Дневник Нур. 17.01.2013
Сегодня было невероятно яркое солнце. Лучи проникали сквозь полупрозрачные шторы, на которых красовались четыре бабочки, сделанные своими руками, их блестящие крылышки всегда невероятно красиво переливались, освещая просторную комнату. Светлые обои, небольшие картины, развешанные на стенах, стол в углу, рядом мольберт и, кажется, бесчисленное множество разных красок. В комнате всегда так приятно пахло лилиями, которые семнадцатилетняя Нур покупала у пожилой женщины около продуктового магазина. Ещё совсем юная девушка до сих пор не могла решить, что ей нравиться больше — рисовать или заниматься театром. Впрочем, у неё ещё есть два года, чтобы подумать. Темноволосая замешивала светлые цвета, напевая себе одну из песен, услышанную вчера по телевизору. Феттохоглу смотрела на их фото с папой у входа в школу и срисовывала уже почти неделю. Вроде как выходило неплохо. — Ромашка моя, какая красота у тебя получается. Ты у меня такая талантливая! — Альп оставил поцелуй на темных шелковистых и таких густых волосах. Эту красоту она унаследовала от матери. — Спасибо, папочка. Что у нас сегодня на завтрак? — Нур встала со своего места, лучезарно улыбаясь опустила ладони на плечи отца. — Твои любимые тосты с маслом и ветчиной, а также сладкий чай. — мужчина всегда старался во всём поддерживать свою особенную дочь. Ни у кого в мире он ещё не видел таких чистых и добрых глаз. — Папуля, ты самый лучший в мире! Я не представлю, как бы жила без тебя! — темноволосая обняла отца так сильно как, кажется, никогда не обнимала. — Ты уже живешь без меня милая. — Альп оставил поцелуй на лбу дочери так, как делал это миллион раз и только сейчас девушка поняла, насколько это ценно. — Ты очень сильная, ромашка моя, никогда на забывай этого! Я всегда рядом. — бархатный голос отца словно убаюкивал, и темноволосая даже не заметила, как небо заволокли тучи. Грянул гром и стёкла в комнате с оглушительным звуком разлетелись на множество кусочков. Нур закрыла уши руками, зажмурившись. А открыла она глаза лишь когда до слуха доносилась весьма знакомая ритмичная мелодия. Вальс. Когда Эргенч всё же открыла глаза, она была уже совсем не в своей комнате, вновь это место. Большие неимоверно высокие стены, готические потолки и пол из красного мрамора, словно кровь. Огромный зал был полон танцующих пар в черных развивающихся одеяниях. Девушки в черных кружевных масках, мужчины в смокингах. Нур подняла взгляд на верх к высокой лестнице, всё также там возвышалась та женщина, точь-в-точь сама Эргенч, но это была не она, девушка упорно этот факт отвергала. Она всё в том же черном платье, про себя за это темноволосая прозвала её смертью. Она попивала вино из невероятно красивого резного бокала, заприметив свою гостью, на её бледном лице появилась улыбка. — Ты снова тут, мы очень рады тебе! — смех смерти, такой звонкий, эхом отлетал от стен, перекликаясь с музыкой, соединяясь в какой-то единый непрерывный комок звука, ударяющий прямо в виски. Нур всё же упорно продолжала вглядываться в беспрерывно двигающуюся толпу. И только сейчас замечая, что все девушки, кажется, совершенно одинаковые, волосы их черные как смоль заплетены в разные прически, но это не делало их схожесть менее очевидной. Холодок пробежал по спине, когда в одном из мужчин девушка заприметила знакомое лицо, а потом ещё. Чем больше она всматривалась — тем больше узнавала людей. Мужчин, которым Халит продавал её. Осознание нереалистичности происходящего вскружило голову и Эргенч посчитала, что очевидно сходит сума, окончательно. — Узнала? Это ты, без меня. Без меня ты ничтожество, которое пользовал весь Стамбул. Твои мечты о большой любви, где оно всё? Где твой принц, маленькая процесса? — голос девушки столь агрессивный и мощный, что сердце, казалось, вот-вот уйдет в пятки, будто и правда сама Смерь пришла за ней. Внезапно музыка стала, кажется, в два раза громче, она просто оглушала. Перед глазами стало происходить что-то невероятно страшное, мужчины хватали своих партнёрш за руки, шею, талию. Избивали, что было силы, ногами, руками, плетью. Их крики и мольбы слились в один невыносимый звук, она никогда его не забудет. Её собственный крик, она не могла это выдержать. Она закрыла уши руками, но это