Я сберегу нашу любовь

      Итальянский ресторан. Самая большая слабость Сельмы. За еду отсюда блондинка, кажется, готова была продать душу дьяволу. Мустафа это знал. Однако сегодня впервые за долгое время внимание молодой женщины было вовсе не на еде. Она то и дело во время ужина скользила острым краем туфель по ноге мужчины всё выше. Хитрая улыбка на прекрасном лице не оставила сомнений. Попросив всю еду запаковать с собой, адвокат взял ещё бутылку дорого вина и уже через десять минут они ехали в такси. —Ты не долго продержался. — блондинка прошептала эти слова прямо на ухо, едва касаясь губами. Что она с ним творит? Это невыносимо. —Поговорим об этом когда приедем. — в глазах мужчины сверкнул огонёк, Эргеч уверена, он будет мстить, но или как минимум пытаться это делать. Оказавшись в квартире психотерапевта они сразу же двинулась в спальню. Там с громким хлопком открылась вторая бутылка и Сельма сделала пару глотков, ее примеру последовал и мужчина. В следующий момент он садится рядом на кровать. Ведет большим пальцем вверх по бедру, останавливаясь на каждом сантиметре нежной кожи, и испытывает щенячий восторг, когда не нащупывает край белья. Если бы у него спросили о лучшем моменте его жизни, то Мустафа, не задумываясь ни на секунду, назвал бы именно тот, когда понимаешь, что Сельма умудрилась по пути от ресторана до квартиры снять белье. —Какой не терпеливый мальчик. — Эргенч ткнула адвоката в грудь указательным пальцем и, резко встав на ноги, пошла к комоду. —Так будет лучше. — молодая женщина взяла в руки пульт и большой телевизор засветился неоновым фиолетовым светом, а приятная музыка начала обволакивать слух. —Я так люблю. — едва сказав это психотерапевт страстно впилась в губы партнёра. Нужны ли ещё какие-то факты для осознания насколько сильно от нее у него рвет крышу, от одной мысли о ней? Чего таить, он заметил отсутствие белья ещё когда она поднималась впереди него по лестнице. Одно дело визуализировать в своей голове и думать как бы поскорее прижать Сельму к кровати и задрать уже до чёртиков надоевший край платья, и совсем другое ощутить собственноручно. Эргенч прикусывает губу, стараясь не подавать вида, что прохладные пальцы Мустафы касаются её напряженного от возбуждения клитора, когда он всё же укладывает её на кровать. Адвокат чертовски медленно проводит большим пальцем, обводя набухший бугорок, дразня её. Сам же сохраняет невозмутимое лицо. —Думаешь, теперь ты главный? — улыбается. Она улыбается так, что появляются ямочки. Мустафа разумеется замечает, тянется к бутылке вина, выпивая как можно больше, и замечает её ямочки. Сельма почти никогда не улыбается так, обычно она оголяет верхний ряд зубов, но если чувствует смущение, то улыбается с невероятно прекрасными ямочками на щеках. —А ты можешь мне помешать, любимая? — наклоняется к её уху и шепчет, прикусывая мочку. По ногам Сельмы идут мурашки. А затем она всё же берет себя в руки и, притянув мужчину к себе, вновь целует его. Ей доставляет удовольствие то, с каким приглушенным стоном выдыхает Мустафа. От него буквально чувствуется запах секса. А ещё по его шее стекает капля пота, которую Эргеч ловит языком. Им же девушка и обводит выступающий кадык. Она едва касается губами нежной кожи на его шее прежде, чем Мустафа грубо впивается своими губами в её. Она не будет сегодня главной. Он по-хозяйски проникает своим языком внутрь. Сначала проводит им по нижней губе, а следом задает ритм их поцелую. Сельма действительно пытается сдержаться и не кончить от поцелуя. Но игра заранее проиграна. Мустафа прислоняется