Наверное, они все ждут какого-то огромного шага от тебя. Трясутся руки, тянешься ĸ микрофону, хотя хочется совершенно другого. Свободы.
– Мы представим вам новый проект, когда Пилтовер будет ĸ нему готов.
Ты решил оставить эти шторы нетронутыми. Как и любые другие. Интересно, будешь ли ты в будущем ощущать, что подвёл кого-то? Что закрыл последнюю дверь взаимопонимания? Хотел бы я увидеть твоё лицо, когда придёт время. Хотел бы.
Заун
– Хлам. И это тоже хлам. Но до чего полезный!
Я смотрю на девушку с неким высокомерием и… недоверием. С тех пор я никому не верю.
– Оставь это. Ищи кристалл, – от механического голоса она вздрагивает, хотя ощущает больше эйфорию, чем страх.
Всё могло бы быть иначе. Мне бы точно не пришлось работать с этой безумной особой. А всё из-за тебя. Из-за твоего решения, которое привело нашу теорию, эксперименты и все хеĸстеĸ разработки в тупик. И это я ещё мягко выразился. Ты бросил меня, нашу мечту ради одного неосязаемого — гордости. Надеюсь, совет тебя ненавидит. Хотя, куда им. Наверняка нашли мне замену.
Пилтовер
Джейс потянулся на стуле, спиной ощущая опору. Ручка битый час отстукивала какой-то неведомый ей ритм и уже должна была проделать дырку, но мужчина не сдавался. Расчёты обрезались, шли не по ожидаемой схеме, а какими-то обходными путями. Нервы на пределе, они утяжеляют дыхание.
– Если всё было ради этого, то… получается, проиграл только я? Сказал бы ему, да смеху будет больше, чем…
Осёкся. Действительно, кому он скажет? Секретный шифр для Зауна? Пожалуйста, передайте весточку обезумевшему учёному? Виктор стал чужим, будучи когда-то самым близким. Как карточный домик сложились все разговоры и совместные желания. Кто кого подвёл, кто остался ни с чем, кто, наоборот, обрёл больше, чем потерял? Все эти вопросы требовали ответов, и Джейс бы хотел их знать, но времени на подобные рассуждения не было.
Поспорили из-за хеĸстеĸового ядра. Один повысил голос, другой выпустил правду наружу. Гнев Джейса выплеснулся, но не на Виктора, скорее, на себя. Талис выдохнул, крепко сжимая край стола.
– Как ты прикажешь преподнести это совету? Разве мы не договорились всё делать вместе?
– Серьёзно? – Виктор нахмурился, смотря другу в глаза. Растерялся, – это была твоя идея — не поставить меня в известность, что мы повременим с проектом. Он ведь рабочий.
– Да, но Хеймердингер…
– Нет никакого Хеймердингера, Джейс! – удар по столу, приборы пошатнулись, – есть только мы с тобой. Точнее, были.
Мужчина выпрямился, удивлённо распахнув глаза.
– Что ты имеешь в виду?
– Я ухожу. Если не могу создать что-то с тобой, создам без тебя.
– Виктор! Наша мечта…
Оборачиваться не хотелось. Какой смысл вкладывать столько сил в слова, которые ничего не изменят? Раньше этот энтузиазм Джейс направлял на их совместную работу. Что-то изменилось. Виктор не понимал, а может просто не хотел. Но либо с Джейсом ладить стало невозможно, либо наоборот было слишком приятно. Противоречивые и незнакомые чувства не столько пугали, сколько заставляли отступить. Сбежать, как от кипятка под ногами.
Но бежать можно было только домой. Только в Заун.
– Нашла! – голубые косы подлетели в воздух, стоило девушке наклониться, – эта штука взрывает так мощно, а ты собираешься пустить её не какие-то там… опыты?
– Эксперименты, – поправляет мужчина, механическим когтем поддевая изогнутый кристалл, – изобретение чудес. Хеĸстеĸ привёл Пилтовер ĸ славе, этот же подарит её Зауну.
Джинĸс уставилась на Виктора, вертя на пальце шокер. На самом деле, ей было глубоко плевать, что будет с Зауном и Пилтовером, если две, не уступающие друг другу по силе, энергии столкнутся. Будет «бум!», а это Джинĸс любит.
– Нам со Сĸелетницей интересно, дашь ли ты ему имя? – девушка исказила голос, удобнее подхватывая акулу, – да-да, расскажи нам!
Виктор, казалось, не обратил внимания, но на ум пришла мысль.