вовсе не помогало. Слёзы катились по щекам, кажется, нескончаемым потоком. — Хватит! Останови это! Хватит! — Нур кричала, что было силы, так, словно охрипнет если продолжит в том же духе, это было невыносимо. — Почему так, ромашка моя? — всё кругом стихло, Эргенч никого не видела кроме себя самой, точнее её. Чувствовала, как её холодные длинные пальцы ложатся ей на щеку, поглаживая. — Не смей! Слышишь, не смей меня так называть! Ты не имеешь права! — злость закипала внутри, когда эта отвратительная особа позволяла себе говорить фразами её отца. — Да! Вот это другое дело! Злись! Давай, впусти меня! Мы с тобой столько всего сделаем! — собеседница говорила с упоением, с невероятным наслаждением. Она улыбалась, обнажая белоснежные зубы. — Никогда! Уходи от меня, ты мне не нужна! — темноволосая кричала, что было силы, от той безысходности, что разрывала душу на миллион кусочков. — Хорошо, милая. — уголки губ, накрашенные ярко-алой помадой, потянулись вниз, а брови, наоборот, вздернулись. Состроив невинный взгляд. — Как скажешь, дорогая! — темноволосая постучала Эргенч по щеке и тут же растворилась в пространстве, словно её и не было. Только сейчас девушка заметила перед собой леденящую душу картину. Она видела себя или, иными словами, всех тех некогда танцующих девушек. Они все были мертвы. Зверски убиты, кровь растекалась, смешиваясь с красным мрамором, прямо к ногам Нур. Кого-то закололи ножом, кто-то задушили, кого-то, кажется, просто забили до смерти. Миллион разных зверств, неужели это всё могло случиться с ней? Видеть это просто невыносимо. Настолько невыносимо, что крик отчаянья вырвался, кажется, из самых глубин души. Ноги ослабели, и девушка упала на колени. Прямо около одной из девушек. Она встретилась со своими же небесными глазами, полными ужаса и мутными от смерти. Слёзы катились по щекам нескончаемым потоком, когда этот кошмар кончится? Неужели она погибла и попала в ад, всё это никогда не закончится? За что ей только всё это? Внезапно до слуха донеслось мяуканье, больше похожее на писк. Эргенч повернулась назад и там у самых дверей был её маленький Пушок. Девушка, мгновенно позабыв обо всем, поднялась на ноги, побежав к маленькому чуду, а за её спиной уже не было ничего кроме темного и непроглядного тумана. Этот мир рассыпался как карточный домик...***
Солнце едва ли взошло над горизонтом, когда Нур разбудил громкий писк, пока ещё совсем отдалённо напоминая мяуканье. Эргенч вздрогнула, затем сонно потёрла глаза, замечая на своей груди Пушка. Котёнок взволнованно кричал, вцепившись маленькими коготками в шелковую футболку пижамы. Он спас её от очередного отвратительного кошмара, сжирающего душу. — Пушок, — всё ещё сонная, девушка пыталась вернуться в реальность бытия. — Ты хочешь кушать? — ответом был лишь очередной писк. Темноволосая села в кровати, взяв пушистый комочек в свои руки, отдирая от своей пижамы. — Пойдём, поищем что-нибудь для тебя. Нур встала с кровати, накидывая кофту, вновь взяв своего питомца в руки. Он всё ещё кричал, но, кажется, на руках новой хозяйки немного тише. Эргенч прикрыла дверь в кухню, чтобы не разбудить остальных. Девушка опустила котёнка на пол, доставая блюдце с полки. В холодильнике, к счастью, оказалось несколько пакетиков с кормом. Нур поставила чайник, чтобы вскипятить воду для чая. Положив содержимое пакетика в миску, девушка довольно наблюдала с каким энтузиазмом маленький комочек всё ест. Нур была так рада тому, что в её жизни появился этот котёнок. Вскоре чайник вскипел, и девушка заварила себе чай. Темноволосая взяла в руки свой телефон, находя в контактах номер своей новой знакомой. Непонятно от чего — девушка ужасно нервничала, не хотела докучать Анне. «Привет. Это Нур. Я просто хотела извиниться за то, что заставила тебя тогда нервничать и принесла столько неудобств. И ещё спросить. Как у тебя дела сейчас?» Эргенч долго смотрела на экран, прежде чем дрожащими пальцами нажать заветную кнопку «отправить». На часах было почти восемь утра. Поэтому Нур решила, что сегодня она приготовит всем завтрак. Девушка включила телевизор, висевший на стене, впервые, кажется, за полтора года включая новости. Эргенч было интересно, что такого происходит в мире. Темноволосая сделала звук как можно