Под другим углом

«Наверняка, когда я пришёл к тебе ты задал мне вопрос: почему ты выбрал меня? Смог ли я ответить на него стоя перед тобой? Скорее всего - не смог. Сложно вкратце объяснить причину. Для меня встреча с тобой была столь радостной, что на мгновение я забыл о существовании своего преступного плана. Мне показалось что я впервые встретил того единственного человека, который меня понимает. Хоть у нас и были разные роли я хотел общаться с тобой дальше. Я даже подумал, что хочу бросить всё и заниматься разгадыванием загадок вместе с тобой. Было странно испытывать такие чувства к тебе – детективу. С тех пор как мы впервые встретились, я почему-то относился к тебе как к давнему другу. Поэтому, я хочу, чтоб в самом конце рядом со мной был ты и никто иной. Это та причина, по которой я выбрал тебя. Если бы мы могли переродиться в другом мире, я бы хотел держать за руку тебя, своего настоящего друга. Уильям Джеймс Мориарти.» Опуская все предшествующие этой части письма абзацы можно было бы сказать, что главное сосредоточено именно здесь. Главное для Шерлока Холмса, конечно. Именно пробежав эти строчки глазами, он вдруг осознал, что спасёт Лиама во что быто ни стало, и именно тогда же он понял, что его любовь взаимна. В каждом слове ему были видны чувства Мориарти. До этой секунды он сомневался, не верил, не давал себе воли, но шепча написанные знакомым почерком слова в слух, Шерлок убеждался окончательно. Жаль только, что он забыл, слова когда-то сказанные Майкрофтом: «Всё всегда зависит от угла зрения, одно и то же слово может означать противоположные вещи». Прыгая за Лиамом в разверзшееся пекло, прижимая его к себе в полёте и слыша свист ветра в ушах, Холмс был уверен что всё будет хорошо, что всё получится, они выживут и увидят новый мир вместе, как того и хотел его дорогой «друг». Так и вышло – они выжили, они вместе провели чудесное время в дали от мира, восстанавливаясь, оживая и приходя в себя. И Лиам, о, Боже, какой же он был хрупкий, печальный, смирившийся, ласковый, утончённый! Такой каким его полюбил Шерлок, несмотря на всю эту напускную жестокость и цинизм, окутавшие Мориарти в Лондоне с ног до головы. Шерлок, не спешил, не настаивал, но был всегда рядом, касался, говорил, слушал, заботился, и любил. И Лиам позволял ему это, позволял брать себя за руку, касаться волос, целовать в шею, обнимать ночью в постели и срывать стоны наслаждения во время довольно частых занятий сексом. Всё это было, всё подтверждало те слова в письме, врезавшиеся в память Холмса навеки. Но сейчас, каждое из этих слов приносит Шерлоку невыносимую боль. Вернувшись в Лондон, Лиам первым делом пожелал увидеть Альберта. И Холмс, организовал эту встречу. Правда его аналитический ум, задавался вопросом: почему именно Альберта? Почему не Луиса, который на свободе и который фанатично обожает брата? И который в отличии от Альберта, действительно родной брат Уильяму. Почему именно старшего Мориарти, заточённого в башню Тауэра, так срочно возжелал увидеть его возлюбленный? Сейчас сложно сказать какой из этих вопросов таки сподвиг Шерлока на то, чтоб понаблюдать за этой встречей, но итогом размышлений стало посещение специально оборудованного в Тауэре помещения откуда можно видеть и слышать происходящее в камере особо опасных политических заключённых. Никаких секретов – первое правило заточения тех чей ум способен разрушить основы государства. Поэтому, Альберта и поселили в отдельной башне, где его каждое слово и каждый жест можно было увидеть и услышать. Потайные отверстия во всех комнатах, - грубое, но эффективное средство. Именно возле одного из них и устроился Шерлок, коря себя за неуместную подозрительность и постыдность поступка. Но уже спустя пять минут наблюдения эти терзания покинули его голову. В ней всё заняли слова предостережения Майкрофта, навязчиво звучащие его глубоким голосом. «Не позволяй эмоциям владеть тобой, этим обязательно воспользуются». «Любовь затуманивает разум, искажая всё вокруг.» «Не верь красивым словам – настоящее чувство видно без них». О, да, это чувство было видно невооружённым глазом, даже при тусклом свете оплывающих свечей, даже в напряжённой позе, даже в простом наклоне головы, и сбившемся дыхании… во всём облике Лиама стоящего сейчас по другую сторону стены. Младшему Холмсу, казалось что та сдержанная и покорная взаимность, которую проявлял к нему любовник все эти три года, и была своеобразным эквивалентом любви, его индивидуальной