ладонью к её половым губам. Дает ей время расслабиться, прежде чем снова начинает ласкать, медленно ускоряясь, ощущая под своей рукой как она кончает. Сельма прерывисто дышит. — Я в шоке, — голос Мустафы тихий, грубый, — Ты сейчас нереально горячая, Сельма. Она знает. Она, мать его, прекрасно знает, потому что пряди волос, спадающие на лоб, потные, а щёки горят. В глазах мужчины видно его собственное отражение, спасибо свету от телевизора. Она спускается рукой к нему под резинку штанов и медленно проводит ладонью по набухшему члену, гладит влажную головку через белье. Внимательно следит за реакцией и, видя, как Мустафа облизывает нижнюю губу, прежде чем прикусить её, запускает руку ему в трусы. Сельма готова поклясться, что слышала как Мустафа заскулил. Великолепно. Именно такой реакции она и добивалась от него. Ей самой становится так хорошо, что она не замечает, как он снова начинает массировать меж своих длинных пальцев её клитор, изредка отвлекаясь, чтобы оттянуть малые половые губы. — Твою… твою мать, Мустафа… Он смотрит на нее сверху вниз из-за разницы в росте, к которой ему даже не пришлось долго привыкать: — Попроси, — плавно, словно дразня, убирает руку и ведет подушечками пальцев по коже. — Я так хочу тебя трахнуть, — не шепчет, говорит в ухо и проводит языком по ушной раковине, — Ты невероятно мокрая. Она щурится, не закрывает глаза, желая сохранять зрительный контакт, пока ногтями перебирает по головке члена. Эргеч размазывает выделившуюся смазку и медленно проводит рукой, сжав ту в кулак. Проводит несколько раз, под пальцами влажно, горячо и твердо. Адвокат слегка выгибает спину и помогает стянуть вниз трусы и штаны, не дожидаясь. Ему хочется отыметь её. — Пожалуйста, Мустафа, — она скулит ему в губы, прося о том, чтобы он, наконец, вставил в неё хотя бы пальцы. Он слегка наклоняет голову вбок, закрывая глаза от волны наслаждения. Мустафа задерживает дыхание на несколько секунд, а затем на его лице появляется оскал. Сельма отводит ногу в сторону, позволяя пальцам мужчины войти в нее. Стоит указательному и среднему оказаться внутри, он чувствует как ее мышцы сокращаются и обхватывают его. Стон срывается с её рта, разрывая тишину в комнате. Видит Бог, Мустафа хочет поставить звук ее стона на свой рингтон, будильник и даже заменить гудки на него. Да, он готов слушать как она стонет вместо собственных мыслей. Даже если прямо сейчас в квартиру вломится наряд омона, то он не вытащит свои пальцы и не даст ей прекратить насаживаться на них. —Знаешь почему депрессивные люди делают минет лучше всех? — блондинка улыбалась, продолжая ощущать невероятное удовольствие. —Ну-ка? — ухмыльнулся адвокат. Даже в постели о работе. —Они действительно хотят задохнуться. — Его смех такой заразительный, что Сельма не сдерживается и сама заливается им. А затем вообще становится глубоко плевать на всё происходящее, потому что Сельма вдруг резко убирает его пальцы из себя, устраивается между его ног и проводит своим языком по стволу его члена. Из глаз Мустафы летят звездочки. Адвокат даже не задумывается о том, что накручивает её длинные волосы на руку, и заставляет ту обхватить его пенис до самого основания. Он ощущает прилив сил и энергии, когда его головка упирается в её горло, а она лишь мычит. — Думал об этом с того момента, как ты поднималась по лестнице в своем дурацком коротком синем платье, — шептать вовсе не его тема, а когда ощущаешь с каким энтузиазмом принимают твой член, так вообще не хочется шептать. Мужчине хочется заорать от того насколько ему невыносимо сладко ощущать