тише, чтобы никого не разбудить. Пока Нур занималась завтраком, Пушок, вдоволь наевшись и свернувшись клубочком, уснул. Нежась на солнце. У Нур это вызвало улыбку. А по новостям всё тоже, люди всё не могут поделить между собой: ресурсы, земли, фирмы… Глобальное потепление, всё это выдумки. Это Нур было совсем не интересно, поэтому вскоре она переключила программу на свой столь горячо любимый канал с детективами. Девушка уже раскладывала приготовленную еду по тарелкам, когда на кухне появилась Мерьем. Сказать, что актриса была удивлена происходящему — ничего не сказать. По всей комнате раздавался приятный аромат. — Мерьем, прости. Я разбудила вас, да? — Эргенч испуганно вжалась в подоконник, сжимая его пальцами, что было сил. — Нет, милая, уже ведь поздно. Я проснулась, а Алекс ещё спит. — Узерли подошла к девушке, поглаживая руку, чтобы успокоить подругу. — Я смотрю, ты уже покормила Пушка. — шатенка улыбнулась, усаживаясь на стул. — Да, у нас всё хорошо. Я решила, что раз уж я встала рано, сделаю всем завтрак. Хоть какая-то польза будет от меня. — Нур закончила немного грустно, тяжело вздохнув, тоже присаживаясь напротив подруги. — Красавица моя, что за мысли? Ты для меня, без всяких завтраков, самое ценное, что есть в жизни, слышишь? — Узерли положила ладонь на руку подруги, замечая её согласный кивок. — Знаешь, я давно откладывала этот разговор, но думаю сейчас самое время... — актриса не успела договорить, как темноволосая её перебила. — Я знаю, скоро суд. После него я уеду, обещаю, я не буду вам мешать здесь больше! Тем более я уже почти здорова... — тараторила девушка, кажется, вновь слишком сильно распереживавшись. — Нур, тише. Ты что такое придумала себе? Ты нам нисколько не мешаешь и даже после суда сможешь оставаться сколько тебе нужно. Вот что я хотела тебе предложить, моя красивая девочка. — Мерьем говорила спокойно, но в душе она переживала о том, как же всё-таки подруга отреагирует на её предложение. —Мы не будем тебя торопить, но для твоего здоровья будет лучше если ты начнешь заниматься спортом, хоть немного. Я нашла хороший фитнес-клуб в нашем районе, будет здорово, если ты согласишься туда ходить. — Узерли сильнее сжала руку подруги в знак поддержки. — Но... мне страшно. Я... Ты будешь ходить со мной? Это далеко? — встревоженное состояние девушки было заметно невооружённым взглядом. — В первый раз сходим вместе, а потом, я уверенна, ты справишься самостоятельно. Он недалеко: всего в пяти домах отсюда. — Узерли заметила, как в небесных глазах блеснули слёзы. — Красавица моя, тише, ты чуть ли не плачешь, солнышко, всё хорошо. Я не тороплю тебя. — попыталась заранее успокоить подругу шатенка. — Я… Давай попробуем. Там долго нужно тренироваться? Я буду уставать… надеюсь, другие люди там будут не злыми… — Эргенч встала со своего места, меряя шагами кухню от плиты до стола, скрестив руки на груди. — Нур, милая, не переживай. Кроме тебя на тренировке будет только тренер, это прекрасная девушка, я лично выбрала её для тебя. Там тебе не будут давать больше, чем нужно для лечебных целей. — Узерли встала со своего места, подходя к подруге, тут же приобнимая её за плечи. — Всего по часу, три раза в неделю. Не переживай. — Мерьем оставила нежный поцелуй на виске. — Хорошо… — Нур тут же прижалась к подруге невероятно сильно, вдыхая столь приятный запах. — А теперь, красавица моя, давай приступим к твоему чудесному завтраку! Ты у меня такая умница, спасибо большое! — Узерли радостно улыбнулась, садясь обратно за стол, её примеру последовала и темноволосая...•••
Сегодня у Нур особенный сеанс с Сельмой, вне их обычного расписания. Теперь им нужно подготовиться к суду. Как ей объяснила Мерьем — в основном их защита будет строиться на речи Нур. Ответственность невыносимым грузом упала на хрупкие плечи девушки. Но отступать, кажется, уже некуда, особенно после звонка мужа. Эргенч точно решила, что к старой жизни она никогда не вернется по своей воле. Впрочем, поэтому сегодня они разберут все составленные её адвокатом вопросы. А потом будут репетировать. Чтобы всё вышло как нужно. Сегодня, правда, блондинка выглядела как-то по-особенному красивой, счастливой, раньше она такой не была. Нур всё же была рада за молодую женщину. Наверное, у