особенностью, но сейчас детектив осознал как заблуждался. Даже самая горячая из их ночей, не шла ни в какое сравнение с тем как Лиам смотрел на Альберта. Как он стискивал до побеления свои изящные пальцы, как поджимал тонкие губы, и как сбивчиво, тяжело дышал. В глазах бывшего Преступного Лорда полыхал пожар, пожар страшнее того, что опустошил Лондон, и того, что описан в пекле Данте. Каждая черта его лица, выражала любовь. - Уильям… Голос Альберта дрожит, он поднимается со стула, и делает шаг, а затем и другой в сторону брата. Его тело вздрагивает, от напряжения, глаза широко распахнуты, но Шерлоку Холмсу, видно, что это не от страха. Внезапно всё встаёт на свои места, и поведение Лиама, и его лихорадочное желание увидеть Альберта, и постоянный взгляд в никуда, ставший уже привычным на его лице во время близости с Холмсом. Но, почему, тогда он написал ему всё это? Почему признался… признался, в том… что он его ДРУГ… Боже, милосердный! Неужели? Неужели всё то письмо… оно было… было… БУКВАЛЬНЫМ. «Наверняка, когда я пришёл к тебе ты задал мне вопрос: почему ты выбрал меня? Смог ли я ответить на него стоя перед тобой? Наверняка не смог. Сложно вкратце объяснить причину…» Это было не из-за наплыва чувств, это было, потому что Мориарти не знал, как донести то, что он хотел более чётко. Ведь просьба была не тривиальной, и причина тоже. «Для меня встреча с тобой была столь радостной, что на мгновение я забыл о существовании своего преступного плана. Мне показалось что я впервые встретил того единственного человека, который меня понимает. Хоть у нас и были разные позиции я хотел общаться с тобой дальше.» Уильям радовался обретённому единомышленнику, ВНЕ семьи, не потому что больше никто его не понимал как Шерлок, а потому что он не рассчитывал, что кто-то КРОМЕ его братьев способен будет на такое. И желание общаться было естественным и понятным. Оно шло от потребности расширить круг тех, кто близок для Мориарти. Ведь его мир, тот, где он мог быть самим сбой состоял всего из двух человек, остальные просто следовали за ним слепо. «Я даже подумал, что хочу бросить всё и заниматься разгадыванием загадок вместе с тобой. Было странно испытывать такие чувства к тебе – детективу.» Как смешно сейчас вспоминать эти строки и видеть их совсем в ином свете. Ты хотел бросить всё не потому, что полюбил меня, а потому что план, задуманный тобою, был кровавым, сложным и самоубийственным. Ты хотел забыть о нём хоть на минуту, а рядом с братьями ты это сделать не мог, ведь они всё знают, они понимают, они смотрят на тебя с горечью и любовью. Чувства, о которых ты пишешь это не любовь, это облегчение, спокойствие, веселье от моих дурацких шуток, и ничего более… «С тех пор как мы впервые встретились, я почему-то относился к тебе как к давнему другу. Поэтому я хочу, чтоб в самом конце рядом со мной был ты и никто иной. Это та причина, по которой я выбрал тебя. Если бы мы могли переродиться в другом мире, я бы хотел держать за руку тебя, своего настоящего друга.» Холмсу хочется смеяться в голос, ведь всё было так просто – «я относился к тебе как к ДАВНЕМУ ДРУГУ.» Лиам чёрным по белому пишет свои чувства, без прикрас, он чётко говорит адресату – как к другу. Почему же Шерлок решил, что это любовь? Потому что сам так хотел? Потому что решил, что Мориарти имел ввиду сердечного друга? Но постеснялся написать? Ха ха ха! В прощальном -то письме, перед смертью? Детективу пишут прямо: он выбран, потому что он – ДРУГ. Потому что если бы там на мосту был Альберт, то Лиам не смог бы ему отказать. Он бы не смог вырвать свою руку, он бы уступил… кинулся бы в объятия, отказался бы от плана, поддался бы слабости… И эта последняя фраза, про то, что Уильям хотел бы держать его за руку. Почему Шерлок решил, что там скрывается что-то большее? Ведь речь идёт не о поцелуе, не об объятии и даже не о желании прожить всю жизнь вместе, а всего лишь о дружеском жесте… И только вина Шерлока в том, что в честных и простых словах он увидел то, чего там не было. А сейчас, сквозь шум крови в ушах он слышал совсем другие слова, и расценить их превратно было уже нельзя. - Если есть такая вещь как – судьба, то это была именно она, в тот момент, когда мы открылись друг другу, это связало нас крепче любых кровных уз, крепче всего на свете… связало наши сердца, Альберт. Голос Лиама дрожит так как Шерлоку никогда не доводилось слышать. В глазах столько эмоций что кажется - моргни и через край польётся. И говорит он не о