«Наука первична. Магия вторична»
– Справедливости ради, нет нужды давать камню название.
– Скучно, – Джинĸс шагнула вперёд, отбирая камень у нового владельца, – боишься повторить за Пилтовером.
Мужчина было потянулся, чтобы вернуть найденное, но девушка тут же увернулась, внимательно рассматривая зелёный кристалл. Невероятно умна, хотя все считают её больше поехавшей. Но безумцы всех умней, верно?
– Ладно, пусть будет таким же серьёзным как ты, – Джинĸс улыбнулась, возвращая камень в мужские руки, – пойдём уже. Стрелять охота.
Над Пилтовером стояла пасмурная погода, ĸ которой привыкли жители Нижнего города. Смотря сверху вниз, никто из членов совета не был заинтересован в продвижении проекта для Линий. У Мэл, кажется, была идея, но поддержки она не ждала. Хотела ли помочь Джейсу или просто сделать хоть что-то стоящее после ухода Виктора — неизвестно. Но одно она точно понимала: если не сейчас, другого шанса не будет.
– Если я правильно поняла, а я правильно поняла, у тебя в разработке осталось то, что требует напарника. Не уверена, что кто-то сможет заменить мозг Виктора, но можно попытаться заменить тело.
– Ты предлагаешь… – Джейс прищурился, остерегаясь положительного ответа, – найти нового… ассистента?
Назвать кого-то другого партнёром не поворачивался язык. Талис прекрасно понимал цену такой потери.
– Выходит, – судя по реакции советницы, её такой расклад тоже мало устраивал, но совету нужны были ответы. И желательно в короткий срок.
Джейс поджал губы. Спустя мгновение начал их кусать. Спустя ещё одно — ощутил кровь. Мысль, даже насильно, не вмещалась в голову.
– Я его верну.
– Что? – Мэл изумилась, смотря на мужчину, – Джейс, нельзя, ты глава совета, что я им скажу…
– Правду, Мэл. Я устал врать.
– Её расценят как предательство. Неповиновение и угрозу для Пилтовера, прошу тебя, подумай.
Но Джейс уже всё обдумал.
Верхний город
– Виктор, молю тебя, проснись, в конце концов, – мужская, до ужаса крепкая, но тёплая хватка сжимала плечо и теребила мышцы, оставляя следы на тонкой коже. Виктор клянётся: эта боль с одной стороны даже приятна. С другой — пугает. Ведь этими руками Джейс держит свой молот.
Сон, в котором он одним выстрелом обращает Пилтовер в пепел как навязчивая мелодия, ноты которой мужчина знает наизусть, и было бы очень глупо с научной стороны верить в нечто, что люди называют «вещим». Но тревога Виктора усиливалась, и спать нормально он не мог не столько из-за опытов над собой, сколько над ценой прогресса.
– Джейс, пусти, – учёный скривился, ощущая, как горело плечо, – я уже понял, что пора вставать. Пусти.
Талис неловко улыбнулся, одними лишь уголками, мягко отстраняясь и давая Виктору вздохнуть. Кому как не хекстек-партнёру знать, какое значение Виктор вкладывал в понятие «личное пространство». Всё, что таилось в воздухе, — должно было принадлежать по отдельности каждому. Только под покровом обманчивой, невечной луны Джейсу разрешалось расщеплять на атомы свободу, которой Виктор, наверное, уже устал дорожить.
В детстве Заун научил его независимости, а родители — благодарности. Попасть в город прогресса, будучи обычным (не столь) замарашкой с Линий, казалось несбыточной мечтой. Подростком Виктор понял, что дело было не только в финансах. В Нижнем городе все привыкли жить на то, что придётся, не особо беспокоясь о сумме каких-то бумажек, существование которых некоторые всё ещё воспринимали мифом. Не верили, и, возможно, правильно делали.
А вот встреча с Джейсом, его дневник, стремление к науке, соблазнительные речи с подтекстом «магия» звучали весьма привлекательно. Виктор сделал шаг вперёд, уберёг юное тело от падения, интеллект — от краха. Безвыходное положение перестало быть таким уж необратимым. Процесс жизни, как и любой другой естественный, — сложен, непостижим, и людям остаётся лишь принимать его как лучшего друга, потому что очень опасно стать врагом самого времени. Но этот Джейс Талис… казалось, он видит больше остальных. Мальчик, чьи глаза навсегда запомнили, как выглядит настоящая магия. Как выглядит прогресс.
– Доброе… утро? Извини, я, ну как всегда, преувеличил.
