Инстинкт

— Киба, Хиге! Нужна помощь! Цумэ, он…       Как там в таких случаях говорят люди? «Как в воду глядел»? Примерно чего-то такого Киба и ожидал, когда днём Цумэ ушёл, а Тобоэ прицепился к нему репейником на хвосте. И вот Тобоэ вернулся — уже под ночь, в темноте, задыхающийся, с бурлящим водоворотом тревоги в глазах. Его беспокойство мгновенно передалось Кибе. Иначе не объяснить, почему шерсть на загривке встала дыбом, а тело напряглось, будто перед дракой. Только что они с Хиге просто валялись на земле и лениво переговаривались, созерцая огромную круглую жемчужину луны в небе. А теперь вскочили, как только Тобоэ подал голос. Его появление разорвало обманчивую безмятежность ночи в клочья.       Волчонок с трудом затормозил перед ними, тонкие лапы подрагивали от усталости. Спустя секунду перед ними стоял задыхающийся, уперевшийся руками в колени подросток. — Что случилось? — спросил Киба, мысленно отметив, что голос звучит так же спокойно и прохладно, как обычно. Это хорошо. Человеческие эмоции сейчас лишние. Тобоэ судорожно хватал воздух, с трудом выталкивая изо рта слова. — На… На нас… напала… какая-то штука… машина… Цумэ ранен, не может идти… Я… побежал за помощью… — Чёрт, — выругался Хиге. — А провыть было не судьба? Мы бы уже были там, только время зря потратил!       Киба зыркнул на Хиге, и тот, поймав его взгляд, замолчал. Но выражение лица Тобоэ уже поменялось, став каким-то по-детски растерянным и виноватым. Совсем ещё щенок. — Оставайтесь здесь, — велел Киба, подняв взгляд на Хиге. — Я пойду за ним.       Киба не привык обсуждать свои действия с кем-то. Всё, что делал, он делал в одиночку. Поэтому он развернулся, не дожидаясь ответа, готовый бежать, но рука Хиге, схватившая за плечо, остановила его. — Стой! Почему один? Давайте все вместе, раз уж всем так приспичило спасти этого нахала. Кто знает, что там за штука. — Тобоэ вымотан, он не сможет бежать, — Киба бросил взгляд на волчонка, утиравшего пот со лба. С его стороны тут же послышались заверения, что прекрасно он всё может, но ни Хиге, ни Киба не обратили на них внимания. — Оставлять его одного нельзя, здесь опасно, — продолжил он. — Ты должен присмотреть за ним. Оставайтесь здесь, пока мы не вернёмся.       Мы. Он сказал «мы», хотя Цумэ утром выразился предельно ясно: он не верит в Рай, не верит в эту глупую авантюру. Не верит Кибе. И поэтому уходит. Но Киба всё равно почему-то сказал это «мы».       Они не были стаей, а Киба не был вожаком, хотя Цумэ почему-то упорно продолжал видеть в нём претендента на этот статус, а значит, конкурента. Судя по лёгкому удивлению Хиге, мелькнувшему на лице, он подумал о чём-то похожем. Волк был не обязан ему подчиняться. Он вполне мог показать зубы, сказать что-то вроде «Кто сделал тебя главным?» Но Хиге этого почему-то не сделал. — Ладно, — с досадой протянул он, прикрыв один глаз, — что поделать… Но если вас долго не будет, мы пойдём искать!       Киба коротко кивнул в ответ и тут же сорвался на бег. След Тобоэ был достаточно чётким, его запах, острый и усилившийся от страха, тоже. К ночи температура упала, выпавший снег затвердел, образуя хрусткий, твёрдый наст. Земля запружинила под лапами. Киба бежал свободно и быстро. Но, видимо, недостаточно быстро, чтобы убежать от вертевшегося в голове вопроса: зачем он это делает?