дружбе, не о руке, держащей руку, он говорит о своём сердце, о своих чувствах, и о судьбе. - Прости меня Уильям, люди не совершенны, они болеют, страдают, любят… и меня не миновала сия участь… Голос Альберта глух и тих, но абсолютная тишина в этом крыле темницы позволяет Холмсу слышать даже сбивчивое дыхание Лиама, не то, что шёпот. По щекам истинного Мориарти текут слёзы, он сейчас рядом с тем, о ком были все его мысли в заточенье. Он винит себя во всех страданиях Преступного Лорда, в том, как всё обернулось, но Лиам впервые на памяти детектива, говорит без превосходства, он абсолютно открыт. - Тогда это я был тем, кто слаб. Я, как и все обычные люди не могу быть один, и это тепла твоих рук я желал, рук, которые меня всегда поддерживали, давая защиту. И это твоё предложение, твоё присутствие рядом, твоя любовь, сделали меня сильным, помогли пройти весь этот тяжкий путь… Лиам держит руки Альберта в своих, и дрожащими пальцами гладит бледную кожу, детективу даже через небольшое отверстие хорошо видно, как трясутся губы у несгибаемого Преступного Лорда, от наплыва чувств. — Это была честь, что ты позволил мне стать твоим братом, твоим сиблингом, твоим близким человеком, твоим слабым и несовершенным человеком… — Это взаимно, Уильям, все эти чувства, ты же знаешь. Альберт сжимает ладонями руки собеседника, и поднимает глаза, свои глубокие изумрудные бездны, в которых судя по восторгу, с удовольствием тонет Уильям. Он делает шаг вперёд, неуверенно и рвано, а затем утыкается в грудь брата, обнимая за талию. В отчаянном жесте пальцы комкают ткань жилетки Альберта, и слышны тяжёлые вздохи облегчения обоих, в то время как Холмс, едва ли не чудом сдерживает крик внутри грудной клетки. - Если любовь это одна из слабостей, делающих человека неполноценным, то я не против, Альберт, я хочу быть слабым, но только рядом с тобой. Навсегда. Вот это и сказано вслух… Последовавший за этой фразой поцелуй уже не имеет для Шерлока значения, он теперь знает разницу между настоящим чувством и иллюзией, знает под каким правильным углом нужно смотреть и слушать и знает что с этой минуты, Лиам, нет, Уильям Джеймс Мориарти, больше никогда не подпустит его к себе, потому что тот, кого Приступный Лорд действительно хотел заполучить, теперь принадлежит ему. Эпилог. - Хорошо снова приступить к работе в Ми 6, но мне кажется, что вы держите на меня какую-то обиду, господин директор. Альберт отпивает из бокала вино и изучающе смотрит поверх бокала в глаза своего начальства. - Хочу прояснить одну деталь, если вы не против. Письмо, написанное Шерлоку, вашим братом, то самое, в котором шла речь про давнего друга и остальную чушь… это ведь ваших рук дело? Майкрофт покачивает в руке гранёный стакан с виски, наблюдая как кристаллы льда тают в янтарной жидкости. - Вы ведь уже знаете ответ на этот вопрос, господин директор, не вижу смысла отвечать. Но если вас интересуют детали, то изначально там было письмо от брата, в стиле: ты должен мне помочь это будет благородно и поможет демократии… Альберт машет кистью, как бы описывая всю подоплёку послания. - Но я решил, что этого будет недостаточно для мотивации детектива, поэтому переписал письмо и вложил в тот же самый конверт. Брови Холмса опускаются вниз, всего на миллиметр, но этого достаточно для наблюдательного Мориарти, чтоб понять немой вопрос. - Уверяю вас, мистер Холмс, там не было ничего что не было бы правдой. Брат действительно считает Шерлока другом, и желает ему всяческих благ, так что я не переходил границ приличий и не вводил Шерлока в заблуждение. - Но вы написали так чтоб он сделал это самостоятельно. Мориарти прикрывает глаза и глубоко вздыхает, перед тем как дать ответ. - Мистер Холмс, любовь Шерлока, является проблемой только Шерлока… Я не несу ответственности за его поступки, но скажу прямо – я готов был использовать любую возможность чтоб спасти брата, и, если пришлось поступил бы так снова. - Брата? Вы хотели сказать – любовника. Надменная усмешка вползает на губы начальника разведки её величества, когда он видит, как сузились зелёные глаза напротив. - Мои отношения с Уильямом — это не то, что можно обсуждать, даже вам. По поводу детектива, могу только сказать, что мне жаль его разбитое сердце, но винить меня за этот обман никто не в праве… Мориарти поднимается из кресла, и поправив пиджак, направляется к двери. Но уже взявшись за ручку, не оборачиваясь Альберт добавляет: - Тем более, что я простил ему три года рядом с Уильямом…