Виктор чуть щурится, пытаясь сфокусировать взгляд на довольной улыбке, которая не говорила о стыде, в ней даже не было намёка на совесть. Напротив, свет, пронизывающий занавески, мешал разглядеть это нахальное выражение лица, и, может, для Джейса тем было лучше.
– Если в двух словах объяснишь мне причину твоего чересчур хорошего настроения на заре нашего прогресса, то, я не обещаю, но попытаюсь пощадить твои нервные клетки на сегодняшнем слушании.
Джейс резко изменился в лице. Глаза округлились, руки (
эти бесконечные мышцы и выпирающие вены) напряглись больше прежнего, а с губ сорвался скулёж. Он, естественно, обо всём забыл.
– Вот же… ради хекстековых врат, пощади. Скажи всё, что думаешь, совету, но не мне. Моя тонкая, чувствительная, ранимая конструкция просто не выдержит замечания от великого Виктора из Нижнего города, – Талис рухнул на подушку, чуть нахмурившись. Как можно было так по-детски упустить самое важное. Инфантильность в поведении любого человека раздражала заунита по щелчку, но сейчас Виктор, почему-то, был спокоен.
– Вообще-то… я говорил с Хеймердингером вчера вечером, и он одобрил. Сказал, что Пилтовер готов. Свой проект ты можешь показать прямо на слушании, уверен, совет одобрит.
– Наш. Наш проект, Виктор, – Джейс повернулся, даря тёплую улыбку, но та мгновенно сменилась удивлением, – постой, что?
Заслуга Виктора в этом проекте была минимальной, на самом деле, поэтому он так старательно приучал партнёра к слову «свой». Виктор в последние несколько лет вообще не принимал участия в том, чем занимался Джейс. Они не избрали разные пути — оба работали над развитием и возможностями хекстека — тем не менее, Талис создавал инструменты, облегчающие жизнь, Виктор — пробу этой жизни.
Такой план был разработан ради того, чтобы нивелировать любые предпосылки возникновения конфликта. Два великих ума когда-нибудь должны были не согласиться друг с другом, и Джейс этого очень боялся. Совет в известность о сепарации он не поставил, зато сказал Мэл. Та лишь кивнула, одобряя принятое учёными решение, остальное, в принципе, было не так важно. Для всего Пилтовера «Джейс Талис и Виктор — двигатели прогресса», без них хекстек лишён смысла, без них всё созданное ранее теряет ценность. Верхний город кичится не столько технологиями, сколько заработанными на них деньгами. Ему важен статус, а не эволюция. Этим, и многим другим, Пилтовер отличался от Зауна, к которому Виктор никогда не переставал питать тёплые чувства, иногда даже позволяя ностальгии захлестнуть разум, до боли в сердце. Он так и не оставил идею помочь людям внизу, облегчить то, что они называли «привычной жизнью», но каждый раз, когда разговоры затрагивали эту тему, всё заканчивалось. То ли сам Виктор не хотел посвящать (
обременять) Джейса своими идеями, то ли доверие между ними всё-таки становилось прозрачнее.
– Пожелаешь удачи?
– О, мистер Талис, она вам не нужна, – мужчина улыбнулся, поправляя воротник советника, – даже если они не любят тебя, им придётся с тобой считаться.
– Вздор. Мне достаточно твоей любви, все они ничего не стоят, Виктор, – Джейс наклонился, осторожно целуя холодные пальцы, – ты ярче света Вселенной, ведь благодаря тебе я продолжаю видеть истину.
Лёгкий румянец явно выдавал Виктора с потрохами, но он никогда не привыкнет к той романтике, которую Джейс проявлял к нему. Была ли она врождённой, стала ли приобретённой — какая, в сущности, разница? Она настоящая, а этого хватало.
Оба были равны, когда вошли в зал совета, но ступень выше предназначалась для Джейса. Только для него. Виктор всегда стоял позади, за спиной советника, ниже уровнем, от чего плохо видим, плохо различим — едва ли сравним с тенью. Так совет Пилтовера показывал, кто у них в приоритете.
«Виктор бесконечно умён. Ох, талантлив до невозможности. И всё же, он заунит»
И только наивный, просиживающий место, любой из советников мог только предполагать, что им плевать на то, что об этом думает Виктор. Все ошибались, ведь на самом деле они пеклись больше самого учёного. Оскорбить его, как бы ни хотелось указать на происхождение и грязь, смешанную со страданием, кашлем и, чёрт возьми, даже с мерцанием, означало перечеркнуть будущее Пилтовера. Да, совет никогда этого не признает вслух, но они уже неоднократно думали о том, какие успехи ждут их город прогресса без прогресса как такового. Если бы не Виктор, идея Джейса умерла бы вместе с ним. Буквально.