неё появился возлюбленный, это прекрасно... — Нур, о чём ты так сильно задумалась? — Сельма улыбнулась, садясь на своё место напротив девушки, открывая помимо своих записей ноутбук. — Я... — Эргенч раскраснелась, заправив темную прядь за ухо. Пытаясь придумать что-то. — Мерьем, подарила мне котенка. Я назвала его Пушок. Он такой маленький и серенький с белыми полосочками, очень красивый. — на бледном лице засияла улыбка. — Это чудесно, Нур. Мы с тобой подробно обсудим это завтра, но я очень рада за тебя! Уверена, ты отлично справишься с заботой о нём! — Сельма помедлила и, заметив довольный кивок темноволосой, продолжила. — Итак, Нур нам стоит подготовиться к суду. Я знаю, что для тебя этот день будет большим стрессом, поэтому нам стоит заранее начать подготовку. Сегодня мы с тобой разберем вопросы, которые будет тебе задавать Мустафа во время суда. Как лучше на них ответить, всё это с пометками я запишу в ноутбук и отправлю Мерьем, чтобы дома ты могла подготовиться, хорошо? — блондинка улыбнулась, стараясь успокоить Эргенч. — Да, как скажете... — сияющая Нур тут же растворилась и на её место вернулась знакомая всем — испуганная и испытанная жизнью девушка. — Были ли какие-то запреты дома, которые заставляли тебя чувствовать себя некомфортно? — Сельма всегда говорила спокойно и это придавало особый комфорт, но Нур понимала, на суде такой привилегии у неё точно не будет. — Да… Мне было… — Эргенч выглядела крайне растерянной, она заламывала пальцы, каждый раз глубоко вздыхая. Слёзы заблестели в глазах, страшные воспоминания одолевали, и меньше всего темноволосая хотела к ним возвращаться. — Нур, не нужно переживать. Я здесь, чтобы помочь, не нужно меня стесняться или бояться. — психотерапевт участливо смотрела на девушку, отвлекаясь от ноутбука. Сейчас важно, чтобы Нур смогла открыться и довериться ей. — Сначала он запретил носить джинсы, брюки, шорты и всё тому подобное. Только юбки или платья. Потом запретил носить белье. — Нур сжала руки в замок так сильно, что костяшки на руках мгновенно побелели. Нур жмурилась, с трудом возвращаясь в то время. — Какие чувства у тебя это вызывало? — Эргеч что-то записала в блокноте, поднимая взгляд, затем быстро начала печатать на ноутбуке. — Я не знаю… Словно никогда не буду в безопасности. Мне всегда было страшно. — в небесных глазах блеснули слёзы, девушка помедлила и потом всё же добавила: — И стыдно. Мне и сейчас очень стыдно. — темноволосая сжала руки в замок так сильно, что пальцы хрустнули. — Ты сказала, что не чувствовала себя в безопасности. Я бы хотела, чтобы ты подробнее об этом проговорила, в первую очередь для себя. — Сельма сразу же заметила, как Нур напряглась. — Пожалуйста, отпусти руки. Ты в безопасности. — психотерапевт понимал, разговор будет долгий и весьма тяжелый. — Потому что… — темноволосая с трудом вздохнула, надолго замолчав, полностью уходя в свои мысли. Со временем разжимая руки. Сельма же терпеливо ждала, когда девушка сможет ответить. — Когда в детстве папа меня только забрал от бабушки, он говорил мне, что всё закрытое нижним бельём нельзя трогать другим людям. У меня было несколько эпизодов в детстве, поэтому он меня учил подобному. Поэтому, когда Халит запретил, у него не осталось преград. Я знаю, что это никакая не защита, но… — Эргенч с трудом держала себя в руках, вспоминая определённо самые мерзкие и ужасные моменты. —Когда муж приходит домой и ты понимаешь, что в любой момент он просто нагнёт тебя над столом, диваном или ванной, задерёт юбку и тупо возьмёт. Может бросить на кровать или диван, даже на пол и изнасиловать. — на лице появилась гримаса отвращения, а по щекам покатились слёзы, от осознания безысходности всего происходящего. — Муж часто применял к тебе физическое насилие? — как бы Эргеч не хотела, проговорить всё это с девушкой, объяснить. Но нужно было создать хоть какую-то атмосферу суда. — Да... Я... мне кажется, точно четыре или пять дней в неделю я получала побои. Потому что не соблюдала все нужные правила. — Нур на удивление как-то стала лишком спокойной, будто говорила о чём-то обыденным, как поход в магазин за продуктами после работы. — Насколько сильные были эти побои? — блондинка закончила печатать, вновь продолжая расспрашивать. — Часто бил в