***

      Внезапно под лапами раздался скрип металла. Готовый к любой ловушке, Киба моментально отскочил в сторону, но ничего не произошло. Он осторожно потянул носом горько-холодный воздух. Ничем опасным рядом не пахло. Киба осторожно приблизился к участку, на который наступил. Под снегом явно что-то было. Он поскрёб лапой, сбивая снег, и снова услышал скрип металла. Это была табличка, наполовину покрытая ржавчиной, вмёрзшая в землю, с облупившейся краской. «Осторожно! Мины!» — значилось на ней. Нарисованный череп со скрещенными костями говорил сам за себя. Мины, значит. Очередные опасные игрушки людей, созданные, чтобы убивать собственных сородичей. Похоже, здесь раньше была военная база. Где ещё её обустраивать, как не посреди безжизненной то ли степи, то ли пустыни? Перед глазами вдруг встала чёткая картинка: безжизненное тело Цумэ, подлетающее в воздух от взрывной волны. Бессильно повисшие голова и лапы, застывшие глаза, вываленный язык. Внутри что-то с силой дёрнулось, и Киба снова сорвался на бег.       Он мог не делать этого. Не мчаться спасать волка, который не далее как этим утром заявил, что он теперь сам по себе, и откололся от их… как это назвать?.. группы. Волка, с которым у них не задалось с первой же встречи. Волка, который продался за относительно сытую, спокойную жизнь среди людей, позабыв о гордости, что вызывало у Кибы чувство, похожее на презрение. Цумэ свалил. Он достаточно сильный и опытный, чтобы справляться самому. Если влипнет в неприятности, пусть расхлёбывает сам, это не его, Кибы, дело. Цумэ всё равно не примет его помощь, только снова оскалится, как он делал в ответ на все решения и слова Кибы. Цумэ не привык к чужой помощи. Он одиночка. В этом они были похожи.       Одиночка. Похожи?       Эта мысль Кибе совсем не понравилась.       Всё ещё можно было повернуть назад. Отправиться дальше на поиски Рая, к идее которого Цумэ с самого начала относился скептически и не скрывал этого.       «Меня тошнит от таких, как ты».       Киба выбросил лишние мысли из головы и сосредоточился на беге. Впереди уже виднелись тёмные громады полуразвалившихся домов, похожих на сгорбленных спящих троллей. Запах Цумэ стал ощутимее. Запах крови — тоже.       Киба прибавил скорость.

***

      Киба крался по мёртвой зоне, настороженно нюхая воздух. Полуразрушенные здания давно были непригодны для жилья, но кое-где окна ещё скалились зубчатыми кромками разбитых стёкол. Повсюду битые камни, осколки щебня, пара разбитых и поеденных ржавчиной служебных автомобилей. Торчавшие кое-где куски арматуры походили на чьи-то обглоданные кости. Снега здесь почти не было, только сухая земля. Весь мир умирал и приходил в упадок, но это место уже умерло окончательно. Единственным, что оживляло её, были запахи Цумэ и Тобоэ, уже начавшие развеиваться. Значит, где-то здесь они и проходили.       Хотя нет. Было кое-что ещё. Киба принюхался. Запах крови, тяжёлый, железистый. Свежий. Совсем свежий.       Ночную тишину взорвали резкие, частые хлопки, неприятно резанувшие по слуху. Выстрелы. Там, в степи, немного дальше от бывшей базы. Киба резко повернул голову. Сразу за базой начиналась припудренная лёгким слоем снега степь, кончавшаяся широким ущельем. Оттуда и доносились выстрелы. Если приглядеться, можно различить на обрывистых тёмных склонах всполохи огня. И снова — вспышка перед глазами: бездыханное тело серого волка, подброшенное в воздух силой ударной волны. Волк мешком валится на землю, а снег вокруг него из белого становится красным.       Киба не давал лапам команду бежать, они сами сорвали его с места. Весь мир сузился до одной-единственной цели: найти Цумэ. Уничтожить врага. Найти Цумэ. Всё его существо стремились к этому. Это было по-настоящему важно. А все эти «зачем» и «почему» пусть останутся людям. Киба не искал лёгких путей, но сейчас так было правильно. Враг и Цумэ — вот всё, что имело сейчас значение. И даже Рай почти отошёл на второй план. Только почти.       