– Джейс Талис, как глава совета, ты имеешь голос весомее нашего, но как всё ещё необузданный научный ум, мы обязаны принимать такие решения вместе, посему, предлагаю начать слушание, – советница Медарда оглядела присутствующих и, получив согласие, продолжила, – мы ознакомились с теоретической частью твоего проекта и не совсем поняли, какое значение на практике имеет глава, посвященная Зауну. Если ты не против, мы бы предпочли начать с этого момента.
Виктор немного свёл брови, стараясь подавить любопытство и не выдать партнёра растерянным взглядом. Хотя он уверен: за столом нет ни одного человека, что заметил бы такую тонкость. Однако Джейс всё равно не говорил ни о какой главе о Зауне, поэтому самому Виктору было крайне интересно, какие ещё аспекты проекта ему были неизвестны.
– Я предложил внести корректировки и позаботиться о народе, который с нами един. Вы говорили об этом, когда я ещё не вошёл в состав совета, и с тех пор меня всё не покидала мысль о том, чтобы всё изменить. Мерцание, которое используется заунитами, попавшими в трудную ситуацию — лишь часть проблемы. Но хекстек способен выработать нужную энергию, благодаря которой Виктор сможет создать лекарство.
По лицам советников можно было прочесть все эмоции, которыми наполнился зал. Непонимание, непринятие, любопытство (
сработает ли?), хорошо это или плохо — кстати, самый примитивный вопрос — и куча других, неосознанно показавшихся, эмоций.
– Исключено.
Тем не менее, спустя какие-то две недели, решение было пересмотрено, и твёрдое «исключено» превратилось в более податливое «у вас только один шанс доказать эффективность и успешность данного проекта».
– А я… я говорил, что выйдет, – Джейс обжигает чужую шею дыханием, скользя по коже языком и ловя каждую капельку пота, – за мной, наверняка, не было видно… но их лица я запомнил навсегда.
Виктор хрипит, сильнее утыкаясь лицом в подушку. Спина предательски ныла от боли и удовольствия, но как же сильно раздражали эти джейсовские разговоры не в то время, не в той позе. Но Виктор смолчит. Естественно, даст этой неугомонной, ходячей беспечности изучить себя нового с ног до головы, задержать на кончике языка вкус победы. Отрефлексировать чувство превосходства. Джейс выиграл и выиграет ещё ни раз. Его неутолимая жажда быть лучше либо погубит его окончательно, либо приведёт к неслыханному прогрессу, что потрясёт весь Пилтовер. Беспокойство оседало внутри лишь по одной причине: а будет ли тогда место для какого-то Виктора из Нижнего в его жизни?
Иногда в голову закрадывается мысль, что сон, не ставший реальностью, перестал казаться кошмаром. Он должен был сбыться, чтобы каждый стал отдельной личностью перед советом. Чтобы каждый бился за то, что ему дорого, ведь сейчас Виктор борется за город, который когда-то позволил себе возвыситься над остальными, оставив Заун гнить внизу. Он виноват, что испытывает радость, стоя рядом с Джейсом каждый раз, когда их очередной эксперимент звенит успехом. Он виноват, когда облегченно выдыхает на то, что рабочая лаборатория Пилтовера не взорвалась вместе со всеми наработками. И, наконец, он виноват, что перестал бояться бесконтрольного характера Нижнего города. Виктор почти слился с научной прослойкой города прогресса, но ему никогда не стать частью Пилтовера. Какую бы одежду он ни надел, какую бы ни сделал причёску, как бы ни поменял речь на выступлениях — всё это Джейс. Его заслуга в том, что он и Пилтовер — единое целое, они одинаково мыслят, одинаково реагируют, даже выглядят одинаково. Весь Верхний город буквально обвешен лицом Джейса, и если раньше Виктор гордо смотрел на парящие дирижабли, то сейчас они вызывали лишь скрипящую в сердце боль.
Заун — это тень. Ему никогда не встать на ноги. Как бы сильно ни старался тот, кто был готов отдать собственную жизнь. И причина в том, что Виктор сам не больше, чем тень. Ни потрясающий интеллект, ни заслуги в исследовании хекстека, ни прогресс в изобретениях не сделали его другим. Для Пилтовера он лишь средство достижения цели. Это неизменная часть успеха, которого так хотели оба.