ее влажные губы, язык и внутреннюю сторону щек. —Я весь чертов вечер ждал момента, когда ты уже возьмешь его в рот. У Сельмы выступают слезы, но останавливаться она даже не планирует. Ей нравится доставлять удовольствие, немногим даже больше, чем получать его самой. Но, честно говоря, дело в том, что она доставляет его Мустафе. Они знакомы меньше месяца. Немногим больше? Абсолютно не важно, потому что с самой первой встречи все, о чем она думала — что его заводит и какой же у него член. Нездоровая какая-то штука, но когда встречаешь в реальности свой набор фетишей, то пусть любой, кто считает подобное поведение нездоровым — заткнется раз и навсегда. Мужчина чувствует как она вздрагивает, стоит ему шлепнуть ее по голой ягодице и прикоснуться к ней всей рукой. Он ослабляет хватку волос и дает ей самой задать темп, пока сжимает другой рукой её упругую задницу. — Сельма, я не уверен, что вытерплю… Он больше рычит, чем говорит. Весь его мир сжимается в одну единственную точку дикого желания войти в нее. Адвокат громко стонет и от его стонов блондинка возбуждается еще больше. Они оба чувствуют как по ее бедру течет смазка. И им почти одновременно желание сносит голову, словно снайперским выстрелом. Вышибает последние остатки разума. Сельма целует головку его члена и медленно массирует рукой его яйца, дразня до последнего. Потому что будет абсолютно нечестно, если возбуждение Мустафы не достигнет грани. Разумеется не такой, чтобы он тут же кончил, войдя в нее. Она поэтому и дает ему перевести дух, отстраняясь. Он смотрит затуманенным взглядом. Берет член в руку и проводит им по ее губам, подбородку. Эргенч ловит языком, дразня, облизывая. Он резким движением наваливается на нее сверху и без предупреждения входит, запрокидывая ее ноги себе на шею. Мустафа медленно начинает двигаться и даже не пытается зацепиться за то, что говорит, потому что все его слова спустя жалкие секунды сливаются в какие-то матные высказывания. На его спине под задранной майкой появляются красные следы от ногтей, потому что Сельма не может себя сдерживать и ей никто не запрещает себя сдерживать. Она чувствует как внутри его член напрягается и увеличивается от возбуждения. А ее шея горит, от оставленных на ней бордовых засосов и укусов, за которые Мустафа, возможно, извинится, если психотерапевт скажет об этом, но ей, словами не описать, как нравится агрессия мужчины. Сельма покрывается мурашками, в тысячный раз за последние двадцать минут от его томного и едва слышного голоса. Мир на мгновенье замирает и она чувствует как мужчина останавливается, потому что Эргеч кончает. Так сильно, что Мустафе приходится выйти, а затем войти снова так глубоко, что его яйца ударяются о ее ягодицы. Он оставляет дорогу из поцелуев на ее шее, доходит до уха и шепчет что-то в духе «Ты самая лучшая, Эргеч, слышишь? Крышу от тебя сносит». Бутылка вина разбивается, когда адвокат разворачивает блондинку к себе задом, он слышит как Сельма недовольно цокает, потому что вино разливается на белоснежный ковёр. —Думаешь об этом? Я, так и обидеться могу. — Его голос звучит недовольно. Можно даже назвать несколько зло, это ощущается в меняющемся ритме. Толчки становятся более резкими, частыми. Она чувствует прикосновения его влажной майки. От этой мысли становится жарко. Сельма думает о том, что мужчина оставит на ее пояснице синяки от того насколько сильно он ее сжимает. Но как же горячо и протяжно он стонет и рычит. Все равно, пусть оставляет даже синяки, потому что ей хорошо. Нет, «хорошо» — это когда его рука лежит на ее плече, когда он