Он успел как раз вовремя. Ещё пара секунд, и для Цумэ всё было бы кончено. Чёртова человеческая машина смерти, сплошная громадина из металла, похожая то ли на танк, то ли на жука на колёсах, уже целилась в него из пушки. Кибе хватило взгляда, чтобы понять: из-под такого удара Цумэ не уйти. Да он и не мог: рана на задней лапе лишила его скорости и маневренности. Цумэ не сдался. Оскаленные клыки, напрягшиеся мускулы, подобравшееся тело. Он собирался прыгнуть прямо на робота. Хотя бы попытаться атаковать, даже если это будет последним, что он сделает. Киба не мог этого допустить. Поэтому прыгнул сам.       Бой был ярким, но недолгим. Может, потому что луна придала ему сил. В ушах ещё гремела канонада выстрелов, клыки побаливали от столкновения с железной обшивкой, а в теле по-прежнему кипела готовность драться. Киба не стал смотреть, как снежная лавина накрывает и уносит изрядно покорёженную машину смерти за собой. Это было кстати, лавина облегчила ему работу. Самому с роботом пришлось бы повозиться. Всё-таки Киба больше привык к противникам из плоти и крови. Только убедившись, что эта адская штука им больше не угрожает, он решился вернуться в узкую мёртвую долину на дне ущелья, где оставил Цумэ.       Киба не ждал благодарности и тёплого приёма. Как оказалось, правильно сделал. Иначе Цумэ не был бы Цумэ.       Они знакомы всего несколько дней, а он уже начал понимать его? Это было странно. И любопытно.       Цумэ уже перекинулся в человека. Может, так ему было легче. Стоило ему заметить приближавшегося Кибу, как он напрягся. Киба так и видел вздыбленную серую шерсть на холке и чёрные губы, обнажившие клыки, мол, не подходи. Но он подошёл. На языке ещё чувствовался вкус металла, и кровь Цумэ источала точно такой же запах. Волчьи золотые глаза следили за каждым движением Кибы. — Пришёл поглумиться? Продемонстрировать своё превосходство?       Киба помолчал. Не говорить же, что сам не знает, зачем пришёл. — Я пришёл, потому что Тобоэ попросил, — ровно и как всегда спокойно ответил он. — Сказал, что тебе нужна помощь. — И ты решил проявить благородство и снизойти до меня? Потешить свою обожаемую волчью гордость? Как это красиво, — ядовито усмехнулся Цумэ. Киба почти видел, как с его клыков капает желчь. Как будто он был змеёй, а не волком. Глаза пристально вглядывались в его лицо, будто пытались отыскать в нём что-то. Притягательные и опасные, как сам Цумэ. Красивые.       От этой незнакомой мысли Киба вдруг стушевался, разорвал зрительный контакт. Поискал взглядом рану. Ткань чёрных кожаных брюк была разодрана на бедре, на смуглой коже виднелась длинная рана, до краёв наполненная кровью. Цумэ старательно зажимал рану окровавленными пальцами, но, судя по красным пятнам на снегу, толку от этого было немного. И, если судить по сжатым челюстям, ему действительно было больно. Гордость, конечно, не позволяла это показать. Киба вообще впервые встречал того, кто умудрялся смотреть на него сверху вниз, сидя на земле.       Зачем он всё-таки пошёл спасать его? Хотел показать, что он лучше Цумэ? Точно нет. Такие вещи ниже его достоинства. Да и на его провокации Киба не вёлся, потому что они его просто не задевали. Ему было всё равно. Значит, дело в другом. Но в чём?       Цумэ завозился на снегу, попытался подняться, одной рукой оперевшись на большой камень и перенеся вес тела на здоровую ногу, другой по-прежнему зажимая рану. Черты лица стали ещё жёстче, чем обычно, брови свелись на переносице, но Цумэ не издал ни звука. Что-то волчье в Кибе рванулось навстречу, желая помочь раненому сородичу, но он не двинулся с места. Цумэ ему, чего доброго, ухо откусит. И ни за что не примет его помощь. Глупое упрямство.       