Не без последствий

      — Это просто секс, Вальтер. Я предлагаю вам хорошо провести время, только и всего.       Шелленберг втянул голову в плечи. Ему казалось, что если еще немного вот так посидеть, то все внутренние органы разом откажут от невыносимого напряжения. Сердце замерло, а затем резко и мощно ударилось где-то в горле. Вальтер кашлянул. Холодный утренний свет косо падал на чужое лицо.       — Я так и знал, что вы полезете ко мне со всем этим.       — Потому что сами об этом думали?       «Какой же у него голос! Как он мне надоел, что ж привязался-то», — подумал Вальтер, но с кушетки не слез. Он все так же шаркал ногами по полу, иногда морщась от боли в простреленном бедре. Тот, кто это самое бедро лечил и вытащил из него кусок свинца, стоял напротив и по-кошачьи улыбался.       Благородный шпион отвернулся к окну, отказываясь отвечать. Он с самого начала не хотел разговаривать с Йозефом, считая, что им нечего обсуждать, да и ревность в рабочих вопросах - тот еще советчик.       — Молчание - знак..       — Что вы ко мне пристали? — возмутился Вальтер. Синяки под глазами выдавали его усталость. Они с доктором Менгеле просидели здесь всю ночь: врач накладывал швы, а Шелленберг крутил в голове самые неприятные мысли. Когда Гейдрих его вез сюда, он ведь прекрасно знал, о чем Вальтер будет думать. Все эти письма, «инспекции»… Неужели они правда считали, что можно что-то скрыть от профессионального разведчика? Может, Гейдрих и не пытался даже что-то утаить, тогда это было бы еще больнее.       Йозеф не сходил с места. Полы его халата колыхались от небольшого сквозняка, и Вальтер заламывал пальцы сильнее, надеясь, что его уже отпустят. Почему сам не уйдет?       — Я видел, как вы на него смотрите, — без эмоций ответил Йозеф. Он тоже умел играть в эти игры.       — И как же, просветите?       Голос Вальтера слегка надломился, и он кашлянул еще раз. Как стыдно, так просто и открыто выдавать себя, но ему было все равно. Слишком обидно. Почему этот напыщенный эгоист забирает то, чего Вальтер добивался несколько лет? Неужели Гейдриху и правда так на него наплевать?       — Нуу, я в делах сердечных разбираюсь разве что когда речь заходит об отмирании мышцы, — доктор сделал паузу, тихо посмеиваясь над собственной шуткой, — но, кажется, вы в него влюблены.       Вальтер ничего не ответил, да и отпираться не было смысла. Какое это сейчас имеет значение?       — И? Что дальше? — Шелленберг устало посмотрел Йозефу в глаза, не совсем понимая, какое отношение разговоры по душам имеют к сексу без обязательств. Лучшими друзьями они не станут, и если Вальтер когда-нибудь увидит доктора на улице, то сделает вид, что он его не заметил.       — Просто пытаюсь вас разговорить. Вы необыкновенно молчаливы сегодня.       — У вас что, не встает без разговоров? — съязвил Вальтер и удивленно поднял брови - доктор с сияющей улыбкой, закатав рукава, подошел к нему, касаясь его коленей.       — Вот, видите, вы уже думаете о моей эрекции! — теплая рука легла на чужую щеку, успокаивающе поглаживая. Шелленберг поджал губы, но не отвернулся, даже не стал ничего говорить. Он все думал, почему Гейдрих не сказал ему сразу, и этот вопрос совершенно не выходил из головы.       Менгеле сел рядом с ним, теперь их бедра тесно жались друг к другу. Вальтер повернул голову. Они были чем-то похожи, почти одного роста, одинаковый цвет волос, схожая комплекция. Отношение к работе что у одного, что у второго - фанатически-бешеное. У них даже увечия одинаковые, в конце концов!       В оконное стекло ударилась муха и Вальтер улыбнулся. Менгеле считал, что он контролирует ситуацию, дергает за ниточки, но горе-кукловод, наверное, забыл, что если Йозефу Гейдрих что-то рассказал по своему желанию, то Шелленберг выведал нужное самостоятельно, из вскрытых шкафчиков и припрятанных бумаг. И самое время вынимать козыри.       — Я слышал, вы любите, когда вам лижут задницу.       О, отлично! Йозеф виду не подал, но по короткому нервному движению было ясно, что он этого не ожидал.       — Должно быть, вам это очень нравится, раз вы пишете об этом в каждом письме, — с наслаждением продолжал Вальтер, глядя на то, как темнеют глаза доктора, — а по нашему обергруппенфюреру и не скажешь, что он готов пойти на такое.       Йозеф на секунду прикрыл глаза и склонил голову на бок. Когда он снова их открыл, Вальтер готов был поклясться, что они стали черными.       — А я слышал, вы хорошо отзываетесь на ласки, — доктор сказал это таким тоном, что Шелленберг, кажется, за секунду понял, что именно Гейдрих в нем нашел, — и я собираюсь это проверить.       Менгеле наспех снял свой халат, аккуратно складывая его на край кушетки, оставаясь в одной наглаженной рубашке. Вальтер понял - это был своеобразный последний шанс на отступление, последняя возможность сказать «нет, ни за что», за которым ничего бы не последовало. Ему бы еще раз проверили швы, дали рецепт на обезболивающие, сухо пожелали удачи и закрыли за ним дверь. Но Вальтер жутко ревновал и ему хотелось секса хотя бы из мести, поэтому он даже не шелохнулся.       — Ждешь, да? — чужое загорелое лицо было уже совсем рядом. Горячий шепот на ухо, и вот сухие губы касаются раковины, а потом - легкий укус за мочку. Вальтер сдавленно выдохнул и машинально схватился за чужие плечи, моментально краснея. Он и правда был очень чувствительным, это всегда нравилось Гейдриху, но их секс был не тем, о чем мечтал Вальтер долгими минутами перед тем, как заснуть. Рейнхард думал только о себе, и даже если бы он попытался подарить кому-то удовольствие, вряд ли у него бы получилось быть искренним, но Вальтер его не винил. Вальтер же был слишком хорошим.       Менгеле целовал его щеки, брови, касался губами сомкнутых век, а ладонями гладил обнаженные бока. Разведчик задыхался от волны ощущений, жался ближе к крепкому телу и совсем забывался, настолько, что даже не заметил, как Йозеф украл у него поцелуй. Такой глубокий, долгий и неспешный. Пальцы врача путались в волосах Вальтера, чуть оттягивая назад, чтобы слегка - только слегка - укусить его за шею.       — П-подожди, слишком…       — Что он там еще рассказывал.. — Менгеле даже не слушал, — ах, точно!       От больничных стен эхом раздался громкий стон. Йозеф склонился над Вальтером, проводя языком мокрую дорожку от кадыка до сжавшегося темного соска, вбирая его в рот. Захныкав и поджав колени, Шелленберг обхватил голову врача руками, притягивая ближе к себе. Йозеф ухмыльнулся и сглотнул вязкую слюну:       — Какой ты хорошенький.       Вальтер немного притих и уже не так сильно ерзал. Он как будто вслушивался. Об этом обергруппенфюрер с доктором не делился, но догадки были.       — Такой красивый. Ну что ты смущаешься, Вальтер, разве я что-то не то говорю?       Шелленберг прятал лицо, уткнувшись Йозефу в плечо. Он не открывал глаза все то время, что Менгеле снимал с них обоих брюки, чтобы они могли быть еще ближе. Их поцелуи были затянутыми, но это все вина разведчика - он стонал прямо в рот, не отпуская, может, даже боясь отпустить, и Йозеф не отстранялся. Все же можно хоть раз повести себя по-человечески.       — Сейчас, сейчас, подожди…       Доктор чуть приподнялся, чтобы дотянуться до своего халата. Конечно, он не мог знать наверняка, но что-то ему подсказывало с самого вечера, что смазку и резинки лучше прихватить с собой. Общение с гестаповцем не прошло бесследно.       — Раздвинь ноги. Даа, вот так, молодец, — Йозеф улыбался все шире, глядя на то, как Шелленберг от смущения кусал припухшие губы. Он не поленился еще раз приласкать, погладить плоский живот, коснуться твердеющего члена, чтобы услышать эти соблазнительные звуки. Ох, как много их было.       — Твои руки, — прохрипел Вальтер, обращая взгляд на лицо доктора.       — Что?       — Такие… нежные.       Разведчик взял чужую ладонь и осторожно погладил. Йозеф удивился: они почти приступили к самому главному, а Шелленберг тут решил подержаться за ручки, как на первом свидании. Но Менгеле это даже понравилось, он потянулся наверх и коротко поцеловал Вальтера в кончик носа.       — Я собираюсь подготовить тебя. И я хочу, чтобы ты смотрел на меня.       Шелленберг слегка дернулся, когда скользкие пальцы коснулись его между ягодиц и медленно, по одному за раз проникали внутрь, но глаз не отводил. Его дыхание участилось, пальцы дрожали, а Йозеф любовался им, не замечая, как проходило время.       — Иди сюда.       Этого было вполне достаточно. Менгеле щелкнул резинкой и приподнялся, прихватывая Шелленберга за колени и пытаясь найти удобное положение, пока разведчик кряхтел и цеплялся за его плечи.       — Ну что, не хочешь больше со мной ругаться, мм? — доктор держал член в руке, приставляя ко входу, уже еле сдерживаясь, — посмотри, какой ты сейчас расслабленный. Мало того, что шпион, каких поискать, так еще и такие прелестные звуки издаешь.       Это правда действовало. Вальтер прижался к нему ближе и затаил дыхание, пока Йозеф входил в него, а потом без слов напросился на объятия. Менгеле толкался медленно, аккуратно, целуя мокрые от слез щеки, и все время что-то шептал, не останавливаясь и иногда сбиваясь с ритма, но потом находя его снова, стараясь, потому что Вальтер был слишком ласковым, чтобы не сделать ему приятно.       Несмотря на несдержанность, кончил разведчик тихо. Йозеф не отстранился, как обычно это делал Гейдрих, и Вальтера это, кажется, удивило. Он пытался найти тот холод в лице врача, который тот не спускал с себя всю ночь, все время, с самого начала их знакомства, но этого больше не было.       — Ну что? — Менгеле первым нарушил возникшую тишину, — ты понял, что он во мне нашел?       — А? А, это… Да я даже как-то и не думал.       Йозеф довольно улыбнулся и перевернулся на спину.       — Это хорошо. Они лежали молча еще какое-то время, смотря в потолок, и каждый думал о своем.       — Это значит, что в постели я просто невероятен, — запоздало добавил Менгеле.       Вальтер засмеялся. Все же в этом докторе и правда было что-то особенное.