозь землю провалиться… — Глупостей не мели, Федюша, никуда ты не провалишься, — добродушно бросил ему в ответ царь. — И выбирай, выбирай. Внимательно смотри. Тебе с ними на пиру тешиться, взор мой услаждать; вот и выбирай тех, с коими любо будет. Кое-то из парней осмелился, приподнял голову, метнул взор в сторону Фёдора. И — покраснели глянувшие на молодого Басманова ещё сильнее, потому как хорош он был и впрямь, краше девицы любой, да и статью молодеческой не обделён при том. На такого разок только посмотришь — и даже ежели отродясь помыслов содомских в голове твоей не водилось, так вмиг заведутся. Поди, не стоял бы сейчас подле Фёдора грозный царь, не страшились опричники под взором его пламенным, так и плоть бы их тут же откликнулась, при мысли о том, что дозволят им тела его белого коснуться, красы ведьмачьей вкусить. Но — под царскими-то очами не вдруг уд подымется; это уж после, на пирах бесовских, после многих чарок хмельных, а сейчас и боятся все, и смущаются покамест… А Фёдор всё молчал — да краснел тоже до корней волос своих смоляных, кудрями тугими вьющихся. И — недоволен царь промедлением его сделался, сжал плечо крепкой рукой сильнее.  — Милость тебе великую оказываю, Федюша. Не подкладываю под тех, кого сам избрал — али вовсе под кого ни попадя. Самому выбирать дозволяю. Выбирай, выбирай, Федька, в первый раз тебе, что ли? Ой, царь-батюшка, не только дозволяешь ты, но и приказываешь… А повеление твоё — как не исполнить? А и стыдно всякий раз как в первый… Поднял Фёдор глаза синие, васильковые. Тоже обвёл взором ряд нагих опричников. В свой черёд покраснел сильнее — да вовсе не от смущения только. — Этого. И этого. И вон того. И этого тоже… Названные парни делали шаг вперёд — и подавляли довольные ухмылки. Срам али не срам, а кто ж Федору царскую откажется попользовать. Особливо ежели сам царь не только дозволяет, но и приказывает. А кого не выберут — то им уж допрежь старшие товарищи рассказали — тому по монете золотой подарят. Как царским невестам — всем, кроме той, кою царь в царицы избрал, — по платку богато вышитому дарят да по перстню самоцветному. А кого выберут — тому монета серебряная. Потому как и без подарка оказана честь великая. А только каждый на смотринах этих не о золотой, а о серебряной монете мечтает. Так же, как и невесты царские — не о платке да о перстне, а о том, чтобы государь в жёны избрал. А и как же иначе?..