Подчёркнуто не замечая Кибу, Цумэ заковылял прочь, и за ним потянулся кровавый след. — Ну и куда ты? Кровью истечь захотел? — всё так же спокойно поинтересовался Киба. — Тебе-то какая разница? Ты своё дело сделал, выпендрился, теперь проваливай, — бросил Цумэ через плечо. Налетевший порыв горько-холодного ветра поднял воротник куртки, сбросил Кибе на глаза пряди тёмных волос. Ветер поменялся, стал злее. Он взглянул на небо. Луна почти скрылась за тяжёлыми плотными тучами. Значит, Цумэ не сможет подпитаться лунным светом и ослабеет ещё больше. И всё равно он, сильно хромая, уходил прочь, словно желая оказаться как можно дальше от Кибы.       Они не поладили сразу, с первых мгновений. Оба одиночки, привыкшие никому не доверять и всегда сражаться. Слишком независимые и похожие этим, даже если Кибе не нравилась эта мысль. Но неужели Цумэ так ненавидит его за это?       Он не такой, как думает Цумэ. Не такой. — Цумэ! Скоро начнётся метель. Нужно найти укрытие!       Волк даже не взглянул на него, не сбавил шага. — Цумэ! Хочешь замёрзнуть насмерть или истечь кровью?       На этот раз он обернулся, едва сдерживая гнев. Вспышкой мелькнули золотые волчьи глаза. В голосе чётко слышалось рычание. — Да какое тебе дело, чёрт побери?       Возможно, это тоже была провокация. Но даже если так, Киба сознательно сделал выбор. — Мне есть дело. Иначе я бы не пришёл.       Голос прозвучал твёрдо. Наверное, только это заставило Цумэ остановиться. Перемена в его выражении лица была такой быстрой, что Киба не успел её различить. В наступившей тишине снова запел ветер, несущий с собой холодный запах снега. — Метель будет бушевать до рассвета. Здесь и так холоднее, чем наверху. С такой раной из ущелья тебе не выбраться, скалы слишком крутые. Нужно отдохнуть.       Киба знал, что Цумэ осознавал это с самого начала. Он замолчал, давая волку подумать. Некоторое время тот как будто собирался с мыслями. — Неподалёку есть пещера. Мы с Тобоэ пережидали там, пока эта штука нас оттуда не выкурила. Для ночлега сгодится.       Цумэ произнёс это с совершенно непроницаемым лицом, но Кибе этого было достаточно. Он молча приблизился и встал рядом, в любую секунду готовый подставить плечо. Киба видел, как волк борется с собой, и молча ждал. Только когда Цумэ позволил Кибе прислонить его к себе, он просто сказал: — Веди.       И они пошли.       С неба посыпался снег.

***

      Пещера действительно оказалась вполне пригодной для ночлега. Небольшая, но сухая, а главное, достаточно глубокая, чтобы в неё не задувал ветер. В ущелье и так было холоднее, чем в степи, а если бы не убежище, они оба просто превратились бы в сугробы, не успев вернуться к Хиге и Тобоэ. Достала ли их метель? Если да, то хотелось надеяться, что они нашли себе укрытие.       Киба думал об этом, лёжа на твёрдой земле пещеры и вслушиваясь в тоскливую, злую песню метели снаружи. Временами сюда проникал порыв холодного ветра, но практически не достигал их. Даже в человеческом обличье Киба не мёрз, как люди, поэтому чувствовал себя вполне нормально. Ему было не привыкать ночевать в подобных местах. Цумэ, судя по всему, тоже.       Они не перекинулись ни словом с тех пор, как достигли пещеры. Цумэ сразу дохромал до самой глубины и лёг, отвернувшись от Кибы. Тот тоже лёг буквально в полуметре от него — пещера была длинной и глубокой, как туннель, но узковатой. Какое-то время они просто лежали в темноте, думая о произошедшем. Скоро он уснул, убаюканный стонами метели и ровным, глубоким дыханием Цумэ. По ощущениям, сон не продлился долго: сквозь сон различив короткий стон боли, Киба открыл глаза и приподнял голову. Цумэ сидел, зябко сгорбившись, и одной рукой снова зажимал рану. Острый запах крови защекотал Кибе ноздри, заставил окончательно проснуться. Он приподнялся на локте, взглянул Цумэ в лицо, но тот даже не повернул к нему головы. Сидел и смотрел, как снаружи свирепствует метель. — Рассвет не скоро. Спи, — донеслось до Кибы сквозь сжатые зубы. Киба с трудом сдержал удивление. Это что же, Цумэ пытается отплатить ему такой неловкой заботой? Или он, Киба, просто видит то, чего нет? Зачем ему чужая забота? Тем более от такого, как этот волк. Он не привык к этому. Цумэ, скорее всего, тоже.       