нос, он сломан был много раз. Я сама вправляла или просила кого-то, от этого мне пришлось сделать операцию, чтобы я могла дышать. Пощечины я не считаю за побои, потому что они... — темноволосая запнулась, а её нижняя губа вновь задрожала. — Они были у нас вместо поцелуев. Я даже уже почти не чувствовала от них боли. Бил ногами, часто по спине, потому что так останется меньше следов, позвоночник потом сильно болел. Руки выворачивал, так сильно, что часто запястья были все в синяках. В последний раз он сильно избил меня, несколько раз ударив о стол, от этого у меня сломались ребра. И поэтому пришлось сделать ещё две операции. Было очень много всего... Я всё с трудом перечислю. — Нур смотрела на свои пальцы, перебирая их. — Если ты так скажешь, то этого будет вполне достаточно. Так, следующий вопрос. Ты говорила, что твой муж часто продавал тебя другим мужчинам, ты сможешь об этом говорить на суде? — Сельма смотрела на то, как темноволосая мгновенно побледнела, но всё же неуверенно кивнула. —Да. И не только мужчинам... Обычно это случалось два или три раза в неделю. Иногда было один. Всё зависело от того, как у мужа шли дела на работе. Однажды он хотел вложиться в какой-то большой проект, я не помню, вроде это было открытие какой-то фирмы по сборке мебели, но у него не хватало средств. Тогда я работала пять дней две недели подряд. Мне было так плохо, всё тело болело. Зато все его кредиторы были довольны, а ведь у них были свои жены! — Эргенч горько усмехнулась, вновь и вновь осознавая, насколько прогнившие люди её окружали. — Ты говорила об этом мужу? Имею в виду то, что у тебя всё болело, что эти люди причиняли тебе дискомфорт? — блондинка старалась говорить медленнее, так как темноволосая явно начинала сильно нервничать. — Да, но он сказал, что... Он всегда говорил, что я слишком тупая, что от меня нет никакой пользы по жизни, а так я хотя бы что-то правильное сделаю. И я делала... это была как работа. Так что, я терпела. — обреченно продолжала отвечать Нур, этот разговор невыносимо угнетал. Ей все больше и больше приходилось погружаться в пучину той невероятно страшной и полной мерзостной пошлости жизни. — Ты говоришь, эта была своего рода работа. Муж отдавал тебе деньги за неё? — вопроса которого не было в бумажке, очевидно адвокат не рассчитывал на такой ответ, поэтому Сельма позволила себе своего рода импровизацию. — Нет, конечно же нет. Он даже паспорт мой забрал, ключи от дома и камеры в каждой комнате... — Эргенч впервые заметила, как блондинка тяжело вздохнула, резко переставая печатать. — Нур, ты знаешь, как это называется? — Сельма смотрела прямо в голубые глаза собеседницы и не видела в них ничего кроме страха и непонимания. — Это называется рабство, Нур. Это запрещено на законодательном уровне. — психотерапевт сталкивался и с более страшными случаями, и она соврёт, если скажет, что это её поражает. Но разговор сегодня был тяжелый. — Я... наверное, да, вы правы. — темноволосая вздрогнула, услышав что сказала Эргеч. Правда впивалась острым ножом прямо в самое сердце. — Есть ли те, кто может подтвердить, что это было именно так? Кто-то, быть может, из тех мужчин, кто платил за твои услуги? — молодая женщина продолжила активно печатать всё сказанное сегодня, одновременно подмечая, что время на исходе, скоро придут её следующие клиенты по расписанию. — Я не думаю, они все были очень состоятельными людьми. Некоторые даже скрывали свои лица. — успокоившись, продолжила девушка. Всё это было настолько привычным, что в какой-то момент становилось страшно. — Почему же ты не ушла от мужа? — один из последних запланированных Мустафой вопросов. Не будь она психотерапевтом, наверное, сердце её разрывалось бы от боли за эту несчастную девушку. — Как я уже говорила, он забрал все мои документы, у меня не было даже паспорта. Не было ключей от дома, а в каждой комнате стояла камера. Денег тоже не было, да и я... Я, честно, не представляла свою жизнь без него. Он убедил меня в том, что без него я никто и жить не смогу. — Нур очень устала от этого разговора. Хотелось скорее вернуться к Мерьем. — Сейчас ты боишься мужа? — блондинка понимала, что разговор нужно заканчивать. Эргенч выглядела крайне уставшей, постоянно терла тыльной стороной руки