слегка обнимает или просто находится рядом, а вот сейчас ей именно нереально. Если и жить, то только ради того, чтобы испытывать подобное состояние. Сельма чувствует как внутри нее все горит, отчаянно ловит воздух ртом. А затем ощущает как пальцы адвоката обхватывают ее шею и воздуха становится еще меньше. Дышать в перерывах между срывающимися не то стонами, не то скулениями, становится тяжелее. Эргеч понимает, что Мустафа близок к тому, чтобы кончить, и потому запрокидывает голову, прогибаясь в пояснице сильнее. Мужчина толкается еще несколько раз, прежде чем останавливается. Сельма ощущает как его член внутри сокращается и от этого кончает сама, что в глазах темнеет и голова идет кругом. Она до боли в челюсти прикусывает пальцы адвоката, под его поток отборного мата. — Прости-прости, я не хотела. — Врёт. Мустафа не дурак, чтобы купиться на это и ему, как же ему нравится. Он стоит на коленях позади нее с таким довольным лицом, что скулы аж сводит до боли от собственной улыбки. В ушах звенит, а удары собственного пульса отдают в висках. Пока он приходит в себя, Сельма с довольным смехом закутывается в шёлковое одело. —Я так хочу есть. Неси еду из ресторана. — рассмеявшись проговорила девушка, располагаясь на подушке. —Есть? — мужчина удивлённо вскинул брови. — Ты продолжаешь меня удивлять все больше, моя Госпожа. — мужчина оставил нежный поцелуй на пылающей щеке.  —Неси уже, я так хочу мяса. Умираю. — продолжила настаивать на своём молодая женщина, уже более агрессивно.  —Считай, оно уже у тебя. — Мустафа встал с кровати по пути натягивая штаны — первое, что попалось под руку.  —Мог и не одевать! — в след мужчины раздался звонкий, такой завораживающий смех. Остальной вечер прошел все в той же довольно интимной обстановке. Сельма не нашла лучшего места, чем расположить всю еду на груди возлюбленного. Он, конечно, не сразу принял данную ситуацию, все же еще ни одна женщина так не управляла его мыслями и желаниями. От того и лучше, он впервые по-настоящему полюбил. Гладил светлые волосы, когда наевшись, молодая женщина устало уснула на его груди, обнимая его с невероятной нежностью.

***

В машине Анны пахло жасмином. Такой нежный и тонкий аромат. Нур, как ей казалось, совсем незаметно рассматривала новую знакомую. Она напоминала ей бизнес-леди. Судя по одежде, машине и украшениям — так и было. Она выглядела очень изысканно. Темноволосой никогда такой не стать. Йылдыз вероятно относилась к тем женщинам, родившиеся с внутренним стержнем, чего так не хватало Нур. Одного она не знала, Анна все это время также разглядывала ее и чувство вины медленно закипало в крови. И чем больше брюнетка смотрела на девушку, тем точнее убеждалась. Это точно она.  —У вас такое необычное имя… — несмело начала темноволосая, пристегнув ремень.  —Мы все ещё на «вы»? — улыбнулась Анна, выезжая с территории больницы.  —Просто, я… Мне немного тяжело так сразу. Я боюсь немного… но, если вы хотите… — Нур кажется совсем разволновалась, заламывая пальцы.  —Не нервничай. Скажи как хочешь, так и сделаем. Как будет комфортно? — Йылдыз изредка подглядывала на собеседницу. Погода сегодня была прекрасной, от чего город светился еще ярче.  —Вы… вы можете со мной на «ты», я не против. То есть, мне так будет комфортнее. — Эргенч смотрела то в окно, то на руки. Нервы совсем сдавали, ей было стыдно. —Боже, что я говорю… — девушка спрятала лицо в руки, нервно дыша.  —Все хорошо, Нур. Я тебя понимаю. — Анна улыбнулась, совсем тихо включая радио, чтобы не было звенящей тишины, смущающей темноволосую. —Мое имя. Ты ведь спрашивала. Да, оно совсем не турецкое. Моя мама русская, назвала в честь бабушки. — продолжила разговор молодая женщина.  —Очень красивое. Вам, наверное, непривычны наши имена… Вы очень хорошо говоришь по-турецки. — чуть уверенней ответила Эргенч. Она не чувствовала угрозы от Анны, но после Изабеллы, себе Нур не доверяла.  —Я родилась здесь, в России была, к сожалению, всего два раза. Так что, имена и язык — все для меня вполне привычно. — Йылдыз казалось очень доброжелательной и совсем непринужденной.  —Там наверное красиво… И вы тоже… тоже очень красивая. — Нур отвернулась к окну, однако Анна отчётливо видела то, как покраснели бледные щёки.  —Спасибо! Ты очень милая и самая настоящая красавица, Нур. — молодая женщина свернула на скоростную трассу, на выезде из Стамбула.  —Я?… Мне очень приятно. Я правда так… — неуверенно отозвалась темноволосая, однако Анна закончила за неё.  —Ты так не считаешь. Я понимаю, более чем. Но знаешь, скажу тебе по своему опыту, ты видишь себя иначе нежели другие. Это пройдёт, будь уверена. Обязательно пройдёт… — задумчиво закончила девушка, разгоняясь сильнее.  —Разве… такая женщина как вы. Мне просто всегда казалось, что такими рождаются. Уверенными, красивыми, сильными… — Нур все же обрела хоть какую-то смелость.  —Ох, Нур… — Анна тяжело вздохнула, усмехнувшись своим мыслям. —Ты знаешь. Я обещала тебе рассказать. У нас с тобой есть кое-что общее, кроме кошмаров. Это брак, в котором главным была не любовь, а насилие. — с грустью добавила молодая женщина, а Эргенч не могла поверить своим ушам.  —Что?… — опешила темноволосая, уставившись на собеседницу. —Тебя тоже бил муж? Извините, вас… — испугавшись быстро исправилась девушка.  —Да, но мы в разводе уже более года. Азиз очень жестокий человек, не такой, как Халит, но все же он заслуженно гниет в тюрьме. — с некой злостью говорила темноволосая, пиля взглядом дорогу.  —Я не думаю, что смогу, по правде говоря… — Нур уже совсем не переживала, ей было не страшно с Анной.  —Конечно сможешь. На самом деле, у тебя нет выбора. Либо он тебя, либо ты его. У тебя очень много людей, готовых тебе помочь, нужно бороться. До конца. — уверенно закончила Анна, впервые повернувшись на девушку, остановившись на красный свет светофора.  —Вы правы… — Нур было страшно слышать такое, но она не глупая, понимала, что так оно и есть. —У тебя все получится. Верь в себя! — уже более ободряюще добавила брюнетка. — Мы скоро будем дома. У меня двое детей. Старший сын Исмаил и младшая дочь Вероника, она очень общительная у меня, надеюсь не напугает. — улыбнулась Йылдыз, проезжая пост охраны в частный сектор.   —Дети это чудесно. А их отец тоже?… — Эргенч боялась спрашивать, но любопытство всегда было сильнее ее.  — Азиз. К сожалению. — сухо ответила Анна. —Ещё у нас две домработницы, няня и повар. Повар женщина, не переживай. Она приходит раз в два дня. Вроде все рассказала. Если что — моя комната рядом с твоей, не стесняйся, приходи. — Йылдыз ещё раз улыбнулась, заглушая мотор. —Пойдём. — воодушевленно закончила брюнетка, выходя из машины, забирая сумку с заднего сиденья.  Как только Анна открыла дверь в дом, Нур показалось, что она оказалась в настоящем замке. Все выглядело невероятно огромным, таким красивым, кажется никогда прежде она такого не видела. Большая лестница на второй этаж с белыми перилами и золотыми ветками на них — поразила больше всего. По ней, стуча маленькими каблучками, бежала девочка в ярко-розовом платье. —Мамочка, ты вернулась! — темноволосая девочка радостно прыгнула в объятия Анны, а та подняла ее на руки. Они были невероятно похожи. —Как и обещала, к ужину я дома, принцесса моя. — Йылдыз оставила поцелуй на щеке дочери.  —Я так рада тебя видеть! Меня сегодня хвалили на тренировке, сказали что я буду чемпионкой! — воодушевленно продолжала девочка. Нур смотрела в ее глаза, и кажется никогда не видела более чистого и невинного взгляда.  —Конечно станешь, доченька! А где же Исмаил? — спросила немного встревожено брюнетка. Это бросилось в глаза, Эргенч показалось, что о сыне молодая женщина очень беспокоится.  —Он делает уроки с няней Айлин. У него что-то там совсем не получатся. — сочувствующие ответила малышка. Но тут же ее глаза округлились от удивления, и девочка сделала шумный и глубокий вдох. —Это наша гостья, о которой ты говорила? — радостно затараторила девочка.  —Да, это Нур. — ответила Анна. Она, кажется, сияла рядом с дочерью, становилась совсем другой. Нур же, очевидно, чувствовала себя тут совсем лишней.  —Меня зовут Вероника. — девочка слезла с рук матери, вставая на пол. — Я занимаюсь гимнастикой, хотите после ужина вам покажу? — девочка улыбнулась, дергая Эргенч за край платья.  —Я буду очень рада. — темноволосая улыбнулась. Она была рада хоть какому-то вниманию.  Ужин прошел в довольно приятной обстановке, Анна оказалась очень доброй и уважительной хозяйкой. Весь персонал также был очень приветлив. Нур все же было не по себе. Она скучала по Мерьем, по их квартире. Здесь было чудесно, но также все было совсем чужое. Комнатой своей Эргенч тоже была более чем довольна. Она уже давно не привередлива. Все было просторным. Вероника пол вечера показывала им свои умения, и, к сожалению, не обошлось без жертв. На сей раз пал цветок с подоконника, ваза, звонко разбившись о пол, распалась на кусочки. Вечер прошел вполне весело и даже на некоторое время она смогла забыться. Дети — это все же счастье. Остальные же дни прошли в более чем приятной обстановке. Нур действительно восхищалась Анной. Она была строгой, но справедливой. Сильной, красивой. Она мечтала стать однажды такой же. Каждый вечер они навещали Мерьем, ей было все лучше, это радовало. Синяки проходили, они даже ходили гулять, когда была хорошая погода. Вчера даже они с Анной испекли для Узерли пирог с фруктами. И кажется он очень даже понравился актрисе. Нур была этому невероятно рада.  Эргенч узнала, что ее новая знакомая работает фотографом и, более того, им даже удалось окончательно перейти на ты. Что было вполне себе серьёзным успехом. Анна не распространялась о муже и их жизни, а темноволосая и не требовала. Она понимала насколько это тяжело. Но Нур была рада, что у Йылдыз остались такие чудесные ангелочки. Дети были просто прекрасные, Исмаил был холоден и молчалив. Вместо «Здравствуйте» в первый их ужин в день приезда поприветствовал её вопросом: «а когда вы уйдёте?». Признаться, это заставило Эргенч немного опешить. Но позже Анна объяснила, что все из-за того, что мальчик часто видел зверства своего отца. Сейчас Исмаил проходит терапию, но все же очень остро реагирует на чужих людей. И, скорее всего, немного ревновал свою маму, которую он очень любил. Это видно невооруженным взглядом.  