Ещё одно нежеланное сходство. — Что с раной?       Цумэ промолчал, но сжатые челюсти, сведённые вместе брови и то, как он зажимал рану, говорило само за себя. Видимо, резко дёрнулся во сне, и снова закровоточило. Только сейчас Киба заметил, что Цумэ слегка дрожит. Замёрз, хоть никогда не признается. Неудивительно, кровь потерял. Видимо, ему стало неуютно под рентгеном чужого взгляда, и Цумэ улёгся на правый бок, повернувшись к Кибе спиной. Наглядно продемонстрировал, что не хочет с ним говорить. Но дрожать не перестал.       Киба тоже улёгся обратно, повернувшись спиной, полежал несколько минут, понимая, что уже вряд ли уснёт. И одним движением прижался спиной к спине Цумэ.       Чужая спина слегка вздрогнула и тут же окаменела. Киба поспешил опередить Цумэ, почему-то почти порадовавшись, что голос звучит так же спокойно, как обычно. — Здесь прохладно. Так будет проще заснуть.       В волчьем обличье, свернувшись друг вокруг друга кольцом, как вчера спали Тобоэ с Хиге, было бы ещё теплее. Но этого он, конечно, говорить не стал.       Не сразу, но чужая спина слегка расслабилась. — Всё равно не понимаю, зачем ты это сделал.       Пауза. Киба молчал. Не знал, что ответить. Не знал, как объяснить, что от одной мысли о мёртвом Цумэ страх опалил живот горячими углями. Не знал, как объяснить, что в мозгу каждую секунду безумного бега шарашило: «Цумэ, Цумэ, Цумэ…»       Не дождавшись ответа, серый волк предпринял новую попытку. — Ради того, кто тебе безразличен, жизнью не рискуют.       Это он так спрашивает? Или?..       Кибе не нужны были слова. Особенно для Цумэ.       Как же пахнет кровью… Ноздри напрочь забивало запахом железа. Вся пещера пропиталась им. Наконец Киба уступил себе. Решил сделать то, что хотел сделать с момента, когда учуял рану Цумэ. Поддаться инстинкту.       Он не стал ничего говорить. Просто потянулся к бедру Цумэ и принялся зализывать рану. Быстро, часто, по-звериному. Почти лаская.       Цумэ, видимо, так оторопел, что на несколько секунд завис, позволяя Кибе делать это. Но спустя эти несколько секунд пещеру сотрясло возмущённое рычание. В длинные волосы запустили пятерню, с силой дёрнули, отрывая от раны. Киба тоже зарычал, впрочем, не пытаясь вырваться. Как он посмел?! — Какого дьявола?.. — процедил Цумэ, скалясь. Золотые глаза вспыхивали угольями костра. Киба показал зубы в ответ, одной рукой взяв серого волка за грудки. — Ты хочешь знать ответ, так? И я даю его тебе, — ледяной тон не дробился на крошки. — Мы оба волки. Нас и так мало. Очень мало.       Дело не в Цумэ. Вовсе не в нём. Пусть не воображает то, чего нет.       Злой смех Цумэ прозвучал, словно снег за ворот. Сначала холодно, потом сразу жарко. Слишком жарко от его присутствия. Киба знал, что его губы всё ещё в крови. И видел, как на них смотрел Цумэ. — Что ж, покажи мне, какой ты, белый волк, — насмешливо бросил серый. И поцеловал его.       Губы жгло от яростного поцелуя, больше похожего на укус. Грубо, властно. Цумэ давил, заставляя Кибу уступить, признать его главенство. Бесцеремонно и нагло просовывал язык ему в рот. Не поцелуй — борьба за первенство. Волчья грызня. В какой-то момент они остановились, чтобы подышать, и Цумэ оказался сверху, оседлав бёдра Кибы. Во взгляде — тёмный коктейль желания и тревоги. В паху Кибы — будто моток раскалённой проволоки. Он хотел, и как волк, и как человек. Острый, дразнящий, мускусный запах их обоюдного желания наполнял пещеру целиком. По губам Цумэ зазмеилась торжествующая, победная улыбка, и Киба снова с рычанием набросился на него.       Грубый жест — и теперь уже Цумэ оказался прижат к земле. Казалось, он должен был оттолкнуть Кибу, но не стал. Поцелуй стал ещё жёстче, чужая рука проникла Кибе под куртку и рубашку. Глаза закрыты. Как будто они доверяли друг другу.       