глаза. — Да, очень сильно. Я боюсь, что если его не осудят, то всё вернётся как было. Это даже хуже, лучше он убьет меня, чем эти вечные девять кругов ада! — темноволосая повысила голос, а всю её мгновенно затрясло то ли от страха, то ли от накатившей усталости. — Но он не убьёт! Не убьёт! Будет мучить! — девушка кричала так, что, наверное, вся больница её слышала. Это был самый настоящий крик души. Перед глазами всё застилала непроглядная пленена слёз, а дыхание сперло. Всё лучше, чем те отвратительные воспоминания. — Нур, посмотри на меня. Сделай глубокий вдох. — Сельма мгновенно подошла к девушке, садясь рядом. Она её не касалась, но говорила размеренно и четко. — Вспомни место, где тебе было хорошо. Там светит солнце, зеленая трава, птицы поют. Ты в безопасности. — блондинка постаралась увести мысли девушки в другую, более позитивную сторону и, к счастью, судя по первому глубокому вздоху Эргенч, у неё это вышло. — Здесь и там тебе ничего не угрожает. Дыши. Умница. — Сельма улыбнулась, наполняя жидкостью прозрачный стакан. — А теперь выпей воды. Ты отлично справилась для первого раза. — психотерапевт кивнула, когда Нур сделал пару глотков, возвращаясь на своё привычное место. — Их разъедает болезнь... — почти неразборчиво произнесла девушка, смотря прямо на блокнот блондинки. — Что, прости? О чём ты говоришь, Нур? — блондинка нахмурилась, прикрывая свои записи. Этот отрешенный взгляд был молодой женщине хорошо знаком, ещё с тех пор, как её отправили на практику в психиатрическую лечебницу на третьем курсе. — Тех людей, что меня насиловали. Они больны, у них нет сердца. Я так писала в своём дневнике. — в секунду темноволосая вернулась в своё привычное состояние. Словно эти секунды были лишь растворившемся мороком. Эргеч даже на секунду подумала, что ей и вовсе показалось. — У тебя был дневник? — уточнила блондинка, странно, что до этого момента девушка ни разу об этом не упоминала. — Да, это хоть немного облегчало моё жалкое существование. — мгновенно среагировала Нур, вновь немного отпивая из стакана воды. — А где это дневник сейчас? — Сельма подумала, что было бы отлично использовать те записи, в том числе при построении защиты, так как чувства, написанные в тот момент на эмоциях, намного ярче и чувственней того, что осталось и исказилось в памяти. — В том доме... Я не хочу его забирать. Пусть остается там, в той жизни. В том страшном кошмаре. Я никогда не вернусь. Никогда...•••
Нур ждала Мерьем у выхода из фитнеса. Погода была прекрасная и девушка решила немного прогуляться до ближайшей скамейки. Тем более, сказать по правде, тренировка её сильно измотала и очень хотелось присесть, но она была горда собой. Кажется, сегодня она сделала что-то большее, чем обычно. Сделала то, чем повседневно занимаются обычные счастливые девушки. Словно кошмар той её жизни всё же отступает. Казалось, будто есть шанс. Шанс жить дальше. Маленький такой, словно её Пушок, такой же долгожданный и хрупкий. Нур так боялась его потерять. Темноволосая шла, любуясь разными деревьями, она и забыла, как это красиво. Они такие разные, клён, дуб, ива. Давно у неё не было времени полюбоваться природой, вдохнуть полной грудью. На губах невольно воссияла улыбка. Внезапно момент спокойствия и счастья оборвался, Эргенч почувствовала, как кто-то сильно схватил её за локоть. —Ты что себе позволяешь, бессовестная? — женщина кричала, что было сил, всё внутри Нур мгновенно сжалось. На вид ей было около шестидесяти, лицо такое неприятное, а взгляд колючий словно иголки. Нур искренне не понимала, что такого сделала. Почему эта незнакомая женщина так зла на неё. Слёзы тут же подкатили к горлу, ей хотелось сбежать. Забиться в угол, а лучше спрятаться в объятиях Мерьем. Там всегда было безопасно. — Ходишь тут развратница! Бюстгальтер для кого придумали? Аллах да покарает тебя! — женщина всё дергала опешившую Нур за руку, а она не могла проронить и слова в ответ. — Проститутка! А потом такие вот шлюхи пишут заявления на мальчиков об изнасиловании! Муж тебя бил? Пишут везде. Так если ты так ходишь, чтобы все на твою грудь смотрели, чего ты ждала, безбожница? — женщина дёрнула Эргенч за пуговицу блузки, от чего девушка невольно вздрогнула. — Мне нель… — голос Нур дрожал также, как