Как жаль, что девушка свой шанс стать мамой потеряла, раз и, к сожалению, уже навсегда. Она бы все отдала за таких любящих детей. В них можно всегда найти смысл жить и утешение. А так… Зачем она все ещё в этом мире? Что ее здесь держит? Темноволосая видимо так сильно задумалась, что не заметила стука дверь и даже как по щекам от воспоминаний потекли жгучие слезы. —Нур, я могу войти? Ты плачешь? — Анна вошла в комнату, аккуратно присаживаясь рядом с девушкой. —Я.. Так иногда бывает. Все хорошо. — девушка смахнула слезы с лица, обращая внимание на собеседницу. —Ты что-то хотела? — Эргенч постаралась выдавить что-то на подобии улыбки. —Нур, я не хочу чтобы ты боялась меня, но мне важно это знать. Я все эти дни присматривалась, долго думала. Моя совесть не позволяет мне поступить иначе. — впервые за три дня брюнетка выглядела растерянной. Это пугало девушку, что такого она собирается рассказать. — Это ведь твое? — Йылдыз протянула Нур браслет, почти полностью он состоял из белого жемчуга, кроме одной бусины, она была синей и располагалась посередине. —Откуда это у тебя? — темноволосая встрепенулась, тут же забирая украшение из рук фотографа. — Как это попало к тебе? Ты что, с ним заодно? — напугано продолжила Эргенч, отстраняясь, а в глазах появился животный страх. Перед глазами моментально вспыхнули события последней ночи. Как четверо мужчин, не зная кажется жалости, терзали ее невыносимо долго, в очередном незнакомом доме. Как один из них сорвал с нее этот браслет, шепча на ухо что-то совершенно непристойное и отвратительное. Как пьяный муж тащил ее до машины, вел в таком состоянии автомобиль, а она молилась, чтобы они не разбились насмерть. Уже дома ее ждал еще один совсем неприятный сюрприз. Двое других друзей Халита, от которых девушка также с трудом смогла уйти живой. Это кажется тогда было последней каплей. Она шла к Мерьем сквозь жуткую боль, тогда еще не зная о том, что ее жизнь кардинально изменится. —Нет-нет! Прошу, не думай так! Я все видела в ту ночь, Азиз был одним из тех кто творил эти зверства с тобой, все случилось в нашем доме. Утром, я нашла это под кроватью. Я совсем плохо видела твое лицо и, честно признаться, не сразу узнала тебя. — быстро постаралась объясниться молодая женщина и, когда заметила, что темноволосая немного успокоилась, продолжила медленней. — Мне очень жаль, но я ничем не могла тогда помочь. Возможно, однажды ты меня поймешь и даже простишь, но. Я готова выступить в суде свидетелем на твоей стороне. — Анна улыбнулась, стараясь хоть как-то разрядить обстановку. —Я понимаю… Правда. Совсем не обижаюсь и не злюсь. Я благодарна тебе за то, что ты решила помочь. — темноволосая взяла ладони Анны в свои руки. Она вовсе не хотела обсуждать ту ночь. —Ох, Нур… — молодая женщина заключила Эргенч в крепкие объятия. Она была совсем худенькая, от чего сердце Йылдыз лишь сильнее сжалось от боли и сочувствия. —Правда, спасибо. Большое спасибо. — Эргенч, по правде говоря, очень устала, больше всего сейчас хотелось лечь спать. Уже завтра Мерьем выпишут и они снова будут вместе. За эти дни Нур действительно привязалась к Анне. Но по актрисе темноволосая все же невероятно сильно скучала. Она уже представляла как вновь ощутит ее любимый запах, как они будут ужинать вместе и читать перед сном. Йылдыз же не стала долго мучить свою новую подругу. Ей и так еще многое предстоит. Как говорится, чем ближе к развязке, тем туже узел, и Анна это ощущала очень явно. Она оставила Нур, пожелав спокойной ночи, и сразу после этого Эргенч пошла в ванную. Помывшись, девушка переодела чистую пижаму. Взяв с полки книжку, темноволосая было увлеклась чтением, но почти сразу же ее телефон зазвонил. На экране высветился абсолютно незнакомый номер. На часах было уже почти одиннадцать вечера. Кто может звонить в такое время? Эргенч с минуту смотрела на телефон, но все же решилась ответить. —Я вас слушаю, кто это? — голос Нур еле заметно дрожал, она нервничала. —Ну здравствуй, любимая моя женушка. Скучала?