Цумэ разорвал поцелуй и, приоткрыв глаза, взглянул на Кибу. Взгляд был затуманен, окутан жадным желанием, но разум всё равно просвечивал в мимолётных искрах. Они оба прекрасно осознавали, что делают. И не собирались сдавать назад.       Если они и были больны, то сознательно. Дышалось тяжело, как после долгого бега. Они словно решили разрешить все разногласия именно так. «Это инстинкт», — твердил себе Киба, то кусая Цумэ волчьей пастью, то позволяя по-звериному лизать себе шею. Просто инстинкт. Инстинкт, из-за которого они катались по земле то в волчьем, то в человеческом обличье, и ни один не желал уступать другому.       Куртка и рубашка Кибы были отброшены в сторону. Вжикнула ширинка на джинсах. Они словно торопились куда-то, боялись опоздать. Действовали рывками. Губы Цумэ исследовали тело Кибы. Язык жадно обвёл контур ключицы, пальцы вцепились в длинные тёмные пряди. Киба не хотел стонать. Плотно сжимал зубы, но это было сильнее него. Цумэ усмехнулся. По его виску скользнула капля пота. — Киба… — Заткнись.       Киба заткнул его сам — поцелуем. И знал: несмотря на грозный рык, Цумэ понравилось. Его рука легла Кибе на бедро, зацепилась, начала стаскивать узкие джинсы. Сниматься они не хотели, трещали. Цумэ дёргал резко, неаккуратно, кипя страстью, пока руки Кибы расстёгивали его кожаную куртку, проникали под майку, стремясь ощутить как можно чётче.       Когда на Цумэ остались только брюки, а Киба оказался совершенно обнажён, на какую-то минуту они остановились. Понимали, что стоят перед точкой невозврата. Наверное, у Цумэ тоже ни разу не было… вот так. Киба не знал и спрашивать не собирался. Его это не волновало. Важно было одно: сейчас серый волк безраздельно принадлежал ему.       Со своей одеждой Цумэ возиться не стал, просто расстегнул кожаные брюки, слегка спустил на бёдра. Запах его желания, запах чужой смазки взбудоражил ещё больше. Голова кругом…       Когда они впервые соприкоснулись членами, Киба ощутил цепь мурашек по коже. Если бы его спросили, как это было, он бы не ответил. Грубо, слегка больно из-за того, как крепко Цумэ сжимал их органы, даже почти неприятно. Неопытно. Но важно другое. Это было властно. По-животному. Дико. И свободно.       Страсть, сковавшая их, была безумна. С каждым новым рывком руки Цумэ тело погружалось в огонь. Особенно когда серый волк жадно облизал весь член Кибы, всю смазку. Зубы Кибы, превратившиеся в волчьи клыки, едва не прокусывали ему вторую руку. Зато с губ не сорвалось ни одного стона. В холоде ущелья стало даже жарко. Губы Цумэ уже закровоточили, но Киба всё равно целовал его. Целовал так, будто хотел ранить. Будто наконец дорвался до желанного лакомства. До вожделенной добычи. Кажется, так оно и было.       Сильнее, чем его, Киба хотел только одного. Найти Рай.       Когда всё закончилось, они слизали друг с друга всё семя до последней капли. Как будто убирали следы преступления. Они не перемолвились ни словом — ни о том, что только что было, ни вообще. Но всё-таки улеглись спать рядом. В волчьем облике, бок о бок, нос к носу. Почти так, как Киба хотел. Но это, конечно, был просто инстинкт.

***

— Я вас не просил, — заявил Цумэ утром, когда они воссоединились с Тобоэ и Хиге. Метель давно затихла, хрусткий, почти жестокий холод — тоже. Киба не очень понял, о каких «вас» идёт речь. Видимо, о нём и Тобоэ. Не понял, но не удивился. — Стоило делать такой крюк из-за меня, — продолжил Цумэ обычным холодным тоном, сидя к ним спиной. — Вот только не говори, что это из-за дружбы.       Киба помолчал. А затем сказал ему то, что твердил себе с того момента, как узнал, что серый волк в опасности. — Это… просто инстинкт.       Цумэ ничего не сказал. Молча поднялся на ноги, хромая, сделал шаг. Тобоэ тут же подскочил к нему, поддержал. В какой-то момент Цумэ оглянулся на Кибу через плечо. Что-то в выражении его глаз говорило: он Кибе не верит. Но его это вполне устраивало.       Это всего лишь инстинкт. Ничего больше.       Осталось поверить в это самому.