и она сама. Она не могла связать и пары слов от страха, а старуха, не упуская момента, тут же продолжила свои тираду. —Ты ещё, мерзавка, смеешь мне перечить? Я старше тебя вдвое! Такие как ты, женщины третьего сорта, тряпка половая в доме твоего мужа. Стыд тем людям, что воспитали тебя! — Нур смотрела на неё и лицо этой женщины расплывалось за пеленой слёз. На неё, наверное, так и продолжили бы кричать, если ли бы всё это безумие не остановила Мерьем. Заметив, как по щекам подруги текут слёзы, она с трудом смогла унять вулкан внутри. Никто не смеет так обходиться с её подругой. А когда до слуха донеслась суть разговора, так её возмущению и вовсе не было предела. — Вы что себе позволяете? Кто вы такая? Я сейчас же вызываю полицию. — Узерли встала перед подругой, смотря прямо в лицо опешившей женщины. — Милая, иди в машину. Я скоро буду. — шатенка тут же изменилась в голосе и, улыбнувшись подруге, протянула ей ключи от автомобиля. — Только возвращайся скорее... — шепнула Эргенч подруге на ухо, поспешно удаляясь подальше от всего происходящего. — А теперь слушай меня сюда, старая карга. Если ещё раз я увижу тебя рядом с этой девушкой, не посмотрю на возраст, сотру в порошок. Ясно тебе? — Узерли не касалась женщины, однако одного её тона хватило, чтобы наглая старуха, испугавшись, побелела на глазах. — Обе бессовестные! Куда катится наша страна?... — обреченно добавила старуха, опустив голову. — Тварь... — единственное, что бросила ей в след актриса, прежде чем вернуться к подруге в машину. Им пора домой, день был длинным...•••
Мерьем несла в комнату Нур целую тарелку фруктов и шоколада. Эргенч, после всей этой отвратительной ситуации, была темнее тучи, весь вечер глаза её были на мокром месте, и она вышла из комнаты, только чтобы поужинать и покормить Пушка. И сердце Мерьем сжималось, когда ей открылась печальная картина в спальне девушки. Нур лежала на кровати, а по бледным щекам, кажется, нескончаемым потоком текли слёзы, от чего она с большим трудом вдыхала между всхлипами. Пушок же в это время всё вылизывал руки девушки. Это было бы невероятно мило, если бы не было так грустно. — Солнышко, я принесла тебе кое-что вкусное. — Узерли поставила тарелку на прикроватную тумбочку. —Ты из-за той невоспитанной плачешь? — шатенка присела рядом, убирая темные пряди за ухо. — Я ненавижу себя, Мерьем! Ненавижу быть женщиной! Всё во мне отвратительно, я ненавижу. За что я родилась женщиной, Мерьем? — Эргенч кричала, что было сил, пряча лицо в ладони. — Тише, милая… — Узерли приподняла подругу с кровати, усаживая её питомца на подушку. Тот же, на удивление, мгновенно распереживавшись, вновь вернулся на колени к хозяйке. Актриса всё же заключила девушку в нежные и полные любви объятия, невероятно крепко прижимая подругу к себе. — Ты прекрасная девушка, Нур! Очень красивая, невероятно. Самая красивая из всех, кого я когда-либо встречала за всю свою жизнь. Когда-нибудь и ты поймёшь это… — Узерли заговорила тише, чувствуя, как темноволосая затихла. — Она сказала, я третий сорт, сказала: тряпка половая в доме мужа! — вновь ещё сильнее залилась слезами Эргенч, прижимаясь к шатенке, словно та могла забрать всю её боль разочарования этой жизнью. — Это противная женщина и мизинца твоего не стоит. Она от злости, вот посмотришь, однажды надуется и улетит как воздушный шар. — Мерьем радостно улыбнулась, когда услышала, как темноволосая засмеялась сквозь слёзы. — Я надеюсь… Я бы её лопнула иголкой. — сурово заключила Эргенч, вытирая слёзы с лица. — Так и сделаем, милая, мы так и сделаем. — Мерьем гладила тёмные волосы, мысленно проклиная эту несносную старуху, будь ей неладно. — Её слова такие ужасные. Противные, она словно все мои мысли наружу вытащила. Вытащила и бросила всем на обозрение. — руки Эргенч дрожали от того, как сильно она напрягала пальцы. — Страшная ты, говорит! Развратница, сказала, что всё заслужила, что мужа позорю! — Темноволосой казалось, что вот-вот её сердце выпрыгнет из груди от отвращения к самой себе. — Она глупая старая женщина. Мозг у неё ссохшийся, маленький, словно грецкий орех. Не стоит её слушать. — продолжила настаивать на своём актриса, от чего подруга лишь вновь расплакалась, беспомощно всплескивая руками. — Моя красивая девочка, давай покушаем. Шоколадка твоя любимая тут, давай. — Узерли достала из тарелки плитку молочного шоколада с клубничной начинкой. Нур вновь начала успокаиваться, взяв из рук Мерьем угощение. Внезапно по комнате раздался громкий звук входящего сообщения. Это был телефон Нур. Она всё ещё не могла привыкнуть к тому, что у неё есть собственный сотовый. Это так странно, что кто-то на него ещё и пишет. Больше нет контроля и запретов, это словно сказка. Девушка взяла в руки телефон и на её лице тут же появилась несмелая улыбка, и темноволосая быстро смахнула остатки слёзы с лица. — Кто это тебе пишет, что ты так улыбаешься? — Узерли не стала заглядывать в телефон, чтобы не нарушать личное пространство подруги. — Это Анна, — Эргенч открыла сообщение, быстро его читая. — Я ей писала, вот можешь почитать. — темноволосая подала шатенке телефон, не было сейчас ничего такого, чтобы Нур хотела скрывать от подруги. «Нур, я очень рада видеть сообщение от тебя! Не смогла ответить в течение дня, так как было три съёмки. У меня всё отлично. Не стоит извинений;) Как ты себя чувствуешь?» — Что мне ответить, Мерьем? Я просто хочу с ней общаться… — на бледных щеках тут же выступил румянец, темноволосая отвела взгляд, заправляя темные пряди за ухо. — Что ж, тогда думаю стоит нам позвать Анну в гости, как считаешь? — Узерли настолько умиляла подруга, что она искренне не понимала, как кому-то в голову могло прийти обидеть этот лучик солнца. — Можно? — небесные глаза засветились радостью и это определённо была высшая награда для шатенки. — Конечно! Напиши, что и я тоже её жду, обещаю, минут через тридцать мне срочно нужно будет отъехать по делам! — Узерли подмигнула подруге, а на её лице появилась хитрая улыбка. — Спасибо! — темноволосая потянулась к Мерьем, оставляя поцелуй на щеке. Потом она долго будет думать о том, что ею тогда руководило, долго будет стыдиться, но на это плевать. Но приятно ощущать губами нежную кожу Мерьем… «У меня всё хорошо. Мерьем подарила мне маленького котёнка, я назвала его Пушок!) Мы будем рады, если ты придёшь к нам в гости, когда у тебя будет время!» — Я устала… — Нур отправила сообщение, потерев глаза тыльной стороной руки. —Полежишь со мной пока я не усну, пожалуйста? — Эргенч подняла на подругу тот самый взгляд, перед которым актриса никогда не могла устоять. — Хорошо, красавица моя. Ложись. — нежно проговорила Узерли. Темноволосая, уже по привычке, обнимала подругу одной рукой, а другой гладила уснувшего Пушка, удобно расположившегося на животе у актрисы. — Расскажи мне что-нибудь, я не хочу думать о той женщине…. — с горечью добавила девушка, чувствуя, как Мерьем получше укрывает её тёплым одеялом. — Хочешь я спою тебе? — Узерли перебирала темные волосы, думая, кажется, о чём-то своём тяжелом и далеком. — Очень хочу! — мгновенно среагировала Нур, для неё голос подруги был словно мёд, а когда она поёт и вовсе казался волшебным… — Ветром, бесконечно дающим силу Я ощущаю, что сердцу мило Каждое слово твоё… Небом таким чистым над этим миром Там, где рядом с тобой красиво Так красиво всё Что же ещё? Море, не волнуйся без меня Я утопаю в твоих глазах Мне этого хватит Море, не волнуйся за меня Я же вернусь назад Когда-нибудь… Если не находить изъяны Если не бередите раны Каждому будет покой Вместе только сильнее станем Главное, помни, что не из стали Сердце твоё и моё… Мерьем начала стихать, чувствуя, как дыхание подруги успокаивается, а сила, с которой она её обнимает, слабеет. Её сокровище уснуло. Да, именно таковой стала для Узерли эта девушка. Драгоценностью, которую во что бы то ни стало хотелось сохранить. Больше всего на свете девушка, кажется, мечтала о том, чтобы Нур вновь начала жить, пусть не прежнюю, но всё же новую и счастливую жизнь. Она этого действительно заслуживает. Но, к сожалению, всё ещё совсем далеко от этого. Здоровье Эргенч оставляет желать лучшего: как физическое, так и психологическое. Она боится внешнего мира как огня, словно ступив в него тут же сгорит дотла. Тем не мнение, опускать руки Мерьем не планировала, слишком многое уже пройдено. Думалось, совсем неосознанно она шептала свои мысли спящей Нур на ухо: — Ты больше никогда не будешь страдать, любовь моя. Больше никто тебя